Юлия Коврюк
В ночь на Ивана Купала
– Разбей окно, за которым огонь, – просит она Дракона, – и улетайте обратно в лес. За меня не беспокойтесь.
Только Иван не соглашается, тревожится.
– Один раз я тебя отпустил. Больше не отпущу, – качает головой. – Глядишь, и помощь тебе наша понадобится.
Стукнул дракон на лету лапой, и полетели осколки в разные стороны. Спрыгнула Сима в темницу и видит, что бабушка на полу лежит и еле дышит уже. А Наталья свечу жжёт и слова страшные шепчет. Лицо у неё заострилось, кожа стала землистой. Ничего не осталось от былой чернобровой красавицы. Собралась Сима с духом да как крикнет на весь замок:
– Ну что, подруженька! Воротилась я к тебе, чтобы косу расплетать да богатство загребать. Только у меня одно условие есть.
Вздрогнула Наталья и выпала у неё свеча из рук. Огонёк побежал по стенам озорными тропинками.
– Здесь я условия ставлю, – усмехнулась недобро, – чего просить-то хочешь?
– Давай косы вместе будем расплетать. Я свою и ты свою, – улыбается Сима.
Забегали у Натальи глазки, зашевелились мысли. Думу думает, а понять не может, в чём подвох прячется.
– Время не тяни, – гнёт своё Сима и пускает косу плясать через плечо, – меня дракон за окном ждёт. Улечу далече, только ты меня и видела.
Хищно Наталья смотрит на Симу, чувствует решительность. Не даёт ей покоя желание власти и богатства несметного. Добавляет в голос шипящей мягкости:
– Ну что же, изволь. Пусть по-твоему станется. Садись со мной рядышком, не будем откладывать.
Сели они на кушетку, смотрят в глаза друг другу пристально. А вокруг огонь пляшет, всё жарче и жарче становится. Схватились девоньки за косы, быстро пальцами перебирают. Вот уже у Симы и ленточка лазоревая на пол упала. А где упала, народился в том месте ручеёк живительный и побежал прямёхонького к бабушке. Брызнул старушке в лицо, и открыла она глаза, вздохнула свободно всей грудью.
Повалились из Симоной косы цветочки да былинки. На лету превращались они в большекрылых бабочек. Всё лицо Наташке залепили. Трепещут крыльями, не дают взглянуть ни вправо ни влево. В этот момент выдернула Серафима из косы гребешок заветный и воткнула его в голову злой подруженьке. Как коснулся гребешок Наташкиных волос, так и вспыхнула в огне противная гадина. Заметалась туда-сюда, заголосила страшно. Только помочь-то ей некому, а самой не справиться. Не осталось даже уголька от опасной девицы. Закончилось её времечко.
Бессильно опустилась Сима на кушетку. Слёзы из глаз катятся, а кругом цветы распускаются небывалой красоты. Полыхают светом ярким и озаряют весь замок. И видится Серафиме поляна земляничная. А на поляне той стоят отец-великан да мамушка-красавица. Стоят и улыбаются радостно. И протягивает ей мамушка травинушку-былинушку, а Сима к ней тянется.
***
Очнулась Сима от песни, которую пела бабушка.
Ты вставай, вставай, моя травинушка.
Народился новый день уж в горнице,
Тьму прогнал, и выглянуло солнышко,
Чтобы счастье нам плеснуть в окошечко.
Ты вставай да улыбнись, былинушка,
Чтобы встретить радость песней звонкою,
Чтоб плясать идти без устали,
Сердцу дать свободу долгожданную.
Смотрит Сима кругом и понять ничего не может. То ли приснилось ей всё, то ли взаправду было. Хочет бабушку спросить, да стесняется. А та подаёт ей гребешок заветный да улыбается.
– Тебе одной решать, Симушка. Тебе одной, милая. Выбирай тропиночку верную. Слушай сердечко внимательно. Тогда распустится для тебя цветок сказочный и найдёшь своё счастье, девонька. А счастье, былинка моя, разноликое, у каждого своё.
