Кирилл Сергеевич Трифонов
Изгнанник
– Когда Господь на кресте висел – сказал им Иван слова из, слышанной им, проповеди – ангелы небесные хотели весь мир разнести, а Он их удерживал. Бог всем судья. Он все видит и каждому воздаст по делам его.
– Неужели сделать ничего нельзя? – думал Вадим – Все Ивана любят, все жалеют, всем он нужен и какая-то жалкая кучка мерзавцев во главе с настоятельницей устроила все так, как им надо. Где же Бог? Почему Он не помог Ивану? И что может оправдать молчание монашек? Ведь, ни одна из них даже не попыталась заступиться за него! Ни одна!
С этими мыслями изгнанник вместе с Капитаном дошел до монастыря.
Служба в храме подошла к концу. Звонили колокола.
– Где-то здесь ходит наше счастье – горько усмехнувшись, сказал «афганец» – только без Ивана нам не найти того прихожанина.
– Все плохое – к лучшему – сострил в ответ Вадим, демонстративно залезая по пояс в помойку.
Им опять не повезло – оба контейнера были пустыми.
– Ладно, пожрать в деревне попросим – печально сказал находчивый Капитан.
Из храма стали выходить прихожане. Одни шли по узенькой аллейке к воротам и, выйдя за них, садились в свои автомобили или уходили пешком. Другие от храма доходили до гаража и дальше шли в разные стороны по широкой монастырской дороге к воротам, расположенным в ее разных сторонах. Многие из верующих проходили мимо, стоящих возле мусорных контейнеров, двух бомжей.
И вдруг Вадим вздрогнул от неожиданности – лицо одного прихожанина оказалось очень знакомым.
– Точно он – подумал изгнанник – ошибки быть не может. И все же удивительно, что это он.
Возле гаража стояла белая «десятка». К ней подошел мужчина в белой куртке, лет сорока пяти на вид, вместе с женщиной его же возраста и тремя детьми – мальчиком, лет десяти и двумя девочками–подростками.
– Не может быть! – прошептал Вадим – Неужели и правда, он?! Он, он самый!
Изгнанник сжал кулаки. В нескольких метрах от него стоял Сергей, тот самый, по вине которого Вадим стал бомжом.
Презрительно посмотрев на бомжей, бандит недовольно поморщился и, подойдя к автомобилю, принялся открывать дверцу.
Железная дверь гаража открылась и из него вышла монахиня Арсения.
– Сергей! – позвала она.
Бандит повернулся в ее сторону. Его жена и дети сели в машину. Сергей двинулся навстречу монашке. Поравнявшись, они остановились напротив друг друга.
– Сережа, помоги нам сегодня, пожалуйста – глядя на бандита с нескрываемым восхищением, попросила монахиня – надо стекло заменить в теплице.
– Хорошо, мать Арсения – ответил Сергей – сейчас жену с детьми домой отвезу и приеду.
– Спаси тебя, Господи!
– Что ты так на них уставился? – спросил изгнанника Капитан.
– Это тот самый бандит, который меня бомжом сделал – со злостью ответил Вадим – видишь, каков ублюдок?! – награбил, потом фирму открыл и под порядочного человека заделался, да еще и якобы верующим стал. Это он Ивана из монастыря выжил. А все это вон из-за той монашки вышло.
– Да, ну и дела! – удивился «афганец» – Никогда бы не подумал, что верующие такие сволочи бывают.
– Убить бы его – стиснув зубы, проговорил изгнанник.
– Не надо – ответил Капитан – никогда не мсти, Вадим, это подло.
– Тебе легко говорить – парировал изгнанник – а мне этот выродок всю жизнь сломал и другим ее портит. Встал опять на моем пути. Если бы он Ивана не выгнал, у нас бы сейчас были бы и жилье, и работа.
– Что вышло, то вышло – возразил «афганец» – а смерть его тебе ничего не даст. Как был бомжом, так и останешься. И на душе легче не станет, только совесть мучить будет. Думаешь, легко убивать?
Машина медленно выехала за монастырские ворота.
– А как же справедливость? – съязвил Вадим – Кто говорил, что ее надо творить своими руками?
