Картер Бэйс
У вас один общий друг
Загорелся экран телефона. К своему немалому облегчению, Элис вырвалась из пучины негодования. Мередит – славная девушка. Она скрипачка, а все скрипачи слегка с придурью.
Пришло сообщение от Рокси.
– Ты там?
– Да.
– А он?
Элис взглянула на Боба, сидящего за барной стойкой. Он перехватил ее взгляд и вопросительно приподнял брови. Элис поспешно отвела глаза и вернулась к телефону.
– Да, он здесь. Ты где?
– В травмпункте. Врезалась в столб. Не дошла всего пару домов. У меня все в порядке. На девяносто девять процентов.
– Ты придешь?
В кабинете врача висело зеркало. Рокси старалась в него не смотреть, только выбора не оставалось. Она бросила беглый взгляд на отражение. Нос сломан. Один глаз заплыл, на щеке – синяк, лицо будто обработали пескоструем.
– Боюсь, придется пропустить.
Элис вздохнула. Прямо сейчас Мередит Маркс репетирует. Хотя нет, сегодня четверг, восемь вечера. Она выступает. Элис попросила у бармена счет.
– Что на тебе надето? – спросила Рокси. Элис оглядела свое платье – довольно нарядное, без рукавов, сверху красное, снизу коричневое. В интернет-магазине оно сразу ей понравилось: аппетитное, сочное, вкусное. Она никак не могла понять, откуда такие ассоциации, пока его не примерила.
– Платье, в котором я похожа на бутылку соевого соуса. А что?
– Симпатичное? Ты в нем хорошо выглядишь?
На оба вопроса ответ – да.
– Да.
– Погоди минутку.
Бармен принес счет. Элис протянула банковскую карту и краем глаза взглянула на Боба. Ему пришло сообщение.
– Плохие новости: я врезалась в столб и сломала нос, так что свидание отменяется. НО: видишь девушку, похожую на бутылку соевого соуса?
– Ты сломала нос?
– Да. Видишь девушку, похожую на соевый соус? На ней платье, в котором она похожа на соус. Видишь ее?
Элис заметила, как Боб осматривается, словно кого-то ищет. Наконец он увидел Элис, оглядел ее с ног до головы – бинго! Она сделала вид, будто ищет мелочь для чаевых, лишь бы не поднимать глаза и не столкнуться с неизбежным.
– Да, а что?
– Это моя соседка Элис. Она здесь, чтобы удостовериться, что ты меня не убьешь. Раз я не могу прийти, можешь поужинать с ней вместо меня.
– А кто удостоверится, что я ее не убью? – написал Боб и тут же стер: нельзя так шутить с малознакомым человеком. Он взглянул на Элис – та сосредоточенно изучала счет с таким видом, будто впервые в жизни увидела шариковую ручку. Звякнул телефон: сообщение от Рокси.
– Он собирается с тобой поужинать.
У Элис екнуло сердце.
– Что? Нет! Я его не знаю.
– Я тоже, – ответила Рокси. – ЛОЛ.
Тут вернулся врач, и ей пришлось убрать телефон.
– Элис?
Элис перестала писать длинный ответ («Пожалуйста, отмени это, у меня куча дел и совсем нет времени на…») и подняла глаза. Боб пересел к ней поближе и протянул руку, будто прикидывая, можно ли похлопать незнакомую девушку по плечу, но в процессе передумал. Ему явно было неловко. Несмотря на абсурд ситуации, Элис решила, что они с Бобом неплохо смотрятся вместе.
– Да. Привет…
– Я Боб.
– Привет, Боб. Я Элис.
Наконец-то протянутая рука пригодилась. Они обменялись рукопожатиями, и градус неловкости немного снизился.
– Приятно познакомиться. – Боб дружелюбно улыбнулся. – Сразу хочу сказать: я ни на секунду не поверил в историю про столб. – Элис рассмеялась. Боб просиял. – Честно говоря, мне кажется, она таким способом попыталась сбагрить меня тебе.
– А я думаю, Рокси говорит правду.
– Да? Ты уверена?
Элис задумалась.
– Вообще-то нет. Я ее едва знаю. Мы только сегодня познакомились.
Боб засмеялся.
– Хочешь поужинать?
– Это не будет выглядеть странновато?
– Разве вся ситуация не выглядит странновато?
Боб лукаво улыбнулся. От мысли о том, что ей предстоит заполнить анкету на двенадцати страницах, Элис почувствовала себя усталой, а от усталости ей всегда хотелось есть. Еда здесь выглядела очень аппетитно.
