Карина де Сантис
Спящая в огне
Глава 9
– Разве тебе не страшно? – девушка, чьи волосы похожи на смоль, сидела на огромной и ужасно мягкой, похожей на зефир, кровати с нежно-персиковым балдахином наверху. Перед туалетным столиком с огромным круглым зеркалом, заключенным в позолоченную раму, сидела женщина с такими же темными вьющимися волосами. Позади нее стояла камеристка, приводя волосы королевы в порядок и собирая их в изящную, но строгую прическу. Только из-за занимаемой ею должности, мать и дочь вели этот личный разговор.
– Дорогая, я достаточно боялась в этой жизни. И моего главного страха больше не существует – он сгорел, – проговорила мать, ловя в отражении зеркала взгляд дочери, которая через десять лун, наравне со своими нареченными сестрами, займет законный трон. Боялась ли она? Разве что немного. Но, как и сказала сама королева, ее главного страха больше не существовало. Хорошо, что она не знала всей правды.
– Ты уверена, матушка? Я… мне неспокойно и чем ближе Отбор, тем страшнее, – молодая принцесса вздохнула, накручивая на палец прядь темных волос. Слова матери не утешали ни на миг. Но она ведь должна быть храброй. Должна надеть маску спокойствия и быть истинной королевой – как ее и учили все эти годы. Она выйдет на сцену и достойно сыграет свою роль. Как ей и предначертано. И никакие страхи не испортят ее роль.
– Разумеется, милая. Я тоже в свое время переживала, когда твой дед готовился уступить мне свой трон. Но все пройдет гладко, я знаю. Ты и оглянуться не успеешь, как кончится Отбор, и ты будешь кружиться на балу с молодым человеком, позабыв обо всем, – королева сдержанно улыбнулась, переводя темно-карие глаза на свою камеристку. Та, молчавшая все время и делающая вид, что ничего не слышит, тут же отошла от своей госпожи, оставляя ее прическу не законченной. Мать встала с мягкого пуфика, сокращая расстояние и садясь на кровать рядом со своей дочерью, беря ее ладони в свои и мягко сжимая, ловя неспокойный взгляд, королева разделяла ее страх. О, еще как разделяла. Но не могла ничем помочь. Увы, жизнь порой бывает несправедливой. Особенно, когда твои ошибки рискуют обрушиться на плечи невинных. Но, Драмэйды ей свидетельницы, она искренне надеялась, что все кончилось девятнадцать лет тому назад. – Ты будешь великой королевой, дорогая. Как и твоя мама.
Королева поднялась тонкими пальцами выше по ладоням принцессы, обнажая ее кожу, скрытую нежным шелком. На гладкой коже, прямо чуть ниже запястья, скрытый специальной пудрой, таился некрасивый шрам. Никто во всем Дворе понятия не имел о его существовании. Только отец принцессы. Но, согласно древним обычаям, когда королева рожает наследника (или наследницу, как в данном случае), ее фаворит отдает ребенку свою душу, имея возможность лишь в предсмертный миг увидеть дитя. Поэтому единственный человек, знающий о шраме, был давно мертв и не мог никому рассказать о том, что видел девятнадцать лет тому назад.
***
Дни шли своим чередом. После ухода воителей Этна и правда будто изменилась. Ну или, по крайней мере, начала меняться в ту сторону, в какую никто не ожидал. Как оказалось, у тихой и трудолюбивой целительницы тоже есть зубки, и она тоже умеет кусаться. Больше всего это не нравилось Августе и Амосу. Ядовитая парочка, пытающаяся задеть Этну, все чаще натыкались на ответные выпады в свою сторону. Они не ранили, не делали больно, но заставляли удивляться тому, как приход двух людей начал менять ту, что всегда отводила глаза и спешила уйти, слыша смешки вслед.
