Константин Владиславович Рыжов
Девять ступенек
Глава третья
Так в кукольном городке появился еще один житель. Нельзя сказать, что это сильно обрадовало его соседей. Потому что Квакин как был, так и остался хулиганом. Разгуливая по улице, он ни с кем не здоровался и никому не уступал дороги. Если его о чем-либо спрашивали, Квакин только усмехался или отвечал какой-нибудь дерзостью. Почти каждый день приходили известия о его новых выходках. Барби рассказывала, что, увидев ее милую белую кошечку с черными ушками, которая растянулась на веранде, Квакин принялся кидать в нее комьями грязи. В кошку он не попал, но испачкал сушившееся белье.
Даша негодовала по другой причине. Квакин взял без спроса из машины ее фотоаппарат. Целый час он возился с ним в своем вагончике, а потом подкинул обратно.
– Он его сломал? – возмущались куклы.
– К счастью, нет, но он сотню раз сфотографировал себя в зеркале и при этом кривлялся, как только мог! Думаете, мне приятно было смотреть потом на его физиономию? Тоже мне Кривлякин нашелся!
В мастерской Димки и Мити Квакин связал веревками две двери, а потом позвонил в электрический звонок. Друзья старались изо всех сил, но так и не смогли выйти, потому что каждый тянул в свою сторону.
Розе Барбоскиной Квакин устроил другую пакость – пробрался в её дом и тихонько подменил содержимое во флаконах с косметикой. И вот, когда Роза захотела побрызгаться своими любимыми духами, из пульверизатора ее окатило, чем бы вы думали? Чесночной настойкой! Пришлось ей потом принимать ванну и тщательно оттираться мочалкой, а все вещи отправить в стирку. Но и это не все! Квакин стащил у Розы кучу всяких интересных косметических наборов с тушью для ресниц, помадой и тенями. С этой добычей он направился прямиком в сарай к Веснушке, где спала ни о чем не подозревавшая корова Огонек. Не известно, как Квакину удалось с ней поладить (конечно же хитростью и коварством!), но только простодушная корова позволила ему вытворять над собой всякие «художественные убожества» (так выразилась потом рассерженная Веснушка). Сначала Квакин испачкал ее пудрой, отчего Огонек в одночасье побелела, словно вывалялась в муке. Глаза ей Квакин обвел специальным порошком, который светится в темноте, рога выкрасил в зеленый цвет, да еще приклеил к нижней губе кусок пакли, похожий на растрепанную бороду. Можете представить, как перепугалась ничего не подозревавшая Веснушка, когда на рассвете заглянула к себе в сарай! Она-то хотела пожелать доброе утро своей любимой корове, а вместо этого увидела неизвестное науке чудище с волчьими глазами! Чтобы успокоить подругу, Роза Барбоскина отпаивала ее потом тремя чашками горячего какао. Нетрудно вообразить, как рассердились куклы, узнав обо всех этих проделках!
– Что тут долго раздумывать? – сказал Димка. – Надо взять этого Квакина-Кривлякина за шиворот и провести с ним серьезный физиономоразбивательный разговор! Вот увидите, он сразу станет как шелковый!
Кен и Митя горячо поддержали этот педагогический план, они даже предложили дополнить его фингалоподбивательными разъяснениями и зубовышебательными внушениями. Однако Машеньке такой радикальный метод перевоспитания не понравился.
– Мальчики, – строго сказала она, – чтобы я больше таких грубых слов от вас не слышала. Надо сделать так, чтобы Квакину стало стыдно. И тогда он исправится.
– Квакину стыдно? – проворчал Кен. – Ой, не смешите мои старые тапочки! Скорее небо позеленеет.
– Давайте устроим ему бойкот! – предложила Барби. – Не будем с Квакиным разговаривать, здороваться, играть. А если случайно столкнемся, просто перейдем на другую сторону улицы. В конце концов он поймет, что соседей надо уважать и исправится.
– И в гости его приглашать не будем! – сказала Роза Барбоскина.
– И на машине не станем катать! – добавила Даша.
– Я так даже смотреть в его сторону не буду! – вставила Веснушка.
– Исправится он, как же! – усмехнулся Димка. – Особенно он расстроится от того, что мы перестанем с ним здороваться. Экое наказание! Просто дрожь берет.