Глава 12
Капитан вдруг ни с того ни с сего привел себя в порядок: постирал носки, почистил куртку и джинсы, умылся и теперь, сидя на корточках возле огромной лужи, маленькой тряпочкой чистил ботинки.
– Жениться, что ли собрался? – насмешничал над другом изгнанник.
– Не справедливо это – невозмутимо отвечал «афганец» – где это видано, что бывший офицер советской армии – боевой офицер, между прочим – ходит весь грязный, как свинья.
Вид Капитана был весьма торжественный. Настроение его – каким-то взволнованным, словно перед какой-то, понятной лишь ему торжественной встречей. Хотя единственная цель его и Вадима была поездка на «толкучку» с целью продажи автомобильной магнитолы, найденной в мусорном бункере в деревне и починенной умелыми руками «афганца».
Спустя время друзья ехали в электричке. Изгнанник смотрел в окно на моросящий дождик. В вагоне было тепло и сухо, и Вадим с сожалением думал о том, что скоро предстояло выходить и зябнуть на холодном ноябрьском ветру. Капитан был угрюм, молчалив и задумчив. О чем он думал было неизвестно. Он лишь изредка кивал головой, словно с чем-то соглашаясь и бормотал себе под нос что-то невнятное, не обращая внимания на немногочисленных пассажиров.
Периодически по вагону сновали торговцы, рекламируя подолгу свой товар.
Вдруг в него зашел молодой парень, инвалид лет двадцати пяти на вид, среднего роста, на костылях и в камуфляжной форме. Паренек медленно прыгал на одной ноге при помощи костылей.
Вадим сочувственно уставился на обрубок его второй ноги.
– Люди добрые! – обратился паренек к пассажирам – Помогите собрать на протез участнику военных действий. Дай вам Бог здоровья!
Капитан вышел из оцепенения. Он с готовностью полез в карман джинсов.
Видя его усилия, паренек остановился напротив бомжей и стал терпеливо ждать подаяния.
Капитан немного порылся в карманах и, наконец, достал из них десять копеек. Глянув на них, он чуть не завыл от досады и виновато посмотрел на калеку.
– Не обидишься? – робко спросил он – я думал, у меня больше.
– Спасибо, отец! – паренек сердечно поблагодарил «афганца» и протянул ему для пожатия руку.
– Сынок, прости меня! – быстро проговорил Капитан, схватив ладонь паренька обеими руками.
– Что ты, отец – улыбнувшись, ответил калека – ты же от всего сердца.
– Сынок, прости меня! – снова повторил «афганец», вцепившись в руку парня – Это я, гад, вас на смерть отправлял. Это я, подлец, вас в Афгане всю роту погубил. Это, благодаря мне, ты – калека.
Лицо Капитана передернулось, подбородок дрожал. Из глаз «афганца» полились слезы.
– Что ты, отец?! – попытался его утешить калека – Ты не при чем. Я же в Чечне воевал.
– Сынок, прости меня! – снова сквозь слезы заговорил Капитан – Я всю жизнь себе места не найду и в аду гореть буду, а себя никогда не прощу.
– Рабочий поселок – объявило радио.
– Выходим! – резко закричал Вадим, молча наблюдавший за происходящим – Чуть не проехали.
Друзья быстро выскочили из вагона. Капитан продолжал рыдать. Вместе с изгнанником они, спрыгнув с торца платформы, пошли по рельсам, ориентируясь на маленький рынок – «толкучку».
– Знаешь, что, Вадим – попросил Капитан, когда они, миновав платформу, оказались рядом с общественным туалетом – мне надо немного побыть одному. Пойди где-нибудь погуляй.
– Хорошо – ответил изгнанник – пойду пока схожу на рынок.
Вадим ушел, оставив плачущего друга одного и, успешно продав магнитолу на «толкучке», целых полчаса бесцельно бродил по улице, аккуратно обходя лужи. По-прежнему моросил дождь. Под ногами лежали жидкая грязь и мокрый асфальт.
