Ксения Ратникова
Грань миров
Наконец передышка. Палач отошел к печи, чтобы отложить орудие. Вадим дышал часто, но не мог до конца прийти в себя от боли, которой пульсировало его раненое тело. За что ему все это? Что он сделал? Если нельзя смотреть на принцессу, почему ему просто не отрубили голову?!
– Кто тебя подослал? – прозвучал голос дознавателя скучающий и ровный. – Ты же понимаешь, никто тебя просто так не отпустит… Всего этого, – он обвел рукой с широким рукавом пыточный зал, – ты можешь избежать. Просто ответь на мои вопросы, и тебя оставят в покое.
Вадим истерически расхохотался, причинив себе тем самым гораздо больше боли.
– Да не знаю я ничего, черт вас возьми! – закричал он, срывая голос. – Проклятый старик ничего не объяснил! Просто кинул меня в эту комнату! Да я даже не знал, что эта девчонка принцесса! Все, что я хотел, просто уйти и никому не мешать! Да что мне еще вам сказать, чтобы вы от меня отстали?!
– Правду! – раздался слева знакомый грубый голос. Король.
Он стоял, скрестив руки на груди и хмурился. Правду… Вадим чувствовал, как на глаза помимо воли наворачиваются слезы. Какую правду им выдать? Король кивнул палачу, и тот подошел вновь. На этот раз в его руке была грубая плетка с поблескивающим металлическим наконечником.
В какой-то момент Вадим перестал понимать, что вообще с ним делают, о чем спрашивают, и что отвечает сам. Все, о чем он мог думать, это злость к дуре-принцессе и ее ненавистной служанке. Он ненавидел их больше чем короля и палачей вместе взятых, но еще больше он ненавидел себя за то, что умудрился попасться в ловушку колдуна, а потом не сумел удержать ситуацию под контролем – как можно было вести себя настолько беспечно и проморгать возвращение служанки?
Ведро ледяной воды вернуло Вадима в реальность. Он глубоко рвано вдохнул, зрение слегка прояснилось. Прямо перед ним, оказывается, стоял король.
– А ты хорош! – Эфимаз смотрел почти восхищенно. – Стойко защищаешь свою госпожу. Но подумай вот о чем: эта женщина кинула тебя на растерзание врагам. Разве она достойна твоей верности?
Он приподнял Вадима за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.
– Я не понимаю… о чем вы говорите… – прохрипел еле слышно Вадим.
Король хмыкнул.
– Что ж… Рано или поздно ты все расскажешь.
– Это вряд ли, – из последних сил произнес Вадим и провалился в спасительную темноту.
Глава 5. В подземелье
Илеора сидела на полу возле кровати. Четыре дня прошло с тех пор, как в ее комнате появился странный парень. После того как его увели, она не могла нормально спать, ела через силу. Из головы не выходил растерянный взгляд, мягкий тихий голос, необычный внешний вид, а каждая сказанная им фраза все время прокручивалась в мыслях. Страшно было даже подумать, что теперь с ним происходит, но, к сожалению, Илеора знала. Несмотря на то, что ее жизнь была ограничена четырьмя стенами, некоторые воспоминания все же хранились в памяти.
– Госпожа, холодно на полу сидеть, возьмите подушку, – настаивала Нора.
Илеора протянула руку. «Не отстанет ведь, – подумалось ей. Усевшись на подушку, она вновь уперлась взглядом в ближайшую колонну. – Если бы я только могла выйти отсюда! Если бы могла!»
– Госпожа, не убивайтесь так. Знаете, сколько каждый день людей умирает?! Если по каждому печалиться, так же с ума сойти можно! – старалась воодушевить Нора.
– Но его же еще не убили? – тихонько спросила Илеора.
Няня, видимо, поняла, что сделала только хуже, и постаралась перевести разговор на другую тему:
– Скоро приедет жених, король обещал устроить пир каких не бывало. Вы же помните, какие закатывали пиры во времена вашей матушки?
Илеора пальцем рисовала узоры на шелковом покрывале.
– Он не умер, так ведь? – повторила она и обреченно взглянула на Нору.
Няня виновато опустила голову.