– Ничего у вас не получится, – сказала Екатеринка. – От всего этого Квакин только больше станет озорничать. – Ему ведь просто скучно одному, вот он и вытворяет всякие глупости.
– Что же ты предлагаешь? – спросила Машенька.
– Очень просто! Надо с ним подружиться. Ведь, если мы станем его друзьями, он не сможет нам пакостить.
– Хорошо тебе говорить! – сказала Барби, – ведь он не кидал грязью в твою кошку.
– И не издевался над твоей коровой! – воскликнула Веснушка.
– И не портил твои любимые вещи! – добавила Роза Барбоскина.
В конце концов было принято предложение Барби: Квакину объявили бойкот.
Одна только Екатеринка не присоединилась к общему решению. Она, как выразился Кен, осталась «при своем особом мнении».
– Когда соседи не здороваются при встрече и отворачиваются, словно вообще не видят друг друга, – объяснила Машеньке Екатеринка, – получается некрасиво. От этого и начинается всякое баловство, вроде кидания комьями грязи в кошку.
На другой день, когда Машенька была в детском саду, Екатеринка достала из шкафа заранее приготовленную конфету и отправилась к вагончику Квакина. Как она и ожидала, хулиган был дома. Вернее сказать, он слонялся вокруг своего вагончика и скучал. С утра он немного попинал ржавую консервную банку, воображая, что это мяч. Но вскоре ему это надоело. Потом он принялся палить во все стороны из рогатки, как будто его атакуют неведомые враги. «Неприятели» вскоре бежали, а один из камешков угодил в собственное Квакинское окошко и разбил его вдребезги. Почему-то это не доставило ему такого удовольствия, как бывало, когда он разбивал чужое окно. Квакин спрятал рогатку и задумался. Он никак не мог решить, что будет лучше: забраться на крышу Розы Барбоскиной и отвинтить телевизионную тарелку, или покататься без разрешения на Дашиной машине. То есть, и то и другое, конечно, было плохо, но в представлении Квакина «лучшим» было то, что казалось ему забавнее. Ведь все, что он делал, делилось на «забавное» и «скучное». Скучно было умываться, прибирать в доме, читать книжки, работать в саду и еще многое и многое из того, чем обычно занимались «другие». Забавно было лазить по деревьям, забираться в чужие дома, дергать за хвост кошек, кидаться камнями, пугать ночных прохожих, орать во все горло. Такое вот странное было у Квакина представление о «забавном». Впрочем, как я уже говорил, виноват в этом был его мастер, сам любивший втихую похулиганить и передавший эту страсть своей игрушке.
Заметив Екатеринку, Квакин засунул руки в карманы и стал с независимым видом насвистывать какой-то хулиганский мотивчик. Он думал, что Екатеринка, подобно всем другим куклам, молча пройдет мимо и даже не посмотрит в его сторону. Но она, напротив, остановилась возле вагончика, чуть-чуть наклонила голову и стала его разглядывать своими задумчивыми печальными глазами. Это ему не понравилось.
– Тебе чего? – спросил Квакин. – По шее захотела?
– Не-а, – сказала Екатеринка. – А вы всем бесплатно раздаёте?
– Чего?
– Ну, по шее. Всем, кто не попросит?
– Во, во, – сказал Квакин, – кто попросит, и без спроса. Так что вали отсюда, пока не получила.
– А я вам мешаю?
– Чего? – не понял Квакин.
– Ну, хулиганить. Всякие шалости затевать.
– Глупости! Я если чего затеваю, мне никто помешать не может.
– А сейчас вы чего затеваете?
– Чего, чего! Что хочу, то и затеваю, – рассердился Квакин. – Чего ты привязалась?
– Ничего я не привязалась. Очень нужно мне привязываться, – сказала Екатеринка. – Просто стою и с вами беседую. По душам. А вам разве не нравится?
– Чего?
– Когда с вами по душам просто так разговаривают.
– А со мною никто просто так не разговаривает, – признался Квакин. – На меня, это самое… орут. Или еще того… ругаются.
– Так значит, вы больше любите, когда на вас орут?
– Чего ты несешь? Что я совсем чокнутый? – шмыгнул носом Квакин. – Когда орут, могут и отдубасить. Что в этом хорошего?
– Тогда давайте по душам беседовать.
– Очень мне надо с тобой беседовать, – проворчал Квакин. – Тоже мне персона!