– В такую погоду, наверное, и умирать легче – подумал изгнанник – чем, когда хороший летний солнечный денек, птички поют, дети на детских площадках играют…
Возле общественного туалета толпился народ. Люди были явно чем-то поражены. Кто-то кричал, что надо вызвать скорую, кто-то – милицию Невдалеке Вадим заметил убегающую компанию подростков. В них он узнал знакомых скинхедов. С трудом протиснувшись через толпу, изгнанник с ужасом обнаружил, лежащего на земле в луже крови Капитана. «Афганец», корчась от боли, держался руками за живот, прижимая рану. Из нее текла кровь. Вадим, не помня себя от горя, бросился к другу.
– Россию жалко! – слабеющим голосом произнес Капитан, глядя на убегающих скинхедов, которых так никто и не пытался остановить.
Изгнанник присел возле товарища и приподнял его за голову.
– А на душе так тепло и спокойно – вдруг сказал Капитан – не поверишь, Вадим! Перекрести меня – добавил он, чуть помолчав.
Трясущейся рукой изгнанник неумело перекрестил умирающего. Глаза затуманили слезы. Вадим с трудом разглядел, как Капитан блаженно закрыл глаза, и его голова безжизненно повисла на руках рыдающего друга.
Вскоре приехала милиция, затем – скорая.
Глава 13
По мраморному полу ритуального зала крематория медленно проехал катафалк с гробом и остановился возле лифта для транспортировки трупа. Вадим и трое помощников аккуратно сняли крышку. Еще двое бомжей принесли и поставили возле гроба два венка с черными траурными лентами. В зале было тесно и душно. Желающих проститься с покойным пришло немало. Весть о его гибели со скоростью света разнеслась среди его многочисленных знакомых. Собравшиеся переговаривались вполголоса. Лица пришедших были пасмурными. Все хорошо знали и любили Капитана. Его друзья – бомжи, алкаши и прочие забулдыги не имели денежных средств и поэтому тело покойного, лежащее в красном гробу, было укрыто всего несколькими букетами цветов. На Капитане был одет черный костюм, черная рубашка и черные ботинки – подарок Ахмеда. Лицо гладко выбрито, глаза закрыты, рот плотно сжат, от чего губы покойного казались немного тоньше обыкновенного. Весь вид друга был совсем непривычным для Вадима. Изгнаннику казалось, что произошло какое-то непонятное недоразумение, какая-то страшная, чудовищная ошибка. Но вместе с тем он прекрасно понимал, что ошибки нет, все происходит на самом деле. Вадим стоял справа возле гроба, как самый близкий покойному человек и печально смотрел на лицо Капитана – лицо, которое он видел в последний раз. Сердце разрывалось от глубокой скорби. Сознание отказывалось верить в происходящее. Изгнанник крепился изо всех сил, отчаянно сдерживая слезы.
Началась церемония. Собравшиеся притихли. Зазвучала траурная мелодия. После ее окончания церемониймейстер – достаточно красивая пятидесяти на вид лет женщина в строгом сером костюме очень выразительно произнесла траурную речь:
– Сегодня, в этот скорбный час мы все собрались здесь, чтобы проводить в последнюю дорогу дорогого для нас человека – Александра Анатольевича Чернова. Все мы хорошо знали покойного. Для кого-то он был другом, для кого-то – просто хорошим, добрым знакомым. Александр Анатольевич прожил недолго и жизнь его была трудной, тяжелой, но не напрасной. Это был прекрасный, добрый, чуткий, яркий и отзывчивый человек, честный, смелый, благородный и справедливый, каких в наше время практически не встретишь. Многим из нас он сделал немало добра, многим помог. Свою молодость он отдал службе на погранзаставе, выполнял интернациональный долг в Афганистане. Для многих из нас он был близким и любимым человеком. Для нас потеря этого замечательного, этого светлого и хорошего человека – горе, но все, что не делает Бог – все к лучшему. Александр Анатольевич отмучился в своей короткой земной, полной скорбей и трудностей жизни. Его смерть благородна. Он был убит шайкой подонков за то, что защитил невинного человека. И теперь Господь забрал его к себе в Свое Вечное Царство, которое покойный вполне заслужил. Сегодня вы прощаетесь с ним навсегда, но память о нем навсегда останется в ваших сердцах. Простите его от всего сердца за все, чем он когда-либо вас обидел и попросите у него прощения за те обиды, которые вы, может быть нечаянно причинили ему. Помните о нем только хорошее и пожелайте ему искренне, от всего сердца Царствия Небесного.
