Ксения Черкашина
(Бес)смертие
– Поздравляю, ещё пару месяцев протянешь – и, как говорит одна наша подруга, станешь старше, чем Цой, – Антон поймал сигарету и щёлкнул пальцами. В нос ударил запах дешёвого табака.
– Больше бесит, что я стала ещё старше тебя. Нормально же общались, нет, надо было помереть. Дебила кусок.
– Да завязывай, Ксюш. Почти пять лет прошло, а ты всё дуешься.
Я отвернулась, прекрасно отдавая себе отчёт в бесполезности этого действия. Можно было хоть с головой укрыться – Антон узнал бы, что я вот-вот заплачу. А что самое обидное, от него даже под землёй не спрячешься. Но даже не это казалось мне самой вопиющей несправедливостью. Антон бросил меня. Ушёл ровно в момент, когда я нуждалась в нём больше всего. Когда во вселенной, ускользающей из-под ног, ожидание всего одной встречи делало жизнь если не прекрасной, то хотя бы терпимой.
– Два дня. Ты не мог подождать два сраных дня, а?
– Сердцу не прикажешь, крошка, – в такие моменты голос Тоши становился особенно мягким; я гоню от себя сравнение с елеем, лишь бы не вспоминать образок в холодных ладонях и венчик на бледном лбу. – Будь моя воля, я бы в целом предпочёл вечную жизнь. Быть мёртвым смертельно скучно, знаешь ли.
– Не знаю и знать не хочу. Всё равно сам виноват. Запустил себя, не сберёг и вообще – какого хрена, спрашивается?
Этот разговор повторялся несколько раз в год. В мой день рождения, день рождения Антона, годовщину смерти, годовщину похорон и вообще при любом удобном случае. Иногда Тоник отвечал обидой на обиду. Чаще всего – когда я рассказывала о нём что-нибудь хорошее и непременно заканчивала историю предложением: «А потом он, сука, взял и умер». Без этой фразы мне не удавалось окончательно принять внезапную смертность человека. Да и с ней, в общем-то, тоже.
Кто-то однажды сказал, что люди, которых полюбили писатели, самые счастливые на свете, потому что никогда не умрут. Они будут жить в произведениях. То и дело в каком-нибудь персонаже будет просвечивать тот самый взгляд, или жест, или манера речи, или ухмылка, или трещинка на вечно обветренной нижней губе.
Как выяснилось, с неудачно мёртвыми друзьями та же история. Стоит только задуматься о новой истории, Антон молча садится на край кровати и улыбается. Он знает, что стал бессмертным, пусть ценой этому стала его жизнь. И пока я жива, пока могу различать буквы на экране или в состоянии надиктовывать их, цель проста: сделать так, чтобы в самом конце бессмертными были мы оба. Чтобы ни одна строчка не канула в небытие.
