Кеша Герберина
Розовый Слон
Вторник №13
Есть и плюсы. Это не хипстерская болезнь вроде депрессии или синдрома накопленной усталости.
Я даже могу себе представить, как козырну в обществе своим рассеянным склерозом. И, конечно, при этом буду, глубокомысленно закатив глаза, разубеждать своих собеседников в том, что это как-то связано с памятью. Зато непременно упомяну в разговоре Стивена Хокинга. Мол, у этого именитого гения тоже какой-то там склероз, а значит, мы почти родственники, и я вот-вот тоже на днях напишу свою книгу…
Но док, в кабинете которого я сижу, наконец, отвлекся от занимающего его чтения моей медицинской биографии. Да я б на его месте тоже зачитался – я всегда знал, что однажды моя жизнь окажется насыщенной и интересной. Не подозревал, что в таком ключе, правда.
– Я выпишу вам рецепт. Это самый прогрессивный препарат на сегодняшний день. Он поможет вам чувствовать себя, как бы это сказать, в узде… Но вы должны понимать, Сергей. Это только начало лечения. Болезнь прогрессирует быстро и в ближайшие месяцы к общей усталости прибавятся проблемы с конечностями. Онемение рук и ног – нормально для рассеянного склероза. Вероятно, через год вы не сможете ходить…
Эти слова – каждое как серпом по моей ранимой душе, – были произнесены так буднично, что я возмутился. А точнее – испугался. Сходство со Стивеном Хокингом оказалось ближе, чем я думал.
– Не буду ходить? Док, вы меня не знаете, оттого я могу простить вам ваш снобизм. Но давайте забьемся, что ровно через год, день в день, я станцую ламбаду вот тут, – я ткнул пальцем на его белоснежный стол, – прямо в центре вашего стола. И да – я буду без бахил. – Шах и мат.
С этими словами я выхватил у него рецепт с классической докторской белибердой, которую я прочитал как “Карлсон” и воинственно затопал прочь. Это, кстати, был мой дебют. Я впервые использовал этот прием – заменил название лекарства с липким оттенком страха на кое-что более знакомое, более… оптимистичное. Я еще не знал, что впереди мне предстоит не раз применить этот метод. Может, стоило его запатентовать?
Вечером того же дня я сидел в ознобе, держа в руках лекарство со свежепридуманным мной названием “Карлсон”. Кому-то надо было сделать мне укол. Но мы с жинкой до чертиков боялись всех этих иголок.
– Окс, мне кажется, ролевые игры – это определенно наша тема. Предлагаю тебе быть медсестричкой. У тебя и платьице беленькое было где-то…
– Вот только не заставляй меня это делать! Ты же знаешь, я до смерти боюсь крови и вообще. Вон и Игорек заплакал, пойду его успокою, – И побледневшая жинка моя, выбрав из двух зол меньшее, удалилась в другую комнату.
Сейчас, перебирая в памяти моменты моего долгого пути, я думаю, что именно этот был начальным. В тот вечер, сидя на диване с иголкой в одной руке и ампулой – в другой, я чувствовал себя напуганным мальчишкой. Напуганным не столько иглой, которую мне предстоит воткнуть себе в живот, сколько одиночеством, которое неминуемо ожидало меня впереди. Откуда я это знал? Интуиция…
Я потратил на эту процедуру час. Прошел все стадии от отрицания и торга до депрессии и принятия. Там за стеной давно стихли всхлипывания Игорька, но жинка моя так и не появилась.
В конце концов я взял себя в руки, повторил легендарный жест супермена. Спросил себя, а я в этой ситуации супер или нет? И выяснив, что все-таки супер, воткнул дурацкую иголку с дурацким “Карлсоном” в себя.
“Пиздеееец!!!” – успел заорать я до момента, пока не вспомнил, что на дворе ночь и у нас тонкие стены.
И практически сразу, изможденный, но довольный собой, лег спать.
Проснулся я довольно быстро. Мне было нечем дышать. Мне снилось, будто злоумышленники из сериала типа “Бандитского Петербурга” проникли ко мне на диван и надели на нас с диваном пакеты. Дышать было невыносимо, так что пришлось проснуться. Э
Но это не помогло. Кислорода по-прежнему не хватало. Я жадно хватался губами за воздух, дергался и извивался, дикий страх проник буквально ко мне под кожу. В конце концов я выбежал из комнаты и помчался в детскую.
Тихо, но требовательно растряс Оксану. Она моментально поняла: со мной тот самый пиздец, о котором я кричал какое-то время назад. Набрала “Скорую”.
