Константин Кураленя
НА РУСЬ!
Глава 5.
ЗНАКОМСТВО С СИЛЬНЫМИ МИРА СЕГО
Как мы ни спешили, всё равно немного опоздали. Войска противников несколько дней назад вышли на исходные позиции и в ожидании битвы замерли. Они приглядывались друг к другу уже третьи сутки. Виною такой медлительности стал дождь. Никто из полководцев не решался нападать первым без поддержки лучников. В дождь тетива луков размокала и грозное оружие превращалось в обычные рогатки для стрельбы по воробьям.
Полем битвы стало место, где речка Илек впадала в Яик. Алтынбек расположил свой лагерь в междуречье.
– Братья, позади нас Великая Булгария, впереди дикая орда потомков Чингисхана. Отступать некуда, – сказал он так же, как скажет через несколько веков уже на другой войне замполит Клочков. – Лучше смерть в бою, чем доля презренного раба. Мы умеем бить врага. Монголам досталось от нас в 1223 и 1229 годах. Пёс Чингисхана Субедэй уполз отсюда хромой, а Батый со стрелою в спине. В этот раз мы не выпустим никого.
– Смерть врагам! Веди нас вперёд, доблестный Алтынбек! – разразилось криками многотысячное войско.
Булгары были готовы победить или погибнуть, но монголов на свои земли не пустить.
– Вам стоять в резерве! – приказал Батый, когда Тань Я прибыла в его ставку. – Повезло вам, что Небеса заранее стали оплакивать булгарских воинов. Иначе осталась бы ты без славы.
– Мы спешили, как могли, Бату, – виновато склонила голову принцесса. – Эти потоки слёз задержали и нас.
– Отдыхайте, – махнул рукой хан, а я поймал на себе его цепкий взгляд. – Воин должен идти в бой со свежими силами. – Усмехнулся Батый, а я понял, что парень не так-то прост и себе на уме.
Дождь лил ещё четверо суток. Утро пятого дня спрятало свой лик за плотным туманом, что наползал на войска с рек и болот.
Батый не стал упускать такого подарка небес и под прикрытием тумана вывел войска на исходные позиции. Скрываясь за мутными клочьями вязкой сырости, Батый со своими туменами форсировал Илек и вышел в лоб неприятелю.
Мы знали, что армия Алтынбека вдвое превосходит монгольские силы. Половина батыевой армии была ещё на марше. Монголы не учли, что воевать летом в этих местах рискованно. Дожди и грязное бездорожье ломает самые великие замыслы. А реки разливаются так, что без флота какие-либо действия просто невозможны. Но, по-видимому, Алтынбек об этом не ведал. В отличие от монгольской, разведка булгар работала из рук вон плохо.
– Идёшь с туменом темника Бурундая! – приказал Батый Тань Я накануне вечером. – Вам предстоит непростое дело – выйти в тыл Алтынбека.
Задача была действительно сложной. Войска булгар расположились на месте современного райцентра Оренбургской области города Илек. За их спинами гнал свои волны быстрый в течении Яик.
– Дабы не оглядывались в пылу сечи мои воины на стоящие у берега лодьи, повелеваю увести флот в верхнее течение, – распорядился Алтынбек, едва нога последнего защитника ступила на берег. Таким образом, он давал понять армии, что отступления не будет.
– Хан булгар сражается на нашей стороне реки, – прокомментировал донесение разведки Субедэй. – Его нукеры останутся на этих берегах навеки.
– Их в два раза больше, – озабоченно свёл брови Батый.
– Тем громче будет победа. Армии врага уничтожают в чистом поле, а за укрытиями крепостных стен их просто добивают. Ни одни стены не спасли обречённых от ярости наших нукеров, какой бы высоты они ни были. – Хмыкнул в ответ старик.
– Ты как всегда прав, учитель, – усмехнулся хан. – Если воины Алтынбека останутся лежать здесь, то падение их городов дело недалёкого будущего.
– Здесь вся их армия, другой не будет, – добавил старый полководец.
– Дело за малым— мы должны победить! – Батый пристукнул кулаком по колену и огляделся по сторонам.
