Исаак Розовский
Дожить до 120
***
История эта началась четыре года назад с телефонного звонка.
– Константин? Здравствуйте. Меня зовут Хаскин, – послышался в трубке глухой и не слишком разборчивый голос. – Мне вас рекомендовали как программиста. Я хотел бы с вами встретиться. Вы свободны сегодня вечером? Если да, дайте ваш адрес.
Я начал было объяснять, как лучше до меня добраться, но голос меня перебил:
– Не беспокойтесь, я найду. Вас устроит часов в восемь?
– Да, конечно…
– Тогда до встречи, – я услышал в трубке короткие гудки отбоя…
Гость пришел ровно минута в минуту. Я провел его на кухню, объяснив, что в комнатах царит невероятный бардак. Чистая правда – мама уже третью неделю была в отъезде. Кухню я кое-как привел в относительный порядок, для чего пришлось помыть гору грязной посуды и смахнуть пыль с кухонных табуреток. Я поставил чайник, и начался наш первый разговор, затянувшийся далеко за полночь. Кроме нас свидетелями его были только рыжие тараканы, порой пробегавшие по стене или осторожно высовывающие усы из-за кухонного шкафа.
***
Первое впечатление, конечно, обманчиво. Но, полагаю, мы оба не испытали особой симпатии, взглянув на своего визави. Что касается меня, то я давно привык к выражению брезгливой жалости, возникающей на лицах незнакомых мне людей во время первого со мной контакта, и иного не жду. Мне 25 лет, и я калека. Или, как принято говорить в наш политкорректный век, испытываю проблемы с передвижением – последствия детского полиомиелита.
Нет, я вовсе не скрюченный монстр, прикованный к коляске. По сравнению с тем же Стивеном Хокингом я просто Усэйн Болт. Не только способен передвигаться самостоятельно, а ковыляю достаточно быстро, особенно по собственной квартире. Правда, при ходьбе моя левая нога загибается внутрь, и, чтобы сохранить равновесие, приходится балансировать руками. Вообще, с координацией движений дела обстоят не слишком хорошо. То же относится и к мимике. Каждая часть лица живет как бы своей независимой жизнью. В результате создается впечатление, что по нему вечно блуждает некое подобие бессмысленной улыбки. Но, пожалуй, самое пугающее в моей внешности – это глаза. Они разъезжаются в разные стороны (из-за того же полиомиелита, а не из-за косоглазия). При любой попытке сконцентрировать взор на каком-нибудь объекте, мой левый зрачок непроизвольно начинает уплывать в сторону и почти исчезает, закатываясь влево и вверх. Зрелище не для слабонервных. По причине ограниченной подвижности, да и потому, что не хочется лишний раз «пугать» прохожих и слышать улюлюканье мальчишек, я стараюсь как можно реже выходить на улицу. На мой балкон, где я периодически «дышу воздухом», солнце почти не заглядывает. Отсюда – землисто-зеленый цвет лица. Добавьте к этому жидковатые неопределимо белесого оттенка волосы и субтильную – довольно длинную и крайне тощую, с узкими опущенными вниз плечами – фигуру, и вы получите мой точный портрет. Да, я не киногерой, что и говорить.
К чести визитера, при виде меня на его лице ничего не отразилось.
Впрочем, он на мой вкус, выглядел немногим лучше. Как его описать? Однажды тот же Паша похвастался мне, что ему удалось достать целую коллекцию карикатур на евреев из нацистских газет. Там были представлены несколько типов евреев, особенно ненавистных для подлинного арийца. Один из них – это толстый неопрятный семит, все время потеющий и наглый, с толстыми как бревна руками, густо поросшими волосом, и с вечной ухмылкой, обнажающей лошадиные, но тронутые порчей, зубы. Он мусолит в своих сарделечных пальцах награбленные у честного люда денежки и вдобавок норовит ощупать маслянистым глазом гордую и чистую немецкую деву в тирольском переднике. На его обширной плеши непонятно как удерживается ермолка. А остатки курчавящихся рыжих волос обрамляют эту плешь. Вот такой малоприятный толстяк-жизнелюб, как бы ожившая нацистская карикатура, и оказался Ильей Львовичем Хаскиным, доктором физико-математических наук и моим гостем.
