Катерина Романова
Ярлыки
В дверь постучали и, не дождавшись ответа, в кабинет вошел молодой человек в ладно сидящем черном пальто с объемистым кожаным портфелем. Во всяком случае, на первый взгляд он казался таковым. Его уверенность мгновенно сделала то, с чем никак не справлялись ни нарочитая поза Толика, ни кричащая рубашка следователя. Уверенность мужчины в незыблемости основ мироустройства, в котором он твердо знает что и как, а если и ошибается, то мир извернется, и все само исправится. Его настрой распространился на сидящих в кабинете, заполнил унылое пространство вокруг и даже немного выплеснулся в приоткрытую форточку – так, что блеклый голубь, безнадежно топчущий карниз, вдруг встрепенулся и, выпятив грудку, призывно закурлыкал.
– Можно, Геннадий Анатольевич? – Спросил он красивым раскатистым баритоном и широко улыбнулся.
– Александр Валерьевич! – Следователь уж было встал навстречу, однако вспомнив о собственном статусе, сел обратно и откинулся на спинку стула. – Заходи. Мы только тебя ждем, не начинаем. Вот, Анатолий Евгеньевич, прошу любить и жаловать. Государство Вам предоставляет адвоката, за которого платить не надо. Оно само все ему завас отдаст. – При этих словах следователь и адвокат синхронно улыбнулись. До оскомины повторенная фраза, до автоматизма отработанные улыбки – и это невзирая на то, что ни одному из них не было еще и тридцати.
– Если, конечно, Вы не желаете пригласить защитника по соглашению, которому будете платить уже сами. – При данных словах юрист посмотрел на Толика, словно с неодобрением.
– Да нет, мне зачем? Я же ничего такого не сделал… Это же несчастный случай был… Я же не хотел…
– Вы поговорите, – следователь махнул рукой в сторону коридора, – Александр валерьевич адвокат с опытом, он сейчас вам все расскажет.
– и расскажу, и объясню.
Вернувшись, они оба сели напротив следователя. Толик был спокоен и сосредоточен. Адвокат щелкнул металлическим замком портфеля и достал ручку, ну почти как Паркер, тетрадь в коричневой (похожей на кожаную) обложке и серьезно посмотрел на каждого по очереди.
Хозяин кабинета развернулся к экрану компьютера и скороговоркой забормотал:
– Протокол допроса. Дата 13. 11. 2017 Время, 14:17, Следователь:М А Л Ы Ш К О Г ЕННА Д И Й А Н А Т ОЛЬ Е В И Ч. – С победным видом он глянул на изредка щелкающего ручкой адвоката, по всей видимости приготовившегося к длительному ожиданию. Фыркнул и продолжил бить по клавишам одним пальцем. – Лица, участвующие в допросе: подозреваемый… – Толик передернулся, но промолчал. – и адвокат… ВА Л Е Р валер РЬ Е ВИЧ.
Так… подозревается, статья… права…
Толику стало скучно. Он ждал вопросов и обвинений, но приходилось молча сидеть. «Предложить что ли следователю помощь? Печатаю я гораздо быстрее. Или обидится?!» – полусонно размышлял он, не решаясь достать телефон, заглянуть в чат или поиграть. Александр Валерьевич перевернул страницу. Следователь без пояснений встал из-за стола, взял лист с распечаткой из стопки, лежащей на подоконнике, вышел из кабинета. Вернулся. Продолжил, бормоча, печатать, делая вид что полностью погружен в процесс и напрочь забыл о посетителях. Если адвоката происходящее не трогало, он сидел с глубокомысленным выражением лица, ритмично щелкая ручкой, делая пометки в тетради, то для Анатолия с каждой минутой положение казалось все более невыносимым. Он несколько раз повторил заготовленный рассказ, в котором все-все объясняется: «ну с кем не бывает?» пока набор подобранных фраз не потерял смысл и не превратился в кашицу из отдельных слогов. Стал наблюдать за голубем, только тот вскоре улетел. Зевнул. Решил уж было отпроситься покурить и в туалет, когда Геннадий Анатольевич, резко выдохнув, отодвинулся от монитора, расправил плечи, постучал пальцами по столу. «Вот сейчас, сейчас все начнется» – Подумал Толик, тоже выпрямился, согнав оцепенение, но собраться с мыслями не получилось.
– Рассказывайте, Анатолий Евгеньевич. – Вот так запросто, без затей предложил следователь.
