Константин Гуляев
Песчаное небо
7. Жертвы
Цейса решила переделать усилитель, пока мокрый будет отсыпаться перед сеансом связи – энергии на ментальный контакт у него уйдет – море. Видимо, сеанс очень сильно понадобился спасателям, раз они выгнали Малыша из подземелий. Кое-как с третьего раза, с пятого на десятое Цейса киборга поняла; тоже несколько раз отослала ему подтверждение – и тот снова пропал с поверхности планеты, а заодно и радаров.
Поняв, что в ближайшее время пульт ей не понадобиться, и отправив Гасса спать, кибернетик занялась прибором. Нужно было просто перенастроить эмоциональные сенсоры, и поработать с контактами – слизень и головоног, все-таки, не одно и то же – нервные окончания несколько отличаются.
Опять пришли гости – Плух с Грезотом. Цейса их привычно тактильно поприветствовала, после чего Грезот угнездился за пульт – тестировать корабль, а пилот подсел просто поболтать. Маялся он невероятно – беспокоился и за капитана, и за остальных. Неизвестность и тревога его изматывала, выводила из себя.
Между делом Цейса рассказала, что внизу обстановка все сложнее и сложнее – но под землей обнаружилась новая раса, и ребятам срочно понадобился Гасс – коммуникабельность аборигенов оставляет желать лучшего. Беглеца им не найти, он куда-то исчез. Кроме того, капитан сильно сдал, и до обратной амбаркации может и не дотянуть. Поэтому она срочно занялась усилителем для мокрого. После этого пилот тут же уселся рядом, уставился на перенастраиваемый усилитель, и стал донимать вопросами:
– То есть, связь с группой… все-таки есть.
– Нашу связь с Малышом практически невозможно экранировать, Но Краптису почти удалось даже это.
– А эта коробочка… тоже? Прошибет планету? То есть, атмосферу. Насквозь? – голос Плуха сквозил явным недоверием.
– Должна, – с иронией ответила Цейса. – Мысленную передачу невозможно экранировать хоть целым каскадом песчаных и грозовых туч. У меня другая дилемма – нужно, чтоб Гасс захотел это использовать.
– Не понял…
– Дело в том… – она, наконец соединила мнемоклеммы, и аккуратно стала закрывать крышку. – В том, что… ему придется как-то вживить это в свой организм, чтоб контакты… замкнули контур.
– Вы тоже? Вживляете? А, точно… запамятовал…
– Такие приборы мы не вживляем, – кибернетик аккуратно положила прибор на стол. – Это опасно для окружающих. Мы его берем… ротовым отверстием.
Она не могла видеть, какую мину состроил Плух, но, судя по тому, как он засопел – довольно-таки кислую.
– Ты ему говорила? Об этом?
– Нет, но он и сам все увидит, когда поинтересуется, как она функционирует.
Плух немного помолчал, переваривая информацию, затем сокрушенно вздохнул: – н не захочет. Ртом… Но у него… нет выхода, Цейса.
– Есть, – вздохнула кибернетик. – У всех он есть.
Она услышала, как пилот взял прибор в руки, повертел, и положил на место.
– А если… не сработает?..
– Тогда они останутся без связи. А им и так нелегко. Кроме того, есть еще одна неприятность: как только Гасс начнет сеанс, у нас у всех тут же расплавятся мозги. Поэтому, ему придется общаться из десантной капсулы, отлетев от корабля подальше.
– Спасибо, – хмыкнул Плух, и встал. – Предупредила. Я тоже, пойду. Спать. Волнуюсь. Как у вас еще… ничего не расплавилось?
– А мы опытные… – Цейса в нерешительности постояла у столика, пока пилот не скрылся за дверью. – А я, пожалуй, пообедаю и приведу себя в порядок, пока Гасс спит. Грезот, ты подежуришь немного за меня?
Уларк привычно фыркнул, с некоей даже привеливостью:
– Иди-иди… лишь бы не работать.
– И тебе приятной вахты.
