Jacob Davidovsky
Ленин. 1917-3
Офицера встретил презрительный, высокомерный и даже где-то равнодушный взгляд. Тон ответа Троцкого был настолько ледяным, что, казалось, даже температура вокруг резко понизилась.:
– Сведения, устанавливающие мою личность, извольте получить, но не более того. Внутренняя русская политика не состоит пока что под контролем британской морской полиции.
– В таком случае мы вынуждены снять вас с корабля и направить в лагерь для интернированных вплоть до выяснения. Российское правительство – союзник правительства Великобритании, и мы не можем пропустить в Россию человека, который несёт для него угрозу. Отойдите туда.
(Авторское отступление. Существует несколько различных свидетельств очевидцев, описывающих процесс выдворения Троцкого с корабля. Они довольно принципиально противоречат друг другу. Например, некий британский лейтенант Джонс пишет, что Троцкий буквально начал драку, вырывался, кусался, катался по полу в истерике и орал благим матом. В такое мне не верится. Поясню:
Изучение документов тех лет приводит меня к мнению, что всех вождей большевиков в период революции и гражданской войны можно условно разделить на три категории.
Первая – это те, которых достигнутое положение вполне устраивало, и они не желали особых перемен, а желали сохранения существующего положения вещей. Это – Зиновьев, Каменев, Молотов и ещё много других.
Вторая – люди, добивавшиеся как можно более безраздельной власти. Это – Сталин и, вероятно, Яков Михайлович Свердлов. Насчёт Свердлова судить сложнее, поскольку он умер, по официальной версии от гриппа-испанки в 1919 году. Мало материала.
Третья – это реальные фанатики мировой революции. Самые известные среди них, разумеется – Владимир Ленин и Лев Троцкий. Эти посвятили мировой революции всю жизнь, изменив на этом пути себя и окружающий мир.
Так вот, между ними существует достаточно принципиальная разница. Если Ленин особо не заморачивался тем, как выглядит его персона в историческом плане (известно, что для него все средства были хороши, если, по его мнению, шли на пользу главной цели, он мог сегодня утверждать противоположное тому, что говорил вчера, обманывать, “кидать” немцев, получая от них деньги и так далее), считая, по-видимому, что история всё расставит по своим местам, то Троцкий – это иной коленкор.
Лев Давидович был в первую очередь озабочен, собственно, не мировой революцией, как таковой, а тем, как выглядит в истории мировой революции лично он, Лев Троцкий. Фактически все свидетельства очевидцев, как и анализ его поступков, убеждают меня в этом.
В связи с чем представляется невероятным, чтобы в присутствии десятков свидетелей и собственной семьи Троцкий стал бы кататься по полу и орать благим матом. Он в жизни и не такое повидал – и всегда оставался холоден и спокоен.
Разумеется, трудно в связи с этим также допустить, чтобы Троцкий послушно сошёл с корабля по первому требованию британских властей. Поэтому в дальнейшем повествовании я буду следовать свидетельствам очевидцев, которые мне кажутся наиболее правдоподобными).
Троцкий отказался покинуть корабль и был вынесен насильно британскими морскими пехотинцами на руках как-то театрально и торжественно.
Старший сын Троцкого – одиннадцатилетний Лев – подбежал к одному из офицеров и ударил его, после чего обратился к отцу с вопросом: “Ударить его ещё, папа?”.
В британском официальном ордере на арест Троцкого фигурировала сумма в десять тысяч долларов США, якобы полученная Львом Давидовичем от “социалистов и немцев” с целью свержения Временного Правительства.
Разумеется, при досмотре вещей Льва Давидовича ничего похожего найдено не было (иначе бы британцы не преминули отразить это в протоколе), но десять тысяч долларов самым загадочным образом никуда не исчезли и продолжали регулярно появляться на строках газет и даже в некоторых официальных документах британского правительства. Они ещё не раз подпортят Троцкому жизнь.
Супруга Наталья Седова с детьми была оставлена властями в Галифаксе, в квартире семьи переводчика и полицейского инспектора русского происхождения Давида Горовица. В дальнейшем их предполагалось депортировать обратно в США.
Лев Давидович был всем происходящим крайне недоволен, считая, что квартира, в которую поселили его семью, принадлежит англо-русскому полицейскому агенту. Через несколько дней власти перевели Седову в местный дешёвый отель с обязательством ежедневной регистрации в полиции.
Троцкого вместе с остальными революционерами отвезли в лагерь для военнопленных, располагавшийся в близлежащем небольшом городке Амхерст, в здании бывшего завода. Это был крупнейший из 24 лагерей, существовавших тогда в Канаде – в нём содержались более 800 человек, преимущественно немецкие матросы с подводных лодок.
4 апреля 1917 года.
Ленин по прибытии в Россию не собирался терять время даром. Уже на следующий день после приезда он стоял на трибуне на собрании большевиков – участников проходящего тогда в Петрограде Всероссийского совещания рабочих и солдатских депутатов.
Ленин оглядел зал. Множество взглядов было устремлено на него. В них читалось неослабное внимание – что же скажет этот невысокий лысый человек с рыжеватой бородкой, известный фактически всем революционерам России.
Ленин внутренне усмехнулся, сохраняя внешнюю серьёзность и даже некую сосредоточенность.