– Не умер, – отозвалась она и села рядом, приобняв за плечи. – Ваша Светлость, почему вы мне раньше не рассказали? Вдвоем мы что-нибудь бы придумали…
Илеора отвернулась и вновь с ложным интересом принялась вычерчивать на постели круги и линии. Мысленно она вернулась в прошлое, когда вместе с матушкой еще выходила из комнаты хотя бы для прогулки до ближайшей веранды. Они спускались по крутой винтовой лестнице, в детстве ступеньки казались такими огромными. «Интересно, – подумала Илеора. – Сейчас, наверное, они показались бы мне маленькими…»
Илеора проснулась посреди ночи, кошмары беспокоили ее уже несколько лет, и в каждом за ней кто-то гнался, нападал. Часто сны повторялись. Иногда это была просто тень с собственной злой волей, а сегодня за Илеорой гнался монстр, чудовище, непохожее ни на одно известное ей животное, с огромными когтями, клыками и языком, напоминающим щупальца морского гада. Оно было в огне, но не горело, оно изрыгало пламя всем телом, огромным, больше любого известного горного великана, сравнимого по размеру разве что с древними ящерами, обитавшими на вулканических островах. Илеора видела во сне, как чудовище смотрит на нее будто с благодарностью, но в то же время с голодной насмешкой.
Ее разбудила вошедшая с проверкой стражница.
– Ваше Высочество! Ваше Высочество! – трясла она ее за плечи, забравшись прямо в доспехах на кровать.
– Благодарю, Роана, – прошептала Илеора.
– Кошмар приснился, да? – стражница улыбнулась. – Ничего, бывает. Разбуди Нору, если будет страшно.
Илеора села на кровати и кивнула. Сколько бы она ни спрашивала, ей всегда отвечали, что это лишь сны. Но в глубине души она знала, что это не так. Монстр существует и ждет где-то во тьме.
Илеора вытерла рукой мокрый лоб, проследив за тем, как стражница выходит из комнаты и аккуратно прикрывает дверь. Посидев немного на кровати, встала, подошла к столу, налила прохладной воды в глиняную с цветастыми узорами кружку и отпила. Испуганное сердце постепенно успокаивалось.
Нянечка крепко спала. Обычно она просыпалась от криков Илеоры, а теперь, изможденная капризами госпожи, спала как убитая. Взгляд Илеоры внезапно упал на одежду Норы, аккуратно сложенную рядом с изголовьем. А что, если?.. Илеора сделала несколько несмелых шагов к постели няни. От Норы пахло успокаивающими травами, которые она заваривала для Илеоры, и по всей видимости, приняла сама.
Илеора протянула руку к стопке одежды. Нора никак не отреагировала. Быстро накинув платье поверх ночнушки и бросив боязливый взгляд в сторону нянечки, Илеора направилась к выходу. У самой двери она вспомнила, что не надела платок и вернулась. Платок лежал под рукой Норы. Прикусив губу, Илеора аккуратно потащила его за край. Ей казалось, что нянечка вот-вот проснется, разбуженная стуком испуганного сердца, но упорно продолжала тянуть. Ничего не подозревающая няня перевернулась на другой бок, освободив платок. Илеора схватила его и быстро отбежала. Сердце бешено стучало, рискуя разбиться о грудную клетку, но сейчас в душе проснулась неожиданное упрямство. Илеора не могла думать ни о последствиях, ни о том, зачем все это делает и чем сможет помочь Вадиму. Она просто хотела идти к цели, и точка. Спрятав волосы под платком и накинув капюшон вязаной накидки, Илеора направилась к двери.
На глаза попался поднос с остатками ужина. Няня так и не отнесла его. «Какая удача», – порадовалась про себя Илеора, подхватила поднос и отворила ключом дверь. На счастье нянечка даже не думала просыпаться. Сырость коридора ударила в ноздри. На пороге дремали две стражницы, прислонившись к стене. От скрипа двери они встрепенулись.
– Что, не дает тебе покоя наша госпожа? – осведомилась Роана.
Илеора изо всех сил старалась не показать женщинам своего лица. Она с усердием кивнула, надеясь, что с ней больше не заговорят.