Но потом спросил:
– А по душам, это как?
– Хотите конфету?
– Чего?
Екатеринка достала из сумочки большую шоколадную конфету и протянула ее Квакину.
– Ты это чего? – не понял он. – Мне что ли?
– Конечно, – сказала Екатеринка. – Я вас угощаю.
– Просто так?
– А почему бы и нет? Ведь мы с вами не орем друг на друга, а беседуем по душам.
– А-а, – протянул Квакин. Он взял конфету, развернул ее, бросил фантик на землю, засунул конфету в рот и принялся жевать.
– Вкусная! – сказал он.
– Вам нравятся конфеты?
– А кому они не нравятся?
– Так вы приходите к нам на чай, – сказала Екатеринка. – Мы вас угостим конфетами, вареньем и даже, может быть, пирожным.
– Кхы-кхы-кхы, – закашлялся Квакин. От неожиданности он чуть не подавился. – А когда приходить?
– Так сегодня вечером и приходите. Часикам к пяти. Машенька, когда из детского садика возвращается, она сразу с нами чай садится пить. И Барби обещала заглянуть. Вы ведь знаете Барби? У нее такая беленькая пушистая кошечка…
– Кхы-кхы, – опять закашлялся Квакин.
– Придете?
– Не знаю, – хмуро отвечал её собеседник. – Если только не буду занят.
– Чем вы можете быть заняты? – возразила Екатеринка. – Опять какие-нибудь шалости или проказы? Так вы их на потом отложите. Попьете с нами чайку и идите хулиганьте себе спокойно на сытый желудок. Придёте?
– А Машенька ругаться не будет? – с опаской спросил Квакин
– Что вы! Она будет только рада. Вы же ей стекла пока не били и по ночам ее не пугали. Поэтому она к вам хорошо относится.
– А эта самая… Барби. Она на меня сердится, наверно?
– Совсем чуть-чуть. Самую малость. Да и за что ей сердиться? За те два пододеяльника, четыре простыни и восемь наволочек, которые вы ей грязью извозили? Такие пустяки! Даже смешно вспоминать. Вот она, как вспомнит, так и начинает смеяться…
– Ладно, – сказал Квакин. – Я приду.
Он повернулся и пошел в свой вагончик.
– Не опаздывайте, – крикнула ему вслед Екатеринка. – В пять часов!
Глава четвертая
Квакин, разумеется, опоздал и явился полшестого. Но винить его за это не стоит, потому как никаких часов у него отродясь не бывало. Таким его мастер создал. Рогаткой он его снабдил, синяком под глазом – тоже, а вот о часах не подумал. Видимо, они в образ не вписывались. Впрочем, никого, кроме Екатеринки Квакин дома не застал. Потому что Машенька обычно приходила домой в шесть часов, а гости собирались сразу после нее.
– Прекрасно, что вы про нас не забыли, – сказала Екатеринка. – Поможете мне лучины для самовара наколоть?
– Наколоть можно, – сказал Квакин. – Только ты это… не выкай мне больше. Что я пижон какой или франт, что ты мне выкаешь при каждом слове?
– Ладно, – рассмеялась Екатеринка, – только как мне тогда тебя звать?
– А то не знаешь? Я Квакин.
– А имя у тебя какое-нибудь есть?
– Не-а, – сказал Квакин. – Имени у меня нет. Да оно мне и на фиг не нужно. Зачем мне имя какое-то? С ним только одна дразнилка получается.
– Хорошо, Квакин, – вздохнула Екатеринка. – Вот тебе чурбачок, а вот – топорик и молоточек. Помощь нужна?
– Справлюсь как-нибудь и без подсказки, – проворчал Квакин и ушел в сарай.
А тут как раз и Машенька из детского садика вернулась. Она раньше обычного приехала, потому что ее Барби на своей машине подвезла.
– И где наш самовар? – спросила Машенька. – Почему он еще не пыхтит и не горячится?
– Сейчас запыхтит, – ответила Екатеринка. – Вот только лучинки из сарая придут.
Машенька удивилась. Она хотела спросить, как это они сами собой придут, но тут вошел Квакин с целой охапкой тоненьких палочек. По правде сказать, увидев его, Машенька еще больше удивилась, а Барби так та вообще от изумления не нашлась, что сказать.
