Ксения Александровна Хадунова
Цунами. В море чувств
**
Димка вернулся домой только в начале десятого. Был явно не в духе. Уже в тот момент, когда он с силой хлопнул входной дверью, я почувствовала в воздухе напряжение. Но делать было нечего. Отступать – некуда. Еще день таких душевных терзаний я бы вынести не смогла.
– Привет, ты скоро? – крикнула я спустя несколько минут, так и не дождавшись его появления на кухне.
– Пойду душ приму, – раздраженно крикнул в ответ он.
– Давай. Я жду тебя на кухне.
Вот и все. Еще минут двадцать, максимум – полчаса, и все решится. Я скажу все, что думаю, и, наконец, почувствую себя свободной. Пойму, что все сделала правильно…
В ожидании Димки я ходила из угла в угол. Перемешала лопаткой жареную картошку на сковородке. Настругала зелень и добавила ее в салат. Время тянулось невероятно долго – казалось, что каждая минута длится не меньше часа. И вот, наконец, я услышала, как хлопнула дверь ванной. Потом шаги… И на кухне появился он. В домашней футболке и шортах. Взъерошенный, с мокрыми после душа волосами. Такой красивый. Но уже совсем не родной…
Мы ужинали в полной тишине. Слышно было только, как звякают друг о друга столовые приборы, громко тикают часы, висящие над кухонным столом, да откуда-то со стороны пляжа доносится ритмичная музыка. Дискотека.
И вот, когда тарелки опустели, а из глубокой салатной миски исчез последний кусочек сочной спелой помидорки, я поняла, что все. Дальше тянуть некогда.
– Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? – наконец, собрав все силы в кулак, проговорила я.
– Надо – поговорим, – пожал плечами Димка, равнодушно глядя куда-то в сторону.
– Сейчас, – с нажимом произнесла я, отставляя в сторону пустую тарелку.
– Как скажешь. Только знаешь что? Давай прогуляемся. Пойдем на пляж? Дома что-то невероятно душно.
Я не смогла отказать. Поднялась наверх, оделась, спустилась вниз. Он уже ждал меня у двери. Поднял глаза, внимательно посмотрел, покачал головой. Не сказав друг другу ни слова, мы молча заперли дом, вышли на улицу и отправились в путь.
Спустя 15 минут мы стояли на почти пустынном пляже. Над головой расползалась тяжелая свинцовая туча. Где-то вдалеке слышались первые раскаты грома и было очевидно – гроза уже совсем близко.
– Я не знаю, что происходит между нами, – наконец произнесла я, глядя Димке прямо в глаза.
– Я тоже.
– И?
– Что и, Ершова? Я же сказал, что тоже не знаю, – раздраженно ответил он.
– Мы перестали друг друга понимать.
– А мы вообще когда-то понимали друг друга?
Я смотрела на него – и не узнавала того самого Димку, который буквально несколько месяцев назад подвозил меня домой под проливным дождем. Того, с кем мы любовались панорамой ночного города, ехали на машине в Крым и просиживали целые вечера на кухне, болтая обо всем на свете и попивая местное вино. Я пыталась понять, когда же мы прошли ту самую точку невозврата, которая разделила наши отношения на «до» и «после».
«А ты вообще любила его, этого Димку?» – проснулся вдруг давно дремавший внутренний голос. – «Или просто хотела поменять обстановку, попробовать что-то новенькое, устроить себе веселое приключение? Засиделась на одном месте и перестала ценить тех, кто тебя окружал – Дашку, Виталика, наконец?».
Эта догадка оглушила меня похлеще удара грома, который, казалось, прогремел прямо над нашими головами. А ведь и правда… Сейчас я совершенно точно могу себе признаться – я не люблю Димку. И не любила даже тогда, весной, когда мы впервые встретились на заправке. Я просто хотела…
«Что? Закрыть очередной гештальт? Прожить по-настоящему ту первую любовь, о которой ты так мечтала и которой у тебя не было?», – внутренний голос продолжал корчить из себя психолога.
Мне было стыдно себе в этом признаться. Я не могла понять, как я, взрослая, умная, с красным дипломом, могла повестись на всю эту романтику и забить болт на тех, кого действительно любила. Сейчас, вспоминая о Виталике, я чувствовала теплоту в душе. Он всегда интересовался моими делами и настроением, вытирал слезы, когда я рыдала у него на плече из-за какой ерунды и не плевал с высокой колокольни на просьбы побыть со мной рядом. В наших отношениях никогда не было такого ощущения тугой натянутой пружины и одиночества, которые я ощущала рядом с Димкой. Выходит, это была не любовь… А просто глупость, нелепая игра в чувства. Чувства, в которые я, как дура, нырнула с головой.