Что до близнецов, то те не без скепсиса к этому относились. Кажется, теперь их шутки и подколки все чаще и чаще сыпались на голову Этны. Но, стоит отметить, что та старалась всегда на них достойно отвечать. Иногда улыбкой, иногда острым словом. Изредка хватало и взгляда, чтобы сиблинги замолчали. Если бы в такие моменты целительница могла смотреть на себя в зеркало, то поняла бы, что близнецов пугает отнюдь не ее черный взгляд, а скорее то, что исходит сиянием оттуда, из-за зрачков. Впрочем, им ведь и могло почудится, не так ли?
Утро выдалось пасмурным для лета. Грозовые тучи, скрывшие три солнца за собой, не позволяли им ни на миг высунуться. Из-за этого за завтраком в столовой пришлось зажечь несколько больших свечей, чтобы сгладить неуютность и прикрыть окна, чтобы пронизывающий ветер, несущий дождь, не задул огоньки свечей. День обещал быть скучным. Если бы неугомонная Грета не заметила, как сквозь деревянную арку верхом на вороном жеребце не пробирается всадник. Он был статным и казался просто огромным в ее детском взгляде.
– Смотрите! Там всадник! На улице!
Эти возгласы привлекли внимание взрослых, которые обернулись к окнам и заметили незваного гостя. Мольбы детей выйти на улицу и погладить лошадку были прерваны твердым отказом и тем, что крупные капли беспощадно и громко забарабанили в окна. Всадник поспешил поскорее спешиться, уводя коня под небольшой навес, явно не предназначавшийся для этого, о чем вслух, весьма громко и не очень вежливо вопрошал, в перерывах между руганью обещая жеребцу поскорее вернуться за ним.
Велес покинул стол, выходя из столовой, чтобы встретить всадника. Спустя минуту тот, уже не ругаясь, босой вошел в столовую, обводя взглядом северян, которые заканчивали свой скромный завтрак. Абсолютно все глаза устремились на вошедшего. Без лошади он уже не был таким огромным, но стати ему было не занимать. Волосы успели промокнуть от беспощадного дождя, но, судя по короткой бородке, они были такими же черными, как и она сама. Волевой подбородок был вскинут, голубые глаза смотрели на всех и каждого. Ровный нос и очерченные скулы делали его похожим на графа. Всадник был укутан в темно-синий плащ, украшенный мокрыми пятнами дождя, но под ним просматривались удобные свободные штаны и рубаха, расшитая темным узором. Перекинутая через плечо сумка свисала до бедра и, судя по ее размерам, не была набита чем-то особо важным. Или объемным.
– Приветствую вас, жители Севера!
Северяне, все как один, соединили указательные и большие пальцы, остальные поджимая к ладоням и прижимая их к груди, чуть склоняя головы. Граф удивленно вскинул бровь, прочистил горло и полез в свою сумку, вынимая оттуда свиток, на котором болтались три восковые печати бордового, темно-зеленого и горчичного цветов. Все сидели в тишине и ждали. Велес тихонько добрался до своего места за столом, занимая его. Всадник еще раз обвел взглядом молчавших северян и принялся зычным голосом зачитывать содержимое свитка:
– Именем их Величеств Валенсии, Теодоры и Мелины – ныне правящих трех королев Форланда и их Высочеств Меланты, Эрики и Элисы – нынешних принцесс и будущих королев Форланда, объявляется Отбор для Двора, который пройдет через десять лун.
Всадник, похожий на графа, выдержал паузу и не зря. Все сидящие в столовой переглянулись – особенно новоиспеченные целители и дети. Старшие целители явно не удивились приходу гонца, но вот для молодых его приход обещал многое.