Сделав небольшую паузу, она добавила:
– Есть еще желающие что-нибудь сказать?
Желающих сказать траурную речь не нашлось. Друзья покойного не обладали ораторскими способностями, и сказать что-нибудь путное никто из собравшихся не мог. Вадим хотел взять слово, но так и не смог справиться с, вдруг вставшем в горле комом.
Начался обряд последнего целования. В зале воцарилась полная тишина. Изгнанник первый подошел к гробу. В горле продолжал стоять ком. Вадима трясло. Он вдохнул побольше воздуха – не помогло. Из глаз хлынули слезы. Не сдерживая больше рыданий, он, перекрестившись, поцеловал Капитана в лоб и, как смог, обнял покойного. Вадим долго обнимал друга, печально склонив голову над его лицом. Окружающие терпеливо ждали. Изгнанника никто не торопил. Наконец, нарыдавшись, он отошел от гроба. По очереди к покойному подходили остальные и вскоре прощание было окончено.
Началось кремирование. Служащая крематория подошла к гробу и закрыла лицо покойного покрывалом. Четверо бомжей аккуратно положили на гроб крышку.
– Чернов Александр Анатольевич закончил свой жизненный путь – сказала церемониймейстер – пусть добрая память о нем на долгие годы сохранится в наших сердцах. А теперь склоните головы.
Снова зазвучала траурная музыка. Собравшиеся склонили головы. Гроб с телом Капитана аккуратно перенесли с катафалка на лифт. Лифт заработал. Гроб медленно опустился в открывшиеся двери печи и исчез за ними. Двери закрылись.
– Как это цинично! – подумал Вадим – Двери прямо, как в метро – закрылись двери и нет человека, как будто никогда и не было. И ничего не сделаешь.
– Траурная церемония окончена – объявила церемониймейстер – примите мои искренние соболезнования!
Прощавшиеся медленно вышли из ритуального зала.
Небо было безоблачным, солнце светило ярко, было тепло и безветренно.
Недалеко от кладбища находилось летнее кафе. Посетителей не было. Друзья Капитана сдвинули пластмассовые столы и стулья один к одному и уселись за ними. Все не поместились. Многим пришлось стоять. На столах появилась нехитрая выпивка и закуска: пузырьки спирта, водка, недорогие консервы.
Начались поминки. Собравшиеся были угрюмо молчаливы. Разговоры не клеились.
Что можно сказать, кроме банального – «Царствие ему Небесное» и «Пусть земля ему будет пухом», когда хоронят человека и даже неважно плохого или хорошего?!
Капитан умер от проникающего ножевого ранения в область живота. Убийц так и не нашли. Поминая его, его друзья и знакомые постепенно разговорились, вспоминая его добрые и благородные дела и сказанные им шутки.
– И такого человека не стало!!! – поражались многие из них, выслушивая разные истории.
На поминках не было только Ахмеда. Его сразу после кремации Капитана забрала домой жена, что бы он не напился вместе с бомжами.
Но все-таки Вадим был ей очень благодарен. Именно она помогла похоронить Капитана по-человечески, хоть и за счет государства. В день смерти своего друга, плачущий изгнанник прибежал к Ахмеду и рассказал о случившемся. Старик обратился за помощью к жене, которая работала главврачом. Как ни странно, но именно она проявила отзывчивость, узнав, что «афганец» погиб из-за того, что защитил от толпы подонков ее мужа. Она же смогла договориться на счет кремации и взяла вместе с мужем организацию похорон на себя, совершенно не жалея на это денежных средств. Благодаря этому Капитана похоронили «по-человечески», а не сожгли в ящике, как обычно хоронят бомжей. Покойного даже отпели в церкви, хоть и заочно. Благо Вадим вспомнил, что Капитан когда-то говорил, что он крещенный в младенчестве.