С тем Цейса и удалилась. Через пару минут Грезот поднялся с места, взял со стола усилитель, повертел в правой руке, а левой полез в карман форменных брюк. Достав оттуда простейший монтерский наноизолятор, уларк хищно глянул на дверь кухни, и пропустил усилитель через регулируемую прорезь диэлектрика. Пусть эта невинная шалость поучит выскочку скромности. Рассовав приборы по их прежним местам, он опять сел за пульт, выкинул недавние действия из головы, вспомнил самую прилипчивую мелодию последних лет и, принявшись мысленно талдычить ее нон-стоп, занялся тестированием систем.
* * *
Пока мы спускались к селению, Севи вкратце пересказала нам то, что ей удалось выудить из нашего проводника – их основные постулаты: на пути живет пастырь, за ветром – зло. Перевези светы и сделай шаг. Вода – враг сна, и, вместе с тем, в больной воде – радость. Изгои здоровы и чужака подведи. Не складывай верхушки… и прочие загадки. Это, если Малыш правильно перевел.
Я промолчал, как и все остальные. Эти понятия могли оказаться чем угодно.
– Зло у них, видимо, живет на поверхности планеты, – высказал предположение Абвир. – Я бы запретил покидать пещеры, чтобы их не разнесло ветром на тысячи рехтов.
– Что такое… «светы»? – полуобморочным шепотом просипел Фарч. – Цветы? Духи? Светильники? Они ж не видят… свет…
Конец его фразы я не разобрал, и еще пару секунд вслушивался в его свистящий шепот. Тщетно. Он бормотал вопросы себе под нос. И, вообще, капитан меня отвлек – мои мысли вились вокруг воды, вернее вокруг планетарной гидросферы и странным молниевым проводам. Почему у них ничего не коротит? Не замыкает? Влага хоть как должна присутствовать в пещере… а раз она тут есть, так это все равно, что пускать высоковольтную линию без изоляторов. Что за бред?
– И к чужакам они относятся лояльно, – продолжал кверк. – Так что правильней «чужака проведи».
– У них эти понятия практически однозвучны, – ответила Севи. – Я не столько разбираюсь в этой белиберде, сколько выуживаю их новые заповеди. И уже валюсь с ног.
Я поискал в последней реплике укоризну, и не нашел. Голая констатация. Мы будем ночевать в стойлах вурвов? Мелкие, не больше их роста… – кстати…
– Не складывай верхушки – это значит «не стройте высоко»! – хвастливо заявил я, глянув на гирлянды светящихся жгутов под потолком. Но мне не ответили. И я даже их понимал – все смертельно устали.
Мы спустились в селение. Далее произошла сцена встречи древних мореплавателей с аборигенами – нас встречали, приветствовали, радовались и почти не боялись. Малыш сгрузил нас на пневмонадувной топчанчик – мы расположились вполне комфортно, и смогли, наконец, перевести дух.
Севи занялась ремонтом киборга – когда она откинула ремонтный кожух, мы увидели, что у того все внутри искрит. Ну, теперь понятно, куда у него улетает энергия. Наноизол ей в помощь, я же уже так хотел спать, что ничего не соображал. И, как только уловил команду «пять часов сна», я отключился со спокойной душой.
Мы проспали. А, может, меня просто не стали будить. И правильно сделали – тело болело все, полностью. Грудь саднило, поясницу тянуло, руки-ноги вообще отказывались шевелиться. Я аж застонал – какую вообще цель преследовали кверки, взяв нас с собой? Чтоб мы своим вялым шевелением оттеняли их способность передвигаться? Так это называется тщеславие – сиречь, эмоция – и, стало быть, кверкам недостижима. Напрашивается другая причина – их глупость. Это не эмоция, а состояние души и мозга – и в кверках сие присутствует вне всякого сомнения. Да, очень жаль, что я об этом узнаю так поздно.
Все эти незначащие, раздраженные мысли тенью мелькали на периферии сознания – само сознание жадно вслушивалось в дискуссию, развернувшуюся в наших головах.
– Они уже и не помнят своих хозяев, – вещал Гасс. – Я подозреваю, что много столетий прошло с тех пор.
– Мы видели. Знаки…
Гасс тут же продублировал вопрос Фарча для всех, как обычно на таких, общих конференциях.
– Да, капитан. Они похожи на символы ангари.
– Что!? – это уже удивился я.