– Квакин мне помогает, – сообщила Екатеринка. – Потому что, если его попросить, он всегда готов помочь. Правда, Квакин?
– Что, мне трудно что ли? – шмыгнул носом Квакин и утерся грязным кулаком. – Я не только лучинки колоть, я и заборы красить умею. И вообще…
– Надо же, – сказала Машенька, – а я не подозревала, что у тебя столько талантов. Хотя мне о тебе уже много чего рассказывали… Наверно, не вся информация до меня доходит.
– Конечно, не вся, – усмехнулась Барби, – мы могли бы в два раза больше рассказать, да не хотели расстраивать. А то ты еще бессонницей замучаешься.
Тут самовар запыхтел, и Екатеринка предложила:
– Давайте, что ли за стол садиться. Время чаевничать.
Достали они из серванта чашки и блюдца, из буфета – конфеты и печенье, а из сумки Барби – маленький медовый тортик. Машенька стала чай разливать. Квакин уже за конфетами потянулся, но Машенька его остановила:
– Ты бы пошел, Квакин, руки что ли помыл, а то они у тебя такие грязные, словно ты с прошлой недели до мыла не прикасался.
– А я и не прикасался, – сказал Квакин. – От этого мыла одни неприятности. Оно то в глаза лезет, то под ногами скользит. Запросто можно навернуться и шею себе сломать. Я его в своем доме начисто отменил.
– Но это ты поторопился, – не согласилась Машенька. – Мыло – вещь необходимая. Без него никакой чистоты быть не может, а получается сплошная антисанитария. Кто руки не моет, тот в любой момент может в больницу попасть из-за расстройства живота. Нам в детском садике об этом каждый день говорят.
Квакина ее доводы не убедили. Но спорить он не стал. Только буркнул себе что-то под нос и ушел в ванну.
– У него, наверно, на руках все еще та грязь, которой он мое белье измазал, – предположила Барби.
– Может быть, и так, – согласилась Екатеринка, – но, если ты будешь об этом каждую минуту вспоминать, оно ведь чище не станет. Лучше нам найти другую тему.
Тут Квакин вернулся и все стали молча пить чай с конфетами, печеньем и медовым тортом. А молчали потому, что тема для разговора никак не находилась.
Наконец Машенька сказала:
– Здорово, Квакин, что ты к нам заглянул и Екатеринке помог. У нас все друг другу помочь стараются. Сегодня ты кого-то поддержал, завтра тебя поддержат. Правда, хорошо?
– Угу, – отозвался Квакин.
– А у тебя-то, Квакин, какие дела? – спросила Барби. – Что ты, к примеру хотел завтра сделать?
– Я-то? – задумчиво произнес Квакин и шмыгнул носом. – Не знаю. О завтра я еще не думал. А сегодня ночью хотел у Розки Барбоскиной с крыши телевизионную тарелку скрутить.
– Это зачем же? – удивилась Машенька.
– А чего она все время у телевизора торчит? – объяснил Квакин. – А так щелкнет пультом, а там – ничего. Забавно.
– Не вижу в этом ничего забавного, – сказала Барби. – Это и не дело вовсе, а какое-то вредительство.
– А ты что же, прямо ночью собираешься на крышу лезть? – спросила Екатеринка. – Это, наверно, опасно.
– Ясно дело опасно, – подтвердил Квакин. – Оступиться, к примеру, можно. На землю сверзиться.
– Может быть, тебе фонариком посветить?
– Екатеринка! – всплеснула руками Машенька, – о чем ты говоришь? Разве это хорошо по ночам телевизионные тарелки скручивать?
– Так и я о том, что по ночам опасно, – поддержала Екатеринка. – Ночью вообще никаких дел не должно быть, ночью спать надо.
– Но это смотря какие дела, – вставила Барби. – Если такие, как у твоего приятеля, так ночь для них самое время.
– Тебе ночью что, спать не хочется?
– Еще как хочется, – признался Квакин. – Иной раз вот кажется, что угодно отдашь, лишь бы поспать. Но надо идти…
– Бедненький, – пожалела его Екатеринка, – у тебя, наверно, гип… гипто…. гипертрофированное чувство долга. Вот!
– Это как?
– Ну это значит, что если ты что-то решил, то уже ни за что не передумаешь. Раз цель поставил – то хоть умри, но сделай!
