Кира Тигрис
Дневники Джинна
Глава 21. Большой концерт
около двух часов дня, воскресенье, 31 августа
– Отстань от меня, мерзкое чудовище! – кричала я, снова и снова замахиваясь сумкой, раздавались громкие шлепки и истошный поросячий визг, – ненавижу! Тупой, уродливый…
Бурные овации и улюлюканье восхищенных зрителей заставили меня приостановить военные действия. Мы материализовались прямо на сцене главного актового зала в самый разгар концерта перед многочисленными учениками лицея, а так же их родителями. Танцующие на ней «зайчики»-второклассники с криками бросились врассыпную, один даже умудрился свалиться со сцены. Белоснежка из восьмого, увидев меня с попугаем на плече, забилась в истерическом смехе.
– Что ты себе позволяешь, девочка? – рычал на меня Змей Горыныч с тремя размалеванными картонными головами, – чудовищное хамство! Стыд!
– Простите, – промямлила я, тут же сообразив, что это ему только что досталось моей тяжелой сумкой, – думала, что вы – тот лысый оборотень!
Раздались самые бурные овации за всю историю школы. Я уже начала жалеть, что нас не съели в гоблинской лавке, лихорадочно ища среди зрителей в зале собственных родителей.
– Откуда ты взялась, девочка? – возмутился худощавый мужчина в костюме богатыря, в дрожащих руках он сжимал самодельное копье и микрофон – ведущий концерта и директор лицея по совместительству, – кто ты такая?! Как сюда попала?
– По знакомству, рыбья башка! У нее тут мать работает! – закричал зеленый попугай на моем плече, у богатырского копья отклеился картонный наконечник, под ним оказалась обычная половая швабра, – халтура! Обман и провокация!
Я попыталась извиниться, но меня опередил страшнейший грохот: огромная цветная ширма, изображавшая уютный домик лесных гномов внезапно рухнула. Видать, мы крепко ее задели. Взмыленный директор едва успел отскочить, как тяжелая фанера завалилась с раскатистым эхом. Бедняге сказочно повезло, что она не упала на его взъерошенную голову, изрядно поседевшую за последние пару минут. Из зала раздался очередной взрыв дикого хохота, сдобренный овациями и громкими криками «На бис! Еще раз!». Я благодарила судьбу, что среди зрителей не было видно моих родителей. Они пока не знали, в какую плохую компанию попала их единственная дочь.
За упавшей ширмой спешно переодевались семеро гномов-пятиклассников, которые, очевидно, пять минут назад были оленями. Из пары затылков торчали мягкие ватные рога, на троих были надеты одни трусы, а остальные застенчиво приклеивали бороды.
Змей Горыныч снял свою среднюю маску, под ней оказалось разгневанное красное лицо в два раза страшнее. Это была та самая знаменитая Мадам Танк: крупногабаритная блондинка, что прокатилась голышом перед городским пляжем за лодкой Златоновских.
Я мечтала провалиться, не оставляя после себя дырки в сцене. Хитро сощуренные карие глазки разъяренной Мадам чем-то напоминали гоблинские, и я уже представляла себя пылесосящей искусственное покрытие школьного стадиона. Она унаследовала от носорогов не только необъятную талию, но и чрезмерную вспыльчивость.
– Ты маленькая негодная хамка! – ревел Змей Горыныч, скрепя половицами и моей репутацией, я уже не надеялась остаться в живых после концерта, – встретимся в антракте!
– Кто вы?! Что за ерунда тут происходит? – пролепетал директор, вытирая микрофоном пот со лба, его лицо переливалось в зелено-багровых тонах, – что вам надо?
– Учиться… ээ… пришла…– промямлила я, абсолютно уверенная, что мой первый учебный день уже закончился, даже не начавшись, – мы … случайно… правда! Извините!
Но «могучий богатырь» как никто другой знал, насколько все случайное не случайно. И как бы сильно не протестовали зрители, но…
– Прошу прощения, дорогие гости! – заговорил директор, в это время пара гномов снова ставила декорацию, еще пара приводила в чувство валяющуюся в истерике Белоснежку, – небольшие технические неполадки! А сейчас для вас танцуют… танцует… Птенчик… Элеонора проводите хулиганку в конец зала! И птицу! Спасибо за понимание! А сейчас вашему вниманию танец гномов!
