Константин Марков
Возвращаясь к жизни? Том 3
Шлях торный, Тём
Вышли мы на дорогу торную. Караван аж в цельный тор развернулся он, от начала конца не увидеть нам. Да пошли мы другою дорогою, а не той, что пришли сюда. Шли городами диковинными, сплошь все камены. Люди другие там жили и не так они разговаривали. В тех краях, что ходили мы, говорили люди, как песню сказывали. А в городах тех каменных жизнь людей была быстрая. Много дел им сделать надобно, нет им времени заговариваться.
В одном из городов пристали к нам циркачи-затейники. Путь им был в город с чудным названием. Магистрат назывался он. Мне Матвей сказывал, что волшебники живут в том городе. Все у них, в том городе на волшебстве держится, как не станет его, то разсыплется город ихний на камушки.
По пути циркачи нас радовали шутками своими и песнями. Под их песни веселые шли мы ходко без продыху.
Город Магистрат, Маша
Встав рано утром Маша, металась по дому как потерпелая. Нужно было столько сделать, а у нее всего две руки.
Сегодня праздник города. Городской глава, обязал всех жителей их городка, быть праздничными и веселыми. Она достала свое лучшее платье и тщательно отгладила каждую складочку. Это было редкое в их краях платье. Она купила у проходящих на север караванщиков.
Выгладив любимое платье, она повесила его на дверцу шкафа и села разбирать свои украшения. Ее большая шкатулка была полна всяким разным. Там были и кольца заморской работы и с севера серьги, а бусы и браслеты занимали еще пару отделений.
– О боже, нет же самого главного!!! – Воскликнула она.
Там не было амулета с «улыбкой». Были, конечно, но всего пару дешевеньких бесплатных пятиминуток. Они могли сгодиться разве на случай разговора с дворником или похода в управу города. Маша опечалилась.
– Вот незадача, надо срочно бежать на рынок. – Раздосадовалась она.
Быстренько набросав лицо, она побежала на рынок. «Обязательно надо успеть до двух часов дня иначе уже будет неприлично выйти на улицу», на бегу думала она.
На рынке шла бойкая торговля. Многие торговцы эмоциями уже распродали свой товар и собирались идти домой. Остальные бойко продавали свой товар. Маша расстроилась и с усиленной энергией ввинтилась в толпу. Конечно, если ничего не найдется, можно и в магазине купить, но, то будет стандартная улыбка как у всех, а ей хотелось чего-то особенного, улыбки ручной работы. Пронесшись сквозь толпу пару раз, она выскочила в дальний угол рынка. Там оказалось просторнее, и она уж было собиралась нарезать очередную диагональ, как заметила унылого и грустного продавца. Решив немного отдохнуть от толпы, она подошла к его прилавку. Перед торговцем было всего несколько коробок с амулетами. Она присмотрелась к надписям на них. Надписи гласили:
––
«Смех – веселый, звонкий, задорный, радостный – работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.
Улыбка – счастливая и загадочная – работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.
Переживания – сострадание, участие, сопереживание – работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.
Радостное настроение, легкая беззаботность – работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.
Любовь – нежная, романтичная, возвышенная – работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества.
Мечты – возможность перенастройки раз в сутки – работа штучная, ручная, 30 дней, гарантия качества».
––
Перечитав все надписи, Маша огорчилась. Она думала тут только «улыбки» и можно будет выбрать. Маша посмотрела на продавца, он был стар, изможден и выглядел страшно уставшим. Создавалось впечатление, что у него не осталось ни одной самой маленькой эмоции. Перед ее взором была просто пустая оболочка человека.
– Это все ручной работы и с эмоциональной подпиткой носящего? – Спросила Маша.
– Да, это все ручная работа, милая девушка. Возьмите хоть что-нибудь, не пожалеете. Это мой последний товар.
– Что ж так?
– Закончились эмоции, милая. Все, ухожу на покой. Я не могу больше делать амулеты.
Да, его монотонный и безучастный голос, говорил сам за себя. Он точно выжал себя насухо в эти последние амулеты. Вложив себя до последней капли в последние свои творения.
– А можно посмотреть «улыбку»?
– Отчего же нельзя милая.