– Точно, – согласился Квакин – я такой. Я, это самое, целеустремленный.
– Только цели у тебя какие-то мелкие, – сказала Барби. – Мелко плаваешь, Квакин! Что это за цель такая – телевизионную тарелку у девочки стянуть, пока она спит?
– Почему мелкая? – обиделся Квакин.
– Не знаю, – сказала Барби, – наверно, тебя на большее не хватает.
– А мы тебе хорошую цель можем подсказать, – поддержала Машенька, – и помочь, если потребуется.
Квакин задумался и думал минуты три не меньше. А для него это было совсем немало, потому что обычно он свои решения принимал мгновенно и тут же старался претворить их в жизнь.
– Хорошо, – сказал он, – не буду у Барбоскиной тарелку откручивать…
Глава пятая
Однажды Кен заглянул в мастерскую к Димке и Мите и завел с ними такой разговор:
– У нас с Барби скоро юбилей. Год, как мы познакомились и подружились.
– Неужели? – удивился Димка.
– Да, Машенькина мама сначала Барби Машеньке подарила на день рождения. А через месяц меня из магазина принесли, потому что Барби друг потребовался.
– Здорово! Поздравляем вас, – сказали Димка и Митя.
– Хочу Барби к празднику сюрприз устроить. Я в одной телепередаче видел, что сейчас научились таких электрических и механических помощников собирать, которые все-все по хозяйству делать умеют. Даже конструкторы такие бывают.
– Знаем мы про такие конструкторы, – кивнул Митя. – И про помощников электромеханических тоже знаем. Они роботами называются.
– Мы и собрать такого можем, – сказал Димка. – Только нам он, вроде, ни к чему.
– Вам ни к чему, а Барби такой помощник очень пригодился бы, – воскликнул Кен. – Предположим, приходят к ней гости. Все в гостиной соберутся, разговаривают или в игры настольные играют, а Барби на кухне возле плиты. А так она бы роботу поручила торт испечь, кофе сварить, и сама бы вместе со всеми развлекалась.
– Хорошая идея! – согласился Димка. – И мы ради Барби можем потрудиться. А чего бы ей еще хотелось?
– Ну, к примеру, в саду за цветами ухаживать или в доме порядок наводить.
– Ладно, – сказал Митя, – мы попробуем. Приходи к нам через неделю. Посмотрим, что получится.
Вскоре слухи о новой затее Мити и Димки дошли до Даши. И она ей очень понравилась. Но по другой причине. Даша больше не о гостях думала, а о Квакине. Надо признать, что после памятного чаепития у Машеньки Квакин стал вести себя получше. Стекла, например, бил не каждый день, а одно в неделю или даже реже. Представьте себе, удалось растолковать ему значение некоторых вежливых слов, вроде «спасибо» и «здравствуйте», только он все равно употреблял их выборочно, можно сказать, с трудом цедил сквозь зубы. С куклами он сходился с трудом, в играх их почти не участвовал, а если даже являлся на какое-нибудь мероприятие, держался в стороне от всех с независимым видом, словно хотел сказать: утомили меня ваши детские забавы! Не удивительно, что Машенькины друзья по-прежнему относились к нему настороженно.
Даша особенно Квакина недолюбливала и за дом свой волновалась. Она ведь частенько бывала в отлучке. А что, если Квакин в ее отсутствие заявится? Да что-нибудь учудит? С кого потом спрашивать? А что, если он в самом деле пожар устроит? И вот пришла она однажды к Мите с Димкой и спрашивает:
– Чем это вы занимаетесь?
– Дело у нас очень важное, – говорит Димка, – мы куклу электромеханическую делаем, робот называется.
– А что она умеет?
– Да, все что захочешь! Гостей может встречать, на стол накрывать.
– Он и готовить сможет, – сказал Митя, и за садом ухаживать. Вот какой робот у нас будет. Вежливый и работящий.
– Понятно, – сказала Даша. – А можете вы такого робота сделать, который не только вежливые слова говорить умеет, но при случае, если что, и отругать способен?
– Можем, конечно, – пожал плечами Димка. – Только зачем нам такой некультурный робот, который бранится и хамит?
– Ну, предположим, я куда-нибудь отъехала, а ко мне в дом кто-нибудь без приглашения явится. Надо же ему объяснить, что лучше в доме не задерживаться, а потом прийти, попозже.