– Совсем заездила она тебя, – поддакнула вторая. – Но скоро твоим мучениям придет конец. В полнолуние жених уже будет тут. Гонцы от него пришли утром. Правда, жаль девчонку… Я такое про него слышала!
Илеора глубоко и шумно вздохнула и сделала несколько шагов. Удивительно, но женщины стали болтать между собой, больше не обращая внимания на «нянечку». «Неужели совсем не ожидали, что я могу выйти из комнаты? Совершенно не беспокоятся!» – недоумевала Илеора, торопливо спускаясь по винтовой лестнице. Почему им «жаль девчонку» она даже не задумалась.
В стенах потрескивали редкие факелы. Действительно, ступеньки оказались самыми обычными, похожими по высоте на подножный табурет для умывания, который приносила Нора каждое утро. Иногда попадались большие окна с решетками. Илеора поддалась искушению и заглянула в одно из окон, но небо заволокло тучами, и можно было увидеть только слабоосвещенные дворцовые улицы.
По пути ей встретилась полусонная стражница, затем еще одна и еще. Удивительно, но никто ее не остановил, никто не заговорил. Илеора про себя благодарила богов и спускалась все ниже. Почти вечность она не ходила по этим ступенькам, но помнила, как идти в подвал к пыточному залу. Этого Илеора никогда не забудет, хотя была тогда еще маленькой девочкой. Старший брат собирался устроить восстание. Но план провалился, и в этом зале бунтовщика казнили, чтобы не поднимать шумихи. Маленькая Илеора не знала, что значит заговор, не знала, что значит править, она только видела, как ее любимому брату, еле живому после пыток, отрубили голову. Видела и помнила до сих пор эти ступени, старые обшарпанные ледяные стены…
От Норы Илеора слышала, что по ночам палачи отдыхали, а стража оставалась дежурить только у выхода из подземелья. Оттуда ни один узник не мог выбраться, и никто не мог проникнуть сюда незамеченным. Но Илеора знала ход. Пропавшая много лет назад матушка водила ее к брату перед казнью. Илеора перешла из одной башни в другую и остановилась рядом с нишей в стене. Здесь стоял огромный горшок с подросшим деревцем.
За поворотом послышались шаги. Илеора заметалась. Стража! Перепуганная, она протиснулась вместе с подносом в нишу между горшком и стеной. В крайне неудобной позе – на коленях, свернувшись улиткой, она сидела на холодном полу и дрожала от страха больше, чем от сырого холодного воздуха. Голоса приблизились, затем стали отдаляться. Болтали мужчины о вещах, совершенно непонятных ей, да Илеора и не вслушивалась. Как только голоса стихли, она выпрямилась и поставила поднос на пол.
– Уи-и-и… – простонала Илеора и принялась растирать онемевшие ноги. – Как больно…
Она вылезла в коридор и спрятала поднос под окном за горшком побольше, чтобы тот не бросился в глаза караульным. Потом вновь протиснулась между горшком и стеной, нащупала слегка впадающий кирпич на уровне живота и надавила. Часть стены подалась вовнутрь, и с глухим скрежетом открылся проход. В детстве Илеора проходила в него свободно, а теперь пришлось протискиваться. Оказавшись по ту сторону, она поспешила закрыть дверь, повернув ручку слева в стене. Как только проход закрылся, она погрузилась в кромешную тьму. Взять по дороге факел Илеора не додумалась.
– Мамочка, – шепотом пожаловалась она в пустоту, но отступать было поздно. Тем более, что самая опасная часть пути преодолена. Так ей казалось, по крайней мере.
В прошлом Илеора неоднократно провоцировала стражниц, демонстративно открывая дверь и пытаясь убежать, но после пятой такой выходки кто-то из стражниц все-таки доложил отцу. Получив серьезный нагоняй, Илеора прекратила попытки. Она смирилась и больше даже в мыслях не лелеяла мечты о побеге, и сейчас ее вела совсем не мысль о свободе. Она вообще не понимала, зачем пробирается в темницы. Конечно, кое-какой план имелся, но он был хлипким и наивным, Илеора понимала это, но упорно продолжала надеяться. Если ей повезет, она сможет вытащить Вадима и опять спрятать под кроватью в комнате. Правда, для этого ей придется как-то отвлечь стражниц.