– Ангари, вне всякого сомнения. И наши ученые до сих пор не понимают, почему с их владычества не было найдено ни одного межзвездного корабля. Скорее всего, мы на одной из планет ангари. На их перекресте миров, пересадочной станции. В головах этих малышей все расписано, как в инструкции по применению батареек. Этот Краптис с его грозами является превосходной электростанцией для межпланетного портала и еще для чего-то, я пока не понял… Беглец наш был тут полгода назад, и они проводили его к вратам. Вам тоже следует воспользоваться ими. Беглец, кстати, вел себя, как Севи. Так что это кверк, и он знал об этих пещерах. И о вратах, скорее всего. Когда-то он, похоже, был тут раньше и исследовал эту планету.
– Да, тогда некоторые из исследователей пропали без вести. И немудрено.
– Прекрасно. И он, значит, вернулся на Каох, а через много лет повез сюда всю свою лаугхскую общину, за которой смотрел. Не на сам Краптис, а в его портал! И он знал, куда направляется: у него был свой Малыш… Или что-то очень похожее.
Мне показалось, что Гасс говорит через силу – он, похоже, испытывал сильную боль.
– Не обращай внимания, человек. Издержки профессии. Эти ребята проведут вас, куда нужно, как только вернется смотритель…
– Ты можешь внятно перевести их… законы? Установки…
– Могу, Севи. Ангари они признают хозяевами, и считают, что они до сих пор обитают в этих вратах… Что там еще? Те, кто выходил из пещер – не возвращались, и они решили, что их поглотило зло…
– Перевези цветок… куда? Зачем? Айвах?
– Это мне непонятно. Но это не растения – собрать нужно что-то, вроде огненных шаров. Может камни, может звезды… а может и разобрать… вурвы слепы, и странные объекты наделяют кучей нелепых признаков и суеверий. Мне не понять. Большинство их ментальных установок вообще зародилось не здесь: основная их цивилизация – обширная, сложная – гораздо ниже, а здесь живут лишь изгои.
– У них… там город?
– Да, и, похоже, не один.
– Как они себя называют? – поинтересовалась Севи
– Люди, – хмыкнул биолог. – Это непроизносимо, как и у моей расы.
– А почему изгои?
– Тоже не понять. Там сложные перипетии, связанные с какой-то священной болезнью, источником… Эти ребята заболеть не смогли, и их изгнали. А может и все наоборот – я еще не разобрался…
Возникла пауза, во время которой, я уверен – все представляли себе подземную цитадель. Да, это интересно, но хорошо бы нам понять, как отсюда выбираться.
– Нельзя спать с водой… – напомнил я.
– Верно. Воду они пользуют далеко от молниевых устройств, вблизи она приобретает убийственные свойства.
– Но неужели земля здесь не пропитана водой? – возмутился я. – Как?!
– Запросто. Та же ваша слюда – диэлектрик. Нужно исследовать скалы, без этого мне сложно понять местную экосферу.
– Попроси их провести нас к этим… вратам.
– Увы, Мать. Ждем смотрителя.
У меня екнуло внутри. Но вопрос задал капитан:
– Смотритель – вурв?
– Конечно.
– А если мы… его не дождемся?
Возникла пауза, после чего Гасс со вздохом ответил:
– Понятно. Значит, буду уговаривать проводить вас без него. Но они говорят, безопасный путь знает только он.
– Спасибо, Гасс. Ты опять очень помог – три дня мы не выдержим. Капитан умирает, а навигатор, я думаю, сейчас мало чем отличается от хамма. Да и мы еле ползаем… передай мое восхищение Цейсе.
Ответа мы не дождались, контакт прервался. Намеренно или случайно – я не понял.
Мнение Севи о моем самочувствии меня разозлило – я не овощ! Путем неимоверного напряжения и изощренных дрыганий я перевернулся на живот, и затем встал на четвереньки. Подождал, пока взгляд прояснится, и сел на корточки. Отдышался, и стал подниматься. Перед глазами снова все поплыло…
– Молодец, человек, – как сквозь вату услышал я голос Севи. Я все же кое-как поднялся, и скосил на нее свой налитый кровью глаз. Она сидела подле Фарча, и готовила свои шприцы. Капитан тоскливо разглядывал висящий невдалеке полыхающий голубыми паутинами шар. Я поискал взглядом Абвира – его рядом не наблюдалось. Малыш чуть поодаль болтал с вурвами, и уже, похоже, по собственной инициативе.