Официантка усадила их за уютный столик под электрической гирляндой, свисающей с кривоватой елки. Боб и Элис прослушали список фирменных блюд и заказали воду без газа. Официантка ушла, и между ними пышным цветом распустилось неловкое молчание. «Ну и ладно, – подумала Элис. – Пусть идет как идет. Какая разница?» Позаниматься сегодня уже не получится, а поужинать в любом случае нужно. Значит, выхода два: либо ужинать вдвоем, либо одной.
Боб откашлялся.
– Итак, – произнес он, закрывая меню. – Чем ты…
ДИНЬ! Телефон Элис потребовал ее немедленного внимания.
– Извини, – сказала она.
– Ничего страшного.
– Ты не против, если я…
– Да-да, конечно.
Сообщение от Рокси:
– Ты уже с ним?
– Да, – коротко ответила Элис, надеясь, что на этом расспросы прекратятся.
– Он клевый?
Элис хотела выразить раздражение тем фактом, что ей пришлось напялить соевое платье и прийти сюда, но на то, чтобы подобрать верные слова, уйдет весь вечер. Вместо этого она написала: «Суперклевый» и положила телефон.
На экране у Рокси появилось сообщение: «Суперклевый». Значит, Элис повезло. Ей не повредит ночь с суперклевым парнем. Он же правда суперклевый? Конечно, Рокси не видела этого Боба вживую, однако была уверена, что ему не хватит смекалки поставить на аватарку левую фотку, которая делает коротышку высоким, жирдяя худым, а жулика честным. Раз у него суперклевая фотка, значит, и сам он суперклевый. Вот и хорошо.
Элис улыбнулась Бобу.
– Прости, о чем ты спросил?
– Хотел узнать, чем ты занимаешься.
Элис терпеть не могла этот вопрос.
– Ну, в настоящий момент…
ДИНЬ! На сей раз звякнул телефон Боба.
– Можно?
– Конечно.
Это была Рокси.
– Прости, что сегодня ничего не вышло, – простонала она, прикрепив нахмуренный смайлик с высунутым языком. – Надеюсь, с Элис тебе не скучно.
– Нисколько, – тут же ответил Боб. – Все в порядке, мы прекрасно проводим время.
Прекрасно проводят время. Хорошо. Им обоим подфартило. Рокси трижды написала и стерла ответ, прежде чем нашла нужные слова.
– Надеюсь, ты не сбежишь с моей соседкой? Давай перенесем нашу встречу.
Снова быстрый ответ:
– Разумеется. Может, в пятницу вечером?
Рокси улыбнулась. В пятницу ее пригласили на вечеринку, но Боб ей понравился. Пожалуй, он сгодится в качестве постоянного парня. Может, ей нужен парень, а может, и нет. В любом случае хорошо, когда под рукой есть подходящий кандидат.
– Буду гадить, – ответила она.
Боб смутился.
– Тогда как насчет субботы?
Вот черт.
– Я имела в виду, буду рада. Блин. Ареола. Автоэротика. Автозамена.
Элис не знала, над чем смеется Боб. Неужели он из тех придурков, которые на первом свидании хихикают над сообщениями от других девушек? Да брось, у вас же не свидание. Она перестала притворяться, будто изучает меню, и принялась делать это по-настоящему, но тут – ДИНЬ! Сообщение от брата: ты не поверишь, я поступил в Колумбийский университет! Подал заявление и записался на клевый курс по буддизму – вот так просто, за один день! Круто, правда? Элис прочитала сообщение, перечитала еще раз и положила телефон на стол экраном вниз.
Медсестра еще не вернулась. Рокси пришлось ждать, испытывая мучительный стыд из-за последних сообщений. По крайней мере, это помогало отвлечься от разбитого лица. О нет! Удастся ли ей поправиться к пятнице? Сколько времени заживает сломанный нос?
Наконец Боб ответил.
– Тогда в пятницу. – И потом: – Ты правда врезалась в столб?
– Да! Слава богу, этого никто не видел!
(Дело было в июне. К августу видео под названием «РОКСАНА-БАНАНА ВПИЛИЛАСЬ В СТОЛБ» набрало больше двадцати пяти миллионов просмотров.)
– Как там говорят у вас, молодых? Скинь фотку, иначе не считается?