Страница автора в ВК
https://vk.com/tanya_and_book
Связь времён
Светлана Егорова
Война закончится лишь тогда, когда будет похоронен последний солдат.
Александр Суворов
⠀
Наверное, стоит начать свой рассказ с пояснения: я коллекционер войны. Археолог, разыскивающий на поле брани следы ушедших в историю кровавых сражений.
Чёрный копатель, проще говоря.
Бывает, на полях сражений вместо военных трофеев я натыкаюсь на братские могилы и потом помогаю спецотрядам с захоронением тел павших советских воинов. Вот такое хобби.
Но произошедшая со мной история заставила пересмотреть отношение к тому, что мы делаем.
Вечер тихо опустился на густой лес. Небо заволокло рыхлыми грозовыми тучами. Словно предчувствуя беду, зашептались между собой кроны старых деревьев. Тяжёлые раскаты грома перекатывались по небосводу, угрожая скорым ненастьем.
Я завершал раскопки в лесной чаще. Полученные данные о боях в этой местности оказались недостоверными. Провозившись весь день с лопатой в окопе, я извлёк из земли только десяток гильз.
Обозлённый, я швырнул лопату в сторону и рухнул под раскидистый дуб. Глядя сквозь зелёные ветви на сгущающиеся тучи, решил завершить поиск, но неожиданно металлодетектор громко запищал, оповещая, что учуял ценную находку. Забыв о надвигающейся грозе, я с усердием принялся копать, раскидывая в стороны землю. И наконец лопата упёрлась во что-то твёрдое.
Череп.
Осторожно снимая слои почвы, я полностью обнажил останки бойца.
Немец…
Всё, что от него сохранилось: солдатский жетон, лохмотья чёрного плаща и серебряное кольцо со свастикой.
– Твою мать! Да что за день сегодня? – чертыхнулся я, пиная кости нациста.
Вообще, принято поднимать из земли и подобающе хоронить каждого павшего солдата. И неважно, свой он был или чужой.
Но я так не считал. Никогда не поднимал врагов. И теперь не стал.
Сняв кольцо с руки скелета, я примерил его. Внимательно рассмотрел и сунул себе в карман.
– С паршивой овцы хоть шерсти клок. А тебе, фриц проклятый, вечно гореть в аду.
И ещё раз ударил ногой по черепу, пробив в нём дыру.
Погода испортилась окончательно. Со всех сторон резко подул сильный ветер, разнося по лесу неясный шёпот. Первые тяжёлые капли упали на землю, и за минуту ливень разошёлся, превратив опушку леса в болото.
Оставив кости нациста в разрытой могиле, я бросился прочь из чащи.
Стоя на вокзале, я никак не мог успокоиться. Чёртов немец! Не задержись я в лесу, откапывая его, не стоял бы сейчас здесь насквозь промокший и успел бы на последнюю электричку.
А теперь пришлось переплатить за купе в поезде, да и ехать предстояло всю ночь.
Я вошёл в свой вагон и с удовольствием отметил, что в купе никого нет. Хоть здесь повезло! Удобно разместившись, я устало смотрел в окно.
Поезд тронулся и, набирая скорость, оставил позади огни станции. Состав со всех сторон охватила безмолвная ненастная ночь.
Откинувшись на спинку, я закрыл глаза, прислушался к стуку колес и, видимо, задремал.
Проснулся от резкого свистка встречного поезда. Я по-прежнему был один в купе, но откуда тогда на столике взялась записка? Недоумевая, я прочитал её. Хм…
Valter Schultz
Lindenstrasse 18a. 38118. Berlin
Что за…
Вдруг лампочка в купе часто заморгала и погасла, оставив меня в кромешной тьме.
Дверь в купе со скрипом отворилась, и в проёме показался силуэт мужчины в офицерской форме и плаще. Он медленно, бесшумно подходил ко мне, словно летел по воздуху. В свете редких фонарей, мелькающих за окном, и вспышек ярких молний, я рассмотрел на нём серую форму офицера Вермахта: сбоку, на груди, вышивка орла со свастикой…
Он сел напротив и тоже откинулся на спинку сиденья, потонув во мраке тени от верхней полки.
