Иван Александрович Мордвинкин
Слезы на том берегу
Она вскарабкалась по его плечам, встала на ноги, согнулась, сжалась и… пошла.
***
К хутору добрели уже в синих сумерках. Не разбирая пути, они двигались на жёлтое пятно света, льющегося из ближайшего окошка.
Хозяин, низенький старичок с растопыренной бородой, впустил их, особо не расспрашивая, засуетился, помог раздеться и бросился за кипятком.
– Сейчас самое неприятное будет! – пообещал он, соображая над тазиками с холодной водой для ног. – Суйте ноги, а то, когда зашпоры заходят, хоть криком кричи!
Они окунули ноги и руки, а старик укрыл их спины пуховыми платками, прогретыми над печкой.
Вскоре приготовил и чаю из малиновых листьев. Потом вспомнил о гусином жире, но обморожений не нашёл.
– Спасибо вам, – взглянул на старика Олег, когда соображение вернулось в его прогревшуюся голову.
Старик махнул рукой и беззубо улыбнулся.
Олег восстановился быстро, что-то объяснил хозяину, что-то произнёс общее, вроде привычных вздохов по лету. А вот Марина духу не собрала и, хоть согрелось её тело, а душа все ещё брела в морозных сумерках пустынного озера.
– Марин? – позвал её Олег к чаю. – Все хорошо?
Марина не ответила. Пережить такое путешествие – считай, внутри самой Зимы побывать, в её отстраненной и равнодушной к человеческой смерти сердцевине. Как в другом каком измерении. А уж про разбитую машину, про аварию Олег вообще не заикался.
– Ну? – он придвинулся к жене, обнял, ткнулся широким лбом в её висок. – Мы уже прилетели, уже на том берегу, всё позади.
Она несогласно покачала головой, жадно обернулась тёплым платком и подобралась в кресле так, будто всё ещё лежала посреди морозной гибели.
– Опять авария… – вздохнула она и снова покачала головой.
– Мы это переживём. Подожди, послушай секунду, – попробовал он перенаправить на себя её внимание, утопающее в созерцании пережитого. – После беды, что скажешь себе, то и войдет в голову навсегда.
– Что? – переспросила она, ещё не имея к мыслям никаких нервов.
– Надо потерпеть пережитое без… м-м… терпеливо. Ты всю дорогу была крепкой, а теперь… Беды уже нету, а помыслы тревожные нагнали и терзают теперь. Вот тут-то надо не поддаваться часок, понимаешь? Всего час надо отвечать им отказом.
