Константин Демченко
Синица в небе
Я задрал голову вверх и, приложив ладонь к глазам, взглянул на солнце. Не оранжевое, к которому я уже успел привыкнуть, а почти белое. Небо голубое с редкими облаками, а не светло-сиреневое. Я потянул воздух носом… Запах… Запах знакомый…
Знакомый, но невозможный.
Вдруг сверху вниз, затапливая котлован, полился звук сирены. Из-за кромки обрыва показались пяток дронов, которые нырнули вниз и начали виться вокруг лаборатории.
Я сделал несколько шагов вперёд, так чтобы меня можно было увидеть, и тут же ко мне свернул один из них. Он немного повисел метрах в трёх надо мной, потом спустился ниже и завис на уровне лица.
– Назовите себя, – раздался из динамика женский голос.
Слова никак не могут вырваться наружу, руки трясутся, слёзы вот-вот покатятся из глаз…
Но я не могу себе этого позволить. Это потом. Потом у меня будет много времени для переживаний, а сейчас… Я крепко-крепко зажмурился, напрягся, как только мог, потом расслабился и выдал громко и чётко:
– Сначала главное: нужно оборудование карантинной зоны по классу «Альфа» в кратчайшие сроки. Это понятно?
– Принято, – после секундной заминки, ответила девушка. – Назовите себя.
– Сини… – начал было я, но остановился.
Я же не знаю, кто со мной разговаривает, и можно ли им знать, кто я и откуда.
– Идентифицируйте себя, – снова потребовала девушка.
Ну уж нет, не так просто.
– Извините, но я не знаю, обладаете ли вы необходимым допуском для получения данной информации. Я вообще не знаю, кто вы.
Возникла небольшая пауза, после которой женский голос сменился на мужской:
– Меня зовут Грымов Анатолий Робертович, руководитель лабораторного комплекса «Птичий базар». У меня есть допуск. Говорите.
– Голос знакомый, но хотелось бы увидеть лицо, – не сдался я. – И документ тоже.
– Резонно, – ответил Грымов. – Пять минут.
Прошло и правда совсем немного времени, когда сверху спустился ещё один дрон, только на этот раз с большим планшетом, закреплённым над камерой. С экрана на меня взглянул мужчина лет шестидесяти с лихо загнутыми усами и седой шевелюрой. Он поднёс поближе развёрнутое удостоверение так, чтобы я разглядел, что в нём написано.
– Спасибо, – произнёс я. – Синицкий Виктор Андреевич, младший научный сотрудник исследовательской лаборатории «Олуша-1215» компании «Заслон».
Грымов кивнул и сказал:
– Кратко.
Краткость – моё второе имя, так что я уложился в пару предложений:
– Эксперимент по проекту «Нырок» прошёл нештатно, в результате корпус лаборатории и прилегающая территория были перемещены в пространстве. Направление и дистанция неизвестны, но по всем признакам это была экзопланета, обитаемая, но без разумной жизни. В результате повторного эксперимента произошло обратное перемещение, но меньшего объёма материи.
Я замолчал.
– Справа от центрального входа – кладбище? – спросил Грымов.
– Да. Я – единственный выживший. Причины смерти различные, но есть среди них и биологическое заражение. Поэтому я сказал насчёт карантина. Плюс на территории вполне могут быть представители внеземных форм жизни.
– Понятно, мы уже работаем.
Ну, раз «Заслон» работает, значит всё и правда будет сделано так быстро, как это возможно.
Я посмотрел наверх и увидел, что над обрывом уже вытянулись стрелы кранов, которые начали опускать части каркаса и роботов-строителей. Потом всё это дело накроют непроницаемым пластиком, оборудуют вход и жилой модуль для меня, в котором мне придётся провести ещё неизвестно сколько времени.
Затем, я так думаю, вокруг лаборатории соорудят полноценный саркофаг, который на какое-то время станет центром исследования внеземной жизни. А когда-нибудь он превратится в мемориальный комплекс, мавзолей для тридцати двух погибших человек.
Уж я-то постараюсь, чтобы именно так это и произошло.
Сверху на крышу лаборатории опустилась мелкая птаха и запела. Я пригляделся: желтая грудка.
Тёзка пожаловала…