– Ну да ладно, – тихо прошептала Илеора себе под нос, шаря ладонями по пыльным стенам. – Придумаем что-нибудь вместе.
***
Сегодня Вадиму повезло – палачи им не занимались, более того, прошлым вечером его даже подлечили, и поэтому сознание оставалось ясным, а боль терпимой. Сегодня доставили целую группу узников, и весь день приходилось слушать оглушительные вопли несчастных. Не надо было напрягаться, чтобы представить себя на их месте, его трясло, как будто он уже стоял в очереди на дыбу.
Его новой «комнатой» была небольшая камера пять на пять метров: голый каменный пол, холодные стены, дверь из металлических решеток, куда толще, чем на окне в покоях принцессы. Из утвари только горшок и куча старого тряпья, видимо, одежда предыдущих узников.
Вадим забрался в темный неприметный угол, надеясь не попасться на глаза страже. Он прекрасно понимал, что, когда понадобится палачам, его найдут, но тут – в темноте и тесноте создавалась иллюзия защищенности. Вадим не вышел даже для обеда, и, кажется, новая смена стражи не заметила его – в камеру «подселили» узника довольно преклонного возраста, который без конца повторял, что не причастен к заговору.
Вадим упорно прятался и не показался из укрытия даже, когда соседу стало плохо. Тот схватился за грудь, захрипел, хватая ртом воздух и потянувшись к решеткам. Скорее всего, сердечный приступ. Вадим искренне позавидовал мужику – если тот умрет сейчас, больше никто не будет его пытать. Так и случилось – узник вскоре замер на полу и больше не шевелился. Как хотелось оказаться на его месте, но, увы, Вадим понимал, что так запросто ему не отделаться.
К вечеру пришел стражник, при виде мертвого выругался и позвал напарника. Те пошептались и вытащили тело из камеры. Потом по коридору прошелся дежурный, поигрывая связкой ключей. Он кидал черствый хлеб между решетками и наливал воды в деревянные плошки. Вот только камеру Вадима благополучно миновал. Кажется, про него действительно забыли, по крайней мере, на время.
Вадим не торопился заявлять о себе. Только когда все окончательно стихло, он выбрался из своего укрытия. Голодный, мучимый жаждой он лежал и смотрел в черный потолок, мечтая о смерти и проклиная старика, себя, «чертовы параллельные миры» и принцессу. Из-за нее он сидел тут в ожидании пыток. Сколько дней ему придется провести здесь, сколько боли вытерпеть?
Вадим не мог заснуть и думал, как быть. Рассчитывать, что про него забыли окончательно, более чем глупо. Недаром же дознаватель сказал, что пока они не услышат от Вадима признание, смерти ему не видать. Ни о каком побеге и мечтать было нечего, но, может, сделать нечто такое, чтобы быстро умереть? Пока в голову приходило только нырнуть в камин, когда его будут проводить по коридору, но эта идея выглядела абсолютно безумно. Скорее всего, его вытащат до того, как он успеет получить смертельные ожоги, и тогда будет стократ хуже. Схватить что-либо острое со стола – совсем нереально, ведь руки узников сковывали за спиной еще в камере перед выходом.
В коридоре послышались осторожные шаги. Стража так никогда не ходила, поэтому Вадим насторожился и подполз к решетке. К сожалению, рассмотреть ничего не получилось. Недалеко от его клетки шаги замерли. А потом раздались вскрик стражника и топот погони.
Стража кого-то поймала. Вадим поднялся на ноги и поспешил на всякий случай забиться в свой спасительный угол.
– Девка! Ты чего тут ходишь? Как оказалась в темнице? – кричал стражник.
– Нет! Я… Я просто гуляла, – пыталась оправдаться несчастная. Голос показался очень знакомым.
– Одна из заговорщиц? – рявкнул мужчина. – Пришла помочь своим дружкам? Как попала сюда, отвечай!
Вадим услышал сдавленный писк, а потом недовольный вскрик:
– Отпусти меня! Я принцесса!
Пауза. Охранник замешкался, а потом расхохотался.
– Да что ты говоришь! – фыркнул он, успокоившись. – Принцесса она! Принцесса не выйдет из своей комнаты до свадьбы. Ходят, правда, слухи, что король специально запер дочь, чтобы ее не украли…
– Не украли? – не очень уверенно пискнула девушка.