– Я приехал в гости. Мы праздновали день независимости? – Адвокат удивленно моргнул. – Единства? – Попытался исправиться Толик. – Конституции? В общем, выходные. Когда Николай уснул, Люся позвала меня в спальню. Мы с ней там и это… Это самое… Мы и раньше, в Египте еще. Так что она не была против. Она и хотела. Я бы сам не стал бы. – Толик, растеряв все аргументы, мямлил и смотрел с надеждой то на адвоката, то на следователя. «ну должны же они понять. Ну мужики, как он ведь!» и Геннадий Анатольевич не подвел. По-свойски улыбнувшись, он принялся задавать уточняющие вопросы, и Толик расслабился. Прав оказался Александр Валерьевич, сказавший ему в коридоре, что мол следователь молодой, да свой парень, разберется, не дурак, так что надо просто и честно отвечать. «Нет-нет, признавать вину незачем, просто рассказать правду».
– Как Вы оказались в гостях у Сидорчук 4 ноября 2017 года?
– Коля пригласил.
– Вы давно знакомы с супругами Сидорчук?
– В сентябре этого года мы познакомились на отдыхе в Египте. я говорил, мы с Люсей там еще.
– то есть Вы утверждаете, что у Вас с с Люсинэ Сидарчук была интимная связь?
– А кто это? Ой, понял, я думал ее Людмилой зовут. – Толик сдержал неуместный смешок, но немного самодовольная улыбка задержалась на лице. – Да, у нас был роман. – Он подумал секунду и добавил:
– На добровольной основе.
– Вы подтверждаете, что 4.11.2017 между Вами и гражданкой Сидорчук состоялся половой акт?
– Как бы да. На добровольной…
– Вы подтверждаете факт алкогольного опьянения 04.11.2017?
– Ну да, говорю же, отмечали.
– Вы планировали половой контакт с гражданкой Сидорчук заранее?
– Не то что бы… – Толик несколько раз моргнул, немного помялся, и все же, решив быть честным до конца, со смешком ответил:
– Была такая мысль. Мы ведь в Египте еще, я же рассказывал.
– Что произошло дальше?
– Ее муж пришел.
– Один?
– нет, еще Виктор Эдуардович и Татьяна Игоревна. – Толик раскраснелся, вспомнив взгляд психолога, и вытер испарину.
– Свидетели, значит, имеются.
– Да-да! Они подтвердят! – Обрадовался Толик. «тут ведь каждая мелочь важна» – подумал он, с уважением глядя на следователя.
– Что Вы сделали после?
– Ушел. – Пожал он плечами, и вдруг неожиданно наябедничал:
– Николай мне съездил… то есть ударил по лицу.
– Заявление писали?
– Да нет, зачем? Я же понимаю, кому понравится такое…
– Заключения от врача так же не брали?
Толик отрицательно покачал головой, адвокат с легким неодобрением кивнул.
– В целом, ситуация понятная. – Следователь небрежным жестом достал седьмой айфон из кармана, мельком взглянул на экран и проставил время окончания допроса. – Анатолий Евгеньевич, распишитесь здесь… Здесь… И тут еще. – голос Геннадия Анатольевича попротокольному сух, потускнела рубашка, а весь кабинет с наступлением темноты точно покрылся пылью.
– Что теперь со мной?
– Сейчас выберем меру пресечения. Вы ведь сбегать не собираетесь? – Следователь хохотнул, адвокат резким движением отчеркнул что-то в тетради, захлопнул ее и, ободряюще глянув на Толика, уверенно заявил:
– Моему клиенту нечего скрывать и прятаться. Геннадий Анатольевич, я полагаю, подписки о невыезде вполне будет достаточно? Закрывать господина Королькова с преступниками на время следствия смысла нет.
– Согласен, Александр Валерьевич. Разве что домашний арест?
Несколько секунд молчаливого диалога взглядов. Следователь, будто в жесте капитуляции, приподнял руки. – Ладно, уговорил! Повезло Вам, Анатолий Евгеньевич, с адвокатом!
Толик приосанился, от всего сердца пожал каждому руку. поблагодарил несколько раз и следователя, и адвоката. Зачем-то извинился и, окрыленный, выскочил на улицу. Глубоко вдохнул морозный вечер, рассмеялся и подумал, что жизнь прекрасна!
– оставшиеся наедине Александр Валерьевич и Геннадий Анатольевич по-приятельски распрощались:
– Что думаешь?
– Быстро закроем.
– Согласен. Сюрпризов не должно быть.
2. Свидетели
Не столь длинный, сколько муторный допрос подошел к концу. Татьяна вышла в коридор, а ее место напротив следователя занял Виктор. Она могла бы уйти, но возвращаться к служебным обязанностям почему-то не хотелось. Ехать домой и ждать там супруга – тоже. Она села на побитую временем скамейку и принялась мысленно сопоставлять свой, прямо скажем, малоинформативный рассказ с записями следователя. «не соврала, не преувеличила… Тогда откуда взялось такое гадостное послевкусие?» ее не спрашивали о впечатлениях и догадках. В сухой последовательности казенных фраз, лишенных интонаций и понимающих переглядываний, происшествие из нескладного адюльтера превратилось чуть ли не в запланированное изнасилование. Но какое слово стало решающим она не могла сообразить. И был ли шанс у Татьяны не произнести или, напротив, сказать то самое волшебное слово, расставляющее все точки и акценты в правильных местах?