Торговец с трудом поднялся и протянул Маше зеркало. Она взяла зеркало и приложила к голове коробку с амулетом. На пару секунд ее лицо преобразилось, она поняла, что нашла именно то, что искала. «Улыбка» была лучшей. Спросив цену на весь товар, она огорчилась. Цена была непомерной. Она начала торговаться, но продавец был непреклонен.
– Милая девушка, я не хочу, чтоб семья тратилась на похороны. Мне осталось лишь продать все и умереть. Жалок мастер, который больше не может творить.
Маша подумала и купила только «улыбку». Остальные эмоции ей не были нужны. Расплатившись, она спокойно пошла домой. Праздник будет удачным.
Придя домой, она примерила «улыбку» перед зеркалом, предварительно заметив время. Одев амулет, она посмотрела на себя. Какое чудо. Ее глаза озорно смотрели из зеркала, локоны немного подзавились образуя пышную светящуюся прическу. «Прекрасно, не надо тратиться на парикмахера» подумала она. Румянец на щеках, яркие смеющиеся губы, даже та досадная морщинка пропала. «Да, это лучшая «улыбка», которую я покупала». Она даже подумала, что займет у друзей денег и выкупит остальные амулеты, они ведь наверняка такого же превосходного качества. «Да, это лучшая работа мастера».
Скрупулезно записав на коробочке израсходованное время амулета, Маша продолжила приводить дом в порядок. Особого смысла в этом не было, но положено. А может на празднике она найдет какого-нибудь парня и что? Не будет, куда его пригласить, а идти неизвестно к кому она не хотела.
Когда Маша закончила все приготовления, был уже четвертый час пополудни. Она одела свое любимое платье и свою новую «улыбку». Посмотрела на себя в зеркало. Эффект был потрясающий. Она почувствовала радость и желание немного попроказничать и пококетничать. Удивительный амулет, такая сильная и разносторонняя эмоциональная подпитка была у него.
Выйдя на улицу, она двинулась в сторону главной городской площади. Там было множество балаганов, где выступали приезжие артисты и циркачи. Ей все было интересно, положительно это действие амулета. Ей никогда не было так весело, легко и хорошо. Она вдруг поняла, что все амулеты торговца были одинаковы, каждый из них содержал все, просто людям так легче выбирать, она посочувствовала старому плуту. А с другой стороны это был уставший и израсходовавший себя мастер, и было грустно, что это его последние работы. «Нет, надо веселиться, переживать буду завтра, а сегодня я хочу помечтать о мужчине с такой же улыбкой. Пусть она тоже будет куплена у этого мастера, как бы это прекрасно было». Маша, замечтавшись, чуть не влетела в кучу навоза оставшуюся от какого-то крупного животного. Еще утром бы она позвала стражника и сказала бы ему, что его задача следить, чтоб на улицах не гадили всякие, но ее уже закружила легкая беззаботность и радостное настроение. Она просто перепрыгнула кучу и ринулась в толпу.
Наступил вечер. Маша насмотрелась разных выступлений, натанцевалась на площадках под веселую музыку и сейчас страшно хотела выпить кружку темного пива. Небольшую, конечно, напиваться она не собиралась, но так для веселья и утоления жажды. Соскочив с танцевальной площадки, она двинулась в сторону караванной площади. Там всегда можно было послушать рассказы караванщиков и выпить немного пива. И там никогда не приставали, что было особенно приятно. Караванщики шли из города в город, и им было не интересно оставлять после себя плохие воспоминания, поэтому они были всегда вежливы и приветливы с горожанами.
Город Магистрат, таверна, Маша
Таверна Машу разочаровала. Там седело всего семь людей разных. Все тихо переговаривались между собой и были явно не рады веселой компании. Она обвела взглядом таверну еще раз и вдруг увидела яркую и искреннюю улыбку. Молодой воин сидел у окна и явно закончил ужинать, судя по пустой посуде. На столе перед ним стоял большой трехлитровый кувшин с пивом. Он сделал приглашающий жест рукой. Маша подумала, что, почему бы не поболтать с эти милым воином. Пока шла к столику она рассмотрела, что у него под курткой кольчуга и вся куртка тоже почти кольчуга. Она была густо обшита металлическими пластинами. Некоторые из них явно были нашиты взамен старых, так как на коже остались следы от предыдущих, наверно срубленных в сражениях. На столе у окна лежал его меч. Он тоже не был в идеальном состоянии. По рукояти и ножнам было видно, что они постоянно использовались по прямому назначению и не были красивой игрушкой как у местных щеголей. Маше это понравилось. Но особенно ей нравилась его милая улыбка. Не то чтобы она была такой яркой, просто она была особенно искренней.