– Ха! Ладно, посмеялись и будет. Я собирался поспать, денек выдался еще тот с вами – предателями! Давай вот как: запру тебя в клетке, а завтра встретишься с «папочкой». Я лично доложу ему о визите «принцессы» в тюремные камеры!
Мужчина явно забавлялся, видимо, представляя, как девушка будет краснеть перед королем за вранье. Судя по звукам, он поволок ее вдоль камер.
– Тьфу ты! – ругался стражник. – Куда ж девку посадить, чтобы со своими не болтала…
Он остановился возле камеры Вадима.
– Точно, этот помер же сегодня, – пробормотал он себе под нос, добавив уже громко: – Давай, «принцесса», доброй ночи!
Стражник толкнул девушку в спину. Она упала на пол, неловко подвернув руку и неуклюже распластавшись на куче грязного тряпья. Мужик посмеялся от души и ушел. Видимо, он не переживал, что девчонка сможет вырваться.
Илеора села на пол и с опаской огляделась по сторонам. Сейчас она больше походила на нашкодившего подростка, чем на принцессу голубых кровей. Зачем она сюда пришла, да еще одна… Но мысли Вадима не хотели развиваться в этом направлении. Все, что с ним делали прошлым вечером так явно вспомнилось, словно это происходило сейчас. И вихрь отчаяния, страха и злости завертелся в голове со страшной силой. Вот она причина его бедствий – перед глазами.
Вадим дождался, когда шаги стражника стихнут, и выбрался из укрытия. Идти было тяжело, ноги подкашивались, раны ныли и чесались, сковывая движения, и он опустился на четвереньки. Боль слегка отступила, затуманенная яростью, которая расползалась по венам и заставляла сердце колотиться в бешеном ритме. Сейчас он ненавидел эту девчонку больше, чем палачей и соседа вместе взятых. В голове возник и окреп план мести принцессе, а заодно и ее безмозглому папаше. Ох, зря девчонка сунулась в подземелье!
Плевать, что сам на ногах не стоит, плевать, что она пришла добровольно. Он отомстит. И ей, и королю, и самому себе в первую очередь за непроходимую глупость – надо было послать проклятого соседа ко всем чертям, а не идти на поводу.
Увидев Вадима, Илеора вздрогнула. Вряд ли принцесса узнала его, оборванного и грязного в тусклом свете далекого факела. Она пискнула, как полевая мышь, и начала отодвигаться. Вадима бросило в жар, его трясло от ярости. Все, что хотелось сейчас – это отомстить за всю боль и отчаяние, что он пережил. И кажется, у него появилась идея. Король будет не просто удивлен, увидев свою дочь в подземелье. Все его планы рухнут в одночасье. Нельзя прикасаться к ней, кажется, так говорили? Вадим едва сдерживался, чтобы не захохотать во весь голос. О, он не просто прикоснется!
Нарочито медленно Вадим приближался, упиваясь паникой на красивом лице. Илеора уперлась в дверь спиной, подобрала и обхватила ноги руками, стараясь отгородиться от него, а он все больше выползал из тьмы на тусклый свет факелов.
Когда он приблизился на расстояние вытянутой руки, принцесса закрыла глаза. Вадиму казалось, что еще немного, и она без чувств свалится на пол. Но, на удивление, Илеора оказалось довольно стойкой к потрясениям. Она еще сильнее зажмурилась, будто это могло помочь спрятаться.
– Посмотри на меня, – приказал Вадим дрожащим от нарастающего безумия голосом.
Илеора вздрогнула, перестала жмуриться и уперлась взглядом в Вадима. Ее лицо тут же изменилось.
– Ты… Тут… – прошептала она, с ужасом и растерянностью оглядывая его.
– Благодаря тебе, принцесса! – грубо ответил Вадим, сжав кулаки до боли в ладонях. – Что я сделал такого, что даже умереть не могу?
– Ты ничего не сделал, ты не виноват, – пролепетала Илеора с сочувствием на лице. Вот только Вадим ей не верил, не хотел верить. – Я пыталась сказать отцу, но он… Он меня и слышать не хочет. Как мне быть? Может, я смогу помочь чем-то?