– Знаешь, это была не любовь, а какое-то цунами, – медленно, тщательно подбирая каждое слово, наконец, проговорила я. – Стихия, катастрофа. Она накрыла нас со всей силой – а потом, когда мы, наконец, вынырнули, увидели, что разрушилось все вокруг.
– Жалеешь, да? – криво усмехнулся Димка.
– Жалею, – честно призналась я.
– Да, я что-то думал, что ты как-то попроще.
– Ты о чем?
– Ершова, ты еще не поняла? Чувства, любовь, брак – это все такая фигня, вот поверь мне. Главное – как ты чувствуешь себя в этой жизни, твои мысли, желания, поступки. Я чувствовал, что засиделся уже в этом болоте. Работа, дом, работа, поездки к матери раз в месяц по выходным… Пора было из него выбираться. А тут ты. Нет, я не спорю, девчонка ты видная, с годами вообще красоткой стала. Чувства у меня к тебе были, накрыли с головой. Я вообще весь такой – если меня накрывает, то по полной. Я и поездку эту вначале воспринял как крутое приключение, с перцем и приправой в виде влюбленности. А недавно понял, что чувства выветрились и жизнь снова стала пресной.
Господи, да как я вообще могла променять своего Виталика на этого человека? Купилась на флер первой любви? Где были мои глаза? В эту минуту ничего, кроме отвращения, я к Димке не испытывала.
– Ну тогда все просто, – холодно проговорила я. – Тебе нужно вернуться домой.
– А ты?
– А что я, Дим? Я останусь тут.
– Да ладно, что ты тут делать будешь сама в этой глуши?
– Жить, что ж еще, – я равнодушно пожала плечами. – Дома, как ты понимаешь, мне явно не обрадуются.
– Если хочешь, можем уехать вместе. Вернешься в город, снимешь себе квартиру. Официанткой можно и там работать, таких забегаловок полно.
– Да нет, спасибо. Еще сутки с тобой в одной машине я точно не вынесу.
– А я думал, я тебе нравлюсь, – снова усмехнулся он.
Конечно, нравишься. Точнее, нравился. Ты не можешь не нравиться. Высокий, статный, с невозможными ореховыми глазами и ямочками на щеках. Такой красивый, притягательный, даже манящий. Но уже совсем чужой. Не родной.
Отвечать я не стала, только молча улыбнулась. В эту минуту над головой вновь грянул гром и на песок начали падать тяжелые дождевые капли. Началась гроза.
– Быстрее, давай под навес! – Димка схватил меня за руку и потащил под козырек какого-то кафе. Я стояла рядом с ним, смотрела на него, промокшего все за пару секунд, которые мы потратили на то, чтобы добежать до спасительного укрытия, и понимала, что внутри у меня все выжжено до пепла. Любви не осталось, симпатии тоже. Только холодное равнодушие и непонимание, как можно было так искусно пустить свою жизнь на самотёк.
Дима в этот момент достал телефон и открыл приложение погоды.
– Все нормально, через полчаса ливень кончится, – наконец, сказал мне он.
Я только неопределенно пожала плечами.
– Я уеду завтра. Сегодня еще переночую тут, соберу вещи и уеду. Ты права, это была не любовь, а цунами. Но все заканчивается и катастрофы тоже. Пора возвращаться к нормальной жизни.
– Надеюсь, она будет нескучной, как тебе и хотелось.
– Конечно. Ведь я – это я.
**
Он сдержал свое слово и в самом деле уехал рано утром, на рассвете, когда небо только-только окрасилось в нежный розовый цвет. Я, конечно, не спала. Лежала и слушала, как он на цыпочках бродит по дому, сбрасывая вещи в свою необъятную дорожную сумку. Хлопнула дверь ванной – видимо, Димка забирал зубную щетку и гель для душа, потом еле слышно просвистел чайник. Это были не просто звуки – они словно слились в какую-то невероятную симфонию, печальную и свободную одновременно. А потом легонько брякнули ключи, ударившись о тумбочку в коридоре, заворчал замок входной двери. Еще хлопок – и наступила тишина. Звенящая, даже оглушающая. Помню, встречая это выражение в книгах, я еще удивлялась – как это может быть? Как тишина может звенеть? Оказалось, может.