Гулкое эхо шагов и знакомых голосов выдернуло ее из размышлений. О чем говорят поднимающиеся на второй этаж не разобрать, однако бурчащие интонации Николая и птичий говорок Люсечки Татьяна определила до того, как увидела супругов Сидорчук. Она зачем-то поднялась и направилась в противоположную сторону, будто не хотела встречаться с семейной парой. Остановилась, усмехнулась, поймав себя на чувстве брезгливого неудовольствия. После развернулась и приветственно кивнула.
Люся показательно скромничала. Опуская лохматые ресницы, теребя ремешок сумочки, нет-нет, да бросала короткие вопросительные взгляды на мужа. Николай излучал грубоватую заботу дрессированного медведя. Придержал шубку супруги. предложил принести воды. Указал, где можно найти туалет. После чего со словами: «Ну вы, Девочки, пока посекретничайте» ретировался.
Не желая вести светских бесед, Татьяна заняла покинутое ранее место и достала планшет. Самое время почитать давно отложенную статью.
Люся присела на краешек скамейки метрах в трех. Достала свой телефон, убрала. Вытащила косметичку, глянула в зеркальце. Убрала. Поерзала, вздохнула, откашлялась. Татьяна не пошевелилась.
– Не знаешь, надолго там? – спросила Люся максимально нейтральным голосом, на который только была способна.
Слегка пожав одним плечом, не отрываясь от текста, Татьяна выдержала секунд десять, но все же ответила:
– Меня два с половиной часа допрашивали. Виктор зашел минут двадцать назад.
Люсе очень хотелось расспросить что да как. Однако весь вид Татьяны однозначно показывал: «не стоит».
– Смотрите-ка, снежную королеву из себя строит! Психолог недоделанный. – Думала Люся, разглядывая Татьяну из-под ресниц. – А ведь она презирает меня! Даже не поворачивается в мою сторону. какое право эта стерва имеет меня осуждать? Посмотрела бы я, будь она на моем месте. Не так бы извернулась. – страх и боль последних дней трансформировались в ядовитую ненависть. Люсю аж затрясло от желания выдернуть планшет из рук Татьяны, разбить его, а после подправить немножко идеальный макияж женщины. – Селедка мороженная! Ей нормальный мужик достался. Не пьет почти. Ее не бьет, зарабатывает. – Она завистливо вздохнула. – Можно себе позволить нос задирать да от других воротить. Наверняка фригидная! – от последней мысли у Люсине даже настроение чуть-чуть улучшилось. – конечно, фригидная. Вот ей чужие радости покоя не дают. Не даром ее муж на мое декольте облизывался.
Татьяна упорно смотрела на текст статьи, но вопросы и ответы, четко и последовательно возникающие в голове, не давали шанса сосредоточиться. «Допрос свидетелей выглядел подгонкой фактов под удобную картину. Я не могу со 100% уверенностью заявить, что секс был по обоюдному желанию. Взгляды, провокационное поведение, отсутствие криков и явной борьбы – доказательствами не являются. А, значит, студента с высокой вероятностью посадят. Может поговорить с Люсине, и она заберет заявление? – Татьяна представила праведное негодование жертвы. – Нет, она слишком боится своего мужа. Созависимые отношения в чистом виде. с ней бы пришлось долго, слишком долго работать. И не факт, что терапия принесет результат. Здесь необходимо перестраивать всю картину мира, а на это требуются все силы. Ей это попросту не надо. вызывать чувства сострадания, взывать к справедливости? Бесполезно. Чем сильнее стыд, тем отчаяннее она будет стоять на своем».
Татьяне бы пожалеть, проявить участие к жертве. Ведь, действительно, Люся самая настоящая жертва; собственных страстей, домашнего насилия. Теперь и время есть, и они наедине. Но чувство жалости в ней попросту отсутствовало к кому-либо. Татьяна искренне считала, что в большей части возникающих проблем люди виноваты сами. Вмешиваться в чью-то жизнь, тем более указывать на ошибки и их последствия, означает стать невольной соучастницей. Следовать советам все равно никто не будет, а виноватой тебя же и выставят.
П Р О Т О К О Л
Допроса свидетеля
Г. Н 15 ноября 2017 года
Допрос начат в ч:мин
Допрос окончен в ч:мин
Следователь 0—го отдела МВД России по центральному району г. Н.