Но не прошло и нескольких минут, как я полностью забыл о первом впечатлении, равно как перестал замечать и характерные для Ильи Львовича жесты и интонации, изрядно меня раздражающие. И картавость, и шепелявость, и еще тысячу и один дефект дикции. Хотя он в совершенстве владеет семью языками, но общаться с ним на любом из них весьма затруднительно, так как он не способен нормально произнести большинство звуков, с помощью которых изъясняется человечество.
Словом, слушать его – подлинная мука, а не слушать – чудовищно глупо, потому что говорил он блистательно, артистично, а, главное, о самых важных для меня вещах. Словом, можно сказать, что по прошествии нескольких минут я был полностью во власти его обаяния.
***
– Слышали вы, сударь мой, о библейским кодах? – так начал Илья Львович свой рассказ.
– Что-то припоминаю, но смутно, – сказал я.
– Тогда слушайте. В 1994 году в очень серьезном научном журнале под названием «Статистикал сайенс» появилась статья под скучным названием «Эквидистантные последовательности букв в книге Бытия». Вы, Костя, конечно, знаете, что серьезный научный журнал – это такое издание, которое отродясь не открыл ни один нормальный человек. А забредают туда (и то – по профессиональной нужде) исключительно нобелевские лауреаты, университетские профессора и несчастные студенты во время сессии. Но судьба вышеназванной статьи сложилась иначе. Она произвела сенсацию не только в академической среде, но и среди публики, которая не только научных, но и вообще никаких текстов не читает. И по очень веской причине: ее авторы утверждали, что им удалось отыскать в Библии скрытые коды, содержащие информацию о событиях, случившихся через несколько тысяч лет после появления самого текста. Ни больше, ни меньше! И, заметьте, статья не в желтой прессе, а в серьезном научном журнале, где существует система рецензентов. Они сами специалисты высокого класса и проверяют каждое утверждение автора. И уж если дают добро на публикацию, значит, тут и комар носа не подточит.
Сама идея библейских кодов отнюдь не нова. Евреи убеждены, что Ветхий Завет (Тора, по-ихнему) дан «избранному народу» непосредственно самим Богом. И что в нем заключена вся божественная мудрость и вся информация о мире от его сотворения до «последних сроков».
Лучше всего эту мысль или, вернее, мечту выразил знаменитый Виленский Гаон Рабби Элиягу. Он писал (цитирую по памяти): «Все, что было, есть и будет до конца времен, содержится в Торе между первым и последним ее словом. И не только в главном, но и в подробностях всех родов и каждого человека в отдельности, и подробности подробностей всего, что случилось с ним со дня его рождения и до кончины».
Если верить мудрецам, часть информации о мире и человеке изложена прямо или метафорически в самом тексте, но неизмеримо большие ее объемы скрыты и особым образом зашифрованы. Во-первых, потому, что всю информацию о мире невозможно прямо уместить в книге ограниченного размера. А, во-вторых и в главных, потому что информация эта и ее тайный смысл должны открываться человечеству постепенно – когда оно дорастет до их понимания.
Что ж, предположение вполне логичное – ведь если книга написана (а Тора, как ни крути, Книга с большой буквы), то автора, кем бы он ни был, вряд ли устроит ситуация, когда она так и не будет прочитана и понята до конца.
А если есть шифры или коды, значит, их можно расшифровать и, тем самым, овладеть тайными знаниями. Вот именно этим и занимались еврейские мудрецы на протяжении нескольких тысячелетий. Сначала они пытались уразуметь смысл и значение прямых высказываний. То есть, занимались всесторонней трактовкой и интерпретацией каждого слова в тексте. В результате возник Талмуд с кучей всяких толкований. Но этим мудрецы не ограничились, а со всем интеллектуальным жаром бросились искать неявные связи между словами.