Лица его полководцев сохраняли полную невозмутимость. «Прикажешь умереть прямо здесь, умрём», – говорили их взгляды. И хан этому верил. Слишком много сражений было за плечами. Слишком много чужой крови пролили эти руки, чтобы жалеть свою.
Темник Бурундай был парнем неразговорчивым и угрюмым. Под серебристыми доспехами работы чжурчжэньс- ких кузнецов скрывался мощный торс борца.
Наше прибытие под своё начало он никак не прокомментировал.
Исподлобья взглянув на Тань Я, Бурундай приказал:
– Идёте рядом со мной. За шум и разговоры смерть на месте. Выходим к полуночи.
– Из наших, – толкнул меня локтем Диландай, когда мы вышли из кибитки.
– Из каких это ваших? – улыбнулся я.
– Он же куин! – удивился Диландай моей непонятливости. – Вот где довелось земляка встретить.
– У него что, на лбу написано? – фыркнул я.
– Твой слуга прав, – в кои-то веки согласилась с ним Тань Я. – Бурундай ещё ребёнком был подарен Субедэю морским народом. Тот разглядел в нём способности и воспитал его верным псом Борджигинов.
«Бурундай, Бурундай, – подумал я. – Где-то я уже это имя слышал». Но как я ни пытался напрячь память, вспомнить ничего не смог. Вместо этого она настырно подбрасывала воспоминания двухдневной давности. Тот день выдался на редкость богатым событиями.
– Идём послами, – сообщила нам принцесса, выходя из потайной комнаты Батыя.
Туда её привели по велению хана для тайной беседы. Нас же оставили стоять истуканами посередине шатра под прицелом прищуренных глаз кешиктенов и их копий. Не скрою, что пока длились полчаса аудиенции, я несколько раз был готов ворваться в апартаменты Батыя и разнести там всё к чёртовой матери.
– Когда? – спросил я её взглядом.
– После утренней стражи.
Оказалось, что Батый за опоздание назначил ей испытание. Но мне думается, что дожди навеяли на молодого хана тоску и, чтобы как-то развлечься, он направил девушку на верную смерть. А смерть была неминуемой. То, что предлагал передать Батый, не прощалось гордыми средневековцами.
– Мы должны предложить им сдаться и стать данниками Орды. Кроме того, Алтынбек обязан отдать на ложе Бату своих жену и дочь.
– Всего-то! – присвистнул Диландай.
– Условия невыполнимые, – произнёс я. – Это у азиатов ради спокойствия отдавали на поругание врагу своих жён и дочерей. Здесь такие вещи не проходят. И чем это ты так не угодила хану?
– Ну почему же не угодила, – грустно усмехнулась девушка. – Наоборот, мне оказана великая честь быть послом перед первым сражением в этой войне.
Я понял, что дальнейшие расспросы ни к чему.
Нудный моросящий дождь насквозь промочил одежду. За его мутной стеной с трудом просматривались ближайшие кусты. Вода скатывалась по смазанному бараньим жиром панцирю и обильно впитывалась в неприкрытую металлом ткань.
– Какого водяного Бога мы прогневали? – чертыхался недовольный Диландай. – Если булгары не захотят нас отпускать, то никакая бронь не поможет.
– Не ной! – отмахнулся я, пристально поглядывая по сторонам. – Нас ещё не хоронят.
– Вот, вот, – подхватил куин. – Перед смертушкой хочется вольным телом потянуться, а не чесаться как прокажённый под прелым халатом.
– Не на часуйму идёшь, раб. Попридержи язык! – оборвала его причитания принцесса.
– Послы от Великого хана Бату к хану Алтынбе- ку! – прокричал где-то впереди глашатай, и мы остановились.
«Вот отсюда мы точно не выберемся», – попытался проснуться внутренний голос. Но я не дал ему воли, а стал разглядывать подъехавших булгар. Ничего особенного в них не было – нахохлившиеся словно мокрые курицы мужики.
Они с нарочитым высокомерием оглядели нас и, расступившись в стороны, пропустили вперёд командира.
– Чего хотели? – неприязненно спросил он.
– То я скажу вашему хану! – звонким от волнения голосом произнесла Тань Я.