– Вечер добрый путник, меня звать Машей, можно посидеть с вами немного?
– Конечно, я рад буду такой компании. Пива или чего другого?
– Можно немного вашего пива.
Он, молча, взял пустую кружку и налил ей пива из своего кувшина. Пиво вспенилось и зашипело.
– Меня зовут Тём Ветров, – представился он. – Я пришел утром с караваном и меня просто очаровал ваш город. Почти с самого утра улыбки на лицах людей расцветали как цветы в саду. Я в восторге. У вас самый прекрасный город, из тех, в которых я бывал.
– Да, у нас прекрасный город, а сегодня у нас еще и день города, вы очень удачно прибыли. А почему вы не на главной площади, там так весело?
– Да эти циркачи и балаганщики играют почти одно и тоже во всех городах, и я уже видел все их представления. А к танцам особой склонности не имею, да и устал в дороге, я ведь командую передней группой охраны каравана. Все время надо то дозор послать, то выслушать прибывших, то самому вперед проскакать, погань с дороги разогнать, то отставших подождать. Целый день в седле, вот и отдыхаю, пока есть время. Есть мысль отказаться от дальнейшего путешествия и загостить в вашем городе.
– А как же караван?
– Ну, я нанимался в путешествие, и караванщик знает, что я могу остаться в любом городе и не пойти дальше. Такой договор был с самого начала.
– И давно вы караваны водите?
– С караванами – третий год пошел.
– А раньше. До караванов?
– Там история запутанная. Жил я в поселке на выселках, да пришлось мне уйти путь искать.
– И просто так взяли и ушли?
– Да вот так и ушел. Не рады мне там стали, что сделаешь. Побродил по дороге торной, да вот с Игорем караванщиком повстречался я. Приглянулся я ему вот и взял в караван. Предложил работу охранником. Вот так и иду с ним ищу дом себе. Так теперь и живу. Нет, останусь у вас, наверное.
– Вы так интересно разговариваете, будто сказку или былину читаете.
– Так привык я, что сделаешь.
Я помолчала немного. Интересный был парень. Один глаз зеленый с горчинкой, а другой карий. А от глаза, шел безобразный шрам, и прятался в волосах за ухом.
– Это где вас так? – Спросила я, понимая, что словил он мой взгляд.
– Забруды побили, наверное. Память я потерял в том бою, ничего не помню, до этого.
– Ужас, куда ваш князь смотрит, когда на дорогах такое творится.
– За всем не усмотришь. Дороги то длинные. Войск не хватит следить по шляхам торным. Вот и требуются каравану охранники.
Он выглянул в окно и увидел, что светло еще.
– А не покажите ли Маша вы мне город чудесный свой, не расскажете. Интересно в нем все мне, любопытен я, все посмотреть хочется?
– Прямо сейчас?
– Почему нет? Али вы меня боитесь, али страшен я?
Он улыбнулся еще шире, и у меня защемило сердце. «Ну, зачем он примешал любовь в амулет?» задала я сама себе риторический вопрос «ведь достаточно было только улыбки».
– Скажите, а где вы купили такую удивительную «улыбку»?
– Что, не понял, что купил??? – Удивился Тём.
– Вашу «улыбку», – я показала на амулет, – вот моя, покажите вашу.
Улыбка сползла с лица его.
– Не понял, как это амулет и «улыбка», как можно продать, али купить то, что естественно? – Удивился Тём и изрядно отхлебнул из кружки.
– Очень просто, заходишь в магазин, а лучше на рынок, и купи себе все что надо. Хочешь «улыбку», хочешь «радость», хочешь «мечты», «любовь», «восхищение», «разочарование», «грусть», «смех» да все что угодно. – Удивилась глупому я вопросу. – Любую эмоцию можно купить, любой силы, даже «сумасшествие», можно купить все. Есть, конечно, разный товар, есть поточный, им чаще пользуются торговцы и разные служащие, которым положено улыбаться на рабочем месте. Некоторым даже выдают. А есть товар штучный, его делают мастера. Вот у них всегда оригинальные работы и очень качественные. Вот моя «улыбка» например – это штучный товар.