Надо сказать, что сам язык, особенности его устройства, как бы понуждали и провоцировали их к подобным поискам. Тора ведь написана на арамейском наречии. Это некий диалект древнееврейского языка. Энтузиасты утверждают, что «святой» язык устроен вовсе не так, как остальные, на коих глаголет человечество. В каждом языке определенному предмету соответствует определенное слово. Если два человека знают это слово, то оба поймут, о чем идет речь, даже в отсутствии самого предмета. Вот сказал «стол», ну и понятно, что речь о столе, то есть, о таком предмете на четырех ножках, за которым можно сидеть и обедать, например. Но почему именно «стол», а не как-то по-другому? Чем «тэйбл» хуже? Да ничем! Просто так договорились. Что-то вроде конвенции, идущей из глубины веков. Не то – иврит. Энтузиасты утверждают, что каждый предмет поименован в нем не случайно. Что в имени каждого предмета зафиксирован его подлинный смысл, его основные свойства. И по звучанию слов можно установить родство между, казалось бы, несвязанными вещами. Иногда эта связь очевидна, иногда – не очень, но всегда есть. Вот тот же стол – на иврите «шулхан» – обнаруживает корневое родство со словом «доска» (ну, это понятно), «побег дерева» (это тоже), «давление» (допустим), «шкура» (уже неясно), «меч» (?), «отпущение», «посланник» (а это уже совсем далеко). Еврейские мудрецы ударились в лингвистику, и, благодаря анализу корней, как по камешкам перебрасывали мостки от понятия к понятию, которые, на первый взгляд, ничем, кроме звучания, не были связаны, и устанавливали между ними удивительные порой соответствия и единство свойств. И общие смыслы понятий. Например, мать, вода, народ и верность оказываются в одном корневом, а, значит, и смысловом поле. Или – отец, камень, дом. Я уж не говорю о классическом примере, Адам из земли (глины) – «адома», да к тому же из красной («адом») глины.
Но и это еще не все. Каждой букве этого языка (а их всего 22) соответствует определенная цифра. Поэтому у любого слова имеется его числовое значение (сумма цифр, соответствующая буквам, входящим в это слово). Отсюда неизбежно получается, что существуют абсолютно разные по смыслу слова, состоящие из разных букв, числовое значение которых совпадает. Считается, что это числовое тождество обнаруживает тайные связи между понятиями, которые не фиксируются на лингвистическом уровне. Вы, Костя, несомненно уловили тут сходство с пифагорейством. Так возникло мистическое учение гематрии. Утверждают, что служителям этого учения было ведомо много тайн, включая истинное имя Бога.
Но пытливые умы не ограничились и этим. В попытках заглянуть за грань невидимого они создали еще немало мистических учений и школ, одна из которых – знаменитая Каббала. Говорят, что истинным адептам Каббалы открылось чуть ли не все. Они создали детально разработанную космогоническую систему, включающую физические и духовные миры, познали природу живой и мертвой материи и даже научились оживлять последнюю. Согласно молве знаменитый каббалист 16 века Бецалель создал в средневековой Праге глиняного истукана Голема и с помощью магических заклинаний вдохнул в него жизнь. В сущности, этот Голем – первый робот в мировой истории.
Многие мистики пытались обнаружить тайные шифры для извлечения информации из Книги Книг. Да что там мистики! Сам Ньютон, оказывается, специально выучив иврит, бОльшую часть своего времени занимался тем же самым – не законы и биномы своего имени выводил, а шифры в библии искал.
Но, пожалуй, прямым предтечей авторов знаменитой статьи можно считать раввина Вейсманделя. Именно он в середине прошлого века обнаружил, что если от начала Книги Бытия пропустить пятьдесят букв, взять одну, пропустить еще пятьдесят, взять следующую и так далее, то получится слово «ТОРА». Если применить этот принцип к Исходу – брать буквы с шагом в пятьдесят знаков от начала книги, – то опять-таки сложится «ТОРА». То же самое обнаруживается и в Книге Чисел. И во Второзаконии.
Можно лишь диву даваться, как этот Вейсмандель углядел эту закономерность. Сколько времени для того, чтобы отыскать короткое, но осмысленное слово «Тора» ему понадобилось! Но именно предложенным им методом воспользовались авторы статьи в «Статистикал сайенс».