Слушая рассказы пришедших на поминки, изгнанник оставался молчалив, хотя и был покойному самым близким человеком. Сидя среди собравшихся, Вадим чувствовал себя очень одиноким. Последние два дня до похорон он тоже был один. И в дальнейшем ему предстояло одиночество. Прибиться к какой-нибудь группе бомжей изгнанник не хотел, прекрасно понимая, что большинство из этих несчастных людей – подлецы и общение с ними до хорошего не доведет. И теперь, поминая единственного друга, он нервно курил, думая и о своей злосчастной судьбе, в которой не было ни перспектив, ни планов на будущее. Заканчивалась осень, на пороге стояла зима.
Отчего-то вдруг вспомнился случай – всплыл в сознании ни с того, ни с сего: однажды они с Капитаном, найдя средства для существования, проходили мимо церкви. Был полдень. Служба была закончена. Вдруг Капитан внезапно, даже не посоветовавшись с Вадимом, пошел к дверям храма. Изгнанник с удивлением последовал за ним. В храм их не пустили – Вадим и Капитан были в грязной одежде. Но Капитан вдруг на удивление дежурной по храму заявил, что он пришел пожертвовать деньги на церковь. От грязного, вонючего бомжа этого никто не ожидал. Оторопев, дежурная по храму пустила «афганца» внутрь церкви, сказав ему кротким колосом, где находится ящик для пожертвований. Она долго провожала Капитана взглядом, полным удивления и уважения, когда тот, покидая территорию церкви, вместе с Вадимом скрылся за входными воротами.
– Говорил же Господь – не суди о человеке по внешнему виду – сказала она сама себе.
Вадим был не доволен поступком друга.
– Ты отдал все деньги на какой-то храм! – в недоумении кричал он – а что мы теперь будем есть, пить, курить?
– Не хлебом единым сыт человек – спокойно парировал «афганец» – может это самый большой, самый значительный, самый сильный поступок в моей жизни. Я всегда только грешил и раз в жизни сделал хоть одно доброе дело для Бога.
– Да плевал этот Бог на твои добрые дела! Если б Он был – мы бы сейчас не были бомжами. Наслушался ты Ивановых проповедей, теперь дурью маешься!
– А может Иван прав и та вдовица, которая отдала на храм все свое пропитание, больше всех положила.
– Ты просто попов кормишь. Последнее отдал, что бы они на иномарках рассекали и думаешь – Богу угодил.
– Я не попам, а на храм пожертвовал и от всего сердца, а ты меня осуждаешь. Может это единственный праведный поступок в моей жизни.
Спорить с Капитаном было бесполезно. Он был упрям и стоял на своем. К счастью, в деревне нашлись жители, которые дали друзьям поесть и немного сигарет.
На следующий день, когда Вадим и его товарищ шатались по «приискам», к ним подошел один местный житель.
– Ребята, хотите заработать? – спросил он.
– Хотим – обрадовались Вадим и Капитан.
– Тут одной бабке нужно дров наколоть.
Следующие полдня друзья выполняли порученную работу. Бабка была весьма доброжелательной. Она от души накормила друзей обедом и щедро заплатила за труд – тысячу рублей.
– Вот, видал?! – ликовал Капитан – Есть Бог! Это Он послал нам работу. Знает нашу нужду.
Вадим промолчал. Он считал случившееся случайностью, но спорить с другом не стал.
При встрече с Иваном Капитан попросил у него, что бы тот принес ему нательный крестик. Иван был очень рад такой внутренней перемене в душе у его товарища и на следующий день выполнил его просьбу. Капитан, умиленно поцеловав крестик, одел его на шею и временами доставал его, подолгу разглядывая. Относился он к крестику очень бережно.
– Скажи, Бог, если Ты есть – мысленно произнес Вадим – почему Ты так жесток? Почему Ты заставляешь людей страдать? Почему Ты не даешь людям счастья? Почему одни бесятся с жиру, а другие умирают? И если Ты так добр и милостив, как про тебя говорят, почему Ты не пошлешь мне богатство, что бы я жил и не в чем не нуждался? А еще лучше пошли мне смерть. Ты же так добр, милостив и всемогущ! Неужели Ты не можешь сделать того, что Тебе сделать не составит труда?
