Катерина Ромм
Снежный шар
Вялая заря расцветает на востоке, когда Ветер даёт знать: они взяли след. Шелестя шелками, Ночь бросается за ним и замирает на краю подвесного моста на высоте две тысячи метров. Вокруг только скалы и снег. Посреди моста сидит Новый Год.
Ночь идёт вперёд одна. Когда она грациозно опускается рядом с Новым, он даже не поворачивает голову.
– Мы думали, с тобой что-то случилось, – осторожно говорит она.
Новый молчит.
– Долго собираешься здесь отдыхать?
– Сколько потребуется, – бормочет Новый Год.
– Любопытно… то есть оставшиеся два дня до конца света? А что потом? Неужели тебе всё равно?
Он не отвечает. Ночь начинает терять терпение.
– Зрелая сущность, а ведёшь себя, как маленький человек!
Новый глядит на неё исподлобья и тут же оборачивается в мальчишку-подростка. Дырявые джинсы, броская куртка, ни шарфа, ни шапки.
– Теперь нормально? Глаз не режет?
Ветер ощутимо трясёт мост, и снег лезет в лицо. Ночь в отчаянии.
– Скажи, что с тобой случилось?! – восклицает она.
– Ты читала прогноз на мой год?
Кажется, он всё-таки решил объясниться.
– Не читала? Вот, держи, – Новый вытягивает из кармана мятую брошюрку.
Ночь листает мокрые страницы – одну, другую… и всё больше хмурится. Да уж, год будет не из лёгких. Ясно, почему он так расстроен.
– Понимаешь? Они будут меня ненавидеть, – с горечью говорит Новый. – Пожары, вирусы, наводнения, саранча… Удалёнка! Даже рождественские ярмарки отменят. Зачем это? Я не хочу. Я отказываюсь!
* РИТА *
С самого утра папа и Рита готовят салаты. Варят яйца, морковку, режут крабовое мясо – гладкие розовые палочки, которые Рита незаметно от папы кладёт то в миску, то в рот. Достают из шкафа пыльный футляр с CD-дисками. Это мамина музыка. Наверное, никто уже такое не слушает, кроме них.
«А за окном то дождь, то снег…» – поёт звонкий женский голос. Нет, на самом деле за окном только снег – самая настоящая метель. Папа задёргивает шторы. Так можно спрятаться от непогоды и притвориться, что этот Новый год – самый обычный, хоть и без бабушки. И Рита честно старается ради папы, но руки её не слушаются.
Когда очередной порыв ветра сотрясает дом, свет гаснет и колонки замолкают, поперхнувшись музыкой.
Папа уходит узнать, в чём дело. Рита опасливо глядит сквозь щёлку в шторах. Их дом стоит на склоне, и обычно внизу видно россыпь золотых звёздочек: уличных фонарей, окон и автомобильных фар. Сейчас остались только фары, и тех мало – канун Нового года, никто никуда не едет. Небо дрожит под натиском снежной бури.
Рита зажимает рот, чтобы не закричать, и пятится в центр комнаты – подальше от окон и поближе к тёплому коту.
Когда папа возвращается, он приносит с собой свечи. Торопливо проходит в гостиную прямо в пальто и принимается расставлять их на столе.
– Уютно, правда? Праздник – он же в душе, правда, Рита? Вот только… сейчас придёт фрау Лаура…
Рита мотает головой.
– Почему?!
– Ритушка, – папа с трудом подбирает слова, – в горах несчастный случай. Мне очень нужно в больницу.
– Нет, только не в Новый год! – отчаянно кричит Рита. – Только не сегодня!
– Я вернусь до двенадцати…
Рита цепляется за пальто, дрожит и крадёт у папы драгоценные секунды. Она знает – он всё равно уйдёт. Он всегда уходит, если «нужно». Но хотя бы эти мгновения будут её!
– Фрау Лаура посидит с тобой, – твёрдо повторяет папа и закрывает дверь.
Рита лезет на стул возле ёлки и срывает с колючих веток снежный шарик. Пластиковый снег совсем не страшный, а мама – спокойная и добрая на фотографии. Всегда рядом.