Брезгливо окинув место нашей ночевки, я заметил, что тут все же чистенько. Кроме того, вурвы нам принесли завтрак: какие-то бугристые коренья с белесой ботвой, слизней и даже пару дохлых зверьков – помесь ящерицы и крота. Я вгляделся в клубень растения – он был испачкан в чем-то похожим на землю. Ага, где-то есть и другой подземный ландшафт? Растерянно пошарив глазами по отдаленным концам пещеры, я обнаружил кучу выходов. Более того – в один из них юркнул какой-то шустрый зверь, очень напоминающий карликового крокодила. Ох, мать моя – хорошо, что ночью у меня ничего не отгрызли… пещерка-то, оказывается, населена не только вурвами.
Севи вколола дозу капитану, выдала ему питательный рацион, и посмотрела на Малыша, общающегося с аборигенами.
– Идти не столь долго, сколь сложно, – вымолвила она после полуминутной паузы. – Удобный, гостевой путь знал только смотритель. Наш капитан может не дойти…
Затем она встала, и подошла ко мне. Помедлила, поразмышляла, затем вколола коктейль и без обиняков взглянула мне прямо в глаза – своими искусственно-льдистыми омутами, то ли убийцы, то ли трупа. Так пристально, пожалуй, мы друг другу в душу не вглядывались ни разу. В ее взгляде я увидел нечто настолько чуждое, что по спине у меня пробежал озноб. Она могла учинить что угодно и с кем угодно, что только взбредет ей в голову. Я знал, что кверки наши тормозов не имеют, но до этого взгляда даже не подозревал, насколько у них отморожен самоконтроль и представления о допустимости тех или иных методов достижения цели. Мне показалось, что она раздумывает: как бы нас так избыть попроще, чтоб поменьше шевелиться.
– Желаете оставить нас здесь? – едко поинтересовался я.
– Я испытала бы удовольствие, если б мы так и поступили, – от ее взгляда веяло мертвечиной. – Но информацию от лиги уже не утаить, придется тащить вас с собой. Испытываю сожаление.
– Вы убогие, тебе нечем его испытывать, – неприязненно начал я, но Севи тут же своей любимой оплеухой опрокинула меня наземь. На этот раз, об пол я стукнулся головой. Без шлема.
Очнулся я мерно покачивающимся, на Малыше. Голова кружилась. Во, дурак… чего я на них взъелся… это все равно, что ненавидеть хищников или раз за разом дергать тигра за хвост. Или даже не тигра, а каохского херха. Они херхи!
Я почувствовал позывы к рвоте. Прекрасно, вот только этого еще не доставало… Я осторожно потер гудящую голову, и ближе к затылку нащупал сгусток боли – запекшуюся рану, залитую хитрым регелем – мгновенным регенерирующим клеем.
Группа наша шагала, не останавливаясь. Я на миллиметр приподнял голову, и тут же опустил обратно – в голове перекатывался огромный болевой булыжник. Шипастый. Проклятье! Я в бешенстве уставился в потолок. Под потолком, по провисшему проводу змеилось синее пламя. Почему провод провисший? Почему такой тонкий?! Почему не перегорает? Какого черта он светится?! Разве ток светится? При замыкании – еще как! Но тут?..
– Они могут светиться при высоком напряжении, при ионизации воздуха…
Гасс! Вот с этим парнем я с удовольствием поболтаю! Голос его и в прошлый раз был негромким, а сейчас и вовсе я его еле расслышал. Видимо, мы уже далеко ушли…
– Ты куда пропал?! – набросился я на него.
– Общался с аборигенами, они меня тоже посчитали за высшую силу… Послушай меня, Крис. Хорошо, что ты очнулся – капитан до сих пор без сознания, а с кверками я общаться не хочу. Просто вы скоро уйдете так глубоко, что мне до вас будет не докричаться.
– Ну что там с городом?
– К сожалению, мне не до города сейчас… скажи-ка мне, без тебя корабль сможет долететь обратно?