Только идти по пути, проложенному пражским раввином, им было неизмеримо легче, чем ему. Ведь настала эра компьютеров. И те поиски родства и сходства, для обнаружения коих в «святой Книге» иным легендарным мудрецам не хватало целой жизни, теперь свелись к часам и даже минутам. И тогда выяснилось, что, как заметил Шекспир «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». А, главное, для познания этого многого вовсе не требуется мудрость, а только быстрая переработка информации.
И тогда Илья (Элиягу) Рипс, один из авторов статьи, известный во всем математическом мире своими работами по высшей алгебре, решил использовать достижения прогресса для разгадывания тайн Книги.
Он сказал:
– Теперь в руках у нас есть инструмент, довольно примитивный, конечно, что-то вроде счетов. Но зато он позволяет делать простые арифметические операции с огромной скоростью. А это значит, что мы способны быстренько все обсчитать и при этом может обнаружиться такое, что «мудрецам и не снилось».
– Попробуем восстановить нить рассуждений Рипса, – сказал мой поздний гость. – Вы уверены, что в Библии зашифрована вся мыслимая информация о прошлом и будущем? Что ж, проверим! Как шифруется сообщение? Вообще говоря, по-разному, тысячей способов. Но один из самых элементарных заключается в том, что в некотором тексте закодирован другой текст, если читать не подряд, а только каждую 5-ю, или 7-ую, или 41-ю букву в исходном тексте. Что и делал Вейсмандель. Вот так, если читать не все, а выискивать согласно заранее известному «ключу» буквы, относящиеся к закодированному сообщению, а остальные отбрасывать, как «шум», то мы это скрытое сообщение сможем прочесть. И, понятно, оно не будет иметь никакого отношения к тексту, который мы взяли за основу. Например, мы можем таким образом закодировать в безобидном описании полевых цветов место и время шпионской явки.
Правда, Рипсу не доставало «самой малости». Во-первых, он не знал кода. А, во-вторых, не знал, что искать!
Но он недолго унывал, а подумал: «Пусть мы не знаем кода, зато с помощью компьютера быстренько подметим какие-нибудь закономерности. Глядишь, и отыщем релевантные. А что искать? Какая разница, если в Библии и так все есть. Вот и поищем то, чего и в помине не было, о чем и знать-то не могли в те времена, когда эта книга, как говорится, впервые нашла читателя».
Сказано-сделано. Перво-наперво Рипс решил для простоты посмотреть не всю Тору, а только один ее раздел – «Бытие». Там ведь все о мироустройстве – как это было задумано, и что из этого вышло.
Преобразовали они священный текст так, чтоб никаких страниц не было, а была одна бесконечная строка (лента как бы) и чтобы пропусков между словами не было, а сплошной массив из чередующихся вроде как случайно букв.
А поскольку были они дети своего времени, то есть, 20-го века, да к тому же, в основном, из России, то, естественно, решили поискать, а не встречаются ли в Торе такие замечательные имена, как Гитлер и Сталин. И что же вы думаете? Нашли. И Гитлера, и Сталина. Причем не один раз. Вот, скажем, встречается светлое имя Сталин в книге «Бытия» три раза. Но что значит – встречается? Понятно, что в исходном тексте не встретишь его ни разу. А вот если с буквы С начать, да отбрасывать ненужные, пока не наткнешься на Т, ну, и так далее, то искомое образуется очень быстро. Но это ведь неинтересно, потому что расстояние между нужными буквами (шаг) каждый раз разное. И никакой системы в этом нет.
Тогда Рипс с соратниками поставили перед компьютером задачу, которая формулировалась примерно так:
«Обработать весь массив букв и определить, встречается ли в нем хотя бы один или больше раз устойчивое сочетание шести букв: С-Т-А-Л-И-Н, следующее в именно таком (или в обратном Н-И-Л-А-Т-С) порядке с равным промежутком (шагом) между буквами. Причем длина шага не имеет значения. Важно только, чтобы они были одинаковыми…»
Компьютер прошерстил весь текст и определил, что сочетание букв С-Т-А-Л-И-Н с равной длиной шагов встречается три раза.