– Ха! – злобно ухмыльнулся Вадим, схватив ее за запястья. – Задуши меня своими руками, давай! Помоги умереть!
И он потянул на себя ее белые, холодные, трясущиеся руки, заставил обхватить свою шею. Пальцы Илеоры коснулись раны от металлического ошейника, Вадим застонал, а принцесса резко отпрянула. Ее пальцы окрасились в бордовый.
– Не можешь, значит… Боишься крови, а, изнеженная принцесска? – издевался Вадим.
Она растерянно моргнула и нервно облизала губы.
– А знаешь, что, – прохрипел Вадим, наклонившись к самому уху Илеоры. – Мне ведь достается ни за что. Я ничего бы тебе не сделал. Я оказался в твоей комнате по желанию одного придурочного старикашки. Я знать не знал, что ты принцесса, что нельзя даже смотреть на тебя. Но, клянусь, кроме как смотреть, я ничего бы не сделал. Но это в прошлом. Теперь же…
Вадим резко потянул Илеору за руку. Внутри бушевало пламя ненависти и отчаяния, мешая остановиться и подумать. Обида и злость овладели его рассудком окончательно, а в голове сидела только одна мысль – отомстить.
– Теперь пусть будет за что меня наказывать! – подытожил он, зло ухмыльнувшись.
Несмотря на раны, он был сильнее Илеоры, к тому же принцесса почему-то не протестовала. Илеора не сопротивлялась, когда он опрокинул ее на спину, не сопротивлялась, когда стал снимать с нее одежду, но как только холодные руки коснулись ее колена, Илероа вышла из оцепенения.
– Зачем ты это делаешь? – удивилась она. – Тебе отдать мою одежду? Ты замерз?
Вадим на мгновение растерялся и отстранился, но, осознав, что им попросту манипулируют, разозлился еще сильнее. Решила притвориться идиоткой? Ну уж нет – он не позволит дурачить себя! Он собирался проигнорировать ее слова, но тут Илеора села и сама принялась снимать верхние одежды. Оставшись в одной легкой ночнушке, она протянула вещи ошарашенному Вадиму.
– Снимай все, – приказал он хриплым шепотом, изо всех сил сдерживая собственную ярость.
Выходит, Илеора прекрасная мастерица играть на чувствах. Сейчас Вадим решил – ее подослал сам король, чтобы выведать подробности. Может быть, и со своей нянькой она договорилась заранее, чтобы та тихонько подошла к двери утром? Вся эта невинность – лишь превосходная игра? Обманщица! Ну что ж, он посмотрит, как принцесса поведет себя дальше.
Казалось, сейчас-то она отступит, но нет – Илеора подчинилась. Она устроилась поудобней и сняла с себя белую шелковую рубашку, перетянутую широким пояском под небольшой упругой грудью. Илеора доверчиво протянула ему последнюю защиту, оставшись обнаженной сидеть на полу. Она обхватила себя руками, но, казалось, совершенно не понимала для чего, собственно, ее попросили раздеться.
Вадим на мгновение отвлекся на приоткрытый рот, нежные пухлые губы. Они выглядели так маняще, что он не смог устроят. Он быстро приблизился и осторожно прикоснулся к губам принцессы, чтобы не сделать себе больно. Илеора резко оттолкнула Вадима. Хлопая в недоумении ресницами, она дотронулась подушечками пальцев до своих губ. На растерянном лице читался немой вопрос. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а после Вадим вновь приблизился и поцеловал. Теперь он крепко держал принцессу за плечи, не позволяя ей вырваться.
Пусть «заботливый папаша» увидит результат собственных стараний. Пусть его – Вадима уничтожат, но оскорбление королю будет нанесено знатное. Только Илеора и не думала сопротивляться. Обмякшая и безвольная, она не предпринимала никаких попыток к бегству, будто уснула или впала в кому. Вадиму стало мерзко. Еще хуже, чем бывало после вылазок «на дело». Он отпустил принцессу и мельком глянул на нее, ожидая увидеть страх и обиду в глазах.
Но Илеора выглядела странно. Она растерянно моргала, на щеках алел румянец. Грудь часто и высоко вздымалась.