– Так-так! Швабру в руках держала? – спросила Мадам громовым голосом, тоном вроде «брала в руки ружье?», тут же делая меня центром всеобщего внимания и насмешек.
– Тяф! – подала голос маленькая черная чихуа-хуа, она запрыгнула прямо в мощные руки хозяйки, – тяф-тяф!
– Спокойно, сэр Саблекус! – прокурлыкала ему Танк, поправляя большую белую бабочку на ошейнике своего нанопесика, – она тебя не обидит, моя лапушка!
Но никто не смотрел на сцену, мальчишки сворачивали шеи, провожая меня восхищенными взглядами. И тут я, наконец, осознала, что осталась не только жива, но и безумно красива. Все дело было в моем волшебном платье, сшитом по последней гоблинской моде и прическе, что чудом пережила все последние события. Грубо держа мое плечо, Танк отвела меня в конец зала. К сожалению, мое очарование совершенно на нее не действовало. Властным пальцем она указала мне на пару свободных мест.
– Будешь сидеть тут, пока я не придумаю тебе наказание! – рявкнула Танк, ее пес одобрительно тявкнул, – я устрою тебе концерт! Колтин, прекрати щериться!
Последние слова привели меня в такой неописуемый восторг, что я чуть было не обняла саму Мадам. В свете прожекторов заблестела знакомая белозубая улыбка.
– И никаких мне разговоров! – потрясла Танк мне вслед кулачищем.
Я мигом кинулась к Нику, не помня себя от счастья. Как он так быстро тут очутился?
– Водовозка не расстается со своим сэром Соплежуем. Даже кошки им брезгают! Ого! Неплохое платье, Санек! И причесон! – шептал Ник, пока я усаживалась рядом. Он не сводил с меня огромных блестящих глаз, – отличный ты дала концерт! А я впал в немилость вон из-за того!
Он указал на яркую вывеску над сценой, которая безмолвно кричала «С днем терзаний и муки!» вместо «С днем знаний и науки!». Мальчишку сложно было узнать: при параде, умытый, причесанный, в белой нарядной рубашке с неизменным карманом на груди и черных глаженых бриджах без единой заплатки.
– Ник! – прошептала я, и тут меня прорвало, – как ты тут оказался? Что делал в лавочке гоблинов? Откуда у тебя русалочий хвост?
– Лавка Эрта и Бэрти? – переспросил он, рассматривая мою прическу, – ах да! Я просто попал под дождь, и вдруг бамс – у меня отрос рыбий хвост! А оборотное зелье только у гоблинов! Кстати…, – он замялся, густо краснея, – спасибо! Ловко ты зеленого швырнула!
– Пожалуйста, – настала моя очередь краснеть, было очень непривычно, что из-за платья он буквально не сводил с меня глаз, – а здесь-то ты как оказался?
– Троллий билет в один конец! – ответил Ник и принялся рыться в своем нагрудном кармане, внутри что-то гремело и шуршало, он вытащил порванный надвое клочок пожелтевшего пергамента, – я вытряхнул песок из карманов, и каким-то образом там оказался этот билет. О, нет, не думай, я не хотел попасть сюда! Я сбежал из лавки гоблинов, переоделся, а затем нашел троллий билет и попросил отвести меня туда, где находишься ты. Ого! Чей это попугай?
– Свой собственный! – ответил Локи, довольный, что его заметили.
Ник сидел в полном ступоре, я улыбалась от уха до уха.
– Опять эта рыжая! – вылез из своего кармана Чирока, в крохотной лапке он сжимал тонкую золотую стрелу. На ее кончике, словно сосиска на шампуре, был бесцеремонно нанизан покусанный кусок сыра, вся мордочка карманного зверька оказалась в пестрых цукатах, – ни минуты покоя!
– Как ты смог стрелу-то украсть? – недоумевала я, стараясь смотреть на Ника как можно строже.
– Ну не пропадать же добру! – улыбнулся он в ответ.
– Кстати, Ник! Пользуясь случаем, Павловна сперла тебе отличные тапки! – гордо заявил Локи, нагло раскрывая мою сумку, – примеряй!