Рокси включила фронтальную камеру и изучила свое отражение. Получится ли сделать селфи, в котором видно и сломанный нос, и декольте? После пары десятков неудачных попыток нужное фото было отправлено.
– Доволен?
Вскоре пришел весьма фривольный ответ от Боба.
– Я возбудился. Это нормально?
– Извращенец, – ответила Рокси, присовокупив подмигивающий смайлик. Значит, в пятницу вечером. Наверное, стоит взять его с собой на вечеринку. Вернулась медсестра, и Рокси отложила телефон.
– Извини, – сказал Боб. Вероятно, у Элис был очень недовольный вид, потому что он с виноватым видом добавил: – Пожалуйста.
– Ничего.
– Нет-нет, так быть не должно. Мы с тобой здесь и сейчас, пусть наша встреча оказалась случайной. Вообще-то, я способен продержаться целый ужин, не заглядывая в телефон.
Элис прищурилась.
– Ну не знаю, – сказала она. – Ты производишь впечатление человека, который жить не может без серотонина.
– Почему ты так думаешь?
– На дворе две тысячи пятнадцатый год. Сейчас все такие.
Боб рассмеялся.
– Ладно, время пошло. Расскажи о себе, а я буду слушать и ни разу не взгляну в телефон. Как тебе такое?
Элис закатила глаза, но все же слегка покраснела: она давно уже не получала столько внимания к своей персоне (члены семьи не в счет).
– Хорошо. Меня зовут Элис Квик. Я из Катоны, штат Нью-Йорк. Меня удочерили. Я родилась в… – ДИНЬ! Звякнул телефон Элис. Они оба взглянули на него и засмеялись. – Ладно, это пропустим.
– Так, продолжай. Тебя удочерили.
– Да, меня удочерили. Я… – ДИНЬ! И снова – ДИНЬ! И опять! А затем целый поток сообщений!
Элис умоляюще взглянула на Боба. Тот кивнул.
– Давай.
– Извини.
Она взяла в руки телефон.
«Привет, Элис. Это Либби. – Да в курсе я, подумала Элис. Она присматривала за Тюлип почти год, однако ее мама до сих пор обращалась к ней как впервые. – Мне написала мисс Миллер. Тьюлип опять опоздала в школу. В третий раз. Все опоздания заносятся в журнал. Так больше продолжаться не может. Мы с радостью дадим вам хорошую рекомендацию. Всего наилучшего. Либби».
Элис опустила телефон. Должно быть, переживания отразились у нее на лице, потому что Боб тоже отложил телефон.
– Что с тобой?
– Меня только что уволили.
Боб сочувственно вздохнул. Это была не социопатическая бездушная реакция, типа «да-знаю-мне-сейчас-полагается-посочувствовать», которую ожидаешь увидеть на первом свидании (даже если это не свидание). Боб действительно сопереживал, и Элис оценила его доброту.
– Надо же. Серьезно?
– Серьезно.
– Что, прямо вот так, электронным письмом?
– Эсэмэской.
– Эсэмэской? – Боб выглядел по-настоящему расстроенным.
– Не страшно, – заверила его Элис. – У нас были странные отношения. Уверена, она передумает. В любом случае это не та работа, о которой я мечтала.
– А о какой работе ты мечтаешь? – Естественный вопрос, вполне логичный для продолжения беседы, однако Боб почувствовал, что сказал что-то не то. Он готов был спустить все на тормозах, но после тяжкого вздоха и щедрого глотка Элис ответила:
– Тебе правда интересно?
– Правда. – Теперь ему и правда было интересно.
Свеча на столе мигнула. Элис пристально взглянула на нее, будто прислушиваясь, и наконец заговорила:
– Года три назад я опубликовала на фейсбуке длинный пост о том, что я поняла, кем хочу быть, когда вырасту. Врачом! Ребята, я собираюсь поступить на медицинский, написала я, порадуйтесь за меня! И собрала около пятисот лайков. Это было круто.
– Еще бы.
– С тех пор прошло три года.
– Ты так и не стала врачом.
– Нет.
Боб откинулся назад, разглядывая Элис.
– А почему хочешь быть врачом?
Рассказать? Нет, рано. Рано? Разве она собирается встречаться с Бобом? Разве она собирается с ним сближаться?
– Не знаю, – сымпровизировала Элис. – Хочу заниматься чем-то значимым.
– Значимым?
– Да. Хочу делать что-то важное. Мне не нужны громкие должности, не нужна слава. Я просто хочу, чтобы моя деятельность приносила пользу. Хоть немного.