– Ровно через десять дней все желающие принять участие в Отборе должны явиться на Юг. Принимающие участие не должны быть учениками, исключение составляют те ученики, которые достигли возраста девятнадцати лет. Прежде чем принять участие в Отборе желающие должны явиться к Драмэйдам и получить их благословление и соответствующую отметку на правой щеке. Древние Девы живут в самой южной части острова, перед их храмом разбита небольшая чаща, поэтому найти их довольно просто. Только после благословления Драмэйд можете отправляться ко Двору – стража пропустит вас через главные врата, а слуги помогут расположиться и дождаться начала самого Отбора, – гонец вновь выдержал небольшую паузу, обводя пристальным голубым взглядом слушающих. – О самих испытаниях вас посвятят непосредственно при Дворе. Все правила, которые будут оглашены перед началом Отбора, строго соблюдаются и их нарушение карается исключением с Отбора с серьезным выговором… Есть вопросы?
– А можно прийти посмотреть?
Граф вскинул черную густую бровь, находя говорившего, которым оказался какой-то мальчик, вперивший свои любопытные глазенки на него.
– Трик, к тебе это не относится, – Зара строго посмотрела на мальчика и тот запоздало и стыдливо отвел глаза от гонца.
– Каким образом Драмэйды дают благословление? – спросила Виола, глядя на мужчину своими голубо-серыми глазами.
– Полагаю, что смотрят на Вашу душу и определяют, чисты ли Ваши помыслы. Опережая следующий вопрос: да, бывали и те, кто пытался попасть на службу из-за корыстных и черных целей. Поэтому благословение Дев прежде всего является гарантией Ваших помыслов и гарантией безопасности для будущих королев, – ответил мужчина. Валериан, на чей вопрос явно ответил гонец, кивнул головой. – Еще вопросы?
– Сколько всего будет испытаний? – на этот раз вопрос принадлежал Этне. Но, независимо от ответа гонца, она уже прекрасно понимала, что отправится на Отбор и хотя бы попытается пройти его.
– Как правило, испытаний всего три. Но как решат на этот раз королевы и принцессы, мне не ведомо. Мое дело – передать о начале Отбора, об остальном будут сообщать непосредственно при Дворе, – получив ответ, молодая целительница чуть улыбнулась и кивнула. – Если нет вопросов, то я бы хотел отправиться к шаманам. Есть желающие показать дорогу, пока я окончательно не заблудился в Ваших лесах?
Несмотря на дождь гонец ушел спустя минуту вместе с Августой. Оказавшись на улице, все прекрасно услышали его громкое обещание жеребцу о том, что он очень скоро вернется. Конь ответил громким ржанием и окатил гонца с Августой водой, успевшей скопиться в его гриве и шерсти. Мужчина засмеялся, а вот девушка, похожая на березу, фыркнула и поторопила посланника раздраженным голосом.
В столовой было тихо, но никто не молчал. Дети громким шепотом обсуждали приход южанина и его огромного и о-о-очень красивого коня, которого им не разрешили погладить. Целители, на которых приход гонца не произвел особого впечатления, продолжили свои разговоры, но те постепенно переходили в русло про Юг, Отбор и коронацию, которая была перед самими испытаниями.
Так уж было заведено, что в период совершеннолетия, наступающего на грани между двумя десятилетиями, девятнадцатилетние наследницы (или наследники) занимали престолы своих матерей (или отцов), а те уходили на покой, когда им едва ли наступал пятый десяток. Слишком рано, да? И несправедливо, учитывая, что половину жизни они тратят на обучение искусству быть правителем, а другую половину тратят на то, чтобы найти фаворита и родить следующего правителя.
А камеристки и камергеры? Они на своем посту проводят и того меньше времени и при смене правителей вольны или остаться при Дворе, получая хорошее жалованье или вернуться на свою родину. Вот уж с кем точно поступают несправедливо, а?
Но так было не всегда. До того, как любимчики Смерти предали свою покровительницу и изгнали ее в Мертвые земли, правление монархов длилось лет эдак на двадцать дольше. И их дети начинали обучение правлению континентом значительно позже, а не с пеленок. Тогда жизнь текла размеренно и все было правильным. Но с уходом сестры Жизни порядок вынуждено изменили, подстраиваясь под созданные реалии.
