– А нахрена ты опять эти хризантемы притащила? Ты же их ненавидишь.
– А в этом, друг мой, заключается самая великая ирония. Я ненавижу белые ромашковидные хризантемы так же сильно, как тебя в мёртвом состоянии.
Антон улыбнулся – искренне, тепло, по-настоящему.
– Будь я живым, тоже скучал бы по тебе.
– Но не от всего сердца?
– Но не от всего сердца.
Оставив пачку сигарет и цветы у памятника, я пошла к кладбищенским воротам. Перед поворотом что-то заставило обернуться.
– Мне с этим жить, Тош. Мне, не тебе.
Это был первый раз, когда никто не махал мне вслед. Это был последний раз, когда я говорила с Антоном.