– А что это нам дает? – спросили ученые, получив эти результаты. – Да ничего. Понятно же, что в любом достаточно большом тексте найдется то же самое сочетание букв. Тупик получается, однако.
Но тут им пришла в голову идея: «Ну, хорошо, – Сталин. Но он же не просто так Сталин? Есть ведь какие-то вещи, которые мы связываем с этим именем. Так ведь? Ну, например, Коба, Джугашвили, Кутаис, революция, террор, Троцкий, Гулаг, коллективизация, война с немцами, дело врачей… Да мало ли? Вот возьмем эти слова, и пусть ЭВМ их ищет по тому же принципу (равные промежутки между буквами). А там посмотрим, что получится…»
Конечно, всех слов, ассоциирующихся со Сталиным, компьютерная программа не обнаружила. Например, не оказалось в книге Бытия фамилии Аллилуева. Но большинство таки нашлось. И вот что поразительно и, говорю не шутя, невероятно – большинство (если не все) из этих слов находились поблизости от того фрагмента, где буквосочетание СТАЛИН встретилось с наименьшим шагом в пятнадцать знаков. Да что там – поблизости! Можно сказать, что имя СТАЛИН было окружено этими словами, как облаком. Это значит, что если обратно преобразовать эту бесконечную ленту в привычный нам текст, то на той же странице, что и слово СТАЛИН окажется и большинство слов, связанных с ним, с его жизнью и деяниями. Некоторые из этих слов будут пересекать его, некоторые будут находиться рядом. Но, главное, на той же странице!
Тут в пору ахнуть. Получалось, что в библии изложена история тирана, рожденного через несколько тысяч лет после появления самой Книги! То есть, неким довольно топорным образом информация о будущем Сталине уже в ней скрывалась и не менее топорным образом может быть извлечена!
Проверили на Гитлере. И что? То же самое. Вокруг него и Геринг, и Мюнхен, и «хрустальная ночь», и евреи, и Ева Браун, и проигранная война, и даже город на Волге.
А что с Наполеоном? Император, Директория, маршал Ней, Москва, холод, Ватерлоо.
Итак, находим искомое имя с наименьшим промежутком между составляющими его буквами из всех, встречающихся в книге Бытия, и рядом находим слова, обозначающие существеннейшие моменты его жизни.
Но это с людьми. А что с географическими понятиями? Взяли, например, Израиль. Ну, не Израиль, как слово, потому что оно там на каждой странице появляется, а Палестина. Вот вам, пожалуйста, тут же всплывает Теодор Герцль, словечко «сионизм», киббуцы, Голда Меир, шестидневная война. И так во всем.
Чудо? Да, несомненное чудо. Что оставалось делать Рипсу сотоварищи? Согласиться с фактами и… уверовать! Что они и сделали. Не случайно, эти ребята, бывшие до того атеистами и безбожниками, обратились в веру и стали ортодоксальными иудеями. А вы бы как поступили на их месте?
И еще они опубликовали статью, в которой, по мнению авторов, математически доказали существование Бога. Оттого она вызвала столько шума.
– А что было дальше? – спросил я, донельзя заинтригованный.
– Дальше? – хмыкнул Хаскин. – Дальше как всегда. Сразу нашлись скептики, поставившие их результаты под сомнение. Вначале глухо высказывались подозрения в подтасовках. Потом всплыли лингвистические проблемы. Это было серьезнее. Критики утверждали, что особенности языка иврит допускают слишком много формально верных вариантов написания одного и того же слова, так что, хотя прямых подтасовок и нет, но верящий в эту ахинею «экспериментатор» может произвольно подставлять разные варианты, пока не получит желаемый результат. Действительно, в иврите, как известно, гласные в письме записываются далеко не всегда. Кроме того, большинство не только имен, но и понятий (например, атомная бомба, вирус или революция) появились заведомо позже самой библии. Этих слов просто не существовало в древнем языке. Они были придуманы и введены в обиход только в 20-м веке.