Рука, сжатая в кулак, легла на стол, и я увидел на его пальце серебряное кольцо со свастикой. Кольцо, которое я так хорошо рассмотрел сегодня днём. Кольцо, лежащее сейчас в моём кармане…
Лица незнакомца было не рассмотреть, но его тяжёлый взгляд я ощущал физически. Напряжение росло. Полминуты мы сидели молча, глядя друг другу в глаза. И наконец, не выдержав, я с дрожью в голосе произнёс:
– Кажись, их бин чуть не отложил кирпичей в штаны. Ду бист ист.. .э-э… хенде хох. Короче, ты кто?
Мужчина молча снял фуражку и положил её на стол. При взгляде на неё сомнений не осталось – рядом сидел настоящий офицер немецкой армии времён Второй Мировой войны.
– Не стоит так мучиться, – спокойным голосом ответил попутчик. – Я нахожусь вне времени и пространства уже долго. Проблем с языком нет. Я хорошо понимаю русскую речь.
– Это ведь тебя я сегодня откопал? – мой вопрос был абсурдным, но терзаемый сомнениями, я не мог не задать его.
– Да. Моё имя Вальтер Шульц. Там, в лесу, ты осквернил мой прах и забрал из могилы то, что тебе не принадлежит. Ненависть ко мне ментально связала наши души, и теперь, пока конфликт не будет разрешен, мы будем вариться в одном котле. К сожалению.
– Почему же ты не в аду? Или куда там после смерти отправляют ублюдков вроде тебя? Должно же быть справедливое наказание вам, уродам, за то, что творили на моей Родине!
Лица моего собеседника по-прежнему не было отчётливо видно, но я заметил, как его затрясло от гнева, как вспыхнули во тьме глаза, а ладони сжались в кулаки.
⠀– Да кто ты такой, чтобы судить меня! Я сполна расплатился за свои деяния. Погиб на чужой земле. Лежу в лесу, в безымянной могиле, без возможности отпевания. Я даже не смог проститься со своими близкими!
– Всё фашистское отродье заслужило подобной участи! Вы сами пришли с войной на нашу землю. Насиловали, грабили и убивали! Да я ненавижу всю вашу нацию!
Немец резко встал, схватил меня за грудки и с силой рванул на себя. Теперь я смог в деталях рассмотреть лицо призрака. Глядя мне в глаза, он с гневом процедил сквозь зубы:
– Я солдат, а не палач! И честно сражался против коммунистического строя. Но я никогда не воевал с гражданским населением! – потупив взгляд и ослабив хватку, офицер уже тише сказал: – Помоги мне.
Он резким движением оттолкнул меня, и я, ударившись головой о верхнюю полку, потерял сознание…
Невесть как я снова очутился в лесу и, кажется, попал в небольшой лагерь фашистов. Из глубины чащи доносились крики и частые звуки выстрелов.
Солдаты суетятся, бегают, что-то кричат друг другу, несут на себе пулемёты и орудия. Радисты передают последние данные по рации…
Меня никто не замечает. Брожу в окопах между солдатами словно призрак. Чувствую, как словно магнитом непреодолимо тянет куда-то. Иду на этот зов.
В пулемётном гнезде сидит Вальтер и с грустью вглядывается в напряжённые лица друзей. Все понимают, что их сегодня ждёт. Они видели жуткое предвестие грядущей ожесточённой битвы в виде артобстрела, уничтожившего большую часть батальона. Немцы слышат разносящееся эхом по лесу «Ура-а-а!», и им страшно. Вальтер тоже боится…
Он вспомнил воодушевляющие речи командиров, полных энтузиазма молодых бойцов, рвущихся совершать подвиги. Тогда никто из них не боялся смерти. Все верили в фюрера, способного изменить и перевернуть судьбы всех, кто сражался за него. Солдаты смеялись, врываясь в бой. Мечтали задать русскими такого жара, чтобы те надолго запомнили, как сражается непобедимая немецкая армия!