Я окаменел. Какой интересный вопрос…
– Только если не будет садиться на Краптис, – неприязненно сообщил я ему. Видимо, я и правда кверкам больше не нужен. Взгляд Севи не лгал…
– Ага, значит, я не ошибся… Мне удалось договориться, чтобы вас отвели к порталу. Но без смотрителя они поведут вас… своими тропами. Если вам удастся попасть в мир со связью, сообщи на корабль, что садиться на планету не нужно! А то они собираются действовать по договоренности, то есть, садиться.
– А сам? – у меня так трещала голова, что я ничего не соображал.
– Мне… не удается с ними связаться. Я пробую, но это маловероятно.
Я совсем запутался. Так значит Гасс не на корабле? Если он не на корабле и не на планете, то где? На орбите – единственный вывод. То есть, с орбиты до нас он смог докричаться, а до корабля не может? Вакуум ведь никогда не был ему помехой…
– Я на планете… Но никому не говори, они могут послать Малыша. Вам с капитаном он гораздо нужнее, а мне осталось уже недолго…
Комок подкатил у меня к горлу. Вон оно что…
– Зачем ты сел сюда, Гасс?.. – угрюмое отчаянье вспухло под диафрагмой – он не сможет нас дождаться! И ведь знает, что не сможет!..
– Усилитель Цейсы не сработал. Пришлось садиться…
Я представил его, пульсирующего, растекшегося по капсуле. Болтающего с нами, как ни в чем не бывало – в то время как тикают его последние часы…
– Минуты, Крис…
– Давай, мы пошлем к тебе Малыша!
– Тогда умрет капитан. Удачи, навигатор. Выживи там за меня.
Связь опять прервалась. Я сидел, как громом пораженный. Заумная наша Цейса вконец опозорилась, из-за нее погиб… погибает Гасс. Вряд ли еще ее божественный голос навеет на меня умиротворение… М-да, давно я не припоминал таких поганых миссий. За призраком, которого уже и след простыл! Бред!
Поступок Гасса ошеломил меня. То есть он знал, что здесь умрет – и все равно сел? Ради чего? Да, Фарчу плохо – но это не повод для самоубийства… Гасс всегда предугадывал наши желания – а может, на сей раз именно таким и было желание Матери? Кто знает, что она там напередовала через Малыша, а Гасс вычитал в голове у Цейсы?
Наша процессия остановилась примерно через полчаса. Я остерегся двигать головой – лежал и пялился на переливающийся новогодней гирляндой провод, вслушиваясь в ворчливый фон голосов, кверкских и вурвских.
– Гасс… – в отчаянии воззвал я в пустоту. Ответа не дождался, и опять уставился в потолок, но уже с тоскливым осознанием утраты. Одиночество и потерянность навалились на меня не в меньшей степени, чем гравитация – на бренную плоть.
Голоса, между прочим, повышались. Я, наплевав на самочувствие, перевернулся, и какое-то время пролежал ничком, приходя в себя. Затем, с усилием аккуратно повернул голову, чтоб видеть, что твориться впереди.
Впереди была горка. Нет, не горка – Горка. Гора! Даже кверки, казалось, смотрели на нее озадаченно. Потолок также заметно опускался, повторяя рельеф сбегающего в сумерки уклона. На потолке висела россыпь молниевых шаров – видимо, основатели своей электростанции высунули над скалами целый лес громоотводов, или даже, скорей, грозоприемников. Странно, что орбитальные спутники их не засекли… Рядом с началом покатого спуска я заметил груду каких-то плоских камней. Или даже больших, грубых тарелок. На всем этом, видимо, нам предлагали спускаться, а кверки привередничали.
Я уткнулся головой в руку, давая отдых шее. Так-с… длина склона… ну, скажем, метров двести. Ускорение…
– Крис! – позвала Севи. О, как! Я теперь у нее снова Крис, ей явно что-то от меня понадобилось. Отлеживаться было глупо, и я вяло оттопырил кисть, шевельнув пальцами.
– Вы с капитаном выживете на этом спуске при свободном ускорении?
И с отсутствием тормозов, надо полагать. Я вежливо повернул голову:
– Выжить-то выживем, да только если не навернемся по пути. Горка наверняка щербатая.
