Ив Вас
Весёлые заботы, добрые дела
– Мне скоро купят, – оправдался Рома.
– И мне тоже, – вторила ему Саша.
– Замечательно. В любом случае, сейчас мы идём на полдник, а потом – сразу на кружки.
Учитель подал Юле гитару. Школьница взяла её за лямки чехла так, что тяжёлый инструмент волочился по полу, ударяясь о парты. Тогда добрый педагог забрал у Юли инструмент, построил класс и отвёл всех в столовую, держа гитару в руках.
В столовой было много народу, но строгий учитель быстро усадил своих «архаровцев» за стол, и через несколько минут они уже были готовы идти на кружки.
Юля схватила гитару и, взвалив её на себя, ушла. Рома последовал за ней. А Саша осталась.
Сквозь коридор она посмотрела на учителя гитары, на собравшихся возле класса старшеклассников – ребят из пятого или шестого классов. Ей бы хотелось поиграть на гитаре, но страх взял верх. Как она – маленькая первоклассница – будет учиться вместе с такими большими ребятами? Да и учителю трудно. Он ведь говорил, что первоклашек не берёт – маленькие ещё.
А вообще… Ей так хотелось играть на гитаре! Представьте только – сидит она на сцене, уже взрослая, песни поёт. Играет на гитаре. Красиво!
Но эти старшеклассники… Эти стёртые пальцы, о которых рассказывал папа… А с другой стороны – куплена дорогая гитара, красивая… А с другой – лень…
Саша стояла посередине столовой, между двумя выходами. С одной стороны от неё был коридор, который вёл в класс музыки. Другой же коридор вёл в её класс. Она задумчиво посмотрела сначала в сторону кабинета музыки, потом – к себе в класс, потом – снова в класс музыки…
Рядом стоял Алексей Петрович. В тот момент он казался ей каким-то непомерно высоким, прямо исполином. А ещё что-то требовал от неё.
– Так ты определись, пойдёшь или нет, – говорил он надменно, как бы желая склонить девочку к какому-либо решению.
– Нет, я не пойду, – выпалила Саша. На её глазах появились слезинки.
– Почему?
– У меня нет гитары.
– Ну, нет – так нет, твоё дело. Любой твой выбор – это поступок ответственного, взрослого человека. А принимать решения и отвечать за них должна ты сама. А плачешь ты почему?
Педагог говорил спокойно, как будто ему было безразлично Сашино решение. Ей же не хотелось говорить, почему она на самом деле прослезилась, чего испугалась. Стыдно же. Она что-то буркнула под нос, а что – сама не поняла.
Учитель же был мудрым человеком. Он отошёл от Саши и отправился вместе с другими ребятами в класс. А несостоявшаяся гитаристка бросила последний взгляд в кабинет музыки, ещё сомневаясь в решении не идти на занятие, и поплелась следом.
А когда папа пришёл за Сашей, учитель тихонько подозвал его к себе.
– Михаил Павлович, Вы решили уже, что Саше на день рождения подарите?
– Ну, нет. А что?
– Гитару просит. Думаю, это – хороший подарок.
– Так у неё есть гитара!
Последнюю фразу Саша слышала весьма отчётливо. И папа, а учитель поняли это по её взгляду, в котором всё больше и больше было стыда и вины.
– Саш, выходит, ты соврала, что у тебя нет гитары? – поинтересовался педагог.
Саше стало настолько стыдно перед папой, потратившим кучу денег на инструмент, купленный по её просьбе, перед учителем, которого она очень уважала и чьё мнение для неё было не менее важным, что хотелось прямо в этом вестибюле провалиться сквозь пол. Она покраснела, уши и щёки горели, как будто их вымазали горчицей.
– Я не хочу…
– Что же, это – её путь и её выбор, – заключил педагог, – только вот деньги потрачены, учитель тебя ждал.
– Простите…
Папа грустно пожал плечами. Он был очень расстроен решением Саши. Алексей Петрович, в общем-то, тоже огорчился. Они переглянулись и разошлись. Учитель – в класс, папа – в гардероб.
Потом, в Новый год, гитаристы играли в концерте. Саше тоже хотелось играть с ними. Но раз она приняла решение, значит надо следовать ему. А завидно было – жуть!
А самое главное – Юля и спела песенку, и сыграла три. Рома тоже и играл, и пел. А Саша сидела и краснела.
Чего испугалась?
Слепые.