И что теперь? Практически весь батальон уничтожен. Осталась жалкая сотня человек, загнанных в лес. Боеприпасы на исходе. И скорее всего, это будет их последний бой.
Грохот орудий стал совсем близко. Русские воистину гостеприимный народ. Не жалея патронов и гранат, они щедро угощали ими немецких солдат.
Пригладив светлые волосы, Вальтер надел на голову каску и поцеловал нательный крест. Развернув пулемёт в сторону врагов, он стал нещадно поливать их очередями.
Адреналин и азарт битвы захлестнули разум. Немец слышал и видел других солдат, таких же, как и он, стрелявших друг в друга, кромсая тела на части, уничтожая веру человечества в добро и сострадание…
А я лежал рядом с пулеметом Вальтера и, закрыв голову руками, боялся оторваться от земли.
Патроны закончились… Вальтер перестал стрелять, и неожиданно рядом послышался пронзительный детский плач. Мы оба повернулись в сторону звука и увидели, что среди трупов солдат стоит девочка четырех лет и громко кричит. А рядом парнишка лет восьми пытается дотянуться до её руки, чтобы повалить девчушку на землю.
Бросив оружие, Вальтер, прикрываясь от пуль трупами товарищей, подполз к детям. Он подхватил на руки малышку и, прикрыв её своим телом, побежал в лесную чащу, унося подальше от поля битвы. Я же, следуя за ними, хотел поднять пацана, но мои руки прошли сквозь него…
Мальчик быстро вскочил и, крича немцу, чтобы тот отпустил его сестрёнку, бросился вслед за ними.
Отчего-то парнишка показался мне смутно знакомым…
Немец вынес чудом уцелевшего ребёнка из эпицентра боевых действий. Он отпустил девочку на землю, но тут же получил толчок в спину. Это парнишка набросился на своего врага. Расправив худенькие плечи, мальчик принял боевую стойку, готовясь ринуться в драку, защищая малютку, спрятавшуюся за спиной брата.
– Nein! Не бояться. Я не убивать. – Вальтер поднял руки вверх, показывая, что безоружен. – Hier ist es gefährlich*! Уходить в лес!
*Здесь опасно
Но дети стояли как вкопанные, тараща огромные перепуганные глаза на врага. Тогда Вальтер снял со спины армейский мешок, в котором лежала банка тушёнки, и сунул его в руки мальчику. Голодные дети с недоверием приняли ценный подарок. Пацан с опаской пожал руку Вальтеру и, сам не веря в то, что говорит это врагу, произнёс:
– Спасибо, немец. Ты… добрый.
– Weg von hier! Schneller*! Уходить туда!
*Прочь отсюда! Быстрее!
Мальчик кивнул и вместе с малышкой они убежали в глубь леса.
Только теперь я вспомнил, откуда знаю малого. Это же был… мой дед! Я видел его фото в семейном альбоме!
Стоя с открытым ртом, пытался переварить полученную информацию.
Дед рассказывал историю, как во время войны, когда фрицы пришли в их края, все бабы, старики и дети ушли в лес. Там они и жили до глубокой осени. Но вскоре пришли наши солдаты и выбили фашистов из родного села.
Когда взрослые сказали, что сюда идут наши бойцы, все обрадовались и стали обниматься, утирая слёзы. Дед с младшей сестрёнкой тоже радовались. Тайком улизнув от взрослых, они побежали встречать освободителей.
Вот только они не представляли, в какую мясорубку попадут…
Издали заметив немцев, они поняли, что заблудились и вышли не с той стороны. Дети развернулись, и хотели бежать обратно, но со всех сторон начался такой массивный обстрел, что, испугавшись, они упали и не могли даже головы от земли оторвать, не говоря уж о том, чтобы бежать.
И в этот момент им на помощь пришёл тот, от кого спасения совсем не ждали. Мало того, что немец вывел детей из-под обстрела, так он ещё и отдал им свою провизию, благодаря которой дети пару дней были сыты.
Дедушка не знал, что потом стало с тем немцем, но всегда с благодарностью вспоминал о нём.
И вот теперь этот немец стоит рядом со мной и смотрит вслед убегающей детворе.