Глава 14
Стемнело. Был первый час ночи. Густые черные тучи заполонили небо. Дул сильный холодный ветер, но дождя не было. Изгнанник, поеживаясь от холода, медленно шел по узкой асфальтированной дорожке, выслеживая свою жертву – пьяного уроженца Кавказа. Тот, ничего не подозревая, шел впереди метрах в тридцати от Вадима. Кавказец, видимо выпил немало. Он сильно шатался из стороны в сторону.
Со дня смерти Капитана прошло две недели. Вадим был одинок. Днем он по-прежнему находился в поисках дешевой пищи, спиртного и сигарет, а поздно вечером шел в подвал двенадцатиэтажной башни одной из единственных двух домов, которые находились возле скита. За неделю до своей гибели, Капитан, раздобыв у местных жителей ножовку, поздно вечером, что бы не помешали случайные прохожие, аккуратно спилил подвальный замок. Место для ночлега было найдено. Друзья притащили туда, оставленные в пионерском лагере, старые рваные одеяла – подарок Ахмеда. Утром, выходя из своего убежища, они вешали замок назад на дверь, и никто из жильцов дома не мог даже заподозрить, что в подвале живут два друга – бомжа.
После смерти товарища Вадиму было очень одиноко, особенно по ночам в подвале, когда не занятый, как днем, повседневными делами, он в одиночестве и унынии предавался своим невеселым мыслям. Капитана ему очень сильно не хватало. Изгнанник подолгу не мог уснуть, вспоминая погибшего товарища. «Друг, оставь покурить – а в ответ тишина» – вспоминалась песня В. С. Высоцкого. Потеряв Капитана, Вадим озлобился на жизнь сильнее прежнего. Он пал духом и ежедневно пил, проклиная судьбу, бывшую жену с ее любовником, всех вместе взятых бандитов, кавказцев и скинхедов и, даже обычных прохожих на улице – каждого, кто косо на него посмотрел. Вадим с Капитаном давно собирались переехать в Москву, но мешало пьянство. В столице была работа – разгрузка вагонов, а с ней – надежда снять недорогую комнату. После похорон «афганца» изгнанник вполне мог не возвращаться в деревню и остаться в Москве, но этому мешала одна задумка, которая держала его на прежнем месте обитания.
Вадим раньше никогда не занимался разбоем и теперь, увидев сильно пьяного кавказца, решил сделать это впервые. Идея пришла в голову спонтанно.
– Должна же быть справедливость?! – рассуждал он – Они нас здесь рабами делают, совершают преступления, работу отобрали, расценки сбили и чувствуют себя хозяевами, а нас, русских за людей не считают. Так что ограбить такого вполне справедливо. Как говорил покойный Капитан – справедливость надо творить своими руками. Правда, Капитан был против того, чтобы ни то что кого-то ограбить, он был даже против самого элементарного воровства, считая, что никто не должен страдать из-за того, что нам нечего есть. В том, что мы бомжи, окружающие нас люди не виноваты – говорил Капитан – почему мы должны у кого-то что-то воровать? Капитан был по-своему прав. Так что ж теперь, не грабить?
Изгнанник на несколько секунд задумался, но тут же нашел самооправдание:
– А может этот чурка сегодня сам кого-нибудь ограбил или русскую девушку изнасиловал? Нет, все-таки надо – пусть знает, что он не хозяин на русской земле. Но ведь так же поступают скинхеды?
Вадим снова задумался, вспомнив случай с Ахмедом.
Жертва, сильно шатаясь из стороны в сторону, шагала прямо по дорожке, всеми силами пытаясь сохранить равновесие. Справиться с ней не представляло особого труда. Вокруг не было никого.
– Эх, была не была! – решил изгнанник – Когда еще такой шанс представится?! И все же ненавижу я этих черножопых!
Вадим достал из кармана почти пустую водочную бутылку. Он и сам был порядочно пьян.
– Для храбрости – сказал он сам себе и быстро допил спиртное.