Хотя, по правде говоря, те первые правители, которым довелось править при измененных правилах очень сильно боялись того, что своими изменениями разгневали брата Смерти. Ведь это именно Жизнь объяснял первым людям и самым первым монархам, как подобает править. Три одинаковых светила – три правителя одного пола. И никак иначе. Как только угасает один – остальные, подобно закатным солнцам, тоже должны покинуть горизонт и уступить дорогу наследникам. Но, вероятно, Жизнь более лояльный, чем Смерть и посему кары за изменения в его наставлениях не последовало. Поэтому остальные правители уже спокойней сидели на тронах.
Сразу после коронации, на следующий день, проводился Отбор, в котором новые королевы выбирали себе лучших из лучших. По одному человеку с каждой стороны, не считая Юга. Три выбранных и прошедших испытания человека становились новыми камеристками и камергерами правительниц. От своих привычных обязанностей они были освобождены, становясь просто близкими друзьями правителей. Называйте это глупостью, но многим такой расклад приходился по душе. Быть близким другом королеве, который хранит ее секреты и при этом есть лучшие блюда и ходить в лучших шелках? Мало кто мог противостоять такому соблазну. Особенно это касается молодых людей, однако находятся и люди в возрасте, желающие сменить вид деятельности и быть поближе к власти.
Всех старших целителей волновала не только предстоящая коронация, но и то, сколько из их учеников покинут Север, чтобы попытать счастья в Отборе. У северян в такие периоды всегда была конкуренция: на испытании выбирали не только того, кто был лучшим в своем деле, но и того, кто больше симпатизировал тому или иному правителю. И целитель, и шаман могли быть лучшими в своем деле, но если королева выбирала себе в близкие друзья шамана, то целитель выбывал из Отбора. Такая же конкуренция проходила и у горных людей. Впрочем, стоит отдать должное правителям хотя бы за то, что лучшему, но выбывшему мастеру своего дела позволяли остаться при Дворе, чтобы продолжать свою службу на Юге. Некоторые не особо гордые соглашались на такой расклад, иные уходили с гордо поднятой головой. Поэтому в такие напряженные дни многие друзья частенько забывали о том, что они друзья, стремясь выиграть гонку и получить заветный приз.
– Не знаю, как вы, а я считаю, что это бесполезная трата времени и своих знаний, – заявил Амос, водя ложкой по своей пустой миске.
– Да так и говори: Августа сама не пойдет на Отбор и тебе не даст, потому что умрет от разлуки с тобой, – фыркнула Виола, на последних словах схватившись за сердце и закатив глаза, видимо, демонстрируя возможную кончину вышеупомянутой целительницы.
– Как будто вы переживете разлуку друг с другом. Иногда у меня создается ощущение, что вы и умываетесь вместе, – в тон близнецу ответил обладатель некрасиво-серых глаз.
– А кто сказал, что мы будем в разлуке? Мы вдвоем идем на Отбор. Посмотрим, кто более умный и симпатичный, – усмехнулся Валериан, пихнув сестру в бок, мол, и без того ведь ясно, кто самый умный и красивый тут. – А там как распорядится Волчица и королевы. Если нам будет суждено разлучиться, то обещаю не слишком скучать по тебе, сестренка, пока буду денно и нощно находится возле королевы.
– Барсук неблагодарный! Знала же, что мне боком выйдут все подсказки на уроках тебе! – возмущенно воскликнула Виола, накидываясь на близнеца с тычками и слабыми шлепками. Тот начал отбиваться, смеясь, явно ожидая подобной реакции.
– Эй, не деритесь! Вам и расставаться не придется, если Отбор пройду я, – Этна мягко вклинилась между близнецами, заставляя тех прекратить свою «драку» и переключая все внимание на себя.
– О, ну, разумеется. Как же самая умная и самая лучшая целительница и не пройдет Отбор, – ядовито проговорил Амос, вперив некрасивые глаза в молодую целительницу. Кажется, он начал входить во вкус, когда на его выпады отвечали. Будто это его еще больше раззадоривало.