Я густо покраснела, заметив, как Никитка быстро спрятал под кресло свои загорелые и по-прежнему босые ноги. Еще момент, и я наконец-то их больше никогда не увижу. Он перестанет ходить босиком!
– Это тебе! – прошептала я, вытаскивая один за другим гоблинские кроссовки, они тут же напомнили мне о Максе, – извини, что поздно.
– Хромая химера! – воскликнул Ник, не веря своим глазам и ушам, – сама сперла?!
Он прикусил обветренные губы, черные брови взлетели так высоко, что почти скрылись под вольнолюбивой вьющейся челкой. Блестящие глаза, черные круглые смородины, стали просто огромными.
– Конечно, сама! – кивнула я, мои уши покраснели, – ну и попугай помогал.
В моей голове пронеслись последние события из лавочки гоблинов. Сердце больно защемило. Как страшный сон передо мной возникло окровавленное острие меча, торчащее из разломанной двери шкафа, жуткий смех вампира и последний крик Макса.
– Сань, с тобой все хорошо? – вернул меня в зал взволнованный шёпот Ника, – согласен, Танк воет, как сирена, но зачем же плакать? Будем страдать вместе, до конца осталось еще около получаса.
На сцене голосила Элеонора Птенчик, исполняя всем известную песню «Учат в школе» дуэтом со своим Саблекусом. Он громко подвывал, звонко тявкая в проигрышах. Ник совершенно не обращал на них внимания, блестящие глаза не отрывались от новых кроссовок. Странно, я не спасла мир, не победила вселенских злодеев, не нашла клад и не изобрела вечный двигатель. Но даря малознакомому мальчишке кроссовки, я чувствовала себя так, будто бы все это сделала разом.
– Спасибо за башмаки, – прошептал он, смотря на меня, как на последнее сокровище мира. Я снова благословила свое волшебное платье, именно с его помощью дикий мальчик вмиг стал ручным.
– Сань, ты только не думай, – неуверенно начал Ник, отводя блестязие глаза в сторону, – ну, что ты мне нравишься и все такое. Просто мне никто никогда не пел и тем более не бил за меня гоблинов.
– Конечно, я тебе ни чуточку не нравлюсь, – согласилась я, на сто процентов уверенная в обратном – платье и прическа знали свое дело, и мои глаза тут были совершенно ни при чём, я кивнула в сторону кроссовок, – кстати, чуть не забыла: мне было не сложно!
Если бы у меня был старший брат, им бы стал Никитка. А Макс? От одного его имени мое сердце делало сальто в груди. Я забывала дышать, с губ сорвался тихий стон.
– Класс! – шептал Ник, одновременно надевая оба кроссовка на ноги, между правым и левым не было разницы, – ого! Расскажу все дедушке Заку. Знаешь, ведь он носит только свои тапки. Тогда уж лучше босым!
– Дедушка Закрой, ты имел в виду? – вскрикнула я так громко, что Мадам Танк чуть не свалилась со сцены, – да?
В моей голове, вдруг, все встало на свои места: седой домовой с точно таким же коралловым ожерельем, крутящийся возле него Чирока, маленький магазинчик на Морской улице и босоногий Никитка, отказывающийся носить тапочки.
– Да, дедушка Закрой, – чуть слышно пролепетал мальчишка, ошарашено таращась на меня, он вжался в кресло, словно я буду его за это ругать, – после того, как погиб отец, я официально живу у Столбиных, единственных оставшихся родственников. Не повезло мне с дядей! Поверь, без них гораздо легче выжить и поэтому я переехал к домовому. Он никогда не ходит на школьные собрания, а даже если и придет, все равно никто не заметит. Зак сделал для меня это коралловое ожерелье, волшебный предмет, благодаря которому я вижу все, что можно и нельзя. Оно не простое. Если что-то случится со мной – случится с ним, и наоборот. Но ты-то откуда знаешь о Магиверии?
– Я тоже их вижу, – прошептала я, изо всех сил стараясь, чтоб никто не слышал, иначе мне грозил перевод в спецшколу, – там, в лавке у гоблинов, – мои губы задрожали, – Макс пропал! Его убил вампир – хранитель Гладимора! И эта Даболдура вернулась!
– Диодора, – шептал Ник, бледный, как мел, – все думали, она давно померла.
