Константин Волкичевский
Мозгоправ
– М-да, не первой свежести, – пробормотал мозгоправ, достал из нагрудного кармана платок и вытер лицо, – Психея, будь добра.
– Да, доктор? – дверь открылась, и покрывавшая пол комнаты пятисантиметровым слоем кровь хлынула в коридор. Заглянув внутрь, Психея изобразила удивление, после чего сняла чёрные очки и убрала их в нагрудный карман. В глазницах у секретарши не было ни радужек, ни зрачков – лишь две безупречно зеркальные серебристые сферы.
– Да, перестарался, – мозгоправ стянул с себя заляпанный кровью парик, обнажив занимавший половину его черепа прозрачный стеклянный купол, – он и так был на взводе, а я только усугубил. Перекипятил, я бы сказал…
– Разослать новые визитки, доктор? – Психея подошла к мозгу плавными, точно ртутная рябь, шагами и аккуратно подняла его на руки. Запустив между полушариями два длинных чёрных ногтя, секретарша начала разрывать его подобно тому, как разламывают напополам яблоко. Едва половины разделились с жидким хрустом, высокая дама осторожно открыла крышку мусорки и сбросила вниз левое полушарие с бахромой спинномозгового моста. Внутри бак явно был больше, чем казался снаружи: откуда-то из глубины раздался глухой шлепок, а следом – алчное утробное чавканье.
– Обязательно. С этим обмылком я долго не протяну, – мозгоправ нажал на едва заметную клавишу у основания купола, и тот раскрылся: внутри было лишь левое полушарие мозга, белое и безупречно чистое; на месте правого же вжался в дно черепной коробки сморщенный кусок почерневшей плоти.
Психея зашла к врачу за спину. Пока тот, усидчиво приосанившись, смотрел вперёд, будто клиент парикмахера, секретарша заменила усохший комок мяса на новое полушарие – чахлое и изрезанное кровоподтёками, но достаточно сочное и влажное.
– Так-то лучше… пусть и ненамного, – мозгоправ блаженно закатил глаза под полусомкнутыми веками, едва купол защёлкнулся с металлическим лязгом, – а теперь, дорогая, будь добра, займись влажной уборкой. Если дать им запечься, то бурые пятна не вывести… Хм?
И доктор, и секретарша одновременно обернулись на нарастающий рокот, внезапно раздавшийся из недр мусорного бака. Вскоре утробный гул достиг апогея и разразился недовольным звериным рыком, после чего крышка с лязгом отворилась, и вместе с облаком зловонных газов на залитый кровью пол плюхнулся обслюнявленный серый комок.
– Ай-яй-яй, недосмотр, – укоризненно покачав головой, мозгоправ двумя пальцами поднял с пола обглоданный кусок бледного мяса с хвостом из нервных окончаний, – мы же это уже проходили. Отделяй, так сказать, зёрна от плевел. Мозголев не ест мозжечки. Они ведь посередине…