– Я стремлюсь узнать и увидеть новое. И не держусь за одного человека, – твердо ответила Этна, отвечая на взгляд целителя, губы которого искривились в улыбке.
– Потому что держаться не за кого. Не завидуй. Найдешь своего слепого и будешь счастлива.
– Я держусь за себя. Рассчитываю и слушаю себя. Но ты слишком сильно ревнуешь Августу к любому, кто близко подошел. А она прекрасно знает, что ее любовь к тебе держится лишь на том, где сейчас она живет. Она знает, что жизнь при Дворе, пройди она Отбор, вскружит ей голову и поэтому вы вдвоем не хотите…
– Закрой. Свой. Грязный. Рот. Сиротка. – Амос почти что рычал, выплевывая слова, хмуря брови и сжимая свои кулаки. Взгляд был полон ненависти. Кажется, это был первый раз, когда слова Этны по-настоящему задели его, обнажив все страхи, которые, как он думал, были тщательно скрыты.
И Этна замолчала. Улыбнулась, заправляя выбившуюся черную прядь волос за ухо и встала из-за стола. Только сейчас она заметила, что старшие целители вперили на них свои удивленные взгляды. Для них это был первый раз, когда они увидели, как тихая целительница дает отпор на ядовитые слова. Но еще, кажется, это был первый раз, когда они своими глазами увидели подобную стычку. Встретившись взглядами с целителями, Этна вскинула голову, возвращая лицу спокойное выражение, а после собирая грязную посуду и скрываясь на самой кухне, чувствуя себя превосходно. Причинять другим боль неправильно, но лишь в тех случаях, когда это нападение, а не защита.
После того, как кухня и столовая были оставлены в тишине и чистоте, Этна скрылась в читальне. Та была довольно удивительным местом, учитывая, что книги, стоящие ровными рядами на стеллажах, не были посвящены одному лишь целительству. Там были и фолианты по истории как всего Форланда, так и конкретно Севера. Среди толстых книг стояли книги поменьше, которые приветливо открывали свои страницы, приглашая прочесть романтическую или таинственную историю, написанную каким-нибудь писателем с Юга. В общем, на одной полке могли спокойно умещаться и сборник трав и растений, и исторический фолиант вместе с романом. Но при этом все книги стояли в строгом алфавитном порядке, поэтому, если знать, что искать, то найти нужное чтиво труда не составит.
Разумеется, в своих знаниях Этна была более, чем уверена. Однако ее немного пугала перспектива того, что придется соперничать не только с близнецами, но и с Ауреей, которая тоже горела желанием пойти на Отбор и повторить судьбу своей матери. И помимо перспективы соперничества она переживала о том, какими именно будут испытания. Учитывая, что, став камеристкой, в какой-то мере перестаешь быть целительницей, испытания могли вообще быть не связаны с тем, в чем она была хороша. И это, пожалуй, пугало даже больше перспективы потерять подругу в этой борьбе.
Поэтому, блуждая между стеллажами, молодая целительница искала что-то, что могло быть чем-то вроде мемуаров тех целителей, что проходили Отбор. Она знала, что такие экземпляры были в читальне – те целители, что служили при Дворе, любили после разглагольствовать на бумаге о своей жизни, начиная с момента начала Отбора и до наступления триумфа, включающего в себя нудные и однообразные повествования о жизни в качестве близкого друга правителя. Вот только Этне никак не удавалось найти нечто похож…
– Ага, нашла! – она довольно улыбнулась, хватая с полки небольшую книгу в кожаной потертой обложке со скромным названием «Записки придворного целителя». Вероятно, это были не первые и не последние «Записки», но то, что сейчас нашлись хотя бы они, уже было неплохим началом.
Поэтому Этна вместе с найденной книгой села в кресло около окна, открывая дневник придворного целителя, написанный аккуратным и витиеватым почерком. Прикоснувшись пальцами к пожелтевшим страницам, она принялась за чтение.
Это было познавательно. Правда, была и парочка «но». Автор «Записок» был скуп на описание самого Двора (чем, несомненно, расстроил юную целительницу с непомерным любопытством), но не поскупился на описание правящих тогда королей (несмотря на то, что те были ровесниками и названными братьями друг другу, выглядели тогдашние правители совершенно по-разному: один был высоким, сильным и весьма привлекательным юношей, второй имел красивое лицо, но нескладное телосложение, которое компенсировалось острым умом, а третий больше походил на напуганную птицу с тихим голосом, впрочем, среди своих братьев он был самым рассудительным) и самих испытаний. Еще к сожалению Этны, целитель совсем мало уделил времени описанию Древних Дев и тому, как те благословляли пришедших на Отбор. Сообщил лишь то, что Драмэйды представляют собой весьма жуткое и странное зрелище, а воздух рядом с ними отчего-то всегда холоден.
«… Всего было три испытания – по одному на день. Об этом нам сообщили Древние и холодные Девы. С Севера нас пришло пятеро – три целителя и две шаманки. Из суровых гор пришло пятеро воителей – две девчушки, одна из которых после стала камеристкой и трое юношей, а также четверо кузнецов, две из которых оказались также девушками. От этих водных гадюк и вовсе приползли пятеро… двоих из них Драмэйды не допустили до Отбора. Уж не знаю, чего эти морские крысы затевали, но к лучшему, что их прогнали…
Наша большая компания отправилась ко Двору. Там нас встретили слуги и расположили с уютом и комфортом в одном из залов. Тот имел кровати для нашего отдыха, стоящие рядами. Убранство скудное, но вкусная и горячая пища скрасила это, особенно когда еще и принесли стол с лавками. При желании можно было также принять горячую ванну. Ближе к закату мы были приглашены в огромный тронный зал. Первое, что мне бросилось в глаза – три трона и сидящие на них братья. Они молчаливо приняли наши поклоны и лишь спустя пару дней я смог поближе с ними познакомиться. Я был слишком взволнован, чтобы осматриваться вокруг, к тому же королевский глашатай сразу же и без особых церемоний объявил короткие, но весьма емкие правила Отбора:
– Не строить козни другим участникам;
– четко следовать инструкциям задания;
– выполнять задание испытания вовремя.
Поскольку на Отборе присутствовали люди со всех трех сторон, после оглашения правил нам сказали разделиться на группы по своему ремеслу и уже каждой такой группе выдавалось задание. И сразу с первого задания нам ясно дали понять: победит лучший. Суть первого задания была проста как мир: найти противоядие в самые кратчайшие сроки и не позволить отраве убить близких друзей бывших королев. Одна ошибка – и ты мигом будешь первым врагом новых королей. Ужасная перспектива.
Нас отвели в маленькую комнату, в которой стояли три кровати, на двух из которых лежали камергеры и лишь на одной – камеристка. Все лежащие люди выглядели ужасно: по бледной коже стекал липкий пот, глаза были закрыты, но трепыхались, будто крылья бабочки. Камеристка тихо стенала, сами мужчины лишь хрипло и тяжело дышали. Все были без сознания и всем, судя по всему, было жутко плохо от яда, скользящего в их крови и пробирающегося к сердцам.
– Не стойте, приступайте! – прикрикнул на нас слуга, закрывая дверь и оставляя шестерых людей в одной комнате, в которой витал аромат Смерти.
Я приблизился к камеристке, присаживаясь на корточки. Рядом с ней я ощутил запах свежей рвоты, которую, судя по всему, недавно убрали. Судороги и нарушенное дыхание особо в догадках не помогли, но учащенный пульс и то, что сейчас была ранняя весна натолкнули меня на мысль. Почти все яды по своей натуре имеют схожие симптомы: рвота, боли в животе, судороги. Безусловно, есть и отличия между симптомами отрав. Но, помимо этих отличий, стоит учитывать и время года. Разные опасные травы цветут не только в разное время года, но и в зависимости от сезона имеют свою определенную опасную силу в этот период.
Я не смотрел, чем были заняты мои друзья. Встав, я только сейчас заметил широкий стеллаж с разнообразными травами, склянками и сосудами. Они были подписаны и плотно закрыты. Держась за свою догадку, я пошел к выходу и, спасибо Матери, там был слуга. Я попросил принести его горячей воды, а сам вернулся к стеллажу. Вооружившись листьями малины, я пока отложил их в сторону – для них-то мне и нужна была горячая вода. Они помогают справится с воспалительным процессом. А пока я взял чистый стакан, стоящий на нижней полке и кувшин с водой. Для скорейшего восстановления водного баланса необходима вода, мед и сок лимонника в равных пропорциях. Но, чтобы ускорить эффект и предотвратить распространение яда, нужно что-то серьезней листьев и воды. И для этого мне нужно было приготовить танин – порошок из коры дуба. Вяжущее вещество, способное замедлить действие яда и вывести его из организма.
К тому моменту, как я приготовил порошок, слуга принес горячую воду, и я сделал настой на листьях малины. А дальше начался сложный и естественный процесс, пахнущий рвотой и полный неприятных ощущений…
Камеристке стало лучше не сразу. Ее долго рвало, она не могла говорить и ужасно хотела пить. И это лишь укрепило мою догадку о том, что отравление произвели при помощи веха ядовитого, растущего у берегов любых водоемов. Это растение ядовито в любое время года, но особую опасность представляет именно ранней весной и поздней осенью. К тому же, мало какое растение вызывает сильную жажду и паралич языка. Затрудненное дыхание и вовсе могло привезти в скором времени к сильному спазму, который бы и убил бедную женщину.
Спустя пару часов ей стало значительно лучше. В отличие от второго мужчины, к которому пригласили придворного целителя – пришедший на Отбор юноша не рассчитал сил и едва не сгубил невинную душу. Благослови Белая Волчица целительницу, которая оказалась умнее нашего общего друга и не позволила камергеру лишиться рассудка, а за ним и жизни.»
– Ты ведь примешь участие в Отборе? – Этна не заметила, как в комнату, будто порыв летнего ветра, вошла Калисто, изучая ее своими глазами. Она подняла голову от старых страниц, весьма нехотя выныривая из «первого испытания».
– Да. Поэтому читаю «Записки придворного целителя», – кивнула, показывая обложку наставнице. – Хочу понять структуру испытания и знать, к чему стоит быть готовой.
– Я могу помочь.
– Разве что поиском подобных дневников. В своих знаниях я уверена и без того.
И бывшая наставница кивнула, скрываясь за лесами стеллажей в поисках нужных книг. Это не тот ответ, на который она рассчитывала. Калисто надеялась, что сможет помочь Этне с подготовкой и тем самым у нее получится загладить вину перед ней за ложь. Но, увы, юная целительница быстро и без промедлений отмела этот вариант, будто и правда не нуждалась в ее помощи или заглаживании вины. Калисто очень сильно надеялась, что однажды эта стена, возникшая перед ними из-за лжи падет. Но, видимо, если это и произойдет, то очень и очень нескоро.
Найдя еще дневников в количестве чуть больше пяти штук, носивших подобные названия тому, что читала Этна, Калисто сгрудила их на подоконник и, не сказав больше ни слова, также тихо покинула читальню.
Чтение неизвестного ей целителя вновь увлекло за собой молодую целительницу. Читая написанные строки она будто сама оказывалась при Дворе на испытании. Разве что в ее голове еще пытался формироваться интерьер самого Двора.