Концерт благополучно закончился, полноводная река учеников, бурлящая сотнями голосов, вынесла нас в бесконечные школьные коридоры. Со всех сторон мое платье притягивало восхищенные взгляды, становясь причиной заторов и вывернутых шей. Девчонки скрипели зубами от зависти. Ник куда-то тащил меня за руку, огрызаясь с каждым встречным. Где бы мы ни проходили, и как бы крепко ни сжимал мою руку Никитка, я постоянно думала о Максе. Наконец, когда ревущая толпа, состоящая преимущественно из моих новоиспеченных поклонников, скрылась за очередным поворотом школьного коридора, я дала волю эмоциям.
– Эй, Санек, ты чего? – Ник так усердно вытирал мои слезы, что едва не свернул нос, – нас не отчислят! Ну чего ты?
– Макс… он спас меня, – тихо прошептала я, – он погиб! Понимаешь?
– Макс? Он-то тут причем? – нахмурился Ник, в темных глазах вспыхнула ревность, – ты что, влюбилась? Вот его точно отчислят за прогул концерта!
– Ник! Он мертв! – закричала я, раскатистое эхо понеслось по коридорам, – я думала… думала, что и тебя больше не увижу!
– Тише, Санька, не ной, – шептал он, – хорошо, хоть я не помер. Кстати, из нас двоих, если бы мог остаться только один, то кого бы ты выбрала? Ой, то есть… Ну ладно, извини! Тихо, тихо! Потом разберемся! Ну же, не реви!
С минуту мы молча смотрели друг другу в глаза, затем так неожиданно, что я даже вскрикнула, Ник сгреб меня в охапку. Кажется, затрещали мои ребра. Он что, никогда раньше никого не обнимал?
– Да вы совсем опухли! – завопил Никиткин карман, оттуда вылез помятый Чирока, зеленые глаза расширилась от негодования, – в лепешку меня смяли! Особенно рыжая!
– Алиса, это все твое платье! Тебе надо срочно переодеться, – заявил Локи, сидя на ближайшем подоконнике, я совсем забыла про нашего попугая, – или раздеться что ли…
Ник махнул на него рукой и грубо запихнул Чироку обратно, громко сожалея, что на кармане нет ни пуговиц, ни молнии.
– Санек, у меня для тебя кое-что есть, – неуверенно начал он, озираясь по сторонам, мы стояли одни в дальнем углу школьного коридора, – вот, возьми! Классная штука! Ни за что не поверишь, где я его нашел. Только больше не теряй!
На его раскрытой ладони, прямо перед моим носом блестело крохотное колечко с двумя змеиными головами и бирюзовым камнем. То самое, с которого начались все мои приключения, и, собственно, которым закончились.
– Ник! – выдохнула я, не веря своим глазам, – так это ты подобрал кольцо, когда его обронил Эрт?
Но вопрос так и остался открытым, так как в этот самый момент над моим ухом раздался громкий противный голос Тони, мы совсем не заметили, как он подкрался.
– Она не твоя подружка, лузер! – с этими словами он сильно ударил меня по ладони, кольцо, кружась, резко взлетело вверх. Юный Барсых, проявляя чудеса ловкости, поймал его и высоко поднял над головой, заорав громче, чем было нужно, – она пойдет со мной в кино! Да, рыжая? Кстати, отличный прикид!
– Верни мое кольцо! – закричала я, проклиная свое платье.
– Фас, Колтин! – Тони захлопал ладонью по своему колену, как перед знакомым псом, – апорт! Сегодня я гуляю с Баклашкиной!
Тут его серо-зеленые глаза, до этого презрительно прищуренные, расширились от удивления и засверкали от злости: загорелые ноги Ника заканчивались шикарными новенькими кроссовками. Я засияла от гордости.
– Как прошла последняя порка? Снова не можешь сидеть? – ядовито улыбнулся Ник, вспоминая вчерашний разговор в машине, он сделал пару шагов вперед, – хм, вижу тебе и по голове здорово досталось, Каштанка!
Трясясь от ярости, Барсых забыл про кольцо, за его спиной ехидничал Дэн и еще трое откуда-то подоспевших старшеклассников. Все они, не отрываясь, смотрели на меня, а именно – на мое изумрудное платье. Вот почему так всегда! Когда отлично выглядишь, обращают внимания совершенно не те и, как обычно, не вовремя!