– Ты ошибаешься, человек, – возразил Абвир. – Она гладкая.
Я не стал ему объяснять разницу между «щербатой» и «шершавой». Не видел смысла.
– Опустите-ка вниз, – попросил я. Меня давно интересовал один вопрос, я заодно решил прояснить и его.
Малыш опустил. Я уселся на край ската, и потрогал камень пола. Действительно, гладкий, как лед – что это за материал такой? Гассу он был бы интересен… так, не будем сейчас об этом. Я дотянулся до фляги на поясе, отщелкнул хитрый колпачок и стряхнул пару капель на ладонь. Провел мокрой ладонью по камням – камни остались сухие. Я вылил немного на спуск, и водяные шарики, как ртуть – покатилась вниз, дробясь и подпрыгивая. Понятно, несмачиваемый минерал. Хоть с водой разобрались… Достав нож, я ткнул им в пол. Лезвие вошло на сантиметр – как в дерево. Вернее, поверхность склона оказалась чуть тверже – я забыл про дополнительное притяжение, и удар вышел несколько сильнее, чем я рассчитывал. Дерево… может, скала тоже живая? Вот ни капли не удивлюсь.
Севи изваянием застыла рядом, следя за моими действиями. Они, как и следовало ожидать, ее не впечатлили. Я задумчиво и несильно поскреб минерал ногтями.
– Все зависит от скорости, вернее – от коэффициента трения. Если мы помчимся, как пуля – я бы не рискнул.
Севи ничего не сделала, но через пару секунд Малыш обратился к одному из вурвов. Тот бойко подсеменил к груде санок, уселся на одни из них, и ухнул вниз. При этом раздалось тихое, поскрипывающее шуршание. Удалялся он от нас быстро, но на льду было бы еще быстрее. Далеко внизу он постепенно остановился. То ли глаза привыкли к разлитой внизу темени, либо появление там вурва меня сориентировало, и видеть я стал лучше.
– Ну-у не зна-аю… – протянул я. – Давайте попробуем. Хотя, его спуск – не показатель: мы вдвое тяжелее любого вурва. Если я не вырублюсь по дороге от страха, то внизу вам помашу рукой. А если нет, то капитана нужно будет спустить по-другому.
Я с тоской уставился на кучу санок – ползти к ним мне показалось унизительным. Малыш опять поворчал, и вурв поднес мне примитивный снаряд для спуска. Я повертел его в руках – этот кусок непонятно чего был легким, и напоминал камень только снаружи. Пемза, что ли? Откуда ей тут взяться?.. Лежа я на этом подпопнике не помещался, поэтому как-то угнездился сидя – и тут меня всерьез начал накрывать страх. Ох, не смалодушничать бы в последний момент…
Абвир, видимо, по доброте душевной меня несильно токанул – и я с кратким воплем полетел в пропасть. Именно, что полетел… Через двадцать метров я начал поскуливать, через пятьдесят – орать. Ускорение все нарастало – какой там лед! Я уже несся вдвое быстрее, чем на привычных ледяных горках Приамурья – а ведь еще и половины не проехал! Ужас впился в меня ледяными когтями и низверг в дикую панику – слезы брызнули из глаз, челюсти свело судорогой. Вцепившись в края этого… подобия крышки от люка – мелькали такие в древних сетевых фильмах, – я молил всех святых: лишь бы не упасть! Мгновенная смерть, и к дядьке не ходи! Первый же подскок на невысокой кочке – ее я даже не увидел, хотя таращился в чертов полумрак во все глаза – вытряхнул из меня последний разум. Ветер свистел в ушах, скорость все увеличивалась, плоское корытце еще пару раз подпрыгнуло на мини-трамплинчиках, заставляя обмирать от грубых приземлений. Воздух весомо лупил в лицо, и мне пришлось приложить все усилия, чтоб не отклониться от вертикального положения. Когда в легких кончился воздух, я вдруг понял, что мне не вдохнуть. В полуобморочном состоянии я захлопнул рот, и ноздрями втянул воздух, плотный, как резина. Дальнейший путь вычеркнуло у меня из памяти – лишь промелькнувший, как приведение, вурв как-то привел меня во вменяемое состояние. Я уехал вчетверо дальше него, и, дрожа как в припадке, лишь сидел и размазывал по щекам слезы – махать я этим сволочным экстремалам не собирался и под дулом бластера. И только потом меня скрутила такая головная боль, что я мешком плюхнулся в лежачее положение, обхватив руками свою раскалывающуюся головушку.