– Что у Батыкбея воевать некому? – ухмыльнулся булгарин. – Мальчишку сопливого на переговоры отправили. Смелее никого не нашлось?
– Веди к господину, раб! А кто воевать будет, то без тебя решат, – гордо произнесла девушка. – А твои слова насчёт сопливого юнца я вобью тебе в глотку на поле брани. И чтобы они более не поганили слух окружающих, приколю их там копьём.
– Вот даёт молодой… – послышались голоса воинов. – Видать из ханских сродственников, ить как дерзко поглядывает.
Примерно через час мы стояли перед Алтынбеком и его командирами.
– Что привело хана Батыкбея к границам моего государства? – спросил Алтынбек, пытаясь сдержать выплёскивающийся наружу гнев.
Не сомневаясь, что принцесса резанёт правду-матку я замер и непроизвольно попытался нащупать ладонью рукоять катаны. Но за поясом было пусто. Перед входом в шатёр телохранители нас обыскали и обезоружили.
– Мой повелитель хан Бату пришёл с вас, неразумных, взять дань и определить ваши земли под свою руку, – слегка подрагивающим голосом произнесла Тань Я.
Дальше она говорить просто не могла. По шатру промчался вихрь разъярённых голосов.
– Что это, братья! О чём он говорит? – раздавалось отовсюду. – Смерть им! Содрать с них шкуру!
– Тихо! – немного переждав, рыкнул Алтын- бек и, повернувшись к принцессе, ласково спросил. – Я подозреваю, что это не все требования Батыкбея. Иначе зачем ему было собирать так много народа и идти к нам в гости.
– Ещё мой повелитель приказывает своему даннику Алтынбеку доставить на ханское ложе свою дочь Ал- тынчеч-Златовласую. А в последствии и жену Фатиму. Хан желает породниться со своим подданным. – заканчивала Тань Я при гробовом молчании.
Лицо Алтынбека пошло красными пятнами, а вена на его шее вздулась и задёргалась.
«Ой, что сейчас начнётся! – заохал внутренний голос. – Что эта девчонка творит!».
«Замолчи», – устало буркнул я и огляделся по сторонам, примериваясь подороже отдать свою жизнь.
– Они не хотят ни о чём договариваться, отец! – раздался женский голос, и из-за широких спин выступила девушка. – Они пришли нас просто унизить и втоптать в грязь. Но мы не должны уподобляться диким варварам и отвечать злобой на их выходку. Поле нас рассудит, а Аллах не даст в обиду своих детей.
Дочь Алтынбека была действительно златовлаской. Пшеничные с рыжим отливом косички, заплетённые на азиатский манер, негодующе скакали по её плечам, когда она в такт своим словам встряхивала головой.
Я даже не стал задумываться, откуда у дочери мусульманского правителя русоволосая дочь. Кругом славяне, мало ли откуда!
– А тебе, мальчик, я скажу одно. Специально послал тебя на смерть твой хозяин. Убьют послов булгары и в веках опозорят себя воровски пролитой кровью. Подневольный ты человек и говоришь с чужих речей, поэтому иди с миром. Никогда не войду я наложницей в шатёр Бату-хана, жив ещё муж мой доблестный бахутур Буртас.
– Каков будет твой ответ, хан? – проигнорировав речь Алтынчеч, спросила Тань Я.
– Дочь моя его уже дала. Мы станем биться, – угрюмым голосом произнёс царь булгаров.
– Давно ли у вас на воинских советах решают бабы? – желчно поинтересовалась принцесса.
– Не зарывайся, душа моя, – прошептал я ей еле слышно. – Поехали ужедомой, пока нас отпускают.
– С тех самых пор как к ним баб послами направляют, – насмешливо парировала Алтынчеч.
– Баба! – пронёсся по шатру удивлённый шёпот. – Монголы послом прислали бабу.
«Умненькая девочка, вмиг принцессу вычислила, – совсем по-другому взглянул я на дочь булгарского царя. – Не с неё ли придумывали сказку о Василисе Премудрой?».
– Как звать тебя, кусака? – вновь улыбнулась Алтынчеч.
– Я уйгурская принцесса Тань Я, – гордо откинула голову девушка. – Я могу ответить за каждое слово, сказанное мною от имени хана.