– Все свободны, школота, – рявкнул один из старшеклассников, самый высокий и наглый, одной рукой он важно пригладил свои черные волосы, другой грубо толкнул Ника в плечо, – я капитан футбольной команды, и девчонка уйдет со мной!
От толчка Ник, еле держась на ногах, полетел прямо в Дэна. Тот пихнул его обратно.
– Мой отец – юрист! – вопил Тони, каштановые волосы встали дыбом, он грубо ткнул в меня пальцем, – она идет со мной! Я подарил ей это платье, и давно ей нравлюсь!
– Ложь! – закричала я, хватая за руку пролетавшего мимо Никитку – его снова толкнули, – я купила его сама! И мне нравится только Макс! Остальные свободны!
– Макс?! – хором переспросили присутствующие, меня обжег смертельно обиженный взгляд Ника, я виновато покраснела.
– Да, он, – промямлила я, – о, нет! Отпустите его! Это же Никитка, а не Макс!
Трое ревнивых соперников тут же накинулись на бедного Ника, сбили его с ног и принялись совместно молотить кулаками. Я безуспешно взывала их к порядку, прыгая вокруг и пиная по-очереди каждого. К дерущимся присоединился Дэн: четверо на одного!
– Они разберутся, Кастрюлькина, – схватил меня за руку Тони, – пошли со мной!
После таких слов мне ничего не оставалось, как свободной рукой заехать ему по уху.
– Я Ведеркина! – закричала я вне себя от ярости, перепуганный Тони выпустил мое запястье, – оставьте Ника в покое!
Но мои слова не действовали, дерущихся пытался разнять Роки, громко скуля и кусая всех, до кого мог достать. Снова все из-за меня, а конкретно – из-за моего платья!
– Хватит! – закричала я, в сердцах хватая изумрудный подол и разрывая его пополам – раздался громкий треск, полетели яркие кислотно-зеленые искры. Судя по огромной прорехе, идущей вверх через мое правое бедро, я сильно переборщила. Однако, как только платье было порвано, его чары тут же разрушились: осиная талия и стройные плечи мигом исчезли. Я снова стала прежней обычной Алисой.
– И это мы так из-за этой? – раздался удивленный голос футбольного капитана, все четверо разом слезли с Ника и уставились в мою сторону, – она того не стоит!
– Мальчики, столько шума из-за одной рыжей свеклы? – послышался раздраженный голос подоспевшей Анжелики, на ней было новое дорогое платье, – есть куда лучше и красивее!
– О, нет! Только не эта помешанная! – заскулил капитан, шарахаясь от Анжелики, как кот от летящего тапка, – парни, спасайся! Быстрее!
Он и дружки тут же сбежали. Потрепанный, но вполне живой Ник поднялся на ноги. Я облегченно вздохнула. Но не тут то было – Тони и Дэн опасно окружили Ника, напряженно поглядывая по сторонам.
– Ну что, Колтин, пригласишь на свадьбу с Баклашкиной? – хмыкнул Барсых, он тут же расхотел вести меня в кино.
На фоне его дорогого серого костюма Ник выглядел жалко и бедно в своей простенькой рубашке и поношенных штанах. Зато внутри мальчишки были полностью противоположны своим костюмам.
– Извинись перед ней, кусок эльфийского помета! – процедил сквозь зубы Никитка.
– А то, что? – закричал Тони, Спартин захохотал, – дедулю позовешь? Заплачешь?
– Извинись!
– Ник, беги! – выдохнула я, не понимая, почему он все еще за меня заступается, ведь чары волшебного платья давно разрушились, и подумала, – неужели и правда влюбился? В меня? Как такое может быть?
Глава 22. Отцы и сыновья
ближе к вечеру, воскресенье, 31 августа
Я подарила Нику кроссовки, чтобы бегать, а в итоге он стоит, как вкопанный, будто с гирями на ногах, не в силах сделать ни одного шага назад. Чего он ждет? Ведь у него больше нет волшебного амулета силы и ловкости. Неужели, в меня и правда можно влюбиться без волшебного платья и стрел? О, нет! Ник, что же ты натворил?