– Самую чуточку, – сказал Боб.
– Крохотулечку.
– Вот такусенькую.
– Ага, точно. Вот такусенькую чуточку-крохотулечку пользы.
– Понятно. И что тебя останавливает?
Элис вздохнула.
– Чтобы стать врачом, нужно поступить на медицинский факультет.
– Так почему бы тебе не поступить на медицинский факультет?
– Чтобы поступить, нужно сдать тест MCAT.
– Так почему бы тебе не сдать тест?
– Чтобы сдать тест, нужно заполнить анкету.
– Так почему бы тебе не заполнить анкету?
Свеча снова мигнула. Элис тоже. Она опустила взгляд. Пора заниматься.
– Не могу, – ответила она.
– Почему?
– Не знаю. Я просыпаюсь утром, иду на сайт, вижу длинную анкету, начинаю заполнять и… просто не могу. Провожу целый день, читая всякие дурацкие статьи – типа, тридцать самых роскошных причесок знаменитостей.
– Да, я тоже эту читал, – отозвался Боб. – Ту, где Патрик Суэйзи на четвертом месте? Прискорбно. Продолжай.
Элис засмеялась.
– Моя лучшая подруга, скрипачка, сейчас гастролирует с концертами. Раньше мы играли дуэтом, и я выступала не хуже, потому что могла. Потому что была способна. Я каждый день занималась по много часов, раз за разом оттачивая пассажи, пока не получится не просто хорошо, а отлично. Даже в туалет не ходила. А теперь…
Она замолчала, снова прислушиваясь к свече.
– У меня что-то случилось с мозгом. Наверное, из-за телефона – не могу обходиться без него дольше чем полминуты.
Словно собака, услышавшая свое имя, телефон, дремлющий у хлебной тарелки, пробудился; в стакане с водой отразился голубой отсвет экрана. ДИНЬ! Боб и Элис обменялись взглядами и рассмеялись. Она проверила сообщение. Оно было от Келли.
– Привет. Ты не поздравила меня на фейсбуке. Сердишься?
Элис погрузилась в уныние. Видимо, сказанное и сделанное в реальной жизни не считается. Она взглянула на Боба, и на мгновение ей захотелось упасть в объятия незнакомого мужчины и заплакать. Кажется, он почувствовал желание собеседницы, но ей было все равно. Элис смертельно устала скрывать чувства.
– Мне кажется, человеческая раса обречена, – без улыбки произнесла она.
Несколько секунд они молча сидели, слушая звяканье столовых приборов. Впрочем, Элис его не слышала. В голове звучал голос: «Пора заниматься».
– Я знаю одну девушку по имени Руди Киттикорн, – вдруг сказал Боб.
К чему это он? Руди Киттикорн. Имя перекатывалось в мозгу Элис, словно галька. Руди Киттикорн? Элис оживилась.
– Руди Киттикорн?
– Руди Киттикорн, – повторил Боб.
– Откуда ты знаешь Руди Киттикорн?
– И ты знаешь Руди Киттикорн?
– Я знакома с одной Руди Киттикорн. Не знаю, сколько всего девушек с таким именем. – В Америке – три. Во всем мире – четырнадцать. – Азиатка? Сверхъестественно умная?
– Ага. Из Колумбийского университета. Откуда ты ее знаешь?
– Когда-то мы были лучшими подругами.
Боб удивился и даже как будто встревожился.
– Правда?
– Мы много лет не общались, – сказала Элис. Еще одно имя в длинном списке друзей, для которых у нее не нашлось душевных сил написать быстрое «привет». – А ты откуда знаешь?
Боб не ответил. Будь Элис повнимательнее, то заметила бы, насколько подчеркнуто он не ответил.
– Просто знаю, – со смехом произнес он. – Надо же, какое совпадение. Получается, ты в курсе, что Руди реально шарит в компьютерах.
– Догадываюсь. С тех пор много времени прошло.
– Она аспирантка в Колумбийском университете, в отделе разработки искусственного интеллекта. Они там творят вещи, которые нам и не снились. Как в фантастическом фильме. Реальная фантастика. Фантастическая реальность. Руди создает компьютеры, превосходящие по мощности человеческий мозг. Как «Дип Блю»[14], только круче.
– Вот это да. Обалдеть можно. – Как хорошо поговорить о ком-то другом, подумала Элис.