– Проводите их за сторожевые посты, – махнул рукой Алтынбек. – Как начнём ратиться, так и узнаем, кто за что ответит.
Встречал нас сам Бату-хан.
– Странно, – не стал он скрывать своего удивления. – Всё ли ты передала как я велел?
– Я сама удивлена, – грустно усмехнулась Тань Я. Было видно, что слова Алтынчеч запали ей в душу.
– Как же они вас отпустили?
– Она, – всё также грустно произнесла девушка.
– Она? Ты говоришь загадками, – голос хана стал немного раздражённым.
– Дочь Алтынбека, мой хан, – встрепенулась принцесса и рассказала ему в лицах всё про встречу с булгарами.
– И они вас отпустили, – вновь покачал головой хан.
– А ты бы хотел, чтобы было иначе! – не выдержал я.
От неожиданности вздрогнула не только Тань Я, но и Батый.
– Это кто? – Посмотрел он на меня неприязненным взглядом.
– Она за тебя головой рисковала, а ты при ней сожалеешь, что её не убили. Скромнее надо быть! – выговорился я и умолк.
«Вот так всегда, – вздохнул я с сожалением. – Сначала меня куда-то несёт, а потом начинаются проблемы».
– Что же ты, принцесса, своему нукеру такую волю дала? – поигрывая рукоятью камчи, украшенной кусочками разноцветной кожи, скривил губы хан.
– Прости моего верного пса, о сын Неба. Его вина состоит лишь в том, что он слишком ревностно служит своей хозяйке. Но ведь и твой дед, великий Чингисхан, ставил верность на одно из первых мест среди достоинств воина. – Принцесса почтительно прижала к левой груди правую руку и скромно добавила: – Ибо, как любой верный пёс, мой слуга не подпустит к своей хозяйке ни врага, ни друга.
– Хм! – усмехнулся Бату, решив свести всё к шутке. – Не очень-то он похож на глупого пса, тупо кидающегося на обидчиков своей хозяйки. Скорее всего, он похож на волкодава.
– Он – моя тень, – просто ответила девушка. – При нём мне никто не опасен. Когда надо он нем, словно рыба, а когда следует, он стремителен, словно спущенная с тетивы стрела.
Батый всё понял и небрежно взмахнул камчой. Направленные в мою грудь копья опустились наконечниками вниз. Но кажущееся благодушие было мнимым. Ребята из охраны Батыя своё дело знали. И стоило незадачливому охотнику за ханской головой сделать хоть одно неверное движение, как он оказался бы проткнутым десятком копий и стрел.
– И даже на меня? – брови повелителя слегка изогнулись.
– Прости его хан, – вместо ответа ещё ниже склонила голову Тань Я.
– Взять её! – последовала хлёсткая, словно пощёчина команда Батыя.
Но не успелиопустившиеся было наконечники копий телохранителей Батыя дёрнуться вверх, как половина из них была перерублена промчавшимся по кругу вихрем. Уцелевшая щетина копий была просто выбита из рук моих противников.
Привычным движением я перекинул за спину щит и, прижимая к груди подхваченную с земли драгоценную ношу, направил Алюра прочь от ханского куреня. О щит тяжело застучали стрелы преследователей. Стрелы были лёгкие и особого вреда не причиняли. Тем более, что влага сделала своё дело и привела в негодность тетивы луков. Ребята старались во всю, ведь на кону стояла их жизнь. Но я был уверен, что даже в такой ситуации ни один истинный монгол стрелять в лошадь не станет. Да ещё в такого красавца как мой Алюр. Каждый постарается набросить на него аркан, да утащить в свой табун для улучшения породы.
– Любимый мой, – доверчиво обмякнув в моих руках подняла глаза Тань Я. Конечно, из-за топота копыт слов я не слышал, но по щекотанию губ у моей шеи всё прекрасно понимал.
Я видел, что преследователи нас настигают. Что ни говори, а восемьдесят моих и пятьдесят килограммов принцессы это приличный вес. Но раньше погони нас нагнала княжеская Болонь и, призывно заржав, куснула Алюра за гриву. Тань Я довольно рассмеялась и играючи перемахнула в седло своей лошади.