Кавказец поравнялся с, растущими вдоль дороги, длинными невысокими кустами и остановился возле них справить нужду. Пора было приниматься за дело. Вадим осторожно оглянулся по сторонам. Дорога была пуста. Быстро догнав жертву, изгнанник остановился на миг.
– Не убить бы только – подумал он, неумело замахиваясь пустой бутылкой.
Кавказец даже не оглянулся. Он стоял, наклонив голову и тщетно пытался застегнуть ширинку.
– Раз, два, три – мысленно просчитал Вадим, решаясь на преступление.
Резкий и сильный удар по голове и жертва упала на асфальт. Бутылка разбилась на несколько частей. Изгнанник порезал ладонь. Он присел над несчастным. Тот лежал неподвижно и даже не стонал. Грабитель отволок его за кусты, затем пощупал пульс. Жертва была жива, все в порядке. Вадим начал обыскивать карманы. Вскоре нашелся кошелек. Пора было уносить ноги. Изгнанник осторожно вышел из-за кустов и снова оглянулся по сторонам. Дорога по-прежнему была пуста. Он быстро зашагал прочь и вскоре скрылся в узком проулке, находящимся между деревенскими домами.
– Как бы здесь самого не ограбили – весело подумал он, прикуривая сигарету.
Руки тряслись от волнения. Настроение было злым и веселым.
Денег в кошельке оказалось с небольшим пять тысяч рублей. Вадим поздравил себя с удачей – для бомжа это слишком много. Он попытался вспомнить, когда в последний раз держал в руках такую сумму. Выходило – три с половиной года назад, тогда, когда изгнанник еще жил дома в Москве, работая менеджером по продаже бытовой техники. Это воспоминание навеяло грустные мысли, но Вадим их быстро прогнал – не хотелось портить себе настроение. Пора было идти в подвал на ночлег. Довольный собой, он быстро пошел в сторону монастыря. Оставалось только в ближайшее время осуществить задуманное, после чего, как можно скорее убраться из этих мест. Ветер усилился. Изгнанник прибавил шаг.
Глава 15
Утренняя служба в монастырской церкви давно закончилась. Прихожане разошлись и разъехались по домам.
Изгнанник, держа в руке короткую арматуру, притаился за кирпичными стенами гаража. Частенько выглядывая из-за угла, он выжидал удобный момент для внезапного нападения. Возле больших гаражных ворот стояла белая «десятка». Возле нее возился Сергей. Он менял на колесах проколотые шины.
В воскресный день в монастыре был выходной. Вокруг не было ни души. Редкие облака медленно ползли по голубому небу. День был солнечным, но несмотря на это иногда дул холодный ноябрьский ветер, и изгнанник, одетый по-осеннему, был благополучно от него спрятан за углом гаража. Шел конец месяца. Давно начались заморозки, выпало немного снега, и изгнанник, невольно вдыхая запах навоза, согревался на густом пару, шедшим из, находящейся рядом навозной ямы. Навоз не замерзал ни в какое время года.
План мести созрел давно, и Вадим тонко все рассчитал: с утра пораньше он явился в монастырь выследить Сергея и убедившись, что тот действительно приехал на утреннюю службу, дождался, когда все пришедшие на службу прихожане соберутся в церкви и никто не будет мешать. Пока в храме шла литургия, изгнанник большим гвоздем проколол у Сергеевой машины пару колес, рассчитывая на то, что бандит отправит жену с детьми домой на электричке, а сам останется возиться с машиной. Это было нужно для того, чтобы разъехались прихожане, монашки разошлись по кельям, и никто не смог помешать осуществиться задуманной мести. Аналогичный сценарий Вадим видел когда-то давно по телевизору в одном из современных сериалов. В лесу напротив монастыря была спрятана, подаренная щедрым Иваном запасная одежда: осенняя куртка и джинсы, чтобы переодеться, если изгнанник запачкается в крови. За гаражом возле забора стоял высокий деревянный «козел», найденный Вадимом возле гаража. Изгнанник рассчитывал после мести не бежать к монастырским воротам – вдруг внезапно покажутся люди, которые заметят его и, не дай Бог, задержат, а забежать за гараж, залезть на «козла», перепрыгнуть через высокий забор и только тогда, никем не замеченный и ни в чем не заподозренный, добежать до леса, переодеться, прибежать на станцию, сесть в первую попавшуюся электричку и уехать куда глаза глядят. И даже если его кто-то заметит, то переодетого в другую одежду – не узнает. Все утро, пока в храме шла Божественная литургия, Вадим все подготавливал. Теперь же он стоял за углом гаража метрах в семи от своей жертвы. Глядя на Сергея, он отпускал в его адрес проклятия. По возвращении бандита со службы изгнанник выпил «для храбрости» пузырек спирта, но, несмотря на это, продолжал сильно волноваться. Руки дрожали, сердце бешено колотилось.