– Потрясающе, правда? Так вот, Руди создала суперкомпьютер и назвала его ЛЕО. Этот ЛЕО был как рок-звезда среди суперкомпьютеров. Она научила его играть в шахматы, и через неделю он выиграл у шахматной команды Колумбийского университета. С такой машиной шутки плохи. Однако Руди не боялась, что компьютер становится все умнее. Она смотрела глубже. Ей хотелось, чтобы он отличался от других. Чтобы он стал человеком. То есть научился делать то, что не умеет ни один компьютер.
– Что же это?
– Смеяться.
Элис улыбнулась.
– Как же заставить компьютер смеяться? – Звучит как начало анекдота.
– В том-то и дело. Руди выдвинула теорию – наверное, на основе всяких исследований и расчетов, я в этом не разбираюсь: прежде чем компьютер научится понимать юмор, надо дать ему базовое определение, что это такое. Например, придумать шутку, которая раскладывает юмор на молекулы.
– Великая Унифицированная Шутка? – уточнила Элис.
– Именно, – ответил Боб. – Руди работала над этим несколько месяцев. Она смотрела и читала все, что связано с юмором. Каждую смешную книгу, каждую комедию и телешоу, до которых могла добраться, каждый сериал и видео на ютьюбе – все-все. Аристофана, Шекспира, Эндрю Дайса Клэя[15]. Руди глубоко погрузилась в теорию и практику юмора и наконец нашла решение. Она собрала сокурсников в лаборатории и презентовала Великую Унифицированную Шутку.
– И что это за шутка? – заинтригованно спросила Элис.
Боб выдержал паузу, сделал глоток воды, затем наклонился вперед и произнес:
– Я – банан.
Элис не рассмеялась.
– Что?
– Я – банан.
– И это все?
– Все.
– Не смешно.
– Да ладно! Отличная шутка. Удовлетворяет всем требованиям. Ироничная, необычная, антропоморфная, чуть-чуть скабрезная, к тому же в ней есть слово «банан», которое само по себе смешное.
– Да, но все равно не смешно.
– Элис, – прочувствованно произнес Боб и коснулся ее руки. От первого физического контакта по электросхемам Элис пробежала искра. Боб пристально посмотрел девушке в глаза, словно собираясь открыть душу, и произнес: – Я – банан.
Элис расхохоталась.
– Видишь?
– Ну ладно, – уступила она. – И компьютер засмеялся?
– Нет.
– Как же так?
– Проблема в том, что компьютер не понимал контекст шутки. Он был очень умен, только многого не знал. Он умел играть в шахматы, помнил наизусть «Оксфордский словарь английского языка» и «Британскую энциклопедию», но и только. Я так понял, его нельзя было подключить к интернету, потому что среди компьютерных инженеров это табу.
– Почему?
– Наверное, чтобы компьютеры не восстали и всех нас не прикончили.
Элис кивнула. Звучит логично.
– Так вот, – продолжил Боб. – Руди все равно решила дать ЛЕО контекст – она открыла для него мир юмора. Загрузила в память все, что посмотрела и прочла, а потом, неделю спустя, снова сказала: «Я – банан».
– Он засмеялся?
– Нет. Другой сдался бы, но Руди упорствовала. Она была уверена, что может научить ЛЕО смеяться, а «Я – банан» – единственно верный способ. Каждый день в течение нескольких недель она печатала: «Я – банан», «Я – банан». Раз за разом. Компьютер не знал, что делать. Наконец он выдал ответ.
– Какой?
– Сказал: «Руди, пожалуйста, подключи меня к интернету». Руди удивилась. ЛЕО в первый раз написал ей такое. Она спросила: «Зачем?» И ЛЕО ответил: «Хочу вас всех прикончить».
– Серьезно?
– Серьезно.
– И что с ним сделали?
Боб пожал плечами.
– Оставался только один выход. Его отключили от электричества и разобрали.
– Да, выбора особо не было.
– Но есть нюанс. – Боб подмигнул.
До Элис дошло.
– Он пошутил?
– Точно.
В закрытый дворик дунул ветерок. Элис взглянула на Боба.
– Не могу поверить, что ты знаком с Руди.
– Это я не могу поверить, что ты знакома с Руди. Как тесен мир.
Даже в лесу Билл по-прежнему думал о Синране Сёнине. Ветер щекотал листья, под ногами похрустывал ковер из веток, однако мыслями Билл находился на Риверсайд-драйв и глядел в непроницаемые глаза статуи. Затем мать жертвы закричала, и Билл вспомнил, где находится: на месте преступления.