Старший лейтенант Малышко Г.А. в помещении служебного кабинета №76 допросил в качестве свидетеля: Бугайчик Виктор Эдуардович. 1979. Гражданство РФ. Образование средне-специальное. Женат. На иждивении несовершеннолетних детей не имеет. Управляющий партнер ООО «ВиТа»
По существу уголовного дела могу показать следующее:
04. 11.2017 я, в сопровождении супруги, Бугайчик Татьяны Игоревны и сотрудника моей компании Королькова Анатолия Евгеньевича, на собственной машине прибыл на дачу Сидорчука Николая Григорьевича примерно в 17:30 с целью совместного отдыха на природе. Королев Евгений Анатольевич другом мне не является, работает в моей компании с 9 октября 2017 года. Ничего, характеризующего его личность в положительном или отрицательном смысле, не скажу. Привез его по просьбе нашего общего знакомого Сидорчука Николая. Планом по изнасилованию Люсине Сидорчук он со мной не делился. 5 ноября в 1ч. 20 мин. я со своей супругой, Бугайчик Т.И., помог Сидорчуку Н.Г. подняться в комнату, где мы обнаружили подозреваемого Короленко Е. А. в нетрезвом, голом виде. Он некоторое время удерживал гражданку Сидорчук. После она вырвалась и спряталась от него. Выглядела испуганой. Одежда была частично снята. Несколько раз Сидорчук л. Повторила, что была против.
Виктор быстро пробежался по тексту протокола. Мысленно отметил ошибку в фамилии студентика. «Имя-отчество также перепутали» – Хмыкнул он, но в слух высказываться не стал. С их скоростью печати еще 3 часа просидеть придется в ожидании исправлений. «Весь день коту в задницу. Итак тренировку в качалке пропустил. Я же сказал, возможно, пряталась от пацана, но больше похоже, что она пряталась от мужа. Впрочем, какая разница». небрежно расписавшись в протоколе, Виктор энергично пожал руку молодому следователю.
– Работка у Вас… – он панибратски улыбнулся. – Вам бы секретаршу.
Геннадий Анатольевич хохотнул:
– Ага, красивую и опытную. Дадут, потом догонят и еще раз дадут. Я сам себе начальник, следователь и секретарь.
Виктор изобразил понимание и сочувствие.
– Да уж. За преступниками гоняться времени не остается. Ничего себе! На улице-то стемнеть успело. На сегодня уже никаких дел. Домой, домой.
– А мне еще потерпевшую допрашивать. – взглянув на часы, пожаловался следователь.
Распрощавшись на дружеской ноте, самодовольно улыбаясь, Виктор вышел в коридор. Увидев Люсечку, и не найдя ее мужа рядом, он глумливо ей подмигнул:
– Ваша очередь, Жертва маньяка-неудачника. – Он шутовски раскланялся. – Прошу!
Сравнивая собственные впечатления от допроса с мужем за вечерним чаем, Татьяна заметила:
– Надо было тебе все-таки дождаться исправлений. Совсем ведь паршиво получается. Будто мы намерено подставляем студентика.
– Мне оно надо? – Виктор уж было сплюнул, но напоровшись на удивленный взгляд жены, с шумом выпустил воздух. – С Коляном ссориться? Прикинь, какие проблемы он может нам устроить? Блудит его Люсечка или нет, я не проверял. – он хохотнул, – молокосос теперь может утверждать, что угодно. Было – не было: Доказательства где?! Колян не последний человек, у него связи. – «а с мальчишки какой толк?» – Виктор не произнес, но мысль была очевидна. Татьяна ни кивком, ни мимолетной улыбкой не поддержала рассуждения мужа, и Виктор обозлился. – Он полный кретин! Дверь не запер, мямлил что-то непонятное. А ты сама-то что на допросе сказала? А? а? не дура же ты лезть со своим экспертным мнением? – Засомневавшись, мало ли – хватило ума. Виктор вгляделся в глаза Татьяны. Она не отвернулась, не смутилась. Маска, в которую все чаще превращалось лицо жены, не дрогнула. Он ненавидел эту ее сдержанность. Если при знакомстве холодная отстраненность Татьяны ему казалась невозможно привлекательной, в первые годы брака – оригинально-возбуждающей, то последнее время волна иррационального бешенства накрывала его с головой. Сказать, сделать что угодно лишь бы треснула маска! Пусть покажет, наконец, свои чувства, мысли, свою гнилую суть. Ведь, наверняка, презирает его там, внутри, но шмотки, тачка, рестораны, терять то не хочется. Вот и строит из себя интеллигентку хренову. – Или тебе жалко стало бедного мальчика? Самой захотелось с ним перепихнуться? Ты, это, поторопись, а то посадят и станет твой мальчик, девочкой.