– Вы хотите сказать, что все люди, что в городе, поодели «улыбки» как шапочки?
– Конечно, невозможно радоваться по приказу, ну и проявление эмоций у нас не приветствуется, без особой надобности. Это не практично. Есть целая гильдия мастеров, которая помогает нам быть радостными и счастливыми. Это очень тяжкий труд. Мастера одиночки просто сгорают на работе, черпая в себе эмоции и передавая их в амулеты.
– Тогда город ваш болен болезнью ужасною.
– Почему.
– Просто глупо творить то, что людям дадено от рождения. Вы что из дерева струганы, али из камня вы выбиты? Вы же люди живые, такие же и должны сами творить вокруг радости!
– Зачем? Если проще надеть амулет, когда надо.
Его глаза вдруг потускнели, и улыбка совсем стерлась с лица.
– Мне казалось, что я знавал плохие места, но вы и ваш город сотворили ужасное, что можно создать – людей каменных. Спасибо вам за сказ ваш, я пошел спать, мне завтра вести караван в путь дорогу дальнюю.
– Подождите, вы хотите сказать, что в других городах иначе?
– Да, иначе.
– Тогда останьтесь и расскажите людям об этом!
– А вы уверены, что не сожгут меня, али не выгонят, как я начну свою речь, на рассвете днем?
– Кто? Кто сможет вас сжечь или выгнать?
– Да хоть гильдия мастеров амулетных, они ведь тогда потеряют весь заработок. Да и те же стражники во главе с вашим властителем. Если люди начнут сами себя радовать, то зачем они будут жить тогда, кому будут и что указывать. Для спокойствия правителя это сделано, чтоб ходили все как по струночке. Нет, пойду я в дорогу дальнюю поищу другого места для жительства. Добрых снов тебе красна девица, не взыщи, что испортил все праздненство.
Тём взял свой меч и пошел по ступеням нетвердой походкой. Нет, не пиво было тому причиной, а понимание того, что есть город с людьми без эмоций.
Я тоже была поражена. У него была не купленная улыбка!!! Значит можно улыбаться без амулета, но как? Как это делать без амулета я не знала.
Рано утром я пришла на караванную площадь. Тём был уже в седле и гарцевал на огромном черном скакуне. Конь грыз удила и показывал бешеный нрав. Но воин сидел на нем как приклеенный и жестко им правил. Я помахала ему рукой, чтобы привлечь его внимание. Он увидел меня, спрыгнул с коня, взял его под уздцы и подошел ко мне.
– Пришла проводить?
– Да, я хотела, чтоб ты меня увидел без «улыбки».
– Ты чудо, но мне пора, я не выживу в вашем городе.
– Я знаю, но вот возьми мой амулет с «улыбкой». Может быть, когда-нибудь, ты не сможешь улыбнуться. Тебе будет очень больно, грустно и одиноко. Одень, этот амулет, там есть все, там есть все эмоции.
– Спасибо тебе Маша, к сожалению, мне нечего тебе дать, прости.
– Ты дал мне вчера, ты рассказал и показал, что можно жить без амулетов, что можно без них любить и страдать, радоваться и плакать. Я буду учиться этому и когда-нибудь ты придешь опять в наш город и не найдешь меня. Я уйду в другой город, туда, где не надо покупать «улыбки».
Отдав ему сверток я, побрела домой. Я хотела одного – научиться создавать настоящую живую УЛЫБКУ.
Шлях торный, Тём
Я ехал, как и всегда, впереди каравана. Погода стояла отличная, и не было причин мне печалиться. Только город с людьми каменными не выходил из ума хоть, что делай ты. Грустно мне было оставлять ту девочку глупую, что гостинец свой подарила мне. Ведь теперь она будет маяться. Правду искать, да не сыщется. И придется ей покидать место это бездушное и искать себе новое пристанище. Что ж я глупый наделал там, для чего рассказал ей о жизни без магии. Ах, смолчать мне было надобно, повеселиться вместе с девицей. Пусть бы счастлива она была в том неведении, что другой жизни нет, не отыщется.