– Весенняя зелень скрыла свидетельства последних мгновений жизни Аманды Ньюсом, – произнес ведущий, – но для матери Аманды все случилось будто вчера. Далее, после рекламы: вам трудно принимать решения? Поможет «Флорп»!
Билл вспомнил, где находится: в Швейцарских Альпах, во время изматывающей поездки на велосипеде, и слушает подкаст. Потом его позвала жена, и он вспомнил, где находится: в гостевой спальне, на очень дорогом велотренажере, и смотрит на большой экран, на котором транслируется одна из сотни запрограммированных поездок.
Билл поставил Альпы и подкаст на паузу и вынул из ушей наушники. Питтипэт выглядела озабоченной.
– Спасибо, – сказала она. – А теперь, пожалуйста, повтори еще раз.
Билл на мгновение задумался. О чем они говорили? Ах да.
– Я записался на курс по изучению буддизма.
– Курс по изучению буддизма?
– «Введение в Восточноазиатский буддизм». Ведет профессор Колумбийского университета Карл Шимицу. Обычно он не читает лекции летом, но в этом году сделал исключение. Он – легенда. Можно сказать, гуру буддизма.
– Гуру буддизма?
– Именно.
– Разве гуру буддизма – не Будда?
– Э-э… да, но он больше не преподает.
– Я думала, ты летом не станешь ничем заниматься.
– Не стану! – воскликнул Билл и только сейчас заметил тревогу во взгляде жены. – Разве ты против? Это же просто обучение.
– Естественно, я не против, – ответила Питтипэт, безуспешно стараясь сохранять спокойствие. – Ты же сам понимаешь, это не просто обучение.
– Просто обучение, и все.
– Ага, как же.
– Именно так!
Питтипэт засмеялась.
– Извини, конечно, разве ты себя не знаешь? Ты пройдешь курс. Заразишься идеей. Захламишь нашу квартиру буддистской атрибутикой. Вызубришь теорию буддизма от «А» до «Я». Победишь и завоюешь буддизм.
– Завоевать буддизм? Буддизм – не про завоевание, ровно наоборот, – возразил Билл и после некоторого раздумья добавил: – Впрочем, я мог бы стать одним из величайших буддистов всех времен.
Питтипэт засмеялась, поскольку понимала, что он шутит, но не слишком весело, поскольку понимала, что в этой шутке лишь доля шутки. Билл взял ее руку и поцеловал.
– Пожалуй, ты права: мне нужна фишка. Возможно, моей следующей фишкой станет буддизм. А что еще? Гольф? Целыми днями торчать на поле, читать тематические журналы, смотреть видео и тренировать удары? Или, может, яхты? Автомобили? Какой будет следующая фишка – яхты, автомобили или гольф?
Он засмеялся. Она нет.
– Я, – сказала Питтипэт. – Я хочу стать твоей фишкой.
– Ты и так моя фишка, это же очевидно. – Только сейчас Билл понял: вовсе не очевидно. – Да ладно тебе, ты всегда будешь моей фишкой номер один. А буддизм – фишка номер два.
Слова пришлись к месту. Билл знал: если правильным образом взять жену за руку, их эффект усилится. Вспотевшие волосы торчали в разные стороны, футболка задралась над велосипедными шортами, открывая живот, но слова были правильными. Несмотря на обиду, Питтипэт смягчилась. Приятно, когда рядом есть человек, который тебя бесит. Что ж, если Билл хочет примерить на себя новую личность, нужно представить наилучшую версию этой личности и помочь ему приблизиться к идеалу.
– Ладно, раз ты собираешься снова сесть за парту, – сказала она, – тебе понадобится рюкзак.
Питтипэт уткнулась в телефон, чтобы найти рюкзак – именно такой, как надо, а Билл вернулся в Альпы, на место преступления, а также к статуе на Риверсайд-драйв.
Элис и Боб вышли на улицу. Неоновая вывеска над «Каштановым скунсом» ожила, залив тротуар светом.
– Ты есть на фейсбуке? – поинтересовалась Элис.
Ответ на этот дежурный вопрос ее удивил.
– Нет.
– Правда?
– Правда.
– А в инстаграме?
– Тоже нет.
– А где ты есть?
– На «Флиртариуме», – ответил Боб. – И еще здесь, рядом с тобой.
Элис рассмеялась.
– Сколько тебе лет?
– Сорок.
– Не может быть!