Издалека раздался громкий сигнал. Я глянул сквозь мутную пелену вверх, и обомлел – на сей раз по склону летел Малыш с капитаном. Фарч лежал на трех плоских кругах, а киборг навис над ним защитным пологом, поддерживая и направляя. И эти придурки под Малыша тоже подсунули эти куцые плошки! Под каждую ногу! Он ведь так доедет лишь до первого трамплина, устойчивость у тонкой ноги – псу под хвост! Хотя, Малыш казался гораздо ниже, видимо он сплел из ног что-то более устойчивое.
Я как в воду глядел! Нет, первую треть они проскользили как лебеди, любо-дорого – но потом у Малыша выскользнула первая опора. Я не понял, как он умудрился удержать равновесие, но этот дессмийский эквилибрист лишь качнулся из стороны в сторону. Капитан при этом инциденте вообще не шелохнулся.
А потом началось… вторая выскользнувшая опора заставила ноги киборга поехать вправо, а корпус – влево. Через секунду Малыш представлял собой тускло бликующий вентилятор, к тому же празднично искрящий: летел он сперва кубарем, нелепо взмахивая плетьми ног, затем – сгруппировавшись – юзом, сильно забирая вправо. Затем он с размаха вонзил две свои ноги в камень, рывок получился сильным – их из камня вырвало, он опять завертелся, высекая струйки искр…
Переведя ошарашенный взгляд на далеко обогнавшего киборга капитана, я увидел, как его разворачивает – вот этого я и опасался больше всего. Фарч уже практически спустился, когда тело его подпрыгнуло на очередной кочке, изломилось, и перевернулось. В результате этого кувырка ноги лаугха оказались под диском, и, видимо, приклеенный к одежде, камень дребезжал и волохал их во все стороны. Вскоре диск оторвался, и, как огромная монета, кренясь, покатился куда-то вбок. Метров через десять Фарч опять закувыркался – и я на миг закрыл глаза. Подземелье Краптиса воистину оказалось тропой смерти, адом старины Данте. Будь проклят день, когда я услышал этот чертов маяк.
К Фарчу уже неслись: со скоростью пули, настигали капитана опомнившиеся кверки – вдвоем, безмолвно – как тени. Ну да, страха ведь они тоже лишены – надо было им ехать вместо Малыша, толку было бы больше.
Маленький вурв, перетаптывающийся внизу спуска, бдительно отслеживал каждый звук. Я испугался, что он будет на лету подправлять падение капитана, а может даже и вскочит на него – но тот лишь вовремя отпрыгнул с дороги. Малыш, тем временем, свернулся в шар, а потом снова начал семенить и вздрыгивать ногами, все так же напоминая искрящий пропеллер – у меня мелькнула мысль, что это ополоумевшая Севи заставляет его барахтаться и тормозить на полпути, вместо того, чтоб спокойно катиться шариком. Малышу здесь сильно не везло с приземлениями, и ошибки крылись не в его дессмийских мозгах, а в глупых инструкциях экипажа. Ну и Краптис подсовывал ему одну свинью за другой.
Я бросился бы к Фарчу, если б смог – но мне оставалось лишь лежать пластом, и наблюдать, как его подкидывает на неровностях. На него, оказывается, перед отправлением снова надели скафандр – и это сильно оберегло капитана от содранной кожи, но лицо его превратилось в кровавую маску, если я это себе не напридумал в эдакой тьме…
Кверки настигли Фарча – и тут же псевдокаменный диск выскользнул из-под Абвира – он сильно перевесился набок, стараясь дотянуться до лаугха. У Севи тоже диск стал выскальзывать из-под ног, но она предпочла отпустить Фарча, нежели навернуться самой.