Вот так ехал я думой маялся, да прошло все как ветром вынесло. Ох, не зря Игорь также прозывал меня Ветровым. Говорил Матвей, что в день тот, что я встретил их у моря-озера, ветер дул, что всех с ног валил и остались они, чтобы спрятаться, не замерзнуть в пургу лютую. А потом он ослаб немеренно. И на день другой принесло в том ветре меня – путника. Так и стал я в караване зваться Ветровым. В раз другой мне дали то же прозвище, что и Гринь в Тутуране том.
*****
Все пути к началу сходятся вот и путь наш к Шуляку пришел. Подивился переменам тем, что за года три в нем случилися. Подошли ближе – частокол стоит, а под ним ров и пали набиты вострые. Над воротами башенки, ходят стражники там с самострелами. А за стеною той башни две камены, закрывают проход перевала, шляха торного.
Как подошли мы к воротам тем, вышли стражники да сурово так стали спрашивать, что за люд мы такой диковинный, не лихие ли люди часом мы.
– То караван Игоря, сына Тополя, так вы знать его должны слыхивать. – Отвечал я, ему спешившись, проявив уважение. – Вон он скачет сюда, торопится.
И подъехал Игорь, старший наш караван ведущий.
– Пропустите нас ребятушки, ох, подустали мы в дороженьке. Отдохнем и пойдем далее. У вас не задержимся.
– Да отдохните с дороженьки, есть у нас двор большой гостиный, кушанья там разные, да и торг идет выгодный.
– Торговать то нам нечем, только утварь дорожная с нами, токмо для пропитания.
– Ничего все приладится. Поторгуйте уж не побрезгуйте.
У меня в голове вдруг щелкнуло, и мысли перестали течь в былинном говоре. Я вдруг увидел все как бы со стороны. Как Игорь, да и стражники вежливо кривлялись друг перед другом. Но так было принято зазывать купцов на торжище. Стражники видели богатый караван и понимали, что с такого каравана и пошлина будет хорошая и торг интересный, да товаров редких можно будет прикупить самим. Игорь же знал про богатое торжище, и сам планировал провести не одну неделю, ища товаров интересных и поставок выгодных.
Договорившись со стражниками, Игорь махнул возничим, и караван двинулся внутрь ограды. Ворота были широкими и крепкими. Крепкая дубовая конструкция была укреплена полосами кованого железа. На одном из них я приметил клеймо знакомое. Лехе кузнецову сыну я сделал два таких. Одно было мелким, для ножей и поделок разных, а другое для вот таких вот изделий. В их письме имя «Леха» писалось двумя иероглифами. Уж очень походили они на бабочку по виду. Я стилизовал их еще больше и получился красивый вензель. Значит, кузнецом он стал на торжище.
Пройдя внешние ворота, мы прошли вторые меж каменных башен и начали спуск к торжищу. Раньше это была небольшая дилянка огражденная частоколом и выглядела больше загоном для скота. А теперь перед нами раскинулся строящийся город. Посередке меж перевалом и собственно городом группа рабочих копала глубокую траншею. Окинув периметр работ, я подивился масштабу задуманного. Скоро будет стоять в этом месте огромная крепость.
Горожане были деловиты и спешили по своим делам, все были одеты в добротные и хорошо пошитые одежды. Лица были сытые. «Неплохо стали жить люди на торжище» думал я проезжая мимо богатых лавок и торговых рядов. С высоты моего коня было видно, что дома чуть не на тор уходят вглубь от дороги. Проезды все были широкими и просторными. Места брали с избытком. По торному шляху и по основным ответвлениям даже были выделены отдельные пешеходные зоны, чтоб пешие с конными не смешивались.
