Карина де Сантис
Спящая в огне
– У меня есть план касательно того, как тебе занять место твоей сестрицы.
Глава 21
Разумеется, Меланта понятия не имела о том, что ее сестра смогла выжить. Мать рассказывала ей о своей сделке с северянами и о том, каким чудовищем родилась второй близнец. Шрам ниже запястья появился, вероятно, из-за их прикосновений в чреве. Повезло еще, что он был один и его было просто спрятать.
Когда сестра явилась ко Двору, Меланта почти сразу догадалась, кто это. Информация от проверенных людей подтвердила ее догадку, заставив заскрежетать зубами от досады на матушку, которая не смогла довести начатое дело до конца, положившись на слабаков-целителей. Но то, что Этна пришла на Отбор, так еще и выглядела как нормальный человек с душой, удивило ее еще больше. Матушка была уверена, что ее второй ребенок давно погиб, но раз эта проблема осталась, то почему бы не использовать возможности испытания для убийства? Еще не хватало, чтобы кто-то понял, как сильно они похожи. Проблем было бы выше головы.
Как жаль, что Этна оказалась не только слишком удачливой, но и умной. Меланте не очень сильно хотелось рассказывать единоутробной сестре о том, что они родственницы. Она просто хотела передать ее душу, если таковая, конечно, была, Древним Девам. Мало ли, какие несчастья могут случиться во время Отбора. И если бы эта мерзкая целительница не нашла ее в потайных покоях, то она бы сдержалась и не раскрыла правду. Но ей хотелось увидеть чужую реакцию на правду после этого вероломного вторжения. Она сломила ее, младшая правительница отчетливо видела это в чужих глазах. А после того, как Этна еще и увидела ту, что добровольно отказалась от своей дочери, младшая королева жалела, что лично не проводила сестрицу к портретам родителей, чтобы насладиться чужой болью. Представляя, как отвратительно было Этне и какие «приятные» чувства одолевали ее в тот миг, Меланта невольно улыбалась. Пусть проваливает в свои леса и благодарит брата Смерти за то, что ее вообще не убили и позволили вернутся к привычному укладу жизни. Неблагодарная тварь.
Уже после, размышляя о том, как мало страданий доставила младшая из названных сестер целительнице, ей хотелось вернуть ее сюда. Запереть в темнице. Издеваться. Наблюдать, как она истекает кровью. Уничтожать ее словами. Поить отравленной водой. Она слишком просто отделалась. Нужно было заставить страдать Этну так, как страдала сама Меланта, хранящая тайну, способную подставить ее и привести к краху Двора. Одному Жизни известно, что может случиться, обнаружь кто-то этот обман. Виновна, несомненно, Валенсия, но отдуваться за грехи матушки придется ей, Меланте. А этого хотелось меньше всего.
Дни после Отбора протекали своим привычным чередом. Меланта даже забыла о том, что однажды в ее жизнь беспардонно ворвалась близнец, постаравшись испортить все. Но эти мысли довольно быстро улетучились из ее головы, стоило тем же вечером, выбрав себе Ундину из шаманок в камеристки, отправиться на бал. Там собралось все высшее сословие Юга. Каждый и каждая лично хотели поздравить королев с удачным завершением Отбора и пообщаться с их приближенными. Не каждый удостаивается подобной чести.
Конечно, сначала пришлось пояснить камеристке некоторые правила и, хоть ее и раздражало ее подхалимство и желание угодить, Меланта была рада, что выбрала именно Ундину. В случае чего, она сослужит ей отличную службу и поможет в некоторых вещах. Ей еще предстоит научиться многим вещам, но она способная, это сразу было видно. Она из тех, кто готова довести все до совершенства и, если бы не ее длинный язык и бездумная хвала собственной работы, то ей цены бы не было.