– Повтори, одноглазый! – он кинулся к Тони, но тот вовремя спрятался за широкой спиной Дэна, подтолкнув его вперед. Ник замер перед ним, как эльф перед орком, – извинись!
Предложение закончилось глухим тяжелым ударом: кулак Спартина, воспользовавшись моментом, угодил прямо в челюсть Нику. На блестящий новенький школьный пол брызнула свежая теплая кровь: нижняя губа лопнула тысячами мельчайших капелек.
– Прекратите оба! – потребовала я, стараясь встать между ними, но Тони вовремя скрутил мне за спиной руки, – Спартин! Тупая горилла! Оставь его в покое!
Откуда-то принесло хихикающую толпу зевак, предвкушающую отличное зрелище.
– Десять на Спартака! – тут же последовали ставки.
– Не мешай им, рыжая!
– Сделай из него отбивную, Дэн! – кричал Барсых, нещадно схватив мои волосы.
С меня было достаточно, я повернулась к нему и отвесила такую сильную пощечину, что у самой зазвенело в ушах. Тони закричал, схватившись за краснеющую щеку, Анжелика визжала что-то невразумительное. Толпа, довольная зрелищем, громко улюлюкала, требуя продолжения в том же духе.
– Прекратите! – кричала я, мощные кулаки Дэна свистели в воздухе, каким-то чудом пролетая мимо своей цели, – так нельзя!
Ник обернулся на мой голос и тут же получил со всего плеча удар по носу. Раздался треск, по белой рубашке хлынула кровь, Никитка кубарем покатился по паркету. Дэн кинулся за ним, словно ястреб за добычей, надеясь, что чужому носу сейчас было гораздо больнее, чем собственному кулаку. Толпа ревела, Тони предусмотрительно озирался по сторонам, проверяя, нет ли рядом учителей. Дэн, ухмыляясь, склонился над корчившейся от боли жертвой, готовясь к новому заключительному удару. Он занес руку и тут же отчаянно замахал ею в воздухе:
– Эта тварь меня укусила! – орал он, будто бы это сделал динозавр, а не крошечный карманный Чирока, – она бешеная!
– Вмажь ему, Большой Дэн! – кричал Тони, снова грубо хватая меня за руки, – и блохастому тоже!
– Нет! – кричала я первое, что пришло в мою больную битую голову, – кто-нибудь помогите! Макс!
Ничего не произошло, только Тони, перекатывая кольцо в пальцах, злорадно хмыкнул:
– Ха, рыжая! Жаль, твой Макс не увидит отбивную из Колтина! Я хотел бы!
Но тут случилось нечто совершенно невероятное: в воздухе мелькнули новенькие кроссовки Ника, ударив обидчика прямо в грудь. Дэн с диким криком отлетел назад, прокатившись пару метров по земле, и затих, глухо ударившись головой о стену. Толпа замерла в ожидании. Я со всех ног бросилась к Нику, а Тони – к Дэну.
– Он… он мертв! – закричал последний, – ты убил его, Колтин!
По широкому лбу Спартина струилась тонкая алая струйка, горячие капли градом скатывались на пол. От волнения мое сердце пропустило пару ударов
– Он пока жив, – услышала я спокойный бархатный голос, – но он умрет, если ты, Антон, сейчас же не вернешь кольцо Алисе.
Я резко обернулась, не веря в происходящее: рядом с нами стоял живой и невредимый Макс. От интенсивного выброса фенилэтиламинов в мой мозг, закружилась голова. Снова он – высокий, голубоглазый, красивый.
– Ты живой! Настоящий! – пролепетала я себе под нос, сильные эмоции не дали сказать мне все, что я чувствовала, в полный голос.
– При чем тут кольцо? – закричал ошарашенный Тони, глядя на затаившую дыхание толпу, – и какая мне разница? Это сделал Колтин!
– Даю десять секунд, – твердо ответил Макс, зная, что люди начинают соображать гораздо быстрее, когда ощущают ход времени, – раз… два… три…
– Барсых! Дэн заступился за тебя! – закричала я, понимая, что когда закончится счет, произойдет нечто ужасное, – отдай кольцо!