– Что ты сделал? – прошептала Илеора, вновь поднеся пальцы к губам.
Вадим с подозрением нахмурился.
– Ты чего? – совершенно опешил он. – Не понимаешь?
Принцесса мотнула головой и виновато сдвинула брови.
– Не знаешь, что такое поцелуй? – Вадим растерялся. Обычаи этой страны поражали.
– Поцелуй? Конечно, знаю! – воодушевилась она, радостно улыбнувшись. – Мать целует свое дитя, потому что любит. Это знак благословения, способ передать любовь без слов. Ты передаешь мне свою любовь?
Вадим закатил глаза и кинул принцессе одежду прямо на голову.
– Одевайся, бестолочь! Не хочу делать тебе больно.
Весь гнев как рукой сняло. Вначале Вадим решил, что она умело притворяется. Он так был в этом уверен, что не видел иной причины странному поведению, но бешеный стук сердца в ее в груди, а в особенности, неестественная реакция доказала – это не розыгрыш.
– Ты и не сделал, – искренне успокоила его Илеора, но поспешила одеться, ежась от подземельного холода.
– Ты что, вообще ничего не знаешь об отношениях мужчины и женщины? Как ты появилась у своих родителей?
– Э-э-э… Я родилась, а перед тем много месяцев была в утробе мамы.
– А там ты откуда?
Принцесса явно не понимала, почему ее осыпают такими странными и, казалось, абсолютно неуместными вопросами.
– Моих родителей благословили боги на мое рождение, – неуверенно ответила она.
Вадим хохотнул.
– Так же благословили, как мать свое дитя? Через «по-це-луй»?
– Я… Я не знаю, – растерялась Илеора. – Моя мама сбежала из дворца, когда я была совсем маленькая. А после ее ухода мне никто о таких вещах не говорил. Я ничего не знаю о мире за стенами комнаты. Книги, которые мне разрешено читать, совсем не о жизни людей. Это искусство, история, дворцовый этикет и обращения старцев. А ты первый мужчина, которого я вижу так близко и… почти без одежды. Ты выглядишь немного э-м… не как я. Мне непривычно.
– А как кто я выгляжу?
– Чем-то похож на отца, – робко объясняла она. – Хотя я никогда не видела его даже без самых верхних одежд. Брата я помню очень расплывчато… Так что даже сравнить не с чем.
Вадим вздохнул. Он понял – эта девушка находится в положении немногим лучше его собственного. Вспоминать собственные недавние мысли было не просто стыдно. Он едва не совершил самую ужасную ошибку в жизни. Месть королю – хорошо, но чем виновата Илеора?
– Ты говорила, что тебе скоро замуж? – как бы невзначай произнес он.
– Через пять дней мое совершеннолетие, тогда жених приедет за мной, – подтвердила Илеора.
Вадим отвернулся.
– И ты не знаешь, что тебя ждет? Что вообще такое «замужество»?
– Хм-м-м, это значит, что я буду везде ходить со своим мужем, и когда придет время, боги благословят нас на рождение детей.
– Капец… – выдохнул Вадим. – Не, серьезно… Я просто в шоке.
Принцесса удивленно округлила глаза.
– Колдуешь все-таки? – нахмурила она брови.
Вадим мотнул головой, вспомнив, что надо бы «фильтровать базар».
– Это я так, родные словечки, не обращай внимания.
– Ладно, – легко согласилась Илеора.
– И все-таки странно, – произнес Вадим, обняв колени руками. – В вашей стране не принято рассказывать девушкам о таких вещах? Может быть, и парни не в курсе, пока не женятся? Это ж как вы живете вообще? Что за ерунда?
Принцесса вздохнула.
– Думаю, это касается только меня, – произнесла она после небольшой паузы. – Няня как-то обмолвилась, что таким было требование моего жениха при заключении помолвки.
– То есть жених сам тебе все будет объяснять?
– Мне няня сказала, что в день его приезда мне все расскажут, – без нотки сожаления уточнила Илеора.
– Мда-а-а, – только и смог протянуть Вадим. – Дурдом «Звездочка» на прогулке.
– Снова эти словечки? – прищурилась она. – Что они значат? Научишь?