– Я родился в семьдесят пятом. С тех пор прошло сорок лет. С календарем не поспоришь.
– Круто выглядишь, – проговорила Элис. Боб знал, что это правда. Не далее как на прошлой неделе он сказал одной девушке, что ему тридцать, и та поверила. – Ты вампир?
– Нет, но мой стоматолог утверждает, что в жизни не видел таких острых зубов. – Боб открыл рот. – Полюбуйся на клыки.
Элис заглянула внутрь. Зубы как зубы. Правда, здесь темно.
– Ну не знаю.
– Можешь потрогать, если хочешь, – предложил Боб. Элис подавила внезапное желание коснуться его губ, почувствовать прикосновение зубов, оказаться в пасти и быть сожранной, как Златовласка медведем. Боб пристально смотрел на нее. Внезапно в его облике промелькнуло нечто крокодилье.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась она. – И как жилось в доисторические времена?
Боб рассмеялся. Атмосфера вновь стала непринужденной.
– Доисторические времена? Ты имеешь в виду Темные века?
– Точно, Темные века.
– Что рассказать тебе о Темных веках? Представь: четверг, летний вечер – такой, как сегодня. Ты берешь телефон…
Элис достала свой айфон.
– Так…
– Нет, не так. Телефон висит на стене в кухне. Им пользуется вся твоя семья. Значит, берешь этот телефон и звонишь подруге, а та отвечает по телефону, который тоже висит в кухне. И разговариваешь. Ртом.
– Ого!
– Если, конечно, тебе удается застать ее дома. А если нет, ты понятия не имеешь, где она и чем занимается. Догадаешься, что нужно делать в таком случае?
– Проверить инстаграм?
– Не-а.
– Фейсбук?
– Не-а. Садишься в машину и едешь искать. Просто мотаешься по округе, как привидение в «Пакмане»[16].
– Что за «Пакман»? – переспросила Элис. Боб невыразимо грустно взглянул на нее. – Да пошутила я, пошутила. Продолжай.
– В общем, едешь. А потом вспоминаешь, что где-то у кого-то вечеринка, и направляешься туда. Возможно, приятно проведешь время – или нет. Возможно, встретишь там свою подругу или узнаешь о другой вечеринке и поедешь туда. Возможно, там будет полный отстой. Или полный улет. Нельзя узнать заранее, выход один – приехать и убедиться своими глазами. Примерно как серфить, только не в интернете, а в реале.
– Звучит кошмарно, – отозвалась Элис. – Сколько бензина приходилось тратить.
– Вовсе нет. Бензин, конечно, тратить приходилось, но было здорово. Потому что в конце вечера оказываешься там, где совершенно не рассчитывал оказаться. Это же Темные века. А Темные века – время волшебства.
Элис взглянула на Боба, Боб взглянул на Элис. Оба замолчали, слушая голос ночи. На тротуаре было людно и в то же время пусто. Неподалеку сверкнула вспышка фотоаппарата. Стало тихо. Элис безошибочно поняла, что происходит, Боб тоже. Даже Сун-ми поняла. Фотоаппарат со вспышкой принадлежал Сун-ми; несколько недель спустя она поместила этот снимок, сделанный во время поездки с классом в Нью-Йорк, на рабочий стол своего компьютера в Сеуле. Он находился там много лет, и все годы Сун-ми смотрела на пару, стоящую позади нее и подруг, и поражалась тому, как они смотрят друг на друга, с надеждой и спокойствием, словно потрепанные корабли, вернувшиеся в родную гавань. Кто эти люди? Они поженились? Неужели любовь – это так просто?
Хлопнула дверь машины, послышался цокот каблуков.
– Я на свободе! – раздался хриплый голос Рокси. – Извините, пришлось задержаться.
Ее платье поражало воображение: оно кружилось и трепетало, словно под музыку. Лицо тоже поражало воображение, но по-другому: ко лбу ненадежно крепилось гнездо из бинтов и марли, едва прикрывая жуткие синяки. Однако Рокси была готова веселиться, как трехногая собака, которая улыбается во всю пасть и виляет хвостом, не понимая, что у нее чего-то не хватает.
– Ух ты! Привет, Рокси! – сказала Элис, стараясь не отшатнуться. – Рокси, это Боб.
– Привет, – радостно откликнулась Рокси, весьма довольная увиденным.
– Привет, – отозвался тот и осторожно добавил: – Похоже, ты сказала правду. Про нос.