– …четыре… пять, – Макс, считая, подошел к Тони, я успела заметить, что вокруг его шеи снова обернулся блестящий хамелеон, – шесть… семь…
– Мне все равно! – процедил сквозь зубы последний, надевая кольцо на свой дрожащий указательный палец, – во всем виноват только Колтин! Ай! Отдай его!
Быстрее молнии в воздухе мелькнул блестящий язык хамелеона, он ловко выхватил кольцо, как лягушка муху, крепко зажав его в своем рту.
– Лови, босс, – Макс зачем-то швырнул кольцо Нику, и в следующее мгновение оно уже сидело на его указательном пальце, перепачканном собственной кровью. Однако, вопреки всем ожиданиям, Дэн так и остался лежать на паркете, даже не приоткрыв глаза, и совершенно не дыша.
– Скорую! Вызовите скорую! – закричала я, от толпы отделились несколько человек.
Ник зажимал ладонью разбитый нос, кровь не останавливалась. Единственное, что осталось чистым и невредимым, так это его новенькие кроссовки. Тяжелые капли скатывались с них, будто вода с дождевого плаща. Чирока тоже постепенно становился алым, его хвост впитал добрые полстакана. Ник вопросительно взглянул на Макса, тот еле заметно кивнул.
– Эй, Спартин, хватит валяться, – небрежно произнес Никитка, – подбери свои булки с пола!
Денис тихо застонал, открывая перекошенные карие глаза. Должно быть, он сломал руку и сильно ударился головой. Толпа радостно заголосила, довольная такой развязкой.
– Ник, зачем ты полез в драку? – накинулась я на него, – надо было просто сбежать! Глупый!
– Я заступился! Мне было не сложно! – пробормотал он, сильно гнусавя. Кровь благополучно остановилась, вытираемая хвостом Чироки, нижняя губа раздулась. Не желая больше рисковать, он надел на мой палец волшебное кольцо, серьёзно добавив, – мы в ответе за тех, кому дарим кольца!
– Директора сюда! Ведеркина избивает учеников! Колтин! Спартин! – услышала я пронзительный визг Мадам Танк, прижимающей к себе неимоверно огромный букет алых роз, из центра которого торчала пучеглазая мордочка ее нанопса, – живо к директору, забирать документы!
– Это не я! – послышался мой возмущённый голос, хриплый из-за последних событий, – куда вы нас ведете?
– Хулиганство! – голосила Танк, хватая Макса за плечо, – поднимите Спартина! Закапали кровью весь мой новенький паркет!
Тони и Ник, кряхтя и сквернословя, подхватили под руки Дэна с перекошенными глазами и высунутым языком. Мы бежали вслед за порхающей Мадам по светлому школьному коридору, молча и быстро, насколько ей позволяли ревматизм и комплекция. Нас провожали любопытные взгляды и последние сплетни вроде «Колтин и рыжая целовались в коридоре» или «Никитка швырнул Спартина пятой точкой об потолок». Наконец, мы остановились прямо перед высокой деревянной дверью с солидной выгравированной табличкой «Директорская» – конечном пункте нашего печального назначения. Около нее, новенькой и блестящей, висела пара белых пузатых динамиков, транслирующих на всю школу музыку с концертного зала, где стоял микрофон.
Мадам Танк грозно обернувшись, заметила, что позади ее семерых пленников, не считая попугая, прется целая процессия галдящих зевак, нагло делающих ставки.
– Брысь отсюда! Они не останутся надолго в этом заведении!
– Но…, – я только успела раскрыть рот, как вышедший из себя и своего кабинета директор прямиком назвал мою фамилию.
– Ведеркина! Александрин! Колтин! Поздравляю, вы отчислены! – громко объявил он. Вдруг, его голос заметно потеплел, за квадратными линзами очков засверкали глаза и тонкие губы расплылись в добродушной улыбке, – был очень рад встрече! Ваш сынишка и дочурка оба будут в математическом, как мы и планировали!
Он выпустил из своего кабинета высокого, лысого и уже хорошо знакомого отца близнецов, я из-за всех сил старалась не попасться на его холодные серые глаза. Не все любят, когда им говорят, что они катятся в ад, тем более, если это действительно так. Федор Златоновский, увлеченный телефонным разговором со своим старшим механиком, отправился мерить шагами коридор. Остальные же, включая директора, Колтина, Спартина, Барсых и Мадам Танк, поспешно скрылись в просторном кабинете.