После экскурсии в краеведческий музей Саша вместе с Алексеем Петровичем, несколькими ребятами из старших классов и сёстрами Верой и Лерой возвращались домой.
Вера была старше Саши года на два, а Лера – ровесницей. Сёстры были очень дружными. Всё вместе делали. И недаром – жизнь заставила сестёр держаться друг за друга. Война заставила, от которой они бежали.
Когда дети сели в трамвай, девочки тут же достали планшеты и стали играть в них. Игра простая была, что-то вроде тетриса, но обсуждали они её шумно.
Саша же не достала планшета из сумки, не играла в него. У неё просто не было таких вещей. Вообще. У неё папа работал на двух работах, у мамы тоже было много забот. Дома им помогал дедушка, но он не работал. Денег в семье не было на такие вещи.
Саша сложила руки в замочек и просто смотрела на девочек. Получилось так, что они сидели напротив. Ей хотелось так же, как и они, поиграть. Наверно, это весело. Но она даже не представляла, как такой штукой пользоваться.
Алексей Петрович сидел за сёстрами. Периодически он поглядывал на них, на Сашу, на остальных ребят. И молчал. Учитель не хотел вмешиваться.
А девочки сидели спокойно, только играли в планшеты. Саша тоже сидела спокойно и молча завидовала им. Словно серная кислота, зависть разъедала её душу.
Вдруг Алексей Петрович шепнул девочкам:
– Девчонки, а вы не подумали, что Саше тоже хочется поиграть с вами?
Эту реплику Саша почти не услышала, но сказанное поначалу задело её. Впрочем, через пару секунд она поняла, чего добивался педагог. Он хотел, чтобы девочки обратили на Сашу внимание. Однако, они сказали, что командных игр у них нет и только лишь убрали планшеты.
Сашу это не удивило. Да, ей стало несколько легче от этого, но в этот момент она осознала, почему вчера, когда Ника разбушевалась так, что чуть стульями не стала кидаться, Евгения Петровна запретила кому-либо её трогать и назвала всех слепцами. Действительно, Саша была слепой. И подумать не могла, что родители три года рвали душу дочке – судились, перетягивали её, словно канат. А она – человек. Ей тоже больно было.
Саша каялась в том, что тогда не выслушала одноклассницу, не поняла её, а наоборот, подзадоривала. Теперь она сама почувствовала, как плохо, когда люди невнимательны друг к другу.
Совесть.
Лера – Сашина одноклассница. Самая младшая: даже некоторые первоклашки старше были. Добрая очень. Ласковая. Всем помогала, никому не могла отказать. Про таких говорят: «Большое сердце». И как оно помещалось в таком хрупком, маленьком, стройненьком человечке?
Она мало рассказывала о себе, о семье. Мама у неё работала в каком-то офисе, рекламу раздавала. Папа делал мебель. Бабушка со стариками сидела. А самым близким человеком была девятилетняя сестра Вера.
Вера первый класс окончила в родном Донецке, когда уже началась война. А сама Лера еле выбралась из детского сада, когда начался первый обстрел. Ей почему-то запомнился не страх, не боль и гром, а стёкла, разлетавшиеся повсюду мелкие, словно капли дождя, стёкла. Квартира их была разрушена, как и бабушкин дом. Учитель знал об этом, но ничего не говорил. Так надо было. Молчал, пока девочки сами не поняли, что их дом теперь здесь, в России, что на родину, в любимый Донецк, они уже не вернутся.
А раз получилось так, что по пути с очередной экскурсии дети на митинге встретились с ветеранами войны. Не Афганской, не Чеченской, не Великой Отечественной. Донецкой. Алексей Петрович поначалу возражал против того, чтобы присоединиться к митингу, но… Слово есть такое – совесть. И он не долго противился желанию детей высказаться. А когда митинг кончился, Лера взяла с учителя обещание рассказать об этой войне всему классу.
И когда на другой день настало время самоподготовки, Лера буквально выкрикнула: «Нет! Расскажите нам о Донбассе!».
Алексей Петрович не мог молчать. Когда брат идёт на брата, сын на отца, мать на дочь – это мерзко, страшно, больно. Животные не убивают родных, а люди… У него двое братьев были там. На той стороне. Он только в самых ужасных снах такое мог представить, что они будут воевать друг против друга. И думал, сможет ли выстрелить в брата. И не мог ответить на этот вопрос. А теперь… Хорошо, что ни его, ни братьев, на войну пока не призвали. Только ответа на вопрос теперь искать не хотелось.