В самом центре стоял огромный храм Пяти Богов. Религия меня так же поражала. Все вроде знакомо, но как в тумане. Главный бог мира был Бог-проводник. По приданиям древним этого мира они пришли из краев далеких в пустынные земли, и привел их Бог Зильмарон путник – проводник. С ним было еще четверо: Бог Кладриэль – бог войны и покровитель воинов, моряков, кузнецов, Бог Сорантел он же покровитель всех наук и две Богини. Ия – Богиня, всего живого и не живого мира, она же покровительница ремесел и Богиня Стать – мать прародительница всего народа и покровительница искусств и врачевания. Они привели народ в эти земли и создали им новое письмо, новую речь, новые имена дали. Все они, особенно Кладриэль и Ия были будто знакомы мне. Кладриэля всегда изображали с крыльями огромными за спиной, а Ия всегда изображалась не стоящей на земле, а как бы висящей в воздухе. У каждого из них висел на груди кристалл размером с голову младенца. В этом кристалле всегда горела лампада, освещая красным светом их статуи. Их всегда изображали одинаково. Первым стоял Кладриэль, возле него Стать, через ощутимый промежуток стояла Ия и Сорантел. Над ними всеми, по центру группы, возвышался одинокий Бог Зильмарон. На его груди висело сразу три кристалла, образуя перевернутый треугольник. Приведя народ в земли эти они, убедившись, что люди выживут, ушли дальше, пообещав вернуться, и проверить, как живут люди ими в этот мир приведенные.
Сколько я не напрягал свой мозг, не мог вспомнить, где я видел и слышал подобные имена. Память отказывала мне. Я как слепой бродил по уголкам своей памяти, натыкаясь иногда на очертания знакомых вещей.
Напротив храма стоял трехэтажный дворец разукрашенный. Рядом была судейская управа и казармы личного отряда наместника княжего. Заметив такие перемены, я спросил у стражника:
– Князь прислал в ваши края наместника?
– Нет, то палаты бывшего судьи торжища Кирияна батюшки. Теперь он птица полета высокого, почти года три назад пожаловал князь его милостью, назначил наместником. А в году прошлом, ездил наш Кириян в град-столицу, и присягу давал вассальную, князю нашему. Мы теперь город вольный со своим правителем.
– Вижу, Кириян возгордился, хоромы себе отстроил.
– На то он и Рыцарь княжий. Да и приедет вдруг князь погостить с дружиною, привечать его надобно. А что до гордости то не прав ты путник. Наш Рыцарь радеет о нас. Хоть налоги и берет, но не без меры, по совести. Семья моя в краю этом пришлая, я нанялся в дружину к нему стражником, а как посмотрел, как хлебопашецы сыто живут в краю этом позвал своих. И пришли они. Сразу дом им срубили новехонький, утварь дали разную, да скота дали им на пропитание. А земли сказали, сам намерь себе, но как возьмешь более чем обработаешь, накажем за жадность твою непомерную. Взял земли мой батюшка, на себя да на братьев моих меньших так и пашет, как светит солнышко. Да не забрал Кириян сверх означенного. Все по-честному. И живут они припеваючи и хлеб и скотину имеючи. И живется в краю этом человеку рабочему легко и весело. Рыцарь наш привечает трударей да работников. О ком слава идет в том, что мастер он, то за стол пригласить не гнушается. Да на совет позвать не стесняется. Говорит он «Сила не в том, что меч остер, а сила в том, кто меч сей держит».
– Вот бы встретится с Рыцарем вашим побеседовать.
– Ты попроси взять тебя Игоря, караванщика вашего. Кириян всех богатых гостей привечает, про страны разные расспрашивает.
– Что ж, сам проситься не буду, ну как позовут уж не побрезгую.
Рассмеялся словам моим стражник и поскакал вперед указав мне на гостинец, уж было видно его.
Пройдя весь Шуляк почти до самого выхода, караван свернул к огромному гостинцу. Видно было, что срублен он был совсем недавно, так как дожди еще не почернили дерево, и все пахло свежеспиленной сосной.
Стражник, провожавший нас, объяснил, что этот гостинец срубили совсем недавно, специально для таких больших караванов как наш. Печи в гостинце уже дымили, и к нам вышел распорядитель гостинца, привечая Игоря и других всадников пройти в залы, отдохнуть с дороги.
Игорь крикнул «распрягать, на постой определяться» и повозки стали выстраиваться вдоль хлевов для скота тяглового. Забегали люди гостиные, коней наших принимать стали другие в гостинцы зазывали, на постой устраивали. А я вкупе с Игорем двинулся в зал главный гостинца этого.