– Тебе не о словечках бы беспокоиться, – произнес Вадим, с задором добавив: – Знаешь, а я мог бы рассказать тебе и даже показать…
Илеора с любопытством округлила глаза.
– Но, к сожалению, у нас нет времени. Поэтому уроки придется отложить, – тихо добавил он. – Навсегда. Когда они увидят тебя в моей камере, не думаю, что отделаюсь легким испугом. Это касается и тебя. Я не знаю, чем ты думала, когда шла в тюрьму, но, если тебе даже комнату запрещено покидать, как думаешь, за эту выходку что тебе будет?
Принцесса сжала кулаки, решительно сдвинула брови и поднялась на ноги.
– Это неправильно! – громче, чем надо, возмутилась она.
Вадим на нее зашикал:
– Тихо, дуреха!
– Я не понимаю, почему отец все это делает, – жалобно продолжала она, снова усаживаясь на пол. – Но, кажется, я придумала кое-что! Тебя не заподозрят. Ты уйдешь к стене, откуда вышел, и будешь там спать. А я буду сидеть тут возле решеток, сделаю вид, что тебя не видела.
– Попробовать можно, – согласился Вадим, забыв о том, что несколько минут назад мечтал о смерти. – Только надо сейчас расходиться. Может быть, тебя уже ищут.
Принцесса кивнула. Вадим внимательно осмотрел сокамерницу, стер куском одежды следы пыли и крови на ее лице. Улыбнулся. Она улыбнулась в ответ грустной нежной улыбкой. Вадим больше не злился. Это странное создание усмирило гнев, заставив позабыть ужасы предыдущих дней. Вздохнув глубоко и тяжко, он собрался уйти в сторону, но она позвала шепотом:
– Ва-дим.
– Что?
Принцесса опустила голову и замолчала. Он вернулся к ней.
– Что такое?
– То, что ты сделал… «поцелуй»… Мне понравилось, – краснея от смущения и робости, прошептала она.
– Ах ты, маленькая проказница! – тихо рассмеялся Вадим и несильно стукнул ее по макушке ладонью. – А ты не подумала своей царственной головой, что я могу сделать тебе что-нибудь плохое?
Илеора улыбнулась.
– Я верю тебе. Не знаю почему, но я сразу поняла, что ты не причинишь мне зла. Ты хороший человек, Вадим. И мне так жаль! Прости, что не могу ничего для тебя сделать! Прости, если сможешь… – тихим жалобным голосом произнесла принцесса и окончательно поникла.
Вадим уполз в угол и улегся, прижавшись к стене, но как ни старался, уснуть не мог. «И какая теперь, на хрен, разница? – рассуждал он. – Неужели меня может ждать что-то хуже нынешней участи? Неужели, если я спрячусь, меня отпустят, позволят умереть? А Илеора избежит гнева отца? К черту! И я еще вполне могу позлить короля». Вадим привстал на руках и окликнул принцессу:
– Илеора, не спишь?
– Нет, – отозвалась она из противоположного угла, ближайшего к выходу.
– Подойди ко мне.
Принцесса испуганно зашептала:
– А если сейчас придут? Я не успею вернуться, тогда пропал наш план!
– Да ну его. Ты последнее хорошее в моей жизни. Остается только один вопрос: ты не боишься, что король увидит тебя рядом со мной?
Принцесса подошла и опустилась на пол. Вадим не видел ее лица, но знал, что по нему текут слезы.
– Меня пытать и убивать он не будет, – отозвалась она тихо.
– Ну да, скоро ведь приедет твой жених. Не думаю, что он захочет получить потрепанную невесту.
Вадим взял ее за руку, осторожно погладил и замер в ожидании реакции.
– Это так необычно, – произнесла Илеора, положив свою руку поверх его. – Только Нора гладила меня так и… мама.
– Даже грустно, что у нас так мало времени, – вздохнул Вадим с преувеличенной печалью в голосе. Сам же он вступил в ту стадию принятия неизбежного, которая собственно и называется «принятие». Он скоро умрет насильственной болезненной смертью. Но, пожалуй, так даже лучше, хоть одно его желание исполнится, а пока он вполне заслужил минуты покоя.