Бал был блистательным. Меланта ждала его всю свою осознанную жизнь. И вот теперь, окунувшись в его яркие лучи, сладкую выпивку и внимание, она была счастлива. Пусть сестры и не одобряли, но ей нравилось танцевать с разными юношами, беспечно смеяться над их шутками или над ними самими, не боясь оскорбить. Пусть терпят и благодарят, что сама королева Форланда обратила на них свой взор. А еще ей нравилась выпивка. Этого Эрика и Элиса тоже не одобряли.
Они были слишком серьезными, ее старшие сестры. Упрекали тем, что Меланта совсем не думает о выборе фаворита и своем здоровье, которое было необходимо для рождения наследника. Или наследницы. Сами старшие королевы пили мало и изящно, вели сдержанные разговоры и держались тех, кого выбрали в фавориты. Да, у них уже были юноши, с которыми они были готовы разделить постель! И этим ее вечно упрекали. Куда торопиться? У них было еще по меньшей мере три года, чтобы можно было спокойно насладиться этой красивой жизнью и влюблять в себя того, кого хочется. А вот потом можно будет найти фаворита. Сестры были глупы. Они влюбились в тех, кому собрались подарить себя. Какой смысл питать любовь к юноше, если ему суждено умереть? Он лишь сосуд с душой для будущего чада и не более. Важно выбрать себе красивого фаворита и кроткого на язык, потерпеть его пару месяцев и забыть, как сон на утро.
Меланту не слишком заботил тот факт, что она не выбрала себе никого. У нее было слишком много юношей, которые нравились ей. С ними было интересно разговаривать, прогуливаться по саду и танцевать. А их тайные поцелуи и объятия добавляли жара в эти запретные встречи. Запретные действия. Такое поведение было недопустимо для королевы, но Меланта ничего не могла поделать с собой. Со смертью Валенсии с нее будто сняли невидимые оковы. Пока была жива матушка она никогда не сводила с нее глаз. Не позволяла вольно общаться с кем вздумается и тем более пить много. Следила за речью дочери, манерами, дурацкой осанкой, постоянно напоминая о том, что она будущая королева, что все смотрят на нее, что никому не нужны слухи и сплетни. Но теперь ее больше не было рядом и можно было вдоволь насладиться нарушением всех запретов.
Благо, Ундине хватало благоразумия не одергивать ее и не говорить о том, как не по-королевски ведет себя младшая правительница. Несмотря на чужую самовлюбленность, она все же была умна и знала, когда стоит заткнуться и просто насладиться роскошью, к которой она совершенно не привыкла.
В государственных делах, светских приемах и прогулках пролетели две недели. Ундина уже лучше справлялась со своими обязанностями, везде следуя за своей госпожой, оставляя ее лишь тогда, когда было велено. И все было хорошо. Если бы это поганое отродье не заявилось вновь ко Двору.
Меланта понятия не имела, как Этне удалось проникнуть внутрь, минуя стражу на воротах и пробираясь по коридорам замка, где все сразу бы поняли, что она чужачка. С ней был тот русал, которого она видела на Отборе. На рассвете эти двое проникли в ее спальню. Младшая правительница даже не успела позвать Ундину, что спала рядом в спальне поменьше.
Комната, освещенная лучами проснувшихся светил, была бледной и теряла привычные очертания. Тело не хотело слушаться, но Меланта заставила себя сесть, чувствуя, как все внутри охватывает страх. Она не привыкла бояться. Она никогда так не боялась. Язык будто присох к нёбу, а тело отказывалось повиноваться. Мир замедлился. Ужасно замедлился, пугая. Ей хотелось ругаться и кричать, но все, что она могла – это просто сидеть среди своих многочисленных лиловых подушек, взирая, как морская тварь ухмыляется, скрещивая руки на груди, а та, кому она милосердно позволила уйти на Север, приближается к кровати. На ее ладони медленно горел огонь, а на лице была ледяная маска спокойствия. И Меланта не знала, что ее пугало больше – пламя на руке чудовища или ее эмоции. А может это вообще была иллюзия. Но легче от этого не становилось.
– Твое время истекло, Меланта. Тебе придется побыть на моем месте, это будет справедливо, как считаешь?
И она улыбнулась. Шрамы сестры будто светились изнутри. В глазах горел огонь, он же и полыхал на ее руке, будто ручная зверушка. Ужасная. Пришедшая отомстить. Нужно было убить ее тогда, на Отборе. Подсыпать больше отравы. Чтобы Драмэйды забрали ее душу и избавили мир от этого недоразумения. Чтобы сейчас она не испытывала страха и желания позвать на помощь. Никогда младшая правительница не была так напугана и беспомощна, так еще и на своей территории. Унизительно. Страшно. Постыдно.
Она не помнила, что было дальше. Просто отключилась, так и не успев позвать никого на помощь.
Меланта никогда не спускалась в темницу. Не было подходящего случая, да и желания. Но она сразу узнала место, где находилась. Решетка с тяжелым ржавым замком. Пыльный холодный пол и серые каменные стены с маленьким решетчатым окошком под потолком, пропускающего слабые крохи света. Здесь веяло холодом и грязными человеческими телами. Она лежала на полу, прежде чем поняла, где находится и поспешно вскочила на ноги, ощущая неудобную обувь, которая давила на пальцы. Хмурясь, младшая правительница посмотрела на свои ноги, обутые в плохо пошитые грубые сапоги, оказавшиеся ей не по размеру. Жутко неудобные по сравнению с ее элегантными туфельками на небольшом каблуке, приятно цокавшему по полу. Вместо дорогой шелковой ночной рубашки на ней была грязная серая юбка и некогда белая рубаха с широким рукавом. До нее не сразу дошло, что произошло. Каким-то образом этому отродью и морской твари удалось запереть ее в темнице собственного замка! Ничего, это ведь недоразумение. Сейчас она позовет стражу и ее выпустят, а сестры непременно заметят ее отсутствие и поднимут тревогу.
– Эй! Вы, бездари, выпустите меня! – голос Меланты эхом отскакивал от пустых стен темницы. Откуда-то из глубины послышались смешки и улюлюканье. – Заткнитесь, шавки вонючие!
– Что за шум? – к ее решетке из темного коридора подошел один из стражей, лениво устроив руку на эфесе своего меча, что выковали горные люди. Мужчина, не имеющий отличительных черт от других стражников без особого интереса смотрел на нее, королеву Форланда, и даже не пытался сделать вид, что узнает свою госпожу. Каков слепой нахал!
– Выпустите меня, я приказываю! Я – младшая из трех королев Форланда! Что, совсем ослеп, остолоп? – Меланта начала терять терпение, сжимая руками холодную решетку и с ненавистью смотря на ухмыляющегося мужлана.
– А я тогда Жизнь, раз Вы – королева, – и он загоготал в полный голос, качая головой. – Такой брехни я еще не слышал.
– Как ты смеешь, мерзкое… – она вжалась лицом в вонючие прутья, хватая мужчину за ворот его формы, но тот ловко перехватил ее руку, выворачивая, а после толкая младшую правительницу на пол. Та с криком и шипением упала на колени, сжимая кулаки. – Ты слышал это, Айли? Сначала заявилась с покушением на Ее Величество Меланту, а теперь заявляет, что это она и есть. Вот сумасшедшая дура!
Посмеиваясь, стражник ушел, оставляя Меланту сидеть на ледяном полу, скаля лицо в бессильной злобе. Эта тварь подставила ее. Сделала что-то, что теперь ее не узнают, так еще и обвиняют в том, чего она никак совершить не могла. Тварь. Бездушное отродье. Нужно было убить ее, когда была возможность. Убить. Уничтожить. А проклятого русала вообще не допускать ко Двору. Морская гадюка. Хороша парочка, нечего сказать. Из-за своего милосердия она оказалась там, куда сажают отребье Форланда. Ничего, наверняка ее обман скоро вскроется. Никто в жизни не поверит, что лесная простушка сможет быть королевой.
– Смерть, и куда только смотрела эта стража? – Элиса, качая головой, сидела в мягком кресле, держа фарфоровую чашку с руках и делая медленные глотки чая.
– Уверена, что они попросту заснули. Я давно говорила, что стоит пересмотреть всю королевскую охрану, но кто меня слушал? – Эрика поджала свои губы, сжимая ладонью дрожащую руку Меланты. Та сидела в соседнем кресле, кутаясь в свой шелковый халат и взирая на распростертую площадь под ними. Жизнь на улицах Юга уже вовсю кипела. Впрочем, этим утром суматохи хватило и при Дворе.
– Надо заняться этим сегодня же.
Ощущая, как Эрика держит ее за руку, стараясь успокоить, Этна едва сдерживала улыбку. Даже тот факт, что теперь вся ее жизнь строилась на лжи, не мог омрачить этого победного утра. Сложно было изображать страх и смятение, но она изо всех сил старалась, прокручивая в голове события минувших часов и долгих дней.
У Кая был план, как Этне заполучить законный трон. В отличие от нее, он продумал все до мелочей. Чтобы пробраться ко Двору и заполучить законное место правительницы, нужно было действовать аккуратно и без лишнего шума. Заявись Этна ко Двору и скажи, что она – дочь Валенсии, и одному Жизни известно, что случилось бы с правительницами и Форландом в целом. Нужно было тайно проникнуть в замок, занять место сестры, а уж после, укрепив власть, открыть всем тайну, хранившуюся столько лет. Для того, чтобы обман не раскрылся, а план не рухнул, нужна была магия иллюзий. Этна переживала, что у Кая может не получится использовать магию сразу на двоих людях, которая, к тому же, нуждалась в постоянной поддержке, но у него все было продумано и схвачено. В качестве сосуда для магии русал нашел и поломал одну ракушку на две части и сделал из нее связанные кулоны. Этна думала, что магия морского народца весьма ограничена, но Кай объяснил, что она не столько ограничена, сколько попросту неустойчива. Частичкам магии Жизни нужна стабильность, а для этого нужно жить в одной среде, не перебегая туда-сюда. Благо, что русал большую часть своей жизни провел под водой и смог обуздать свою силу.
Кулоны позволят Этне и Меланте поменяться лицами, фигурально выражаясь. На самом же деле, пока Этна носит кулон, все видят в ней Меланту, то же самое происходит и с младшей правительницей. Иллюзия и не больше. При этом стабильный сосуд помогает магии быть правдоподобной и не искажать реальность мира для других. Иными словами, как объяснил русал, мир перед глазами обманутых людей даже не будет замедляться или иначе меняться, как это обычно происходит при применении иллюзий. И все благодаря стабильности. Идеальное решение.
Но создать и проверить на себе такие кулоны было не самым сложным делом. Самым сложным для Этны оказалось заставлять себя есть не только рыбу, но и мясо (она даже знать не хотела, где Кай его брал), а также вживаться в роль королевы. Конечно, идеальной она не будет, это было понятно и ежу, но Спящая научилась ровно держать спину, вести себя сдержанно и даже презрительно смотреть на русала, когда тот пытался подтрунивать над ее поведением. Нужно было максимально научиться вести себя, как подобает королеве, чтобы маленький обман продержался как можно дольше. А это было нелегко, хотя бы потому, что Этна и Кай имели весьма скупое представление об этом. Но они все же продолжали свои попытки, опьяненные желанием уничтожить ту, что причинила боль целительнице.
Пробраться во Двор было не трудно. Кай просто использовал иллюзии на всех, кто препятствовал им. Таких было не много, в основном стражники, но они сразу теряли свой пыл при виде того, что являл им русал. Честно говоря, Спящая даже думать не хотела о том, что они видели. А еще, как ни странно, она переживала за чужое самочувствие. Создание кулонов далось Каю нелегко, пусть он и пытался отнекиваться от этого. Она видела, как он тогда порезал руку, позволив магии перетечь в ракушки и стать с ними единым целом, сверкая и мерцая в лучах солнца. Она видела, как его и без того бледная кожа стала светлее на несколько оттенков, а рана на руке плохо заживала даже несмотря на то, что Этна приложила все возможности к ее заживлению. Вряд ли дело было в том, что на Западе существовала острая нехватка нужных трав. Она догадывалась, что это из-за небольшой потери силы рана плохо заживала, так еще и осталась после некрасивым рубцом на коже. К слову, сама она не чувствовала себя плохо, несмотря на то, что русал проделал похожие махинации и с ней, чтобы магия кулона знала, чей облик нужно принять.
Пробравшись через тайный вход в покои ничего не подозревающей и сладко спящей Меланты на рассвете, Кай хотел сделать все тихо. Но Этна желала, чтобы та, кто являлась ей сестрой, увидела ее лицо прежде, чем отправится в темницу. Она хотела, чтобы та ощутила сожаление и горький вкус поражения. Чтобы знала, что так просто Спящую не запугать. Меланте стоило оставить сестру в качестве камеристки. Но, раз ей не понравился этот план, пусть посидит и подумает над своим решением в подземелье замка.
Кай вновь использовал иллюзию, Этна вооружилась огнем от факела в тайном коридоре, чтобы предстать перед королевой при полном чудовищном параде. Страх на чужом лице был приятен. Еще приятнее было осознавать, что всего пара мгновений отделяла бывшую целительницу от нового титула. Королева. Это слово приятно звучало на языке. Мрачно, красиво и властно. Раньше она испугалась бы таких мыслей. Раньше не пошла бы на обман и жестокость. Но раньше она была предметом насмешек, обычной целительницей, от которой из благих намерений скрывали правду. Теперь же она Спящая в огне. Та, кто наденет на голову диадему справедливости и обрушит возмездие на тех, кто из страха лгал ей. Она больше не та запуганная девочка. Она чудовище. И она сможет постоять за себя.
Это было грубо, но Кай попросту ударил Меланту подсвечником по голове после небольшого представления с запугиванием. Недостаточно сильно, чтобы нанести ощутимый ущерб, но достаточно крепко, чтобы заставить ее отключиться на пару минут. Этого времени хватило на то, чтобы кулон впитал частичку души королевы. А дальше Этна надела свою часть ракушки, а младшая правительница получила свою. Для пущей безопасности Кай скрыл кулон на груди королевы от чужих глаз. Теперь даже Меланта не заметит его и не сможет ощутить, пока не узнает о его существовании.
Теперь, смотря на себя со стороны, Этна ощущала себя крайне странно. Одно дело – смотреть на отражение в зеркале и совсем другое видеть свое лицо на другом человеке. Она обернулась, смотрясь в зеркало в предрассветных лучах трех светил. Полные губы, волосы, достигающие плеч в беспорядочном вихре, но при этом неощутимом. Гладкая кожа. Без единого шрама и намека на уродство. Украденная красота.
Дальше все пошло как по маслу. Они обставили все так, будто на королеву Меланту, чью личность себе присвоила Этна, совершили покушение. Кай вместе со стражниками и Ундиной ворвались в королевскую спальню, когда оттуда донеслись крики и странный шум, замечая перепуганную правительницу в одной ночной сорочке и судорожно сжимающую в руках тяжелый подсвечник. Незнакомка, которая попыталась совершить покушение, без сознания лежала на полу. Позже Ундина опознала нападавшую и сообщила, что это целительница, что пришла вместе с ней на Отбор и очень сильно расстроилась, когда должность камеристки досталась не ей. По всей видимости она хотела отомстить, вот только вышло это не очень удачно.
Стражников и Ундину допросили. Удивительно, что никто не услышал и не увидел, как сумасшедшая северянка пробралась в личные покои королевы. И если Ундина получила просто строгий выговор от двух старших королев (винить ее было не в чем, поскольку она спала в соседней комнате и услышала странные звуки, когда все почти свершилось), то стражникам, которые заступили на пост не в самом трезвом виде, достались удары розгами и увольнение со службы.
Кай тоже подвергся допросу и тоже был узнан Ундиной. Если бы камеристка лично не видела, как русал вместе с ней ворвался в покои королевы, то решила бы, что он в сговоре с Этной. А так, выходит, он наоборот хотел помешать своей подруге совершить задуманную месть. Выяснилось, что русала в замок пригласил придворный мастер (подтвердивший это чуть позже), занимающийся изготовлением бижутерии. Ему нужны были материалы и Кай их ему предоставил: крупный белоснежный жемчуг и маленькие изящные ракушки могли превратиться в изящные украшения. Русал только вчера вечером прибыл ко Двору и, казалось бы, должен был отдыхать после трудной дороги, но ему не спалось. И именно бессонница заставила его выйти на прогулку по темным коридорам Двора, в одном из которых он и заметил странную крадущуюся тень. Если бы Кай знал, чем обернется эта слежка, он бы непременно поторопился и остановил северянку до того, как та ворвалась в покои. Но, к его огромному сожалению, из-за усталости и бессонницы, мучившей его сознание, он не мог быстро и хорошо соображать, а уж тем более действовать.
Впрочем, если бы не это удачное стечение обстоятельств, то никто не разбудил бы стражей и одному Жизни известно, чем бы обернулось это утро. Конечно, западного гостя сначала отчитали за хождение по замковым коридорам, но благодарили за спасение его гораздо больше. Он спас королеву Форланда от покушения!
– А что там с тем русалом? Его, кажется, зовут Кай, – Элиса обвела взглядом сестер, ставя свою чашку на стол и беря маленькую круглую булочку, у которой на разрезе был нанесен джем. Сейчас, сидя на балконе младшей королевы, названные сестры пытались завтракать. Этне хотелось не столько есть, сколько спать. Ночь, проведенная на ногах, давала о себе знать.
– Он в гостевых покоях. После допроса он оттуда не выходил, – отозвалась Эрика, отпуская руку Этны, чтобы протянуть ей сладкую булочку и самой приняться за завтрак. Обычно трапеза проходила в их небольшой столовой, не предназначенной для больших официальных приемов, но сегодня ради сестры было сделано исключение и завтрак проходил на свежем воздухе.
– Я считаю, что его нужно поблагодарить, сестры, – Этна аккуратно надкусила булочку, медленно начиная жевать и обводя взглядом двух королев. Сейчас, когда суматоха и выяснение обстоятельств были позади, ей было, мягко говоря, не по себе. Осторожность так и проскальзывала в каждом ее слове и жесте. Мысли о том, что прямо сейчас кто-то догадается о лжи и о том, кто она такая, вводили в оцепенение. Она ведь совершенно не знает Меланту. Не знает, как та ест, ведет себя с другими и как разговаривает. При подготовке к плану именно это они с Каем и не проработали. Именно это и было ее слабым местом. Оставалось уповать на то, что излишняя высокомерность и презрительность спасут ее от прокола.
– Хорошая идея! – закивала Элиса, на миг отвлекшись от своего завтрака, чтобы чуть улыбнуться Этне и с надеждой взглянуть на Эрику. Судя по этому взгляду, за такие решения была ответственна старшая из названных сестер, несмотря на то, что все королевы были равны между собой. – Если бы не Кай… Я боюсь представить, что было бы с тобой сейчас, Меланта.
– И как же мы его отблагодарим? – старшая правительница отпила немного своего чая из чашки, обращая серый строгий взгляд на Этну.
– Ему нужно дать дворянский титул, – без промедлений ответила Спящая. Эту часть плана они обговорили с Каем. Он не мог просто так заявится в замок, спасти королеву от покушения и остаться жить среди знати. Нужно было поднять его среди аристократии и наделить чем-то большим, чем ничем.
Две старшие королевы отставили свои чашки в стороны. Гул с улицы сейчас казался очень далеким. В широко распахнутых глазах Элисы читался восторг, смешанный со страхом. Эрика же просто поджала свои губы, смерив младшую весьма теплым взглядом, от которого внутри у Этны все похолодело.
– Дворянский титул, сестра? Не слишком ли много для мальчишки с Запада?
– Эрика, он ведь спас Меланту, – осторожно начала средняя правительница, но под строгим взглядом старшей замолчала, неловко сжав юбку своего платья, тихо вздыхая. Кажется, Элиса была ничуть не против такой справедливой благодарности, но Эрика не собиралась никому давать спуска и уж тем более разбрасываться титулами направо и налево. Даже самыми низшими и незначительными.
– И это была бы справедливая награда для мальчишки с Запада, – Этна заставила звучать свой голос тверже, пытаясь мыслить, как Меланта. Та наверняка захотела бы поспорить с сестрой и настоять на своем. Пусть Эрика была старшей и с твердым характером, отпечатавшимся на ее строгом лице, но вряд ли Меланта с ее взрывным нравом и любовью делать все, как угодно лишь ей, так просто подчиняется старшей королеве. В конце концов, она не Элиса. По ней сразу видно, что она девушка с мягким и добрым сердцем, вздрагивающая от любого неясного шума. – Только подумай, сестра, что случилось бы, если бы не этот русал. Меня бы тут не было. А что случилось бы с…
– Он тебе нравится? – Эрика вскинула тонкую бровь, бесцеремонно перебивая сестру. Спящая замерла, удивленно хлопая глазами.
– Кто?
– Кай.
– С чего ты это взяла?
Эрика издала смешок, качая головой. Притихшая Элиса чуть приоткрыла рот, смотря на сестер. Эти обе поняли друг друга по этим коротким фразам. Но Этна в упор не понимала, с чего вдруг ей задали такой вопрос. Конечно, ей, Этне, нравится Кай. Но при чем тут Меланта, которая никогда и близко с ним не общалась?
– Не прикидывайся глупышкой, Меланта. Думаешь, мы не знаем, что ты крутишь тайные романы с аристократами и позволяешь им целовать себя? Со смертью Валенсии ты совсем отбилась от рук. Королеве не пристало собирать сборища мужчин и каждому отдавать себя по кусочку. У тебя должен быть лишь один фаворит, – голос старшей королевы звучал строго. И лишь то, как побелели костяшки ее пальцев, сжатые в кулаки, ясно указывало на то, что она сдерживает свою злость, говоря о недопустимом поведении сестры.
Этна покраснела, заставив себя не отводить глаз от Эрики. Так вот, значит, какой являлась ее сестрица. Позволяла себе встречаться с юношами, не собираясь выбирать одного фаворита, желая насладиться вниманием многих. Что ж, вполне в ее духе. И, раз так, то вопрос про Кая был вполне естественным. Меланта вполне могла бы захотеть провести время с русалом. Он был ее спасителем, так еще и весьма симпатичным. Почему бы не заполучить и его внимание?
– Да, он мне нравится, – наконец ответила она, вскинув голову, едва ли не с вызовом в темных глазах взирая на королев. Щеки горели огнем от этого признания. Оно ведь было правдивым. Искренним. Хорошо, что Кай не слышал. – И… если он получит титул, то я оставлю остальных аристократов. Я сделаю его своим фаворитом.
Сердце бешено колотилось о ребра. Молчание старших правительниц нервировало. Они смотрели на Этну так, будто впервые видели ее. Неужели она сморозила глупость? Неужели Меланта никогда не отказалась бы от того, что имела? Пытаясь скрыть свою неловкость и неуверенность, Спящая вернулась к прерванному завтраку. Помимо сладких булочек на столе были фрукты, сыр, масло, свежий румяный хлеб и… вяленое нарезанное мясо. Его бордовый цвет вызывал отвращение. К жареному мясу она худо-бедно привыкла, но такого никогда не ела. И не хотела, по правде говоря.
– Ты уверена, что сможешь отказаться от своих похождений ради первого встречного юноши, у которого за душой лишь его ракушки? – насмешливо поинтересовалась Эрика, наконец прерывая тяжелое молчание.
– Сестра, раз Меланта говорит такое, значит уверена. Ты ведь знаешь о том, как любовь с первого взгляда действует на разум и тело, – мягко возразила ей Элиса, которой, кажется, нравилось защищать младшую сестру от нападок старшей.
– Вот только к Меланте это не имеет никакого отношения.
– Клянусь Жизнью и Смертью, что, если Кай получит титул, я больше никому не позволю поцеловать себя.
Клятва, кажется, принесла свой результат, поскольку Элиса с надеждой посмотрела на Эрику, а та, недовольно поджав губы, неторопливо кивнула.
– Хорошо. И какой же титул мы присвоим многоуважаемому русалу?
– Титул герцога.
Самый высший из всех титулов среди аристократов. И, помимо этого, герцог владел изрядной территорией и круглой суммой денег. А раз на начальном этапе будет такая власть и богатство, значит будут и те, кто непременно захочет на это посягнуть. А чем больше сообщников и обязанных тебе людей, тем тверже стоишь на ногах. Это Кай тоже предусмотрел. Кажется, он потратил не один день, чтобы проработать каждую деталь этого безумного и хрупкого плана. Но самое тяжелое уже осталось позади. Она уже королева, а значит пора укреплять позиции.
Кая разместили в гостевых просторных покоях, находящихся в абсолютно другой части замка. Королевы скрежетали зубами от такого поворота событий. Даже мягкая Элиса была не в восторге от того, что первый попавшийся мальчишка ни с того ни с сего станет герцогом. Ее-то фаворит был всего лишь маркизом. Но делать было нечего. Судя по всему, правительницы устали от того, какую репутацию зарабатывает себе их младшая сестра и посему согласились на это условие. Поэтому теперь русал находился в своей временной комнате, в которой хлопотали придворные портные, снимая с него мерки. Негоже будущему герцогу расхаживать в простой одежде, теперь ему нужны были костюмы, оправдывающие его титул и положение.
– Ваше Величество, – Кай, заметивший приход Этны в отражении зеркала, обернулся к ней, отвешивая поклон. Портные, хлопотавшие рядом с русалом, чуть отошли, поспешно приветствуя свою королеву. Спящей было откровенно смешно. Она едва сдержала улыбку, видя этот абсурд. Эту серьезность. То, что она заслужила. То, что по праву принадлежало ей.
– Я пришла поблагодарить Вас за свое спасение, герцог Западных берегов, – со всей учтивостью проговорила Этна, устраивая руки на животе. Странно было все это. Странно, что теперь к ней относятся с таким почтением и уважением. Что теперь над ней не смеются, а обнаженные ладони больше не нужно скрывать. Дико, но приятно касаться голой кожей нежного шелка своего дорогого платья. Ей еще предстоит привыкнуть к своему новому гардеробу и к тому, как громко отдают каблуки ее туфель по полу, когда она шагает. Хотелось как-то приглушить их стук и ходить тише, но приходилось постоянно одергивать себя. – Оставьте нас.
Портные, все как один, поспешили еще раз поклониться своей госпоже, покидая покои новоиспеченного герцога, оставляя его наедине с младшей королевой. Стоило тяжелым дверям закрыться, как Кай легко спустился с небольшой подставки, на которой до этого стоял, когда с него снимали мерки. Он приблизился к Этне, наконец позволяя себе усмехнуться.
– Моя королева, Вы сами придумали мне этот титул? – в его голосе слышалось почтение, но лукавство, плескающееся в морских глазах, выдавали его веселый настрой. Русал чуть склонил голову, со всей осторожностью и изящностью беря руку Этны, прежде чем оставить легкий поцелуй на ее с виду гладкой кисти.
– Буквально только что, герцог. Но, что-то подсказывает мне, что Ее Величество Эрика подберет Вам что-то более благозвучное, если, конечно, не сотрет свои зубы в порошок от скрежета раньше, – Этна не выдержала и рассмеялась, наблюдая за тем, как Кай отстраняется от ее тыльной стороны ладони, но при этом не выпуская руки из своей. Это было приятно. А его обращение вкупе с действием было приятно вдвойне. Ей понравилось это. Из его уст, несмотря на игривый настой, обращение прозвучало почти что как молитва.