Мне очень повезло, что кверкам чужды приступы ярости – если они прибегают к рукоприкладству, то либо в воспитательных, либо в предотвращающих серьезный конфликт целях. Они бы легко могли сорвать злость на мне – за то, что я спустился благополучно, например. То, что я при этом поседел до корней мозгов – их вряд ли заинтересует. Однако, остановившись, Севи обратила на меня внимания не больше, чем на развешанные провода. Она тут же бросилась обратно, и занялась диагностикой лаугха. Вторым мимо меня прокатился Малыш, и – наконец – вдали затих Абвир. Скафандра, кстати, он не надевал – это мне удалось разглядеть.
Малыш, прекратив катиться, встал, покачиваясь и содрогаясь, как пьяный. И тут же осел – ноги его не держали. Больше половины висели плетью, остальные вихляли и конвульсивно сокращались. Вот это уже полный швах – и как мы пойдем дальше? Севи направила на киборга свои рыбьи глаза, и не отводила их, пока Малыш не опустился на камни и не затих. Даже конвульсии прекратились.
С горы тем временем скатывались малыши – один за другим, но не гуськом, а хитро – косой вереницей, видимо, и они падали иногда, и, в случае таких падений, у едущих сзади препятствий на пути не возникло.
Пара вурвов везла наши вещи. И – как ни странно – именно их траектория аккуратно устремлялась к врачу с пациентом. У меня забрезжила мысль, что вурвы не так глупы, как нам могло показаться вначале. Хотя, имея абсолютный слух, нетрудно запомнить, где гости начали спуск, и – тем более – услышать, чем этот спуск для них закончился. А может они – как летучие мыши – ориентируются не только на слух.
Спустились местные жители без эксцессов: те, что с поклажей, устремились к капитану, скользя и буксуя на каждом шагу. Севи, приняв баулы, тут же выудила нож и срезала чертовы камни, приклеенные к скафандру. После этого она стала Фарча раздевать – не мешкая, руки так и мелькали. Выудила заветный тюбик, нанесла регель на голову, на лицо и кисти рук. Одна инъекция, другая… Через минуту из баулов появились телескопические шины, и еще через минуту – конечности лаугха были намертво зафиксированы. Так это… значит… он еще жив? Это даже не бред, это – чудо! Правда, в сознание кверкесса его приводить не стала, и это меня насторожило. Может Фарч жив, но надолго ли…
Я перевел взгляд на бойца – Абвир шел, спотыкаясь, баюкая сломанную руку и очень сильно хромая. Лицо – все в крови, одного зуба нет. Теперь он походил не столько на вампира, сколько на его пародию. Правда, пародию злую и не смешную. А вот от сказочного орка его теперь совершенно было не отличить. Дубину бы ему, или секиру…
Вдали зашевелился Малыш. В последнее время я очень медленно соображаю, и неудивительно. Ему, видно, опять велели перезагрузиться – ведь и после десантирования он тоже ожил после перезагрузки…
То есть, все не так плохо. Это называется – дешево отделались. Но, к сожалению, путь наш еще не заканчивался. Упаковав Фарча, Севи наложила шину Абвиру и смазала его почти всего – от макушки до пят. Со стороны спины у бойца сквозь лохмотья зияла – не кожа даже, а кровавое месиво. Я, заметив это, не сильно удивился – полировка полировкой, а тяжесть вносила свои нюансы даже в процесс скольжения.
Затем врач подошла ко мне.
– Успокоительного, – промычал я, чувствуя, что меня еще до сих пор покалачивает. Но если Севи и заметила в моих глазах отсветы былого ужаса, то акцентироваться на них не собиралась.
– Через час Фарч умрет, – заявила она. – У него перебит позвоночник и разбита голова. Чем быстрее мы доберемся до врат, тем лучше. Кроме меня, ты теперь самый работоспособный.
Краска у меня отлила от щек – я помертвел. Это что – мне теперь нужно идти пешком, а перемещаться лежа будет Абвир? Такую рокировочку кверки могли мне устроить запросто…
– Твоими усилиями у меня сотрясение мозга, Мать. Как ты думаешь, далеко ли я уйду при таком притяжении?
Она с секунду молчала, потом пожала плечами:
– Значит, езжай верхом на вурвах. – с тем, она, больше не обращая на меня внимания, направилась к Малышу. Но тут же безмолвно от него отлетела, под треск разряда.