– Охренеть, Вальтер. Это что же получается, ты сейчас спас мой род?
Тем временем стрельба и взрывы снарядов практически прекратились, сменившись на смех и громкую русскую речь. Вальтер понял, что его отряд уничтожен и «Иваны» добивают раненых.
Достав из кобуры пистолет, он бодрым шагом отправился обратно, на поле битвы.
Я пытался встать перед ним, удержать. Кричал в лицо, чтобы он спасался, бежал в лес! Но немец проходил сквозь меня, не слыша голоса.
Внезапно нам под ноги прилетела граната.
Я успел только открыть рот. Вальтер же, как опытный солдат, прыгнул в сторону и, упав на землю, закрыл голову руками…
Прогремел мощный взрыв!
Стоя в образовавшейся воронке, я радовался, что был призраком. В противном случае, от меня и мокрого места не осталось бы.
А вот немцу повезло меньше…
Он был тяжело ранен. Осколком гранаты разорвало бедренную артерию. Алая кровь пульсирующей струёй била из раны, с каждым новым ударом сердца сокращая жизнь. Быстро теряя силы, контуженный взрывом Вальтер метался по земле и рычал от боли, безуспешно пытаясь зажать рану рукой.
Я ненавидел немцев. До этого момента. Но смотреть на страдания человека было выше моих сил. Опустившись на колени рядом с раненым, я хотел оказать первую помощь, но мои полупрозрачные руки проходили сквозь его тело, не встречая сопротивления.
Вальтер из последних сил полз по земле, волоча за собой раненую ногу. Добравшись до большого дуба, он с трудом сел, прислонившись спиной к стволу дерева.
И я узнал это место…
Огромный дуб. В пятистах метрах отсюда есть пруд. А в трёх километрах к северу от пруда начинается болото…
Именно здесь я откопал немца.
И ожесточённый бой тут проходил. Всё-таки не соврал мой источник. Только я копал не там. Надо было пройти дальше ещё около двухсот метров, и там…
Стоп! Откопал немца…
Так он что, сейчас умрёт? Прямо здесь?
Моё сердце рвалось на куски.
Там, в поезде, перед тем, как отправиться в прошлое, Вальтер просил меня помочь ему. Но я не знал, как это сделать… Да и как тут поможешь, если в своём времени я уже выкопал его кости.
Прислонившись спиной к дереву, я сел рядом с немцем. Рваная рана на бедре всё так же сильно кровоточила. Но Вальтер, кажется, уже не обращал на это внимания. Достав дрожащими руками из внутреннего кармана плаща фотографию и серебряный портсигар, немец чиркнул зажигалкой и затянулся папиросой последний раз в жизни.
С нежностью в глазах он смотрел на фото улыбающейся жены с новорождённым сыном на руках. Напоследок поцеловав снимок и спрятав его в портсигар, немец услышал приближающиеся шаги. Сделав последнюю затяжку, он затушил бычок в луже своей крови. Подняв глаза к небесам, Вальтер перекрестился и зашептал молитву.
Из-за дерева, держа раненого на мушке, к нам вышел старый советский солдат с седыми усами. Звякнув орденами, он перезарядил винтовку и прицелился в немца…
– Nun, das ist das Ende*…
*Что ж, это конец
Раздался громкий выстрел. Вальтер бился в предсмертной конвульсии, по его груди стало медленно расползаться кровавое пятно…
Перед моими глазами всё вспыхнуло ярким светом и тут же погрузилось во тьму… Очнулся я с первыми лучами солнца, лёжа в своём купе. Немца рядом не было.
– Ну нихрена себе сон приснился…
Я потёр глаза руками и для достоверности ещё раз огляделся по сторонам.
– Или всё же не сон?
На столе лежала записка. Я взял её в руки и снова перечитал.
Valter Schultz
Lindenstrasse 18a. 38118. Berlin
Задумчиво глядя в окно, я размышлял над увиденным:
– Кажись, за мной теперь должок, немец.
***
Спустя неделю в компании других копателей мы выехали в лес. Туда, где я нашёл останки. Указав ребятам точные координаты места страшного боя, я оставил их и отправился в глубь чащи.