– Впрочем, не буду вас, Костя, утруждать подробностями научной полемики. Ограничусь констатацией, что на лингвистические доводы сторонникам существования кодов удалось найти достаточно веские аргументы, – вещал Илья Львович. – Хуже было другое – некоторые из скептиков не поленились и, воспользовавшись их же методикой, проверили, а не возникает ли этот феномен при обработке других литературных текстов. Взяли сходные по объему с книгой «Бытия» фрагменты из «Моби Дика» и из Толстого. И нашли. Да еще что! В «Анне Каренине» обнаружили «зашифрованное» описание еврейского праздника. И тут же опубликовали. Это был удар! Посрамленные дешифровщики моментально превратились в персон нон-грата в академических кругах. Напрасно они пытались доказать, что в других текстах такого рода совпадения случались всего несколько раз, а в Торе постоянно. Что частота таких совпадений в Торе несопоставима с прочими текстами, а, стало быть, представляет собой феномен иной природы. Что сам характер и разнообразие информации, и контекст, и теория вероятности… Ничто не помогало. В ответ только смеялись. Отныне ни один серьезный журнал не напечатал ни строчки сторонников наличия скрытых кодов в Торе.
Они подверглись форменному остракизму, но свою работу не прекратили. И веры не утратили. Правда, в известном смысле они топтались на месте. В основном, совершенствовалась методика обработки, накапливались новые факты, подтверждавшие в сущности все ту же истину – в Торе можно найти все. Но реального прорыва не было, а ощущался явный застой.
И тут им на помощь неожиданно явился мой гость, Илья Львович Хаскин. Он не просто был сторонником теории библейских кодов, но и сам стал этими кодами заниматься. Сначала для души, а позже эта тема стала основным предметом его занятий. И вот через несколько лет Хаскину удалось сформулировать одну вполне безумную гипотезу. И он горел желанием ее проверить. А для этого ему требовалась новая и более сложная, чем та, которой пользовался Рипс, компьютерная программа. И соответственно, программист, который может ее написать. И этим программистом по воле судеб оказался я, Константин Кравцов.
Завершая свой рассказ, Илья Львович сказал:
– Критики здорово шифровальщиков «приложили». Но лично для меня несомненно, что коды в Торе существуют. Все сбывается в соответствии с предначертаниями, так сказать. А что это означает?
От избытка полученной информации моя голова гудела, и я бессмысленно таращил на него глаза. В самом деле, а что это означает?
– А означает это, что никаких признаков вмешательства в сам процесс бытия со стороны Высшей силы не обнаруживается. То есть, машина запущена, а дальше предоставлена сама себе. А поэтому мы вынуждены пока что констатировать – что?
– Что? – глупо переспросил я.
– А то, что у нас имеются доказательства, что Бог был, но абсолютно никаких – что он есть. То есть, понимаете, Костя, машина работает по заданной программе, без корректировки. И получается, что будущее безвариантно, полностью детерминировано. А тогда Бог просто не нужен. И, вообще, никакой тебе свободы воли…
– Но, может быть, это только означает, что машина работает без сбоев?
– М-м, отлично! – на секунду задумавшись, воскликнул Хаскин . – Эта простая мысль мне как-то в голову не приходила. То есть, все идет по плану… Что ж… Но даже, если это и так, в программе должна быть возможность вмешательства в случае «нештатной ситуации». Так ведь?
Я кивнул. Мой левый глаз снова стал уплывать за горизонт.
– Согласно моему предположению, должны существовать коды, подтверждающие, что в каждую данную секунду человеческие судьбы, а, стало быть, и судьбы мира, его история, находятся на развилке. То есть, будущее может бесконечно ветвиться. А прошлое, конечно, выглядит как одна сплошная гладкая линия. Вот убедиться в этом вы мне, голубчик, и поможете. А если нам удастся подтвердить это, то…
– То мы засвидетельствуем присутствие Бога?– выпалил я.
– Лучше и не скажешь! – усмехнулся Хаскