Карина де Сантис
Спящая в огне
Глава 25
Это все было недоразумением. Ошибкой. У Этны до сих пор не укладывалось в голове все то, что случилось этим днем.
Она сидела в покоях Меланты (называть это своими покоями язык не поворачивался). Ужин, принесенный слугами, остывал на прикроватной тумбе. Спящая едва ли не с ужасом ожидала возвращения русала. Или, если выражаться иначе, нового короля Форланда. Она чувствовала себя загнанным в угол зверем. Здесь Этна не чувствовала себя в безопасности, хотя не один день провела в этой спальне. Знакомые стены давили. Кай отпустил ее, как только все южане разошлись, сказав, что ему нужно было разобраться с парой важных дел. Скоро он придет. У нее было время поесть и отдохнуть, но она ничего не хотела и не могла делать. Лишь сидела на кровати, иногда поднимаясь на ноги и просто начиная мерить комнату шагами, ожидая его прихода.
Стоило всем немым свидетелям преклонить колени перед ними, как Кай приказал бросить трех королев в темницу, а сам решил вместо них провести день единения с народом. Ундину, Алексис и Андерса тоже бросили в заточение. Бывший воитель не мог испытывать никаких эмоций, но когда он впервые за это утро взглянул на Этну, перед тем, как его увела стража, ее сердце разбилось. Она увидела в его пустых глазах разочарование. Он тоже все знал. Знал, но молчал по чужому приказу. И, кажется, ее действия причинили ему гораздо больше боли, чем ранение от меча.
Третий трон поспешно убрали, когда решили продолжить день открытых дверей. Они сидели вдвоем на постаменте. Люди подходили к ним, но уже не из собственного желания попросить помощи или получить благословение, а из чувства страха. Ужаса. Этне было стыдно смотреть им в глаза. Но она сама боялась. Боялась показать неповиновение. Может после, когда они окажутся наедине, она обо всем спросит его. Она все исправит. Поговорит с русалом и все будет как прежде. Это ведь ошибка. Ужасная ошибка.
Люди, склоняющиеся перед новыми правителями, просили о разном. Кому-то нужны были средства. Кому-то определенные вещи, которые они не могли себе позволить. Кай отдавал распоряжения и каждому южанину помогали. Этна благословляла людей, но при этом даже не смотрела на их лица. Она знала, что они все пришли сюда не за ее красивыми жестами. Им нужна была не она, а прежний порядок, рухнувший по чужому желанию. Вновь.
Когда был устроен небольшой перерыв, русал написал три послания и с гонцами отправил их на Север, Восток и Запад, желая объявить о смене власти. Конечно, должна была пройти еще коронация, но пока нужно было хотя бы так подготовить к этому событию людей. Этна все также не хотела ни этой власти, ни коронации, ничего. Но она не посмела и слова ему сказать. В его древних глазах она видела алчный блеск. И это пугало.
Изгнанник. Вот значит кем он был все это время. Она думала, что русала, прогнавшего Смерть, больше не было в живых, что сестра Жизни забрала его с собой в Мертвые земли. Но он был здесь. Стоял рядом с ней и был вполне себе живым. Но Спящая до сих пор не понимала, зачем он затеял всю эту игру. И как он оставался живым спустя столько лет.
В голове до сих пор не укладывалось то, что произошло. То, чему она сама позволила случиться. Спящая встала с кровати, начав мерить шагами комнату. Нужно было что-то предпринять. Что-то придумать, чтобы остановить Кая. Один раз он уже совершил ошибку и изгнал Смерть, но на этот раз все не может зайти настолько далеко. Она стала прокручивать в голове слова пророчества, которое впервые прочла, когда он явился в ее дом.
И проснется Спящая, дочь огня и той, что утаила ее рождение. И выпустит силу свою она на континент. И не будет пощады всем от огня ее и даже вода не сможет помешать ей возвратить Смерть в дом родной.
Она – дочь огня и королевы, утаившей ее рождение из-за строгих правил Двора. По ее жилам течет огонь, дарованный ей как оружие, необходимое для возвращения Смерти. Вода – олицетворение Кая в пророчестве. Он не сможет помешать ей исполнить то, что должно. Но пока он у власти… Возможно ли, что Смерть не случайно оставила его в живых, чтобы спустя много лет поквитаться?
Изгнанник. Что из всех сказанных им слов было правдой? И сколько раз он ей солгал, чтобы привести в исполнение свой ужасный план и дорваться до власти, не принадлежавшей ему? Этна должна остановить его. Взять себя в руки и остановить нарушение порядка, дарованного им Жизнью.
Двери в покои распахнулись. Спящая замерла посреди комнаты, в которую вошел Кай. За весь день она так и не сменила своей одежды, только с ненавистью сняла с головы диадему, поборов желание бросить ее на пол и испортить. Но вот русал сменил свой наряд. Теперь на нем была черная рубаха с высоким воротом и маленькими золотыми пуговицами, заправленная в такие же темные штаны. Начищенные сапоги мягко ступали по застеленному на полу ковру. Он выглядел как ночной кошмар, хотя и пытался с нежностью смотреть на застывшую Этну.
– Ты не ела? – он кивнул на тарелку с остывшим ужином, к которому и не думали притрагиваться.
– Нет, – она покачала головой, отступив на шаг, когда русал приблизился. Сейчас в его осторожных и плавных движения было что-то такое, что напоминало Спящей хищника, медленно подкрадывающегося к своей добыче.
– Я понимаю, ты напугана. Но я могу объясниться.
Этна криво усмехнулась. Объясниться. Такое было не подвластно никакому объяснению. Кай все же сократил между ними расстояние и, прежде чем Спящая успела отойти назад, мягко взял ее руки в свои, с нежностью смотря в темные очи. Она отвернулась, прежде чем вырвала свои ладони из его хватки, все же делая шаг назад. Он привычно усмехнулся.
– Значит… Ты Изгнанник? – спросила Спящая, все также не поворачивая головы к Каю.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Справедливым, – Кай слабо улыбнулся, на этот раз не став близко подходить к Этне. Это ее немного успокоило.
– И кто тебя так называет? – другое имя русала казалось неуместным и глупым. Он был кем угодно, только не Справедливым.
– Все те, кто были согласны с моим решением поменять власть. Почему во главе должны сидеть те, кто не обладают ничем примечательным? У власти должны быть люди трех сторон, чтобы объединять всех под своим началом.
– Но ведь этот порядок был придуман не тобой, Кай. Не тебе его менять…
– А с чего ты взяла, что это не было простым обманом самых первых королей? Неужели ты правда веришь, что Жизнь мог придумать такой порядок, а теперь, когда я его нарушаю, он даже не приходит, чтобы заслуженно наказать меня?
Его голос звучал насмешливо, но Этна не верила ему. Ни единому слову. Как он мог ставить под сомнение создание этого многовекового порядка? На миг она, конечно, усомнилась в этом. Первый раз Жизнь не вмешался в планы Кая лишь потому, что это сделала Смерть. Но теперь ее здесь нет, так почему же Жизнь ничего не делает? Почему он бездействует?
– Это не останется безнаказанным, поверь мне, – Спящая постаралась придать голосу твердости. Она не должна бояться. У нее нет права на страх, иначе она рискует проиграть. Она повернула к нему голову, встречаясь взглядами.
– Да? Эрика уже рискнула угрожать мне, уверена, что тоже достаточно храбрая для этого действия? – он склонил голову набок, по-ребячески беззаботно улыбаясь. Будто не угрожал ей сейчас. Будто отношения между ними не рухнули в один миг этим утром. Как он мог предать ее доверие? Как мог использовать в своих корыстных целях?
Прошло меньше секунды, прежде чем она заметила знакомый ореол над его головой. Из древних глаз полился пленяющее-яркий свет. Мир замедлился быстрее, чем Этна смогла понять, что произошло. Фигура Изгнанника размылась, но она видела усмешку на его бледных губах. А еще видела их, вышедших из-за его спины. Меланту. Валенсию. Они громко обвиняли ее в том, что она родилась на свет. Они приближались. Пугающе медленно. Она видела в их руках острые кинжалы. Тело было скованно страхом. Разум отказывался повиноваться и признавать, что видения не существует. Спящая пыталась уйти от матери и сестры, но те были быстрее. Их кинжалы были быстрее. Она почувствовала боль, видя глубокий порез под ключицей. Алая кровь сочилась вниз, проникая под бордовую рубаху. От боли Этна вскрикнула, сжимаясь, ощущая нещадные прикосновения оружия к коже, которые обжигали хуже огня.
А потом они пропали. В один миг. Боль пульсировала в теле и голове, но теперь Этна просто не могла дышать. Она чувствовала воду в легких. Соленую и ледяную. И видела, как русал улыбается, расплываясь перед ней в своей яркой замедленной иллюзии. Она открывала рот, пытаясь вдохнуть, но давилась водой, в тщетной попытке царапая горло ногтями. Как будто это могло помочь.
– Я задал вопрос, Этна.
Голос Кая донесся до нее, как сквозь толщу воды. Она качнула головой, не имея возможности даже сказать слова. Из горла просто доносилось бульканье. Она попыталась подойти к нему, пока мир безжалостно качался и замедлялся перед глазами, путая ее своими очертаниями.
Она сжалась. Тело сжалось, дрожа. Спящая согнулась пополам, когда ее вырвало соленой водой. Она ясно ощущала ее вкус на языке и губах. Жадно глотая воздух, Этна посмотрела на Кая, который перестал демонстрировать ей свою силу, теперь просто наблюдая за тем, как она вытирает рот. Возле ног растекалась лужа соленой воды.
– Я не хочу, чтобы ты опять совершил ошибку, – хрипло и тихо проговорила Спящая, осторожно касаясь пальцами кожи в тех местах, куда пришлись удары кинжалами от матери и сестры. Но увечий не было. Боль была лишь в ее голове.
– Я не совершаю ошибку, Этна. Я делаю то, что должен. Кто-то должен был понять, что власть южан ошибочна, – он покачал головой, отходя от нее, чтобы опуститься в большое кресло. Сев поудобней, он вытянул ноги, будто не только все это маленькое представление, но и день в целом вымотали его.
– Как ты пришел к этой ош… к этому мнению? – до всего случившегося, до того, как Этна узнала, что Кай и есть Изгнанник, она бы непременно захотела быть к нему поближе. Но сейчас само его присутствие в этой комнате напрочь убивало чувство безопасности. Поэтому она отошла к кровати, садясь на ее край. Достаточное расстояние между ними. Ей нужно держаться от него подальше. Недостаточное расстояние между ними. Он все равно сможет достать ее.
– Как? Я никогда не хотел служить королям. Поэтому, придя на Отбор, устроил переворот, – русал пожал плечами, неопределенно хмыкнув. Будто это было так просто. Словно он помнил те события так хорошо, будто это произошло вчера. – В моей голове давно зародилась эта идея. На том этапе, когда я, живя в воде, научился использовать дар, который был значительно сильнее силы любого из морского народца. Видишь ли, они могут использовать иллюзии и видеть течение самой жизни. Это из-за нестабильности магии. Но я был верен воде. Я научился ощущать в ней частички Жизни. И использовать их в своей стабильной силе. Душегубство родителей лишь укрепило мою мощь.
– Ты же говорил, что они погибли, защищая тебя, – Этна даже подалась вперед, сжав пальцами покрывало на своей кровати, не веря своим ушам. Он ведь говорил совсем иные слова. Он ведь говорил, что народ недолюбливает его из-за смерти, в которой он не был виновен. Значит, это тоже было ложью?..
– Так и было, – он равнодушно посмотрел на нее, даже не изменившись в лице. – У них не было шанса выжить после столкновения с хищником, поэтому я помог им избежать долгой и мучительной смерти. А заодно забрал их души и тем самым смог увеличить свою силу.
Ошарашенно смотря на русала, Этна пыталась переварить ту информацию, которую ей только что поведали. Он даже не захотел покидать море, чтобы хоть как-то постараться помочь людям, которые подарили ему жизнь. Он даровал им быструю смерть и в качестве платы забрал души, не позволив им отправиться в Мертвые земли. Какое же чудовище она любила все это время…
– Узнав про Отбор, я понял, что это мой шанс. Тогда я впервые вышел на сушу. Драмэйд в те славные времена еще не было, поэтому о моих намерениях не знал никто. В тот год на Отбор пришло так много людей. Подговорить большинство из них не составило труда, они были единого мнения со мной. К слову, северяне были единственными тогда, кто отказались от моей идеи, – русал усмехнулся, прикасаясь пальцами к своим аккуратно зачесанным волосам. – Тогда все и свершилось. В тот день я стал королем всего Форланда. В тот день люди всего неразделенного континента – а я помнил его еще таким, узрели мой триумф. Пока не пришла госпожа Смерть, посчитавшая, что я предал ее хрупкое доверие. Она обиделась за то, что я решил изменить глупый порядок.
Изгнанник на какое-то время замолчал, задумчиво касаясь пальцами светлых волос. В какой-то момент на его губах появилась улыбка и именно тогда он продолжил свое ужасное повествование:
– Она буквально натравила на меня воителей, хотя я видел, что она самолично хотела прикоснуться ко мне. Я был вынужден уйти, а она, в отместку, прошлась по Форланду, разделяя его на отдельные острова и покидая его земли, отправляясь в свое царство – Мертвые земли. Тогда все на континенте узнали о том, что я сделал и что госпожа Смерть покинула их. Началась паника. Бедные люди даже не знали, что делать. А уж как их перепугал вид тех, кто не мог умереть… Чудовища с застрявшими в них душами. Ну… а дальше ты знаешь, я полагаю. Были созданы Древние Девы, возведены мосты и бла-бла-бла.
Он лениво зевнул, прикрыв рот кулаком, прежде чем поднялся на ноги. Этна не сводила с него глаз, в которых плескался ужас. Она не могла поверить, что он действительно все это сделал и теперь живой стоял перед ней, готовый вновь стать королем, но уже не на один день. Теперь не было той, что могла помешать ему. Оживший миф. Чудовище, нежно целовавшее ее губы.
– Я предлагаю тебе власть, Этна. Власть воды и огня. Вместе мы будем непобедимым союзом, обладающим великой силой.
– Я не хочу твоей власти! Это неправильно, Кай! Все, что ты делаешь – ошибка, – Этна тоже поднялась на ноги, сжимая руки в кулаки, бессильно глядя на того, кого считала своим близким человеком. А он оказался ничуть не лучше северян, скрывших правду ее рождения.
Она могла бы прямо сейчас уничтожить его. Заставить его кожу гореть. Он мог бы мучиться и страдать за то, что натворил, за то, что лгал ей, за то, что заставил страдать весь народ Форланда. Но это было бы глупо и бессмысленно. Она на себе ощутила его силу, его власть над водой, усиленной душами двух любивших его людей. Он наслал бы на нее иллюзию быстрее, чем она успела бы ощутить покалывание в кончиках пальцев. Он заставил бы ее захлебнуться раньше, чем она успела бы поджечь его бледную кожу. Нужна была тактика, а не необдуманное решение, способное обречь ее на плохие последствия.
– Ошибка? – Изгнанник снисходительно улыбнулся, сокращая расстояние между ними. Пятиться было некуда. Разве что беспомощно распластаться перед ним на кровати. Мерзко. – Ошибкой будет не принять моего предложения, Спящая. Я даю тебе время подумать до утра. Не подведи меня.
Он чуть наклонился, ласково касаясь ее губ своими. Это было отвратительно. Она дернулась, ударяя его по щеке. Кай отстранился, прикасаясь пальцами к покрасневшей коже. Он привычно усмехнулся, покачав головой.
– Доброй ночи, Этна.
Когда он вышел и двери в ее спальню закрылись, она опустилась на пол, просто закричав, выпуская с этим криком на волю все то потрясение, свалившееся на нее этим ужасным утром. Милостивая Мать, какую же чудовищную ошибку она допустила. Ничего этого не было бы, не решись она стать королевой. Если бы Меланта любезно не рассказала ей о том, что они сестры, то сейчас не оказалась бы в темнице, а Этна не оказалась бы здесь, скованная по рукам его четко просчитанным безумным планом. Ничего бы этого не было.
Некстати Этна вспомнила предупреждение Ауреи на счет Кая. Уже тогда шаманка чувствовала, что с ним что-то не так, но не могла объяснить этого. Она уже тогда была права и, если бы Спящая прислушалась к ее предупреждению, то ничего бы этого не было. Но она была ослеплена его добрым отношением к себе. Она была ослеплена ее неумелой дружбой, построенной на жалости. И вот к чему это все в итоге привело. Северян учили быть осторожными и не быть безрассудными в вере, ставя в пример Белую Волчицу и ее слепую любовь к юноше, ставшему болотником. Ее яркий пример должен был быть поучительным, но в итоге Этна просто повторила судьбу Матери. И теперь, так же как и она, должна исправить ошибку.
Она урывками спала ночью, свернувшись клубком около кровати. Но стоило тихо на улице зашептать деревьям или какой-то редкой птице прокричать в небе, как Спящая распахивала глаза, чувствуя беспокойство внутри. Лишь ближе к рассвету она заставила себя встать с холодного пола, впихнуть в себя холодную еду (хотя не хотелось этого делать, да и она даже не поняла, что съела) и переодеться.
Гардероб Меланты по-прежнему был в ее распоряжении, но платья она находила неуместными. Тем более, если она собирается остановить Кая этим утром. А она собиралась сделать это. Должна попытаться, ибо принимать его власть не хотела. Слава Матери, что в глубине необъятного шкафа близнеца нашлась одежда, подходящая для конных прогулок. Свободные штаны приятного хвойного цвета идеально сели, а светлая рубаха со шнуровкой не нуждалась в том, чтобы заправить ее. Надев короткие кожаные сапоги, Этна собрала волосы в хвост, сейчас ощутив острую необходимость в перчатках, от которых успела отвыкнуть. Будучи в образе сестры, ей не нужно было скрывать рук, изборожденных шрамами, но теперь, когда изувеченная кожа вновь была на виду… Это ощущалось странно.
Солнца только-только начали озарять своим светом просторную спальню, а Спящая уже заняла позицию около двери, готовая к встрече с Каем. Она заранее подожгла деревянный гребень, позволяя огню оказаться на своей ладони. Шрамы светились изнутри, а в глазах полыхало пламя. Только теперь, видя свое отражение в зеркале, Этна вовсе не считала себя чудовищем. Монстром все это время был Кай. А она лишь та, кто остановит его.
Огонь, тихо потрескивая, согревал голую кожу ладони. Этна иногда касалась его пальцами другой руки, будто гладя, ощущая жаркие языки, не причиняющие боли. Это успокаивало. Позволяло взять себя в руки и поверить в то, что у нее выйдет помешать Каю, перетянуть преимущество на свою сторону и заставить его отказаться от абсурдной идеи быть королем. Она позволила пламени перепрыгнуть на другую ладонь, раздвоившись на миг.
За дверью послышались приближающиеся шаги.
Поразительно, как она посмела ему отказать. Кай не мог выбросить из головы ее обвинительный тон и страх. Но, несмотря на это, она все равно смела ему угрожать. Никто не смел. После того, что произошло в тронном зале, после того, как все узрели его власть и силу, ни один министр или советник не смел выказать своего неповиновения. Они, затаив дыхание, внимали каждому его слову, обещая все исполнить. Гонцы немедля выдвинулись в путь, чтобы сообщить всем о смене власти. Состоится коронация, и русал хотел, чтобы присутствовали все. Чтобы все видели его триумф. Чтобы каждый от своей стороны выдвинул человека, что будет занимать высокий пост при Дворе и иметь почти что прямое отношение к власти. А южане, не наделенные особенными умениями, будут безропотно подчиняться им всем.
Облаченный в дорогой камзол василькового цвета, Кай шел к Этне. Пока еще он был готов предоставить ей власть и все то, что причиталось ей по праву рождения. Но его благосклонность отнюдь не бесконечна. Ей лучше сделать верный выбор и не разочаровывать его. Будет неприятно причинять ей боль. Он все еще корил себя за то, что не сдержался вчера, решив показать ей, что будет в случае неподчинения. Ему бы не хотелось делать больно той, кого он смог полюбить. Ей же будет лучше, если она примет власть.
После вчерашнего небольшого шоу по Югу расползлись вести о том, что вернулся Изгнанник и Спящая. О пророчестве, что узрели морские люди, почти никто не знал. До вчерашнего дня. Но после его пересказывали друг другу, сообщая о девушке, которой огонь не причинял никакого вреда, дополняя рассказы своими выдумками. Справедливый знал, что у Спящей, как и у него самого, были как соратники, так и враги. Не все хотели возвращать Смерть, привыкнув к такому порядку. Но, несмотря на это, когда они взойдут на престол, все молча преклонят пред ними колени.
Стражи, стоящие около входа в покои Этны, молча поклонились ему, распахивая двери. Кай не заметил ее на кровати, немного хмурясь, проходя вперед, позволяя дверям за спиной закрыться. И тогда она явила себя. Его огненная роза с полыхающими очами и горящими шрамами. С огнем в руке вместо меча. Она просто кинулась на него, хватая горячей рукой за лицо, с ненавистью глядя в глаза.
Кай привык к боли. Она была частью его жизни. За могущество и красоту всегда приходится платить. Боль была его верной спутницей и подругой все эти долгие годы. Он научился не кричать от боли, когда соленая вода касалась кожи, запуская процесс обращения. Это было тяжелое привыкание, но он справился с ним.
Справедливый сжал челюсти, чувствуя опаляющее сильный жар на своей горящей коже. На миг он зажмурился, рыча и пропуская боль сквозь себя, позволяя той ускорить сердцебиение и пройти дрожью вдоль позвоночника. Но после он сжал кулаки, чувствуя капли воды на ладони. Схватив Этну за руку, он оттолкнул ее от себя, потушив прикосновением пламя и лишь после прикасаясь влажной ладонью к правой части обожженного лица. Он все видел, но мир кружился пред его очами от боли, яркими импульсами отзываясь под кожей. Спящая едва не упала на пол. Она вновь хотела призвать пламя. Она почти вновь ринулась на него, но Кай был быстрее. Знакомый ледяной холод прокатился по венам. Сердце вернулось в прежний размеренный ритм, пока Этна оторопело застыла на месте. Мир пред ее очами замедлялся по его велению. Сам Кай расплывался и светился. Он знал, как работает его сила. Знал, что она видит и как напугана.
– И тебе доброе утро, Этна, – русал, стиснув зубы, еще раз прикоснулся влажной ладонью к пострадавшей части лица, остужая ее. Звуки боли с тихим рычанием вырывались из его груди, несмотря на все попытки заглушить их. К этому он не был готов. К такой внезапной и опаляющей боли. Вода всегда заглушала любые звуки, но теперь слышать их было странно. Кай убрал руку от лица, чувствуя запах паленой плоти. – Я так понимаю, ты все еще не хочешь править вместе со мной? А я так надеялся на то, что ты сделаешь верный выбор.
Удерживая ее на месте с помощью иллюзии (сейчас ему не хотелось в полной мере демонстрировать свои способности), Справедливый подошел к зеркалу в полный рост, являющемуся потайным ходом. Некогда бледная кожа лица покраснела и воспалилась. Уголок век был опален, но глаз не пострадал. Он ясно видел след ее ладони на лице, тянущийся вниз к обожженным губам, перепачканным кровью. Он вытер рот, все еще ощущая, как боль терзает его изнутри. Ничего, он исправит это. Целители исправят.
– Стража! – двери вновь распахнулись и вошедшие стражники, не без удивления на лицах, посмотрели на него. – В темницу ее.
Он оказался быстрее и сильнее. Этна не могла не радоваться тому, что смогла обжечь Кая, но тот факт, что это было слабой и неудачной попыткой, не покидал ее разум. Он не убирал иллюзии до тех самых пор, пока они не оказались в сырой темнице со спертым воздухом. Все расплывалось и замедлялось перед глазами, так, что она даже не смогла ничего рассмотреть, лишь допустила мысль о том, что где-то здесь должны быть королевы, камеристки и… Андерс. Андерс, который, кажется, разочаровался в ней после того, как узнал, что она сделала. Хотела бы она поговорить с ним и объясниться.
Прежде чем бесцеремонно толкнуть ее на грязный пол одиночной камеры, руки за спиной сковали тяжелыми стальными оковами, захлопнув путь на свободу прямо перед ее носом. В двери было небольшое окошко, которое со скрипом и лязгом отворилось. В открытом проеме показалось лицо Кая, больше не искаженное яркой иллюзией.
– У тебя есть время подумать над своим поведением, Этна. Я все же надеюсь, что ты передумаешь, – лицо русала было искажено ожогом в том месте, где она коснулась его, намереваясь причинить боль и одолеть. Кожа опухла и некрасиво покраснела. Бледные обожженные губы были красными из-за застывшей крови. Вспоминая тот миг, когда ее огонь коснулся его, она поняла, что даже не слышала его крика. Будто ему не было больно. Будто он умел подчинять себе это чувство, привыкший к нему за столько лет.
– Используй мазь из календулы против ожога, – посоветовала она ему, с ненавистью глядя на то, как он привычно усмехается. Правда, усмешка была недолгой: Кай поморщился, осторожно прикоснувшись языком к пострадавшим губам.
– Разумеется.
И он закрыл окошко, оставляя ее в одиночестве. В маленькой камере почти ничего не было. Голый пол с остатками сухой соломы да маленькое решетчатое окошко почти под самым потолком. Ни тюфяка, стула или чего-то подобного не было. Сейчас через проем света она видела, как солнца золотили небо, приветствуя новый день. Второй день, начинающийся с поражения. Ее поражения.
Спящей вновь захотелось закричать. Заплакать. Начать рвать и метать. Орать. Жечь. Но она просто осела на холодный пол, едва не завалившись в бок из-за скованных за спиной рук. Чувствуя себя преданной и абсолютно бессильной, Этна постаралась поудобней устроиться на неудобном полу. Сколько она будет сидеть здесь? Как долго он будет терзать ее, прежде чем она сойдет с ума и сдастся?
Кай ведь запросто мог устроить ей это. Его сила пугала. Вчера он заставил ее захлебываться водой, но уже сегодня этой же водой он смог заставить ее огонь потухнуть. Откуда он вообще ее брал? Как она могла появиться на его руках, не причинив вреда? Еще вчера Этна была уверена в том, что вода, заполнившая ее легкие – соленая, но теперь ее уверенность таяла, будто снег весной. Если бы она была соленой, то Кай бы обратился в русала, разве нет? Она ничего не понимала. Не понимала, как он обрел такую силу. И не понимала, как будет противостоять ему, отрезанная от своего огня и внешнего мира.