Без труда нашёл огромный дуб, под которым принял смерть немецкий офицер. Осторожно извлекая из земли останки Вальтера, я нашёл и его серебряный портсигар с сильно потрёпанной временем фотографией красивой женщины с пухленьким младенцем на руках.
Я понял, о какой помощи просил меня Вальтер…
Связавшись с немецкой организацией по перезахоронению останков солдат Второй мировой войны, мы договорились о предании земле 238 бойцов, найденных в лесном массиве.
Мои люди, как и я раньше, не хотели поднимать кости врагов с поля битвы. Но быстро поняли, что со мной лучше не спорить. Договорились так: скелеты и жетоны солдат – в обмен на военные трофеи, коими земля здесь была усыпана. Так и подняли всех.
Пробив адрес из записки, найденной в поезде, я вышел на связь с сыном Вальтера, тем самым младенцем с фотографии. Пригласил его посетить Россию. Как же плакал этот милый старичок над могилой отца на немецком кладбище в городе Апшеронске…
Я стоял в стороне, наблюдая за похоронами. И не сразу заметил, как подошёл старый знакомый. Поравнявшись со мной, Вальтер молча поправил козырёк фуражки и, гордо вскинув подбородок, сложил руки за спиной. Какое-то время мы молча наблюдали за процессией, но всё же я первый прервал тишину:
– Те дети в лесу… Там был мой дед. Спасибо, что спас их. Можно сказать, я тебе жизнью обязан. И да… мне жаль, что с тобой произошла та хрень, которую я видел.
Немец коротко кивнул. И не отрывая взгляда от своей родни у могилы, произнёс:
– Ты оплатил долг. Сделал больше, чем я хотел. Не думал, что ещё когда-либо увижу своего мальчика. Спасибо за это.
– Надеюсь, теперь ты обрёл покой? Перестанешь меня преследовать?
Вальтер улыбнулся и, глядя мне в глаза, сказал:
– Связь времён сильнее, чем ты думаешь. Так что, может быть, мы ещё встретимся.
Немец подмигнул, и его образ растворился в воздухе, словно никогда и не было.
Пока я соображал, что же он имел в виду, ко мне со словами благодарности подошёл сын Вальтера со своей взрослой внучкой.
Милая девушка с длинными светлыми волосами. Она улыбнулась… И я пропал. Её нежно-голубые глаза словно спокойное бескрайнее море затягивали меня всё глубже в свой омут. А я даже не сопротивлялся. Покорно шёл ко дну. Со мной не бывало такого, чтобы с первого взгляда – и наповал. Влюбился как мальчишка. Да и в кого! В правнучку офицера вермахта!
– Охренеть, Вальтер! Похоже, я продолжу твой род!
Посмеявшись над своими же мыслями, я пригласил родственников немца к себе в гости…
***
Призрачные образы советских солдат мирно беседуют, сидя на камнях памятника у вечного огня. Но вот, словно появившись из туманной дымки, во главе с офицером к ним подходят призраки суровых солдат вермахта. Русские медленно встают и… приглашают их присоединиться к посиделкам у огня. Бойцы некогда враждующих армий весело общаются между собой.
Старый солдат с седыми усами смеётся, позвякивая орденами, над шуткой немецкого офицера. А тот, достаёт из кармана плаща серебряный портсигар и угощает собеседника папиросами.
Для них война давно закончена. Они свободны. Но грех убийства очень тяжкий… И не могут их души вознестись к небесам. Так и живут среди нас. Стараются донести до своих потомков, что война – это зло. Не нужна она. Никогда и никому. Но не слышим мы голосов предков. Утрачена связь времён…
Каждый солдат мечтает вернуться домой. Даже спустя десятки лет после войны. И неважно, на чьей стороне он сражался.
Сколько же ещё их, неприкаянных душ, ходит по просторам страны? Но в наших силах заглушить эхо войны.
Не надо воевать с мёртвыми. Они своё уже отвоевали…
Давайте всегда оставаться людьми.
Страница автора в ВК