Я не могла больше спать. Вскочила – и подбежала к окну. Отдернула занавеску и увидела, как Димка, зашвырнув сумку на заднее сиденье, с размаху плюхнулся за руль своей «ласточки». Спустя мгновение машина заурчала и завелась. Еще несколько минут Димка сидел, положив руки и голову на руль, и смотрел куда-то в сторону. А потом вдруг резко перевел взгляд на окно второго этажа, рядом с которым стояла я. Инстинктивно я тут же отпрыгнула от него, всколыхнув длинную тюль. А когда осмелилась выглянуть наружу еще раз, то увидела, что машина уже выехала со двора. Мигнув напоследок ярко-красными огнями фар, она скрылась за поворотом. Вот и все. Вот и все…
Я забралась с ногами на кровать и поплотнее закуталась в простыню. В доме было жарко, но меня знобило. Я тряслась как осиновый лист, чуть ли не стучала зубами. Не верилось, что это все происходит на самом деле. Что он действительно уехал. А я… Я осталась.
Этот день вообще стал для меня какой-то расплывчатой жирной кляксой. Я засыпала и просыпалась, брела на кухню, жадно, захлебываясь, пила воду из кувшина с фильтром, потом возвращалась в комнату, падала на кровать и снова засыпала. На улице гудели машины, лаяли собаки, кричали соседи и даже барабанил по крыше дождь. И сны мне снились дурацкие. В них были Димка, Виталик, Дашка, Амир, мама и даже бабушка. Они все что-то говорили, говорили мне, а потом вдруг резко отстали. И я окончательно проснулась.
На часах было семь утра. Где-то на улице заливисто щебетали птицы. Я подскочила к окну, распахнула шторы и полной грудью вдохнула какой-то необычайно свежий утренний воздух. Пахло летом, морем, какими-то сладковатыми цветами. А еще свободой и счастьем. И тут до меня наконец дошло: все закончилось! Я снова честна перед собой. И как же это круто – жить смело, открыто, не таясь и не обманывая. Господи, какого же кайфа я лишала себя все эти несколько месяцев!
На работу в тот день я не шла, а словно плыла по воздуху. И первой, кого я увидела в кафе, была Юля. Она застилала столы новыми клетчатыми скатертями.
– Кажется, ничего получилось, – проговорила она, заметив меня в дверях.
А я, не сдержавшись, вдруг подбежала к ней, порывисто обняла и чмокнула в щеку. Юля в ответ прижала меня к себе и расплылась в улыбке.
– Ну что, все? Тебя можно поздравить?
– Ага. Отмучилась, – не сдержавшись, тоже улыбнулась я.
– Трудно пришлось?
– Очень. Говорить правду всегда трудно, Юль.
– А он что?
– А он уехал.
– Давно?
– Вчера.
Мы замолчали.
– Тебе стало легче? – спустя минуту все же спросила Юля.
– Ты знаешь, да. Вчера весь день спала, как медведь зимой в берлоге. А сегодня уже все хорошо. Чувствую себя превосходно. На душе стало намного легче – теперь понимаю, какого это, когда гора с плеч.
– Здорово. Значит, все не зря.
– Конечно. Это было настоящее цунами, – повторила я свои слова. – Мы оказались в море чувств и чуть не утонули. Ну, во всяком случае я. Но все-таки смогла вынырнуть и теперь полной грудью вдыхаю морской воздух. Он такой свежий, вкусный и здорово лечит.
– Говоришь, как писатель, – с восхищением проговорила Юля.
– А что, может быть, когда-нибудь я напишу об этой любви книгу, – слабо улыбнулась в ответ я. – Ну что, будем работать?
Глава 9
Постепенно жизнь вошла в привычную колею. Я много работала, почти не брала выходных. Да и зачем они мне? Дома было пусто, одиноко и невыносимо скучно. Все-таки я никогда не жила одна и не привыкла к этому. Со всеми делами управлялась с утра, пока собиралась на работу. Вечером приходила поздно и сразу падала в кровать, сил хватало только на то, чтобы смыть макияж. Это была какая-то гонка, но, как ни странно, морально я не уставала, только физически. На душе было легко.
Я старалась кайфовать от каждого момента, будь то искрящийся лучик солнца, на секунду дольше обычного задержавшийся в стеклянных дверях кафе, прогуливающаяся по берегу моря чайка или вежливый и улыбчивый посетитель. Мне давно не было так хорошо, хотя сердце по-прежнему ныло при каждом воспоминании о Дашке. А поводов вспомнить о дочке было предостаточно – в кафе то и дело появлялись целые семьи с детьми, радостно взволнованные или наоборот расслабленные, но при этом невероятно счастливые. Малышня, повизгивая, заказывала картошку фри, и я сама по себе расплывалась в улыбке, представляя, с каким аппетитом лопала бы ее Дашка.
2 августа в кафе было особенно многолюдно. В этот день свой профессиональный праздник отмечали десантники и почти каждый столик в зале и на террасе был занят. То и дело на глаза попадалась крупные мужики в полосатых тельняшках и знаменитых голубых беретах. Они звучно чокались высокими бокалами с пивом, произносили тосты и громко хохотали. Я носилась, как ошпаренная, от одного столика к другому, с трудом успевая принимать все новые и новые заказы. Казалось, этому не будет конца и края.
– Ты что-то совсем раскраснелась, – заметила Юля, когда я в очередной раз вбежала на кухню за порцией шашлыка. Элина, сдувая со лба пышную челку, красиво укладывала поджаренное мясо на зеленые листья салата.
– Ношусь, как белка в колесе, – махнула рукой я.
– Так, ну все, хорош, совсем себя загонишь. – Юля решительно отобрала у меня тарелку, полученную только что от Элины и утерла пот со лба. – Это за какой столик?
– За десятый.
– Я отнесу. А ты пойди, проветрись, покури. Ты ж не робот.
– Спасибо, – простонала я, вдруг ощутив смертельную усталость. Посмотрела на часы –осталось всего час-полтора до конца смены. Еще немного поработаю – и можно идти домой.
Я вышла с заднего входа кафе и уселась прямо на ступеньки, ведущие вниз, к пляжу. Онемевшими руками достала из заднего кармана джинсовой юбки пачку сигарет, подцепила одну, затянулась и посмотрела вверх, на небо. Оно было густого темно-синего цвета и напоминало чернила, которыми мы когда-то писали в начальных классах школы. Тут и там лукаво блестели серебристые звезды. Они словно перемигивались друг с другом, придумав какой-то хитрый план.
Боже, как хорошо! Свежий ветерок с моря, шелест волн, музыка, разговоры, доносящиеся с веранды. И приятная усталость во всем теле. Да, завтра, конечно, я по полной прочувствую на себе плоды сегодняшней работы и собственного героизма, но это будет потом. А пока – есть только я, море и этот дивный августовский вечер.
«Ну и ВДВ-шники, конечно», – съехидничал внутренний голос.
Докурив, я встала, отряхнулась и вернулась в зал. Тут же ко мне подлетела Юлька.
– Насть, там новый клиент пришел, сел на улице, за 18 столиком. Меню я ему подала, но заказ принять не успела. Муж уже третий раз звонит, хочу отлучиться ненадолго, перезвонить, мало ли, что там могло случиться…
– Конечно, беги, я тебя подменю. Какой, ты говоришь, столик у него?
– 18. Спасибо, Насть! Я постараюсь побыстрее.
И она ужом выскочила за дверь. А я, вздохнув, мельком взглянула на себя в зеркало, поправила волосы, забрала с барной стойки блокнот и побрела на улицу. Вышла на террасу и направилась в сторону нужного столика. Глянула на нового гостя – и не поверила своим глазам. Ноги подкосились. Это был Виталик!
Муж сидел за столиком, подперев щеку кулаком, и задумчиво смотрел в меню.
– Здравствуйте, вы уже определились с заказом? – дрожащим голосом произнесла я.
Виталик поднял на меня глаза, отложил меню и устало улыбнулся.
– Наконец, я тебя нашел, – едва слышно проговорил он.
– Как ты здесь оказался?
– Приехал. Твоя мама сказала мне название поселка, где жила ваша бабушка. Билетов на поезд долго не было…Я уже совсем отчаялся, хотел ехать на машине, как тут вдруг нашелся один. Видимо, кто-то отказался. Я подумал, что это судьба. Отъезд был в тот же вечер, буквально через пару часов. Ну я и помчался на вокзал. Даже вещи толком не собрал. И вот, я тут… Пришел, дом заперт. Стучался, мне никто не открыл. Потом соседка сказала, что ты работаешь в какой-то кафешке на побережье. Я обошел все. Это – последнее. И, наконец, нашел тебя.
– Кажется, мне надо выпить… – пробормотала я.
– Тебе еще долго работать?
Я посмотрела на часы.
– Вообще смена закончится через час… Но мы еще остаемся, чтобы убрать все, привести в порядок…
– А можешь отпроситься? – осторожно предложил он.
– Попробую…
Как сомнамбула, я побрела обратно на кухню. Даже не слышала, как по пути меня то и дело звали уже порядком захмелевшие ВДВ-шники. В голове шумело – совсем как море, на которое я смотрела всего пять минут назад.
– Насть, ты чего? – с ужасом проговорила Юля, вновь материализовавшаяся на кухне. – Была красная, теперь зеленая… С тобой все в порядке? Ты вообще нормально себя чувствуешь?
– Юль, там Виталик…
– Чего? Какой Виталик? Погоди, это он? Муж?
– Да.
– И где он?
– За 18 столиком.
– Блин! Как он тут оказался?
– Говорит, что приехал на поезде. Просит поговорить. Я не знаю…
– Так, подруга все. На сегодня финита ля комедия. – Юля решительно выдернула блокнот из моих оцепеневших рук. – Давай, иди со своим Виталиком. Прогуляйся. Проветрись. Вам надо поговорить. Я доработаю смену.
– Спасибо, – прошептала я.
– Не за что. И вот еще. – Она подошла к одному из шкафчиков и, воровато оглянувшись, достала из него бутылку нашего любимого вина. – Вот, возьми. Так говорить будет легче.
– Спасибо, – повторила я.
– Пожалуйста. Все, иди, мне нужно работать. Удачи. И береги себя.
– Как я рада, что мы дружим, – вдруг вырвалось у меня.
– И я рада. У меня давно не было такого близкого человека. Ну все, закончим пафос. Тебе не со мной откровенничать нужно, а с мужем.
Я развернулась и пошла к выходу из кафе. А Юля, когда я уже не видела, мельком перекрестила меня. Совсем как деревенская бабулька.
«Счастья вам, ребята», – подумала она и, встрепенувшись, помчалась выполнять заказы. До конца смены оставалось меньше часа. Ох, как же не любила Юлька этот День ВДВ!
**
Мы с Виталиком медленно брели по пляжу – прочь от кафе, огней и шумной музыки. Слева от нас грохотало море. Всего за какие-то секунды на поселок налетел стремительный южный ветер. Над кромкой воды то и дело поднимались волны. Они ревели, как разъяренные звери. Обстановка накалялась.
– Тупейший вопрос, конечно, но не могу не спросить, как у тебя дела. – Виталик первым нарушил затянувшееся молчание.
– Да нормально, – пожала плечами я. – Живу, работаю… А у тебя?
– Тоже все хорошо. Вот, шеф отпустил ненадолго в отпуск. Когда вернусь, обещает сделать своим замом. Вместо Куприенко, он уходит на пенсию.
– Ну что ж, поздравляю. Ты давно этого ждал, – от души порадовалась за Виталика я.
– Сам еще до сих пор не осознал, – улыбнулся муж.
Мы снова замолчали. Шли вперед, вороша ногами мокрый песок. Волны, стремительно летели к берегу, то и дело касаясь наших ног.
– Как тебе работа, нравится? – снова заговорил Виталик.
– Ты знаешь, да. Кафе очень уютное и коллектив хороший. Мы подружились с Юлей – это наша официантка, она приносила тебе меню.
– Она очень славная, твоя Юля. Она местная?
– Да, живет тут, буквально в ста метрах от кафе.
– Я скучал, Насть, – внезапно с болью в голосе проговорил Виталик.
Мы остановились друг напротив друг друга. Я, наконец, осмелилась и подняла глаза на него. В них плескалась тревога.
– Я тоже, – шумно сглотнула я.
– Я, пока ехал сюда, столько думал… Написал себе целую речь. Весь день, пока бегал и искал тебя, держал ее в голове. А как только увидел тебя – все слова улетучились. Красивые слова, я имею ввиду. Осталась фигня какая-то. И мурашки по коже. Как в первый раз. Чувствую себя пацаном-первокурсником.
– И я думала. Я так виновата перед тобой, Виталь… – с болью в голосе проговорила я. – Перед тобой и перед Дашкой.
– Да я тоже хорош, – махнул рукой он. – Мы сами загнали себя в какой-то тупик, Насть. И мне долго казалось, что выход из него только один – через ЗАГС. И свидетельство о разводе.
Слышать это было неприятно. Больно. Словно в сердце кто-то вставил нож и с хрустом провернул его по часовой стрелке. Я почти физически ощущала эту боль.
– Теперь ты тоже так думаешь? – стараясь унять дрожь в голосе, проговорила я.
– Я запутался, Настюх. – Он прямо в белых брюках внезапно плюхнулся на песок и, как ребенок, поджал колени к груди. Я осторожно опустилась рядом с ним. – У меня все это время была одна правда. А потом я начал думать… И посмотрел на эту правду под другим углом. Ну как в зеркало, понимаешь?
– Наверное.
– Ну так вот… И подумал, что, наверное, нельзя быть таким заносчивым придурком, обиженным на весь свет. И понял, что должен, нет, просто обязан поговорить с тобой. И не по телефону. По телефону – оно всегда так неискренне, фальшиво. А мне надо было, чтобы вот так, как сейчас, в миллиметрах друг от друга. И глаза в глаза. Блин, наверное, я сейчас такую фигню говорю…
– Да нет, ты во всем прав, Виталь. Я такая дура…
– И я дурак.
– Да что ты…
– Ну, в любой ссоре всегда виноваты двое. Я тоже не был белым и пушистым. Эти дебильные сайты знакомств…
– Как ты вообще там оказался? Раз уж у нас такой откровенный разговор…
– Да сам не знаю. Качал Дашке музыку для наушников. Случайно нажал на какую-то рекламу. Там сайт этот… Мне сразу написала какая-то барышня. Ну и понеслось…
– Ты изменял мне? – задала я, наверное, самый сложный и мучавший меня вопрос.
– Когда ты уехала – да.
Больно. Блин, как же больно!
– А до этого?
– Нет, Насть. Хочешь верь, хочешь нет… Общался – да, но до измен не доходило. Я даже не встречался ни с кем. А когда ты уехал – пригласил поужинать одну… Перепил. И получилось то, что получилось.
– Ты до сих пор встречаешься с ней?
– Нет. Мы утром проснулись в каком-то отеле. Дашки уже дома не было – она уехала в лагерь… Включил телефон – а там сообщение от нее. Такая милая детская смс-ка… На душе сразу стало гадко. Я уехал. И больше не видел ее. В тот же день удалил анкету с сайта и бросился в работу с головой. А что ты?
– Ну ты же, наверное, и так все понимаешь…
– Понимаю, – тяжело вздохнул он.
Напряжение, образовавшееся между нами, казалось, достигло своего апогея.
– Что ты сейчас хочешь, Насть? – внезапно спросил он.
– Чтобы все было как раньше, – честно ответила я. – Ты, я и Дашка.
– Когда-то один умный человек сказал, что все в наших руках и их нельзя опускать. Не припомнишь, кто это был?
– Твоя теща, – сквозь подступившие к глазам слезы улыбнулась я.
– Вообще, кажется, это была Коко Шанель. Но вариант с тещей мне, в принципе, тоже нравится.
Мы снова замолчали. Я смотрела на лунную дорожку, блестящую на поверхности моря, и пыталась унять дрожь в теле. Получалось плохо. Виталик, почувствовав это, снял толстовку, которая была повязана у него на спине, и укутал меня в нее.
– Давай дадим друг другу еще один шанс, – наконец, сказал он. – Мне кажется, мы это заслужили.
Я не могла ничего сказать в ответ. Куда-то пропал голос. Вместо внятного ответа только что-то промычала, уткнувшись Виталику в плечо.
Он обнял меня, прижал к себе и осторожно провел рукой по волосам. А потом нагнулся и поцеловал – легко, нежно, трепетно, совсем как в наш первый раз. Подумать только, это было больше 10 лет назад, 14 февраля, в День влюбленных. Я стояла тогда под фонарем, прижимая к груди охапку белых тюльпанов, и, задрав голову вверх, смотрела, как красиво и неспешно летят вниз пушистые хлопья снега.
– Я люблю тебя, Настюх, – сказал тогда Виталик и нежно поцеловал меня. И я подумала, что это самый удивительный и романтический момент в моей жизни. Но, клянусь, сегодняшняя ночь была еще романтичнее. Берег моря, песок, моя рука в его крепкой и сильной ладони – и кажется, что не было этих месяцев разлуки, вдали друг от друга.
– У нас впереди целая жизнь, – прошептал Виталик, ласково обнимая меня за плечи. – И я хочу провести эту жизнь только с тобой.
– Прости меня, – наконец, всхлипнула я.
– Давно простил. И ты меня тоже прости.
– Я давно…
– Простила?
– Полюбила.
– И что скажешь?
– Что никогда не была счастливее, чем с тобой.
– Будем считать, примирение состоялось?
– Прости меня…
– Давно простил…
