Кеша Герберина
Розовый Слон
На прощание старушка дала мне авоську с огурцами и книгу. Я посмотрел на обложку – Сергей Есенин, сборник стихов. Я хотел ей сказать, что не люблю читать, но подумал – кажется, ей лучше знать. И я так и отправился по направлению к дому – с зелеными коленками, с авоськой огурцов и Есениным под мышкой. Максимально странное зрелище. Кажется, так и выглядит счастье.
Через 3 дня после этих событий пришли результаты анализов. Джей Зи вирус – я так и не справился выучить правильное название, да и зачем? – не подтвердился. А значит, пора браться за свой основной диагноз. А именно – научиться жить с Розовым Слоном. К тому моменту у меня уже начали неметь конечности…
Вторник №104
Кажется, это уже десятая больница за прошедшие пару лет. Я повернулся набок, чтобы посмотреть на часы. 3:35, и ни одного розового слона ни в одном долбаном глазу. Я встал, потянулся, напялил кроссовки и вышел в коридор. Медсестры уже привыкли к моему графику и не цеплялись ко мне – отчасти потому, что моя бессонница была вызвана препаратом для поддержания моей жизнедеятельности, отчасти и потому, что я самый красивый склерозник в их отделении. Да, моя внешность претерпела положительные такие изменения: лысина + щетина – моя находка двухлетней давности, а живот ушел сам собой при моем-то новом уровне жизни. Теперь я много хожу – да, даже в больнице, даже ночью. И да – я таки станцевал тогда ламбаду без бахил на столе у дока и даже не был за это выгнан из помещения. Док только поаплодировал мне и спросил: “Как?”
Как? Я просто запретил себе уставать. Отныне я хожу (зимой – с будильником, чтобы не отморозить нахуй ноги, они часто стали терять чувствительность), бегаю, гоняю на лонге. Каждый день – это важно. И на всякий случай качаю руки… Вдруг ноги все-таки откажут…
Еще я ем не как раньше – сэндвич из трех видов шоколада, посыпанный сахаром, – а нормально так ем. Я узнал о существовании авокадо и семян чиа, я мясо научился готовить, а не покупать в виде тушенки и сосисок. Это не какая-то там модная осознанность, это мой обязательный стиль жизни, если я эту самую жизнь не хочу просрать. Хочешь жить – соблюдай режим, много ходи и не ешь говно. И да – принимай лекарства и делай капельницы. Все оказалось слишком просто.
Вот только я опять в больнице. Снова судороги подвели. И снова это случилось во время секса. Да ну его тогда нахуй.
Вторник №52
Ее зовут Маша. Ма-ша. Самое любимое мое имя. с недавних пор. Дерзкое кудрявое каре, теплый взгляд карих глаз, неизменный цветочный аромат, вздернутый носик, громкий смех через слово, старомодные слова вроде “давеча” вперемешку с новомодными “кринжами”, какое-то невероятное умение и желание успевать везде и всюду и вечные цитаты из сборника Есенина – я любил в ней все. Я готов был целовать каждый сантиметр ее тела. Носить на руках. Писать ей стихи. Да что там, я все это и делал, будто я последний романтик в этом мире. Маша украла мое сердце и спрятала на замок. Я принадлежал ей целиком и полностью.
Я не сразу сказал ей о Розовом Слоне. Я как-то быстро понял, что эти два слова чудесным образом влияют на девушек: они моментально теряют интерес ко мне. Кто-то становился слишком занят и игнорировал мои звонки, кто-то, кто посмелее, сразу говорил: “Чувак, держись, но давай как-нибудь сам”.
Если бы я верил в карму, я бы точно подумал, что это она. Именно таким было мое поведение до того, как я женился. Я мог одновременно встречаться с шестью девушками и не быть уличенным в обмане. Я бросал каждую сразу же, как только меня в ней не устраивала новая стрижка, пара лишних килограмм или отличное от моего мнение о “Дэдпуле”. Мне казалось, я в супермаркете, где выбор настолько огромен, что мне до конца дней хватит. И вот “в отделе редких товаров” я встретил Окс. А теперь вот Машу.
Так вот Розовый Слон. Мы встречались уже две недели. В перерывах между нашими поцелуями Маша узнала, что я живу с родителями, и это никак не укладывалось у нее в голове. Взрослый мужик за 30, с хорошей работой (за пару месяцев до встречи с Машей я таки снова устроился на работу, и сразу на управляющую должность – опыт не проболеешь!) и вдруг с родителями.