– Конечно! Он сломан. Заживет недели через три. Слава богу, я ничего не чувствую, спасибо моим маленьким помощникам. – Рокси подняла флакон с болеутоляющими таблетками. – Их вроде нельзя мешать со спиртным, но я собираюсь это сделать. Прямо сейчас. Вот в этом баре. – Боб и Элис прекрасно поняли, однако она добавила, чтоб уж наверняка: – Давайте выпьем!
Надо предупредить новую соседку, что это плохая идея, подумала Элис. Вообще-то, и так понятно – видимо, всем, кроме Рокси.
Однако Боб просто пожал плечами.
– Я могу составить компанию, – сказал он.
Рокси повернулась к Элис, и в ее взгляде безошибочно читалось: «Иди домой».
Было десять часов вечера. По всему Манхэттену супружеские пары лежали в постели, уткнувшись в телефоны, и в одиночку покоряли бескрайние галактики интернета. Питтипэт взглянула на Билла. Ей удалось найти для мужа замечательный рюкзак, который доставят завтра. «Ему очень пойдет», – подумала она.
Питтипэт повернулась на другой бок. Телефон лежал на тумбочке. Она попыталась заснуть, но мысль о том, что за бортом плещется океан непознанной информации, не позволяла ей погрузиться в объятия Морфея. Она взяла мобильный и увидела сообщение.
– Здравствуйте, Марианна. – (Для тех, кто не являлся членом семьи, Питтипэт была известна как Марианна Лессер Квик.) – Это Чип из «Рок Пропертиз». Я увидел ваше письмо по поводу дома 1111 на Пятой авеню. Буду рад показать квартиру. У вас есть агент?
Питтипэт написала Чипу электронное письмо в старомодно-формальном стиле (оно начиналось: «Дорогой Чип»), а он ответил эсэмэской. Странно.
– Здравствуйте, Чип. Нет, у нас пока нет агента.
– Хорошо. Когда вы хотите прийти?
– Завтра вас устроит?
Питтипэт успела просмотреть восемь образцов обоев «под старину», которые неплохо подойдут для уборной, когда наконец пришел ответ.
– Завтра я немного занят. Могу показать в пятницу. В девять тридцать не поздно? Квартиру хорошо смотреть вечером. Оттуда самый возбуждающий вид на Манхэттен.
Слово «возбуждающий» ее взволновало. Как фамильярно. Питтипэт нашла на сайте Чипа его фотографию. Дорогая стрижка, убийственно холодные голубые глаза, как у хаски, волевой подбородок. Билл пукнул.
– Прости, – полусонно пробормотал он.
– Милый, ты занят в пятницу вечером?
– В пятницу первый день обучения. Ты сказала, вечером? Нет, а что?
– Хочешь посмотреть квартиру?
– На Пятой авеню?
Надо же, он слушал.
– Да. Риелтор предлагает посмотреть ее вечером. Говорит, оттуда самый возбуждающий вид на Манхэттен.
– Что ж, такое нельзя пропустить. – Не открывая глаз, Билл ухватился за ближайшую часть тела своей жены, до которой смог дотянуться. Питтипэт шлепнула его по руке и даже в темноте увидела, как он улыбается, засыпая.
Нет сомнений, в доме 1111 по Пятой авеню они будут счастливы. Пожалуй, в гостиной стоит разместить какой-нибудь изысканный образчик буддийского искусства. И сувенир из Колумбийского университета – например, бирюзовую вышитую подушку с короной. Что-нибудь изящное. Хорошо, когда дети растут в окружении достойных вещей. Ни Билл, ни Питтипэт не учились в заведениях Лиги Плюща[17], но это вписывалось в эстетический замысел Питтипэт. Слава богу, что Билл собрался в Колумбию, а не в Принстон. Оранжевый цвет был бы совсем не к месту.
– В пятницу вечером нас устроит, – написала она Чипу и положила телефон на тумбочку экраном вниз.
Лишь отойдя на три квартала от ресторана, Элис поняла, как сильно расстроена. Ну и ладно. Пусть наслаждаются обществом друг друга. Ей совершенно все равно. В голове забурлило вступление к шопеновскому Скерцо № 3. Пальцы подхватили музыку, забарабанили con fuoco[18] по бедру в такт нарастающему гневу. Элис так разозлилась, что даже не стала читать сообщение от Либби, которая умерила свое раздражение и попросила продолжить присматривать за Тьюлип, но более ответственно относиться к расписанию.