– Они смотрят на меня сейчас, как на оракула, готовые впитать всё, что я скажу. Пожинаем плоды многолетней пропагандистской работы. Ну что же, будем ковать железо, пока горячо. Сейчас эти ослы из ЦК, игнорировавшие мои телеграммы, получат на орехи, – проносились в голове мысли.
Он вздохнул и, как будто бросаясь в холодную воду, горячо заговорил.
Речь Ленина с самого начала захватила слушателей. Вопросы, казавшиеся до этого, сложными и неоднозначными, вдруг представились простыми и понятными. Стало ясно, что нужно делать в первую очередь, в каком направлении двигаться.
– Никакой поддержки Временному Правительству! – неслось с трибуны, – Это правительство – империалистическое! В России не должно быть правительства империалистического, иначе мир недостижим. Беспощадная борьба с прихвостнями Временного Правительства – псевдо-революционными оборонцами! Они пытаются нас убедить, что верность союзническим обязательствам – наш прямой долг. Мы не давали никаких союзнических обязательств! Пусть министры-капиталисты сами и воюют!
Ленин перевёл дыхание, отпил воды из стакана.
– Надо понять, что при нынешнем правительстве мир невозможен. Для достижения мира мы должны взять власть в свои руки. Как? Существующая парламентская республика должна стать республикой Советов! А нам, большевикам, надо завоевать большинство в Советах. Для этого необходимо постоянно и неустанно разоблачать мелкобуржуазные оппортунистические партии меньшевиков и эсеров! Существующая Программа нашей партии перестала отвечать надобностям текущего момента и должна быть радикально изменена! Сама же партия должна быть переименована в Коммунистическую!
Слушателям казалось, что логика, звучащая в словах стоящего на трибуне человека, властно проникает в их умы и овладевает ими. Этой логике невозможно было сопротивляться.
Тезисы ленинской речи были напечатаны. Впоследствии они получили название “Апрельские Тезисы”. В них Ленин, по существу, объявил войну на три фронта:
1. Временному Правительству.
2. Мелкобуржуазным оппортунистическим партиям – меньшевикам и эсерам.
3. ЦК собственной партии, ещё несколько дней назад провозглашавшему лояльность Временному Правительству.
Казалось бы, на этом можно закончить описывать события этого дня 4-го апреля 1917-го года, но не следует забывать о разнице во времени между европейским и американским континентами. В канадском городке Амхерсте за окном кабинета коменданта лагеря для интернированных ветерана англо-бурской войны полковника Морриса было ещё светло.
Сам полковник, сидя за столом, недовольно смотрел на стоящего перед ним Льва Троцкого, который только что закончил довольно бесстрастно излагать свои жалобы и претензии по поводу противозаконного снятия с парохода, а также унизительного досмотра уже здесь, в лагере, с ощупыванием и раздеванием догола в присутствии не менее десятка человек.
На этот длительный спич полковник, цвет лица которого в это послеобеденное время наводил на мысли, что он отнюдь не является трезвенником, ответил по-спартански лаконично.
– Вы опасны для нынешнего русского правительства.
Брови на лице Троцкого поползли вверх, лицо приняло удивлённое выражение. “Ну и аргумент”, – казалось, говорило оно.
– Но ведь нью-йоркские агенты русского правительства выдали нам проходные свидетельства в Россию, и, наконец, заботу о русском правительстве нужно предоставить ему самому, – Лев Давидович был, как всегда, логичен.
– Вы опасны для союзников вообще, – ответ полковника по-прежнему не изобиловал аргументами.
– Но позвольте, а почему, собственно, нас сняли с парохода? Как минимум, нам должны были предъявить документы о задержании, но ничего предъявлено не было. Где знаменитая британская законность?
Лицо полковника побагровело ещё больше, хотя, казалось бы, это невозможно. Но старый вояка сделал над собой усилие и попытался реабилитировать подвергнутую сомнению британскую законность:
– Как политические эмигранты, которым, очевидно, недаром пришлось покинуть собственную страну, вы не должны удивляться тому, что с вами сейчас происходит.
Троцкий замер с открытым ртом. Ничего себе! Похоже, господину полковнику не было ничего известно о том факте, что в России произошла революция.
– Вы, вероятно, не знаете, господин полковник, что царские министры, превратившие нас в свое время в политических эмигрантов, сами сейчас сидят в тюрьме, поскольку не успели эмигрировать. Так что мы теперь не политические эмигранты, а вполне легальные российские граждане.
Но это, похоже, оказалось для полковника Морриса, который сделал свою карьеру в английских колониях и на войне с бурами. слишком сложным.
– Я сказал всё, что вам следует знать, – прорычал он, – не смею задерживать. Всего доброго.
Троцкий про себя усмехнулся, сохраняя на лице внешнюю невозмутимость. Ну что ж, этого следовало ожидать.
– В таком случае я прошу от своего имени и от имени остальных пятерых российских граждан, снятых вместе со мной с парохода, дать нам возможность телеграфировать нынешнему российскому министру юстиции Александру Керенскому об этом вопиющем акте произвола со стороны британских властей. Я надеюсь, как интернированные граждане России, мы имеем на это право? Ведь Россия по-прежнему союзница Великобритании, я не ошибаюсь?
