Камилла Лэкберг
Запах соли, крики птиц
– Ты в точности описала то, как народу удается работать под руководством Бертиля Мельберга, – подтвердила Анника и со смехом вернулась обратно к своему столу.
За эту девушку волноваться не стоит. Ловкая и уверенная, она себя в обиду не даст. Приятно будет посмотреть, как она возьмется за начальника.
* * *
Дан удрученно прибирался в комнатах дочерей – они, как обычно, оставили вещи в таком виде, будто тут взорвалась небольшая бомба. Он знал, что ему следовало заставлять девочек убирать за собой как следует, но слишком ценил время, которое проводил вместе с ними. Они жили у него каждые вторые выходные, и ему хотелось получше использовать эти дни, а не тратить их на нытье и ссоры. Дан понимал, что поступает неправильно, что должен не уклоняться от ответственности за воспитание дочерей и не перекладывать все на Перниллу, но выходные пролетали так быстро, да и годы, казалось, тоже проносились с пугающей скоростью. Белинде уже успело исполниться шестнадцать, и она почти взрослая, а десятилетняя Малин и семилетняя Лисен подрастали так быстро, что ему временами казалось, будто он за ними не поспевает. После развода прошло три года, а вина по-прежнему тяжелым камнем лежала у него на душе. Не соверши он той роковой ошибки, ему, возможно, не пришлось бы сейчас подбирать одежду и игрушки девочек в отзывающемся пустотой жилище. Ошибкой, вероятно, было и оставаться жить в Фалькелидене. Пернилла переехала в Мункедаль, поближе к своей семье. Но ему не хотелось, чтобы дочери лишились еще и дома, поэтому он работал, экономил деньги и боролся за то, чтобы каждые вторые выходные, приезжая к нему, девочки чувствовали себя у родного очага. Правда, долго ему так не протянуть. Расходы на дом уже становились непосильны, и максимум через полгода придется принимать решение. Он тяжело опустился на кровать Малин и подпер голову руками.
От размышлений его оторвал звонок телефона. Дан потянулся за трубкой, лежавшей на этой же кровати.
– Алло. О, привет, Эрика! Да, тяжеловато. Вчера вечером уехали девочки. Да, знаю, через неделю они приедут снова. Просто кажется, что до этого времени еще очень далеко. Ну а что у тебя приключилось?
Он напряженно слушал. Морщина, выдающая его озабоченность и появившаяся у него на лбу еще до звонка, углубилась.
– Все так плохо? Если я могу чем-то помочь, только скажи.
Он еще немного послушал Эрику, потом медленно произнес:
– Да, конечно, могу. Точно. А ты думаешь, это поможет? О’кей, тогда я сейчас приеду.
Дан положил трубку и еще некоторое время посидел в глубокой задумчивости. Он не знал, может ли оказаться полезен, но, когда о помощи просила Эрика, всегда откликался без колебаний. Когда-то давно они были вместе, но уже много лет как являлись просто близкими друзьями. Она помогала ему во время развода с Перниллой, и ради нее он был готов на все. Патрик тоже стал ему хорошим другом, и Дан часто бывал у них дома.
Он надел верхнюю одежду и вывел из гаража машину. Дорога до дома Эрики заняла всего несколько минут.
Она открыла, как только он постучал.
– Привет, заходи, – сказала Эрика, обнимая его.
– Привет, а где Майя? – Он стал быстро оглядываться в поисках своей любимицы. Ему очень хотелось думать, что Майя тоже питает к нему особые чувства.
– Она спит. Извини. – Эрика засмеялась. Она знала, что очаровательный троллёнок далеко ее обскакал.
– Ладно, придется постараться обойтись без того, чтобы понюхать ее затылочек.
– Не переживай, она, вероятно, скоро проснется. Ну, заходи в дом. Анна лежит у себя в спальне. – Эрика показала на верхний этаж.
– Ты думаешь, это хорошая идея? – обеспокоенно спросил Дан. – Может, ей не захочется. Может, она даже разозлится.
– Только не говори, что у такого большого и сильного мужчины, как ты, дрожат коленки при мысли о гневе женщины, – пошутила Эрика, поднимая взгляд на Дана, без сомнения, являвшего собой весьма приятное зрелище. – Однако я не желаю только из-за того, что сейчас сказала, снова слушать о Марии, которая считает, будто ты похож на Дольфа Лундгрена. Учитывая, что она думала, будто Э-Типа[6] действительно зовут Э-Типом, я бы на твоем месте ее по доброй воле не цитировала.
– Но я довольно-таки похож на него, разве нет? – Дан принял театральную позу, но сразу рассмеялся. – Однако, пожалуй, ты права. Да и с «пупсиками» покончено раз и навсегда. Просто требовалось время, чтобы победить эту привычку…
– Да, мы с Патриком мечтаем увидеть возле тебя подругу, с которой будет о чем разговаривать.
– Ты хочешь сказать, учитывая высокий интеллектуальный уровень этого дома… Как, кстати, обстоят дела с «Отелем «Парадиз»?[7] Твои любимцы еще на месте? Кто дойдет до финала? Как преданный зритель, ты могла бы сообщить мне последние новости об этой высококультурной программе, интригующей твой жаждущий знаний мозг. А Патрик мог бы немного рассказать о ситуации в первенстве Швеции по футболу. Там ведь прямо высшая математика.
– Ха-ха-ха… Согласна. – Эрика хлопнула его по руке. – А теперь пойди наверх и сделай доброе дело. Может, мне наконец удастся найти тебе хоть какое-то применение.
Дан начал подниматься по лестнице, продолжая беседу через плечо.
– Ты уверена, что Патрик понимает, что он делает? Думаю, мне надо поговорить с ним на тему о том, насколько целесообразно вести тебя к алтарю.
– Очень остроумно… Вали наверх!
Преодолевая последние ступеньки, Дан резко прекратил смеяться. Он почти не виделся с Анной с тех пор, как она вместе с детьми поселилась у Эрики с Патриком. Как и все остальные жители Швеции, Дан следил за ее трагедией по газетам, но каждый раз, когда он навещал Эрику, Анна уклонялась от встречи с ним. По словам сестры, она бо́льшую часть времени проводила, запершись в спальне.
Дан осторожно постучал в дверь. Ответа не последовало, и он снова постучал.
– Анна? Это Дан, можно мне войти?
Ему вновь не ответили. Он стоял перед дверью в нерешительности. От этой ситуации ему было несколько не по себе, но он обещал Эрике попытаться помочь и теперь должен сделать все, что в его силах. Дан вдохнул поглубже и открыл дверь. Анна лежала на кровати, но было ясно, что она не спит – ничего не видящие глаза устремлены в потолок, руки крепко сцеплены на животе. Когда он зашел, Анна даже не взглянула в его сторону. Дан присел на край кровати. По-прежнему никакой реакции.
– Как дела? Как ты себя чувствуешь?
– А как тебе кажется по моему виду? – спросила в ответ Анна, не отрывая глаз от потолка.
– Неважно. Эрика за тебя волнуется.
– Эрика всю жизнь за меня волнуется.
– Да, тут ты права. – Дан улыбнулся. – В ней есть что-то от наседки, правда?
– Это точно, – ответила Анна, переводя на него взгляд.
– Но она хочет тебе добра. И сейчас волнуется чуть больше обычного.
– Да, понимаю. – Анна вздохнула. Продолжительный глубокий вздох, казалось, выпустил из ее тела далеко не только воздух. – Я лишь не знаю, как мне из этого выбраться. Вся энергия словно исчезла. Я ничего не чувствую. Совсем ничего. Ни горя, ни радости. Просто ничего не чувствую.
– Ты с кем-нибудь разговаривала?
– Ты имеешь в виду психолога или что-то подобное? Эрика с этим ко мне тоже пристает. Но я не могу себя заставить. Сидеть и разговаривать с совершенно посторонним человеком. О Лукасе. О себе. Мне с этим просто не справиться.
– А что, если… – Дан засомневался и даже заерзал на месте. – А что, если тебе немного поговорить со мной? Конечно, нельзя сказать, что мы друг друга прекрасно знаем, но я ведь и не совсем посторонний.
Он умолк, напряженно ожидая ответа. Ему очень хотелось, чтобы она согласилась. Вид ее исхудавшего тела и загнанного выражения глаз вдруг пробудил в нем инстинкт защитника. Она так похожа на Эрику, хотя и не совсем – более боязливая и хрупкая.
– Даже… не знаю, – с сомнением сказала Анна. – Я не знаю, что говорить… с чего начать.
– Для начала мы можем пойти прогуляться. Если захочешь, будем разговаривать по пути. Не захочешь – просто пройдемся. Как тебе такая идея? – В его голосе слышалась заинтересованность.
Анна осторожно приподнялась и села. Немного посидев спиной к нему, она встала.
– Ладно, пройдемся. Но только пройдемся.
– О’кей, – кивнул в ответ Дан.
Он спустился вниз раньше Анны и бросил взгляд на кухню, где гремела посудой Эрика.
– Мы пойдем погуляем, – прокричал он и уголком глаза отметил, как Эрика напряглась, делая вид, что в этом нет ничего особенного.
– На улице немного прохладно, так что лучше надень куртку, – сказал он Анне, которая послушалась его совета, набросила бежевое полупальто с капюшоном и обмотала вокруг шеи большой платок цвета слоновой кости.
– Готова? – спросил он, сам чувствуя, что вопрос получился с подтекстом.
– Думаю, да, – тихо ответила Анна и вышла за ним на весеннее солнце.
* * *
– Послушай, неужели к этому можно привыкнуть? – спросил Мартин уже в машине, на пути во Фьельбаку.
– Нет, – коротко ответил Патрик. – Во всяком случае, я на это надеюсь. Иначе придется сменить работу.
Поворот в местечке Лонгшё он преодолел на слишком высокой скорости, и Мартин, как всегда, судорожно ухватился за поручень над окном. Он взял себе на заметку: надо будет предупредить новенькую, чтобы не садилась в машину к Патрику. Впрочем, уже слишком поздно. Она ведь утром выезжала с Патриком к месту ДТП и, вероятно, успела получить первую порцию ощущений близкой смерти.
– Как она тебе? – спросил Мартин.
– Кто? – Патрик казался немного более рассеянным, чем обычно.
– Новенькая. Ханна Крусе.
– Ну, вроде ничего…
– Но?
– В каком смысле? – Патрик повернулся к коллеге, что заставило того еще крепче ухватиться за поручень.
– Смотри на дорогу, черт возьми! Мне показалось, тебе хочется что-то добавить.
– Даже не знаю, – медленно произнес Патрик. К радости Мартина, на этот раз он не оторвал взгляда от дороги. – Я просто не привык к таким чертовски… амбициозным людям.
– И что, черт побери, ты хочешь этим сказать? – засмеялся Мартин, правда не сумев скрыть, что немного задет.
– А-а, не обижайся, я не имел в виду, что тебе недостает амбиций, но Ханна… даже не знаю, как описать… в ней амбиции хлещут через край!
– Через край, – скептически сказал Мартин. – Ты сомневаешься в ней, потому что она слишком амбициозна… Не можешь ли ты выразиться поточнее? И что, собственно, плохого в целеустремленных девушках? Надеюсь, ты не из тех, кто считает, что для нашей работы женщины не годятся?
– Ты что, плохо меня знаешь? – Патрик снова оторвался от дороги и устремил на Мартина в высшей степени недоверчивый взгляд. – Ты думаешь, что я какая-нибудь скотина антифеминистского толка? И это при том, что моя жена зарабатывает вдвое больше меня… Я только хотел сказать, что… э, наплюй, сам потом поймешь.
Мартин немного помолчал, а затем спросил:
– Ты серьезно? Неужели Эрика зарабатывает вдвое больше тебя?
Патрик захохотал.
– Я знал, чем тебя заткнуть. Хотя, по правде говоря, это только до вычета налога. Потом бо́льшая часть уходит государству. И слава богу. Богатеям живется чертовски скучно.
Мартин тоже засмеялся.
– Да, ужасная судьба. Никому такой не пожелаешь.
– А я что говорю? – Патрик улыбнулся, но вскоре к нему вернулась серьезность.
Они свернули в район Кулленомродет, где вплотную друг к другу расположились многоэтажные дома, и заехали на стоянку. Потом еще немного посидели в машине.
– Ну, пора. Опять.
– Да, – отозвался Мартин и умолк.
Ком в желудке разрастался с каждой минутой. Но отступать некуда, так что уж лучше покончить с этим поскорее.
* * *
– Ларс? – Ханна опустила сумку на пол возле двери, повесила куртку и поставила туфли на полочку для обуви. Никто не отозвался.
– Ларс? Ау! Ты дома? – Она почувствовала, как в голос закрадывается беспокойство. – Ларс?
Она обошла дом – всюду тишина. От ее движений стали подниматься мелкие пылинки, которые отчетливо виднелись в проникавших через окно лучах весеннего света. Владелец не стал излишне утруждать себя уборкой жилья, перед тем как сдать его, но сейчас у Ханны не было сил на уборку. Беспокойство отодвинуло все на задний план.
– Ларс? – уже в полный голос закричала она, но слышала только отдававшееся от стен эхо.
Ханна продолжила обход дома. На первом этаже никого не было, поэтому она побежала наверх. Дверь в спальню оказалась закрыта. Ханна осторожно приоткрыла ее.
– Ларс? – мягко позвала она.
Он лежал на кровати на боку, спиной к ней, поверх покрывала и полностью одетый. По ровному дыханию Ханна поняла, что он спит. Она осторожно заползла на кровать и улеглась рядом с ним. Они устроились вплотную друг к другу, как аккуратно уложенные ложки. Ханна прислушивалась к дыханию Ларса, чувствуя, что размеренный ритм постепенно убаюкивает и ее, погружает в сон, уносящий беспокойство.
* * *
– Эка чертова дыра, – сказал Уффе, бросаясь на одну из поставленных в большом зале застеленных кроватей.
– А я думаю, тут будет очень весело, – отозвалась Барби и немного подпрыгнула, сидя на своей кровати.
– Разве я говорил, что весело не будет? – возмутился Уффе и захохотал. – Я сказал только, что нас занесло в чертову дыру. Но мы ее расшевелим. Гляньте-ка на эти запасы. – Он сел и указал на заполненный до отказа бар. – Что скажете? Начнем гулять?
– Да-а! – Все, кроме Йонны, возликовали. На жужжащие вокруг камеры никто не смотрел – они были слишком опытны, чтобы совершать характерные для новичков ошибки.
– Тогда, блин, вперед! – провозгласил Уффе, приставляя ко рту горлышко первой бутылки пива.
– Вперед! – поднимая свои бутылки, вторили остальные.
Опять же все, кроме Йонны – она осталась сидеть на кровати и только посматривала на дружную пятерку, но не шевелилась.
– А с тобой, блин, что происходит? – недовольно крикнул ей Уффе. – Ты чего, не выпьешь с нами пива? Тебя что, не устраивает наша компания?
Все в ожидании обратили взгляды к Йонне. Они сразу сообразили, что конфликты работают на успех шоу, а всем очень хотелось, чтобы «Покажи мне Танум» имело успех.
– Просто сейчас не хочется, – сказала Йонна, стараясь не встретиться с Уффе взглядом.
– Не хочется… – фальцетом передразнил ее тот. Он огляделся, чтобы убедиться в том, что остальные его поддерживают, и, увидев в их глазах ожидание, продолжил: – Какого черта, ты чего, записалась в трезвенники? Я думал, мы сюда приперлись ради тус-совок! – Он поднял бутылку и сделал еще пару глотков.
– Она не трезвенница, – отважилась вставить Барби, но грозный взгляд Уффе заставил ее снова умолкнуть.
– Оставьте меня в покое, – сказала Йонна и раздраженно спустила ноги с кровати. – Я пойду немного погуляю, – сообщила она, натягивая большую бесформенную военную куртку, которую повесила на стоявший рядом стул.
– Ну и вали! – прокричал ей вслед Уффе. – Зануда проклятая! – Он с громким хохотом открыл еще одну бутылку пива, потом снова огляделся. – Какого черта вы тут расселись, у нас же праздник! Вперед!
После нескольких секунд натянутого молчания начал распространяться нервный смех. Остальные тоже подняли бутылки и пустились в загул. Непрерывное жужжание камер их только подогревало. Приятно, когда ты у всех на виду.
* * *
– Папа, звонят в дверь! – прокричала вглубь квартиры Софи, продолжая говорить по телефону. Потом вздохнула. – Отец так чертовски медлителен. Блин, у меня больше нет сил здесь торчать. Я считаю дни до того, как смогу вернуться обратно к маме с Керстин. Ну, как всегда – сиди тут, когда сегодня начинается «Покажи мне Танум». Все остальные пойдут смотреть, а я все пропущу. Типичная непруха! – жаловалась она. – Папа, открой же наконец, звонят в дверь! – снова крикнула она. – Пойми, я слишком взрослая, чтобы мотаться туда-сюда, как малолетка после развода родителей. Но они по-прежнему не могут помириться, и ни один не желает меня слушать. Прямо как дети!
Звонок громко разносился по всей квартире, и Софи резко вскочила.
– Тогда я открою сама! – крикнула она и несколько тише добавила в трубку: – Послушай, я тебе перезвоню. Старик, наверное, опять сидит в наушниках и слушает свою мерзкую попсу. Целую, зайка.
Софи вздохнула и пошла открывать.
– Да, уже иду! – Она с раздражением распахнула дверь, однако немного смутилась, увидев двух незнакомых мужчин в полицейской форме. – Здравствуйте.
– Тебя зовут Софи?
– Да. – Девушка лихорадочно перебирала в памяти, что могла натворить такое, из-за чего к ней явилась полиция.
Ничего на ум не приходило. Конечно, на последней школьной дискотеке она выпила пару бутылок крепкого пива, а еще несколько раз каталась с Улле на его подрегулированном мопеде, но трудно было представить, что полиция станет утруждаться из-за подобных проступков.
– Твой папа дома? – спросил полицейский постарше.
– Да-а, – медленно ответила Софи, еще больше озадачиваясь. Что, черт возьми, мог натворить папаша?
– Мы хотели бы поговорить с вами обоими, – вступил в разговор рыжеволосый полицейский помладше.
Софи не могла не отметить, что он недурен собой. Впрочем, и второй тоже, но этот слишком стар. Классный старик. Наверняка лет тридцать пять минимум.
– Заходите. – Она шагнула в сторону, пропуская их в прихожую.
Пока они снимали обувь, Софи пошла в гостиную. Отец действительно сидел, нацепив на уши огромные наушники. Наверняка у него там играет что-нибудь кошмарное, типа «Визекса», или «Викингов», или «Торлейфс». Она замахала руками, пытаясь привлечь его внимание. Отец лишь чуть приподнял наушники и вопросительно посмотрел на нее.
– Папа, с нами хотят поболтать несколько полицаев.
– Полицейские? Что? Кто?
Софи увидела, что и его мозг лихорадочно заработал, соображая, что такое она могла натворить, предоставив полицейским повод их навестить. Она предупредила его вопрос:
– Я ничего такого не сделала. Честно. Даю слово.
Отец посмотрел на нее с сомнением, но снял наушники, встал и пошел разбираться, что происходит. Софи последовала за ним.
– В чем дело? – спросил Ула Касперсен, явно несколько напуганный возможностью получить нежелательный ответ. Интонация обнаруживала его норвежское происхождение, но очень незначительно, и Патрику подумалось, что Ула покинул родину много лет назад.
– Мы можем где-нибудь присесть? Кстати, меня зовут Патрик Хедстрём, а это мой коллега Мартин Мулин.
– Вот как, – произнес Ула и поздоровался с обоими. В его голосе по-прежнему звучал вопрос. – Да, мы можем сесть вон там. – Он пригласил Мартина с Патриком на кухню, как поступили бы девять человек из десяти: кухня почему-то считалась самым подходящим местом в доме для общения с полицией.
– Ну, чем мы можем быть вам полезны? – Ула сел рядом с дочерью, а полицейские разместились напротив.
Хозяин тут же принялся поправлять бахрому на скатерти. Софи бросила на него сердитый взгляд: даже сейчас он не может прекратить все прибирать и раскладывать по местам!
– У нас…
Полицейский, представившийся Патриком Хедстрёмом, явно колебался, и у Софи возникло странное ощущение в желудке. Ей захотелось закрыть уши и затянуть какую-нибудь мелодию, как она поступала в детстве, когда родители ругались между собой, а она понимала, что бессильна им помешать. Однако она уже не маленькая.
– У нас, к сожалению, печальные новости. Марит Касперсен вчера вечером погибла в автомобильной аварии. Мы приносим вам свои соболезнования. – Патрик Хедстрём снова кашлянул, но глаз не отводил.
Неприятное ощущение в желудке усилилось и мешало Софи вникнуть в только что услышанное. Это не может быть правдой! Вероятно, произошла какая-то ошибка. Мама не могла умереть. Не могла, и все. Они ведь собирались в следующие выходные в Уддеваллу за покупками. Они же решили. Только вдвоем. Совместное дело матери и дочери, о чем так долго просила мать, а Софи делала вид, что не хочет, хотя на самом деле ждала его с радостью. А что, если мать не знала об этом – о том, что поездка ей в радость? В голове жужжало, а рядом слышалось прерывистое дыхание отца.
– Должно быть, это ошибка. – Слова Улы прозвучали будто эхо мыслей Софи. – Вероятно, произошло недоразумение. Марит не могла умереть! – Он задыхался, словно после быстрого бега.
– К сожалению, нет никаких сомнений. – Патрик умолк, но затем продолжил: – Я… я сам ее опознал. Я знал ее по магазину.
– Но, но… – Ула подыскивал слова, однако они, казалось, от него ускользали.
Софи смотрела на него с изумлением. Сколько она себя помнила, родители всегда ссорились. Она даже не представляла себе, что у отца остались еще какие-то чувства.
– Что… что произошло? – запинаясь, выговорил Ула.
– Она разбилась на машине, чуть севернее Саннэса.
– Разбилась? Сама? Как это? – спросила Софи, судорожно вцепившись руками в край стола. Казалось, сейчас только это и удерживало ее в реальности. – Она что, уворачивалась от косули? Да мама вообще выезжала на машине раза два в год. Зачем ей понадобилось куда-то ехать вчера вечером?
Она смотрела на полицейских через стол, чувствуя, как у нее колотится сердце. Их опущенные взгляды со всей очевидностью показывали – они что-то недоговаривают. Что же это может быть? Она молча ждала ответа.
– Мы думаем, что тут не обошлось без алкоголя. Похоже, она села за руль нетрезвой. Но мы точно не знаем, это покажет расследование. – Патрик Хедстрём смотрел девушке прямо в глаза.
Софи не верила своим ушам. Она перевела взгляд на отца, потом обратно на Патрика.
– Вы что, шутите? Это наверняка ошибка. Мама не брала в рот ни капли. Ни капли. Я никогда не видела, чтобы она выпила бокал вина. Она была противницей алкоголя. Скажи им! – Софи почувствовала, как у нее просыпается отчаянная надежда.
Это не может быть мама! Софи с надеждой посмотрела на отца. Тот откашлялся.
– Это верно. Марит никогда не пила. Ни в то время, пока мы были женаты, ни, насколько я знаю, потом.
Софи попыталась встретиться с ним взглядом, желая удостовериться в том, что отец ощущает ту же надежду, что и она, но он старался не смотреть на дочь. Он сказал то, что она и предполагала, и это подтверждало в ее глазах факт ошибки, но все-таки что-то казалось… неправильным… Потом Софи отбросила это ощущение и обратилась к Патрику с Мартином.
– Вы же слышали, вы явно в чем-то ошиблись. Это не может быть мама! Вы справлялись у Керстин… может, она дома?
Полицейские обменялись взглядами. Слово взял рыжеволосый.
– Мы побывали у Керстин. Они с Марит вчера вечером явно поссорились. Твоя мама выбежала на улицу, прихватив ключи от машины. И больше не появлялась. И… – Мартин посмотрел на коллегу.
– Я совершенно уверен в том, что это Марит, – вставил Патрик. – Я много раз видел ее, в том числе в магазине, и сразу узнал. А вот действительно ли она что-то выпила, мы не знаем. У нас сложилось такое впечатление лишь потому, что на водительском месте пахло спиртным. Однако точно пока не известно. Поэтому вполне возможно, что вы совершенно правы и существует какое-то иное объяснение. Но в том, что это твоя мама, никаких сомнений нет. Мне искренне жаль.
Неприятное ощущение в желудке вернулось. Оно все росло и росло, пока к горлу не подступила желчь. Тут появились и слезы. Софи почувствовала на плече руку отца, но резко стряхнула ее. Между ними стояли годы ссор – ругань и до, и после развода родителей, оскорбления, клевета, ненависть. От горя все это собралось в один жесткий комок. У нее больше не было сил слушать, и она выскочила за дверь, спиной чувствуя обращенные на нее три пары глаз.
* * *
За окном кухни послышались два веселых голоса. Входная дверь приглушала периодические смешки, пока ее не открыли и смех не распространился по дому. Эрика не верила своим глазам. Анна улыбалась, не натянуто и вымученно, как это бывало, когда она пыталась успокоить детей, а по-настоящему, во весь рот. Они с Даном оживленно болтали и к тому же раскраснелись от небольшой прогулки в прекрасную весеннюю погоду.
– Привет, хорошо прошлись? – осторожно спросила Эрика, включая кофеварку.
– Да, замечательно, – ответила Анна, улыбаясь Дану. – Как приятно немного размяться. Мы прогулялись до Брекке и обратно. Погода просто исключительная, и на деревьях уже начинают появляться почки, и… – Ей пришлось перевести дух, поскольку от быстрой ходьбы она запыхалась.
– И мы провели время просто чудесно, – добавил Дан, снимая куртку. – Ну, нам дадут кофе или ты приберегаешь его для каких-то других гостей?
– Не дури, я подумала, мы выпьем по чашечке все вместе, втроем. Если ты… в силах, – сказала Эрика и взглянула на Анну.
Разговаривая с сестрой, она по-прежнему чувствовала, что ступает по очень тонкому льду, и страшно боялась повредить облако радости, которое окутывало Анну.
– Да, такой бодрой я не чувствовала себя давно, – ответила сестра, усаживаясь за кухонный стол. Она взяла протянутую Эрикой чашку, долила себе немного молока и стала греть о чашку руки. – Все прямо как доктор прописал, – произнесла она с сияющим, разрумянившимся лицом.
При виде ее улыбки у Эрики защемило сердце. Как же давно она не видела сестру такой! Как давно глаза Анны не выражали ничего, кроме горя и отчаяния! Эрика посмотрела на Дана с благодарностью. Она вовсе не была уверена в том, что поступает правильно, когда просила его приехать, однако смутное ощущение подсказывало ей, что если кто и сможет найти к Анне подход, так это он. Эрика в течение нескольких месяцев пыталась помочь сестре справиться с проблемами, но под конец поняла, что добиться успеха не в силах.
– Дан спросил меня, как идет подготовка к свадьбе, и мне пришлось признаться, что я не в курсе. Ты наверняка рассказывала, но я, к сожалению, толком не вникла. Так на какой вы стадии? Все уже спланировано и заказано? – Анна отпила глоток кофе и с любопытством посмотрела на Эрику.
Она вдруг снова стала молодой и жизнерадостной – как до встречи с Лукасом. Эрика сразу попыталась отключиться от данной темы: не хотелось портить этот миг мыслями о таком мерзавце.
– Ну, с тем, что требуется заказать, мы, пожалуй, разобрались. С церковью все обговорено, мы внесли задаток в гранд-отель и… кажется, пока это все.
– Но Эрика, дорогая, до свадьбы ведь осталось всего шесть недель! А какое у тебя будет платье? Что наденут дети? Ты придумала себе букет? Вы обговорили с отелем меню? Заказали для гостей номера? А план рассадки за столом готов?
Эрика со смехом замахала рукой. Майя радостно поглядывала на них из детского стульчика, не понимая, откуда взялось столь внезапное веселье.
– Успокойся, успокойся… Если ты будешь продолжать в том же духе, я скоро начну жалеть о том, что Дану удалось выдернуть тебя из постели. – Она улыбнулась и подмигнула, показывая, что шутит.
– Ладно, ладно, – отозвалась Анна. – Я не скажу больше ни слова! Да, только еще одно – вы позаботились о развлекательной программе?
– К сожалению, ответом на все твои вопросы будет: нет, нет и еще раз нет, – вздохнула Эрика. – Я просто еще… не успела.
Анна сразу посерьезнела.
– Ты не успела, потому что на тебе оказались трое детей. Прости, Эрика, тебе ведь в последние месяцы тоже досталось. Я бы хотела… – Она запнулась, и Эрика увидела, что на глаза сестры наворачиваются слезы.
– Ш-ш-ш, все в порядке. Адриан с Эммой вели себя как ангелы, да и днем они в садике, так что никаких особых хлопот мне не доставляли. Но им очень не хватало мамы…
Анна печально улыбнулась. Дан заигрывал с Майей, пытаясь не прислушиваться к их разговору – это касалось только самих сестер.
– Господи, садик! – Эрика вскочила со стула и посмотрела на большие кухонные часы. – Я страшно засиделась, их надо срочно забирать, Эва безумно разозлится, если я не потороплюсь.
– Сегодня их заберу я, – заявила Анна, вставая. – Дай мне ключи от машины, и я съезжу.
– Ты уверена?
– Да, уверена. Ты забирала их каждый день, а сегодня поеду я.
– Они страшно обрадуются, – сказала Эрика, снова усаживаясь за стол.
– Это точно, – с улыбкой подтвердила Анна и взяла со стола ключи от машины.
В прихожей она обернулась.
– Дан… Спасибо. Мне это было необходимо. Так хорошо получить возможность выговориться.
– Ах, пустяки, – ответил Дан. – Если позволит погода, можем завтра опять прогуляться. Я освобождаюсь без четверти три, так что как ты смотришь на часовую прогулку завтра, перед тем как поедешь забирать детей?
– Отлично! А сейчас мне надо спешить. Иначе Эва страшно разозлится, или как ты там сказала… – Улыбнувшись им в последний раз, Анна скрылась за дверью.
– Что вы там, черт возьми, делали на этой прогулке? – Эрика обернулась к Дану. – Курили гашиш?
– Ничего подобного. – Дан засмеялся. – Анне просто требовалось с кем-нибудь поговорить, и из нее словно бы вылетела какая-то пробка. Когда она начала, ее было уже не остановить.
– Я в течение нескольких месяцев пыталась вызвать ее на разговор, – заметила Эрика, все-таки чувствуя себя немного задетой.
– Эрика, ты же знаешь вашу ситуацию, – стал успокаивать ее Дан. – Между вами накопилось много невыясненного старого дерьма, поэтому Анне, возможно, не так легко с тобой общаться. Вы слишком близки, а это имеет свои плюсы и минусы. Но пока мы гуляли, она сказала, что безумно благодарна вам с Патриком за поддержку и особенно за потрясающую заботу о детях.
– Она так сказала? – переспросила Эрика, очень желая услышать подтверждение. Она привыкла заботиться об Анне и получала от этого удовольствие, но, как бы эгоистично это ни звучало, ей хотелось, чтобы Анна сознавала и ценила ее заботу.
– Да, – подтвердил Дан и накрыл рукой руку Эрики, испытав при этом привычное приятное чувство. – Но ситуация со свадьбой немного настораживает. Неужели вы успеете со всем управиться за шесть недель? Если тебе понадобится моя помощь, только скажи. – Он строил забавные гримасы Майе, которая заходилась от смеха.
– И что ты сделаешь? – фыркнула Эрика, наливая им еще кофе. – Выберешь мне свадебное платье?
Дан опять засмеялся.
– Уж я бы точно выбрал красивое. Нет, но я могу, например, если надо, предоставить вашим гостям несколько спальных мест. С местом у меня хорошо. – Его лицо внезапно омрачилось, и Эрика прекрасно знала, о чем он подумал.
– Послушай, все устроится, – сказала она. – Станет лучше.
– Ты полагаешь? – мрачно произнес он и отпил кофе. – Один черт знает. Я так отчаянно без них скучаю, что мне кажется, я не выдержу.
– Тебе недостает только детей или Перниллы и детей?
– Не знаю. И так и так, но с тем, что у Перниллы новая жизнь, я смирился. В то же время я просто умираю от того, что лишен возможности видеть девочек ежедневно. Быть с ними, когда они просыпаются, когда отправляются в школу, садятся ужинать и рассказывают о том, как прошел день. И все такое. Вместо этого я каждую вторую неделю сижу в проклятом пустом доме. Мне хотелось сохранить его, чтобы они не лишились еще и родного угла, но сейчас я даже не знаю, как надолго у меня хватит средств. По всей видимости, мне придется продать его в ближайшие полгода.