– Это провал! – закричал Локи, едва за вошедшими захлопнулась дверь, замыкающий Тони не упустил шанса обернуться и показать нам грубый жест рукой, – тупой гоблин!
– И что дальше? – я уставилась на Макса в ожидании подробного плана действий.
– Отойди в сторону! – он быстро схватил меня за руку, освобождая дорогу самому высоченному из широченных полицейских, с бравыми усами и темными кучерявыми бакенбардами. Он очень напоминал пожарного, несущегося в центр пекла с выпученными глазами и открытым ртом.
– Разойдись, девчата! Кто избил моего сына? – ревел капитан Спартин, пинком открывая дверь, от густого громового голоса затряслись окна, – отвечайте! Я сейчас ему устрою наряд вне очереди!
Дверь громко захлопнулась. Мадам Танк принялась красочно описывать, как «жестоко и зверски» хулиган Колтин расправился со «скромнягой» Спартиным. И если бы не она и ее «храбрейший сэр Саблекус», то от его сына остались бы «уши да ягодицы».
– Макс! Как ты оттуда выбрался? Как нашел меня? – посыпались мои вопросы, – я видела кровь на лезвии! Думала, тебя убили!
– Обычная история, притворился дохлым, – соврал он, на нем не было ни царапины, – хранителям было нужно только кольцо. Диодора и Лекс следили за нами в торговом центре, а вампир и оборотень – за Никиткой. Они, должно быть, видели, как он вошел в «Эрт и Бэрти» и решили сами туда наведаться. Дверь в лавку гоблинов открывается в любой стене, если на нее посветить спичкой с нэльвирским пламенем. Но не волнуйся, никто не знает, что кольцо снова у тебя. Разумеется, кроме Ника.
– Кстати, где этот пресловутый Лекс? – заскрипела я зубами, – хотелось бы рассказать его папаше о досуге собственного сыночка!
Макс послушно кивнул, и неожиданно висящие около двери новенькие динамики громко откашлялись. Я тут же вспомнила про микрофон в актовом зале.
– Я не брал твою дурацкую машину, клянусь! – по школьным коридорам разлетелся высокий скулящий вопль, я тут же узнала голос Лекса, все присутствующие замерли, напряжено прислушиваясь, – эта водовозка Танк врет! Я не брал…
– Врет? – отвечал ему разгневанный бас, Златоновский старший был в бешенстве, – тебе или мне? Что-то ты не каждый сентябрь таскаешь ей веники роз, щенок! Знаешь, что написано на багажнике моей машины? Убийца! Самое страшное – это не сотрешь!
– Но остальное я починил! – пищал Лекс, – и тормоза, и руль…
– Да? Так, что теперь мой личный автомобиль ржет, как лошадь и требует заправлять себя шотландским виски? Делает сальто в полете и называет меня Господин Лысина? Я не могу назначить деловую встречу!
– Что? – сказали мы с Лексом в один голос, только я шепотом.
– Вероятно, машину по слезной просьбе Алекса подлатала именно Диодора, – пояснил мне Макс, – мальчишка нужен ей, как проводник в мир людей. Надо признаться, у нее отличное чувство умора.
– Папа, клянусь бигудями, это не он, – визжала Анжелика, – это была идея этого Тони! Ай! – послышался гул микрофона, грохот и треск, – я сломала ноготь!
– Мне плевать, чья это была идея! Я передам все его отцу! Никакого математического класса всем троим! – гремел Федор Златоновский, я представляла его размахивающим микрофоном над головой, – испортив тормоза, ты чуть не угробил всю нашу семью! Позор моего имени! Пятно на моей чести! Не удивительно, что твоя мать до сих пор пытается натянуть на тебя платье Анжелики. Я стыжусь, что ты мой сын!
– Но пап…, – промямлил Лекс умирающим голосом, – нас могут услышать…
Во всех коридорах и даже на школьном дворе наступила абсолютная тишина: никто не пропускал ни слова.
– Пусть слышат, щенок! – продолжал его отец, он сделал самый глубокий вдох и закричал, как можно громче, – пусть весь Мироморск знает, что Алексей Златоновский весь сентябрь будет развозить навоз под можжевельники! И только попробуй пропустить один, щенок!