«Второй день был не таким напряженным. После вчерашнего испытания нас проводили в наши общие покои и подали ужин. Второе испытание было менее сложным: нужно было всего лишь избавить королей от головной боли. Я сразу понял, что здесь что-то неладное…
На этот раз испытание проходило во вторых личных покоях королей (как я понял позже, вторые покои были менее роскошными и имели тайный проход в стене с первыми, чтобы в случае чего можно было неотложно принять кого-нибудь, будучи в ночной сорочке). Король Эдмунд был тем самым юношей с красивым ликом и нескладным телосложением, которое компенсировалось его остроумием. Когда я вошел в его покои, он беспокойно, но в тоже самое время будто стесненно и неповоротливо, ходил по своей спальне, хмуря гладковыбритое лицо.
– Ваше величество, – я поклонился, а молодой король замер, в мгновение ока перестав хмуриться, возвращая лицу спокойное выражение, будто его не мучила головная боль.
– Приступай, – просто сказал он, опускаясь в большое с мягкой обивкой кресло.
– Как давно у Вас болит голова, Ваше величество? Мне нужно знать, чем вызваны боли.
– Это ты должен мне об этом поведать, целитель, – он покачал головой, усмехаясь. – С вчерашнего вечера начались слабые боли. Сегодня усилились. Я прекрасно знал, что буду принимать участие в испытании, но не думал, что это будет настолько неприятно.
Эти слова натолкнули меня на мысль о том, что головная боль вызвана намеренно, но вызвали ее не вчера вечером. Сразу вызвать головную боль можно только большим количеством лекарственного растения, но это может повлечь за собой отравление с неприятным исходом. Значит короля травили, но делать это начали за несколько дней до самого испытания, чтобы к этому моменту он начал ощущать боль.
– Вашу еду кто-то пробует перед тем, как Вы начинаете прием пищи?
Он задумался, не сразу ответив, нахмурив брови, кажется, начав понимать, к чему я клоню:
– Да, но три дня назад это перестали делать, и я только сейчас это осознал. Хотите сказать, что меня намеренно чем-то пичкали?
– Могу только предположить. Пахла ли еда и питье чем-то странным?
Если испытания для Отбора придумывают бывшие камергеры и камеристки, то не удивительно, что король не был в курсе того, в чем именно они заключаются. А значит понятия не имел, что его медленно и аккуратно травили. Изощренно, однако.
– Вчера ощутил слабый запах сена, но его перебили красным вином, которое подали к дичи.
Я кивнул, теперь поняв, в чем дело. Запах сена, медленное действие яда, головная боль и неповоротливая походка…
– Это донник, Ваше Величество. Если принимать его в небольших дозах и в течении пары дней, то это вполне может вызвать головную боль и последующие признаки отравления: тошноту, головокружение и…
– Ум в людях ценен, но еще больше ценны их действия.
И я замолчал, поняв, что ему вовсе не интересны мои слова про его боль.
– А где…
– На столе.
Обернувшись, я увидел позади большой дубовый стол, на котором кроме ящика с отсеками и кувшина с водой (судя по исходящему пару – горячей) ничего не было. От головной боли прекрасно помогает ромашка и первоцвет весенний, но, учитывая, что это не просто головная боль, нужно было мыслить шире. Поэтому к первоцвету я добавил боярышник и березовые почки, которые помогут снять спазмы и очистят кровь. Пока настой из трав заваривался, я стоял в тишине, украдкой наблюдая за королем Эдмундом. Тот вальяжно сидел в своем кресле, прикрыв глаза, но у меня создавалось такое ощущение, будто он сквозь закрытые веки видит меня.
Я дал королю настой и сказал, что скоро боль должна уйти. После этого он отослал меня, коротко поблагодарив.
… Я все гадал, каким же будет третий день. Но и предположить не мог, что вместо оглашения задания меня вновь направят во вторые покои короля Эдмунда. Он выглядел лучше, хотя ни словом не обмолвился о том, что было вчера. Из чего я сделал вывод о том, что ему стало лучше.
– Ваше величество.
Он кивнул, мельком взглянув на меня, прежде чем сесть за свой стол, на котором теперь стояла чернильница, перо и лист пергамента. Это сбило меня с толку, но ровно до первого вопроса.