– Главное – решиться – думал он – убивать все-таки страшно. Но эта сволочь должна за все поплатиться. Ишь, как изменился – из бандита в верующего переделался! Награбил денег, теперь монастырю помогает, ублюдок проклятый! Ничего, в этот раз все получится. Ничто не должно помешать. Прав был Капитан – справедливость нужно творить своими руками, тогда она будет. Заодно и за Ивана отомщу и за себя, и за Капитана. При чем здесь Капитан? – Вадим на секунду задумался, но тут же нашел ответ – При том, что Рашид со своими братьями тоже были бандитами и этот урод – тоже бандит. Всех их убивать надо! И за тех мужиков под Воронежем, что остались лежать в болоте. Смерть бандитам!!! Одним из них сейчас станет меньше.
Изгнанник снова задумался:
– А если подумают на Ивана? Решат, что это он убил Сергея? Да, да, именно так и решат. Ну и черт с ним, с Иваном! Зато меня никто не заподозрит.
Вадим опустил голову:
– А Ивана все-таки жалко. Он нам с Капитаном столько добра сделал! Так что же теперь из-за него от мести отказываться? Когда еще подвернется такой случай?!
Сердце было готово выскочить из груди мстителя. Нужно было принимать решение.
Сергей, ничего не подозревая, стоял в двух шагах от изгнанника и менял колесо. Оставалось подойти к нему и объяснив за что, ударить его арматурой по голове. Потом добить при необходимости. Вадим осторожно высунулся из-за угла. Он долго колебался.
– Нет, убивать я тебя не буду – вдруг изменил решение мститель – твоя смерть мне ничего не даст. Я тебя искалечу, как ты искалечил мою жизнь. Так будет правильнее. Проживешь всю оставшуюся жизнь калекой, ссать будешь ртом, ходить на костылях, если вообще будешь ходить. Челюсть и нос тебе сломаю, позвоночник. Станешь уродом, жена тебя бросит и бизнес твой накроется. Будешь никому не нужен. Пострадаешь, как заставил меня страдать. Вот тогда, ублюдок проклятый, ты многое поймешь, когда посмотришь на жизнь глазами калек, глазами бомжей, глазами изгоев…
Пора было решаться, но Вадим медлил, смакуя предстоящее преступление.
– Ну вот он совсем рядом – думал он – всего в двух шагах. Какая удача! Сам Бог нас свел, что бы восторжествовала справедливость. Бог? – вдруг пришла в голову мысль – А Иван однажды сказал – что же Христос никому не отомстил, когда воскрес? Он ведь тоже и гоним был, и унижен, и били его зверски, и невинного распяли. Он на кресте молился за своих убийц, чтобы Отец Небесный их простил.
Перед глазами встал умирающий Капитан, доброта в его глазах, с которой он смотрел на убегающих скинхедов и вспомнились его единственные слова, полные глубокой скорби, которые он произнес перед смертью:
– Россию жалко!
Потрясенный внезапным открытием, изгнанник медленно присел на корточки и, тихо положив на асфальт арматуру, глубоко вздохнул.
– А Иван, когда местные мужики хотели за него избить Сергея, долго уговаривал их не делать этого – вспомнил Вадим – он говорил – Бог все видит и каждому воздаст по делам его.
Еще несколько минут он сидел неподвижно, пребывая в глубоком размышлении. Мстить перехотелось.