– Именем хана Бату – остановитесь! – донёс степной ветер голос начавшего отставать конвоя.
– Останови коня! – крикнула мне Тань Я. – Они нам ничего не сделают.
Я пожал плечами и придержал поводья. Как вы уже, наверное, догадались имена нашим лошадям, давал я: Алюр – «быстрый, резкий» и Болонь – степенное «озеро осенних рек».
Мы повернули лошадей назад и, отпустив поводья, направились навстречу судьбе.
Хан встретил нас лёгкой усмешкой слегка прищуренных раскосых глаз. В отличие от своего деда Чингисхана он обладал более азиатской внешностью. Может быть, действительно, он был плодом меркитского плена Бортэ.
– Правду говорят – верь первому впечатлению, – произнёс он, сверля меня жёстким взглядом. – Твоя тень действительно очень хороша. Подари?
Я видел, как Тань Я буквально обомлела. Хану отказывать нельзя. Я же стоял, словно немой и глупо моргал глазами.
– Он не просто моя тень, он мой товарищ, – осторожно начала княжна. – Он спас мне жизнь в ниппонском походе и спасал ещё множество раз.
– И подарил тебе дочь? – произнесённые спокойным голосом слова хана были словно гром среди ясного неба.
– Скажи отцу твоей дочери, чтобы не тискал рукоять сабли, – усмехнулся Батый. – Смело, но глупо. Вечером жду тебя у себя.
По правде говоря, хану было чего опасаться. На него с регулярной последовательностью предпринимались покушения. Но Батый, как и его дед, имел талант держать в своём ближнем окружении только верных и надёжных людей.
По пути в Сыгнак на его тысячу верных кешиктенов напала орда кипчаков. Погибли все, но ни один не запросил пощады. Хвала Великому Небу и матери – это они спасли его жизнь. Мать настояла, чтобы сын остался и оценил прелести подобранной ему жены. Хитрый дядька сказал, что может это и к лучшемуи отправил вперёд тысячу телохранителей. А сами они на следующий день тайно покинули стоянку матери.
При воспоминании об этом Батый злобно скрипнул зубами.
– Много у меня врагов и не столько внешних, сколько внутренних, – разъяснили этот порыв следующие слова хана. – С внешними справиться не сложно, а вот как быть с теми, кто утром клянётся тебе в дружбе, а ночью подсылает убийц? – он вопрошающе взглянул на принцессу.
– Ты знаешь всех своих врагов, Бата, – не отвела принцесса взгляда.
– Бата ты назвала меня, как называла в детстве, – по лицу великого воителя проскользнула беззащитная детская улыбка. – После вечерней стражи придёшь в мой шатёр. – Повторил он свой приказ, стирая с лица улыбку жёстко прозвучавшей фразой.
– Я – воин! – вспыхнула девушка, а у меня невольно зачесались кулаки.
– Знаю! – рассмеялся хан. – А ещё товарищ по моим детским играм. Для плотских утех у меня хватает женщин, которых навязала мне моя мать. Среди них есть и принцессы, и бывшие жёны царей. А умных и верных людей рядом недостаёт.
– Слушаюсь, мой господин! – голова принцессы склонилась в почтительном поклоне.
Я же никому не кланялся. Псы ведь не имеют такой привычки, и за это на них никто не обижается.
Хан слегка тронул пятками бока своего Эркеза. Тот, словно понимая, что на его спине сидит вершитель судеб целого мира, неторопливо зарысил вдоль кибиток и шатров.
– Вечером пойдёшь вместе со мной, – произнесла принцесса, задумчиво глядя на брызги грязи вылетающие из-под копыт ханского жеребца.
– Боишься за свою невинность? – отомстил я ей за «верного пса».
– Если бы я опасалась за свою невинность, то выбрала в провожатые твоего раба Диландая. Онлает, а укусить не может. – Парировала мой выпад девушка и тяжело вздохнула. – Знаешь, как трудно быть женщиной и воином.
– Да уж, – брякнул я что-то неопределённое.
– Тем более любимой женщиной, – кокетливо стрельнула она глазками в мою сторону.
Присоединившийся к нам Диландай неотрывно бубнил о том, что кое-кому не мешало бы не брать всё на себя, а помнить, что у них есть друзья.
– Как ты его терпишь? – недовольно поморщилась Тань Я. – Он ведь зануда несусветная.
Я, молча, пожал плечами, ведь в таком состоянии друга лучше не трогать.
– А некоторые совсем забыли, как их уму-разуму, не к месту будет сказано, по интимным местам ремешком учили, – совсем распоясался куин.
Я обмер.
– Ты с кем так разговариваешь, раб! – щёки принцессы медленно наливались рубиновым цветом. Даже стойкий степной загар не смог скрыть этого зарева. А костяшки сжимавших плеть пальцев побелели, и сама рука стала медленно подниматься словно для замаха.
«Ой, что будет, – запричитал внутри меня мелкий трусишка. – Не иначе жди смертоубийства». Если Тань Я не сдержится и ударит Диландая, тот ничего не сделает в ответ. Он просто уйдёт. А значит уйду и я. Этот человек стал для меня дороже брата, и его судьба неразрывно связана с моей.
– Княжна! – негромко окликнул я девушку. – Не следует сердиться на такие мелочи.
Тань Я яростно сверкнула глазами в мою сторону. И всё- таки рука с плетью замерла на полпути. Если бы вы только видели этот взгляд – в нём бушевали все необузданные ураганы вселенной.
Я укоризненно покачал головой. Девушка поняла, что ещё немного гнева с её стороны, и случится непоправимое.
– И ты такой же! – крикнула она запальчиво и, подняв руку ещё выше, наотмашь хлестанула кобылицу.
Ни в чём неповинная Болонь обиженно всхрапнула и, присев на задние ноги, скакнула вперёд.
– Вот стерва! – восхищённо произнёс Диландай, когда промокший силуэт княжны растворился в струях дождя. Добродушный куин уже забыл, из-за чего произошёл сыр-бор.
– Эх ты, голова садовая! – похлопал я друга ладонью по лбу. – Она кто? Она – племянница короля уйгуров, мать ребёнка и, в конце концов, взрослая женщина. А ты «уму-разуму по интимным местам». – Передразнил я парня.
– Да я это… по-свойски, – пожал обескуражено плечами воин.
– Своякнашёлся, – вновь выругался я. – Забудь, что мы когда-то таскались вместе по морям и горам. Детство кончилось. Кто мы и кто она. Понимать надо! Мы с тобой здесь вообще на птичьих правах.
– Да пошло оно всё! – неожиданно психанул Ди- ландай. – Я что нанимался? Соберусь и уйду домой! Я своё дело сделал.
– Это какое-такое дело ты сделал?
– Тебя спас? Спас! Теперь моя совесть перед светлой душой нашей Адзи чиста. – Он обиженно надул губыи отвернулся в сторону.
– Её мёртвой никто не видел, – произнес я сквозь зубы.
– Мы воины, брат, – посмотрел мне прямо в глаза Диландай. – Ты сам видел множество ран. Даже тудири не от каждой может исцелить.
– Там Барони, – упрямо произнёс я.
– Барони будет с ней до конца, – согласно кивнул головой Диландай.
– Ну и где же твой дом? – перевёл я опасный разговор в другое русло. – Куда ты собрался?
– А вот к Барони и поеду. Буду ему шаманить помогать. Нашу Адзи назад на землю возвращать.
– Ты? Шаманить? Не смеши! – рассмеялся я. – Тебе ведь надо обязательно драться. Ты всех клиентов у Барони распугаешь. Испорченные мы с тобой войной люди.
– Зачем тебе идти следом за ней? – спросил о наболевшем куин. – Мы ведь можем и свою армию организовать.
– Это моя карма.– Ответил я. – Но я клянусь, что, если ты захочешь, мы уйдём от них вместе. Когда надумаешь покинуть лагерь, не пытайся бросить меня одного.
– Хитрый ты, – погрозил мне пальцем куин. – У тебя здесь женщина, ты её ради меня не бросишь. А я тебя не брошу.
«Бросил бы, – усмехнулся я про себя. – Получил бы от взбалмошной девки плетюганов и бросил бы».
