Иван Иванович Панаев
Петербургский фельетонист
И, отдаваясь этим соблазнительным мечтам, он – тихий и скромный мальчик – аккуратно и красиво переписывает свои сочинения в тетрадку. Проходят два месяца: вся тетрадка исписана, журнал готов, он уже переходит из рук в руки. Страшная минута для издателя!.. У него замирает дух.
Чем-то решится его участь?.. Но над ним уже не смеются, его читают, его даже немножко похваливают… Весело быть сочинителем!
Скоро затворническая жизнь его кончится; из мальчика он делается молодым человеком и держит экзамен в университет.
Он уже студент! Он вместо отложных воротничков носит галстук; он без провожатого ходит по московским улицам и бульварам; он после лекций забегает в лавку Пера съесть пирожок. Перспектива жизни открывается перед ним: сколько соблазнов! Театр, слоеные пирожки, хорошенькие девушки, вино и журнальные статейки…
Молодой человек, помаленьку пользуясь жизнию, переходит во второй курс; физиономия его принимает более серьезное выражение. Он надевает очки, зевает в лекциях, робко подглядывает под шляпки, насвистывает водевильные куплетцы и грезит о будущей литературной славе своей, переводя между тем, для собственного удовольствия, разные мелкие повести и стишки из французских журналов.
Очки придают ему некоторую важность и рождают в нем маленькую самонадеянность… «А почему же мне не попытаться, – говорит он самому себе, поправляя очки, – почему не попытаться отослать хоть один из моих переводов в журнал? Очень вероятно, что и напечатают… слог, кажется, не дурен… Право, отошлю!»
Письмо и статьи отосланы. С этой минуты болезнь ожидания овладевает молодым человеком… Перед выходом книжки журнала он начинает чувствовать лихорадку и биение сердца. Книжка вышла… Толкая и сбивая с ног всех встречающихся, бежит он в книжную лавку. Его узнать нельзя: он без очков, пот льется ручьями по лицу его, он тяжело переводит дыхание, он, заикаясь, едва может сказать сидельцу книжной лавки:
– Дайте мне, пожалуйста… посмотреть… последний нумер…
С жадностию схватывает он поданную ему книжку, боязливо переворачивает лист за листом; руки его дрожат… о боже!.. Он не верит глазам своим… напечатан, перевод его напечатан!.. Он прочитывает его от начала до конца, потом от конца до начала… И поправок не так много!.. Он любуется печатными буквами и не налюбуется. С трудом отрывается он от книжки – и возвращается домой, с неописанным восторгом, напевая водевильный куплетец.
Участь его решена окончательно. Он уже считает себя литератором и говорит одному офицеру, своему родственнику, приехавшему в отпуск в Москву из Харькова:
– Я, душа моя, завален переводами, я ведь главный сотрудник в журнале NN.
– Браво! – замечает офицер, крутя ус и прищелкивая языком, – прямо в Пушкины лезешь!
Студент не может скрыть приятной улыбки, крепко жмет руку офицера и бежит к журналисту, чтоб начать поскорее пожинать литературные лавры. Журналист принимает его с сухою важностию, но когда молодой человек с трепетом объявляет, что готов безденежно и постоянно трудиться в его журнале – строгое и мудрое чело журналиста проясняется.