– Это мы легко можем устроить, – кивнул Митя. – Тут ничего сложного нет. Надо только программу чуть-чуть переписать.
– Или вот другая ситуация, – продолжает Даша. – Вы говорите, что ваш робот готовить умеет. А собачью еду он, к примеру, приготовить сможет?
– Для чего?
– Я в какое-нибудь путешествие отправлюсь, а ему поручу своего Тяфа кормить.
– Это тоже можно устроить, – сказал Димка.
– Или вот еще вы про сад говорили. А у меня никакого сада нет. Мне только лужайку перед домом подстригать надо. Можно это дело вашему роботу поручить?
– Да запросто! – подтвердил Митя. – Робот все может делать. Надо только над программой поработать.
– Очень хорошо! – обрадовалась Даша. – Сделайте мне такого робота. Пусть он за моим домом следит, пока меня нет.
Митя с Димкой взялись за дело с удвоенной энергией. Митя делал робота для Барби, а Димка – для Даши. Внешне они друга от друга ничем не отличались, но зато характер имели каждый свой особенный. Чтобы не перепутать помощников, друзья придумали различать их при помощи галстуков. У робота Барби галстук был зеленый, а у робота Даши – красный.
Накануне Барбиного юбилея Митя и Димка засиделись в мастерской допоздна – надо было отладить программу. Наконец, все было закончено.
– Уф, – сказал Димка, – успели! А теперь пошли спать. Я так устал, что, кажется, до завтрашнего вечера не проснусь.
– Что там вечер, – возразил Митя. – Я до послезавтрашнего утра готов спать. Да только ничего не выйдет, ведь завтра рано утром явится Кен и обязательно нас разбудит.
– Давай, мы ему все объясним, чтобы он нас не беспокоил, – предложил Димка.
– Давай! Это ты правильно придумал!
Друзья взяли диктофон, надиктовали на него свое послание, а потом отправились спать.
И все было бы хорошо, если бы утром в воскресенье Машенька не задумала печь блины. Вы спросите, какое эти блины имели отношения к двум роботам? Самое прямое. Машенька, конечно, не собиралась съедать все свои блины сама. «Ну-ка, Екатеринка, – приказала она кукле, – пойди отнеси Мите и Димки горячих блинчиков. Они нам недавно стиральную машину починили. Надо их отблагодарить».
Екатеринка положила горячие блины в горшочек, бросила сверху большой кусок масла, потом завернула горшок в полотенце и отправилась к дому Димки и Мити. За калиткой она столкнулась с Квакиным. Он слонялся по улице и думал, чем ему занять себя до обеда.
– Привет, – сказала Екатеринка. – Что ты бродишь, как неприкаянный?
– Хочу и брожу, – сказал Квакин. – Я ведь не нанимался все время дома сидеть.
– Ну, броди, броди, а я вот Димке с Митей горячие блинчики несу. Если хочешь, можешь меня проводить.
– Чего тут провожать то? Через дорогу перешла – и на месте. Но, если хочешь, пойдем.
На самом деле Квакину давно хотелось побывать в мастерской Димки и Мити. Но он побаивался туда заглядывать после проделки с верёвкой и еще одного инцидента, о котором предпочитал помалкивать. Едва они оказались в мастерской, голос из динамика произнес: «Даша и Кен! Ваши роботы готовы. Берите их и пользуйтесь на здоровье. Нажмите кнопку и отдавайте приказы. А нас просим не беспокоить, так как мы очень устали. Только смотрите не перепутайте, у робота Барби зеленый галстук, а у робота Даши – красный. Ваши Димка и Митя».
– Ага, – сказал Квакин, – теперь ясно, чем они по ночам занимаются.
– Я про этих роботов от Машеньки слышала, – сообщила Екатеринка. – Они здорово по хозяйству помогают. Может быть, мы с Машенькой тоже себе такого заведем.
Она поставила кувшинчик на стол и собралась уходить. А Квакин в уголке присел и сделал вид, что у него шнурки на кедах развязались.
– Ты иди, я тебя сейчас догоню, – сказал он. Но едва Екатеринка вышла из мастерской, Квакин живо вскочил и поменял местами галстуки – зеленый повесил на шею роботу Даши, а красный – роботу Барби. Ему забавно было узнать, что из этого выйдет.