Ей важно было узнать, что со мной не так. Я начал издалека.
– Понимаешь, такое дело… В общем, иногда за мной надо присматривать…
– Присматривать? Типа ты лунатик? Или буйный? Или шизик? – Хихикнула Маша, но глаза ее совсем не улыбались.
– Эм, согласен, криво сказал. Такое дело. Иногда, раз в пару-тройку месяцев, я падаю…
– Падаешь? Куда это? Откуда это? – Прищурившись, детективным взглядом посмотрела мне прямо в глаза Маша.
– В обморок. – Осмелел я и ответил на ее взгляд. Ну все, теперь к главному, – у меня диагноз есть особый.
Маша выслушала меня тихо и на этот раз не перебивая. Она понимала, что мне надо выговориться – все-таки две недели молчал. И да, во время близости с ней у меня были судороги. Но я включал артиста и прятался в туалете до тех пор, пока они не пройдут. На этом моменте Маша округлила глаза – “Так вооот почему!”
Когда я закончил, она молча обняла меня. Она не собиралась убегать от меня в страхе, но и жалеть тоже не собиралась – за что я ей был благодарен даже больше. В тот день мы вместе решили “Что-нибудь придумать”.
В мой план “Что-нибудь придумать” входило:
1)Найти позу для секса, при которой у меня не будет судорог;
2)Избавиться от Машиного кота – у Маши был кот, а у меня на него была жуткая аллергия;
3)Избавиться от Машиного бывшего – у Маши был бывший, с которым она умудрилась не только расстаться друзьями, но и делить квартиру. Я старался закрывать на это глаза, но получалось не очень-то.
В Машин план “Что-нибудь придумать” входило: снять совместное жилье. Она все еще не понимала, как это – жить с родителями. Прекрасно понимала, как жить с бывшим, но только не с родителями. Это другое. Остальных пунктов не было – Маша предполагала, что все как-нибудь “рассосется”.
Я не мог объяснить Маше, как мне катастрофически сложно решиться на этот шаг – съехать от родителей. За этот год, пока я не был в очередной больнице, я жил у них и всякий раз, когда я падал в обморок, они были рядом. Да, моей новой нормой стали обмороки, онемение конечностей и судороги.
С судорогами было проще всего. Они исчезали, как только из моей жизни исчезал секс. Но с появлением Маши все изменилось… Да и в конце концов, я нормальный мужик, пусть и немного “того”, но отказываться от естественной потребности в мои планы как-то не входило. Ха-ха, я и вдруг планы!
Онемение конечностей было чревато инвалидной коляской. Но я обещал себе никогда ни при каких условиях ни в какие коляски не садиться. Поэтому я остервенело гулял каждый день при любой погоде. Вышибал клин клином.
И, наконец, обмороки. Самое страшное. Они наступали внезапно. Иногда я находил себя на лавочке в парке в полном одиночестве, иногда – на верхнем этаже родительского дома. Второй вариант был более безопасным. Родители тут же прибегали на помощь, по пути набирая номер МЧС и наливая зеленку на ватный диск. Лицо в такие моменты у меня редко было в норме – обычно я прямо им, лицом, бахался на любую поверхность. Часто неприятно твердую.
В общем, при таком раскладе легче было никакую девушку не заводить. Но так уж вышло – я влюбился по самые уши. И в ближайшее время собирался повесить на нее всю ответственность за мою судьбу, при этом еще и заставить отказаться от кота. Так себе перспективка…
С той поры в нашу беспечно влюбленную жизнь все чаще стали встревать дебаты о том, что “пора взрослеть и снять квартиру” и “пора взрослеть и отдать кота (и бывшего) в добрые руки”.
Все меньше счастья было в наших встречах (хотя я, конечно, лукавлю, она была всем моим воздухом), все больше выяснения, у кого из нас яйца стальные тяжелые, а у кого – обыкновенные мягкие.
Спустя год выяснилось, что Маша была с характером определенно стальнояйцевым. В конце концов, победила она – ведь это я не мог без нее дышать. Вот мне и пришлось принимать решение. Одним весенним днем я позвонил ей, чтобы сообщить преприятнейшее известие: “Я перевез вещи в свою квартиру! Давай жить вместе!”