– Сергей, одно могу сказать. Жить вам будет тяжело. Но жить будете. Если бы вы приехали хотя бы на час позднее, я бы уже не смогла вам этого сказать. Сожалею, но этот препарат вам не подходит. Он спровоцировал у вас отек Квинке. Будем пока выживать на капельницах…– Сказала мне врач в палате той же ночью. Мне поставили мою первую в жизни капельницу. И далеко не последнюю.
– Отек Свинки? А моя биография с каждым днем становится все интереснее, – успел сказать я за секунду до того, как провалиться в глубокий сон. Пусть я и супер, но переживания сегодняшнего дня убили во мне всякую способность бодрствовать.
Вторник №25
Это длится уже полгода. Полгода каких-то вечных анализов, капельниц, походов к этому врачу и вон тому… Они все что-то исследуют-исследуют-исследуют. А я все больше устаю-устаю-устаю… К этому моменту я уже точно понял: с этой штукой не получится выздороветь.
Я снова в кабинете дока.
– Вам надо сдать еще один анализ. – Док драматично нахмурился и стал вглядываться куда-то мне в душу. Плохой знак. – На JC-вирус. Есть вероятность, и я даже пока не могу назвать процент, что у вас он может оказаться.
– Док, что еще за Джей Зи вирус? Так и знал, что с этим парнем что-то не чисто. – А я хорош. После “Карлсона” решил не останавливаться с “автозаменой” страшных названий.
– Вам бы все шуточки шутить, Сергей. Уважаю. Но я должен сказать вам правду. И она вам не понравится. Люди с этим диагнозом живут самое большее 15 месяцев. А вас мы обследуем уже почти полгода, так что…
– Так что мне осталось жить чуть больше полугода. Так, док? – В этот момент мне резко захотелось стать гуманитарием. Уметь считать в такой ситуации – точно не прикольный навык.
– Повторюсь, ЕСЛИ диагноз подтвердится. И кстати, вот вам новое лекарство от РС. Да, это снова уколы.
И док отправил меня куда-то вдоль по коридору и налево, потом направо. На шатающихся ногах проделать этот путь было непросто.
Я лег в больницу. Пункция спинно-мозговой жидкости – вот что было написано в этой проклятой докторской бумажке, с которой он отправил меня по вышеуказанному маршруту. После такого так сразу домой и не отправишься…Я настрочил смску Оксане в формате “Домой не жди”, но хотел написать совсем другое. Мне до чертиков было страшно, и больше всего на свете мне хотелось, чтобы Окс была со мной рядом. Что мне мешало? То, что последние месяцы я вел себя как долбоеб: впадал в истерики на ровном месте, будто у меня ПМС, тщательно искал поводы поскандалить, потом, конечно, уходил в обидки… И все это на фоне того, что мне с моими приступами усталости явно грозило увольнение… К черту это все. Справлюсь сам.
Я лежал на кушетке в дурацкой больничной рубашке с принтом, вызывающим приступы меланхолии. Но старался изо всех сил держаться так, будто я здесь не пациент, а так… в гостях.
В палату вошли двое тщедушных пацанчиков и кругленькая маленькая тетя с суровыми сильными руками, а все-таки – я успел это заметить – с проблесками доброты в глазах.
– А зачем так много? – удивился я бригаде.
– Эти держать тебя будут. Чай, процедура не сахар, – на ходу придумала прикольный каламбур тетя. Марья Ивановна, судя по надписи на бейджике. Она мне сразу понравилась.
– Эти? Да они вдвоем меньше меня одного, – хихикнул я.
– Еще и улыбается, гляньте на него. В народе как говорят: мал, да удал. Ну-ка, братцы, держите его, да покрепче. Поехали, – процитировала космонавта Марья Ивановна, засучила рукава и достала огроменный шприц. Я прям там чуть не обосрался. Но виду не подал.
Видимо, не зря свое поведение долбоеба в семье я сравнил с ПМС. Сейчас мне предстояло двинуться дальше – испытать муки родов. По крайней мере, об этом меня предупредила Марья Ивановна, вводя мне куда-то между позвонками иглу. А парни оказались с крепкой хваткой – боль была такой, что я готов был прям так, в больничной рубашке со сверкающим задом выбежать на улицу и сесть на ближайший автобус до края света. Меня, может, и поймали бы, и отправили в психушку, зато я больше никогда не испытал бы ЭТО. Но парадокс был в том, что я как раз лежал и испытывал всю гамму чувств, вызванную огромной иголкой в руках Марьи Ивановны… Но я заставил себя не орать. Не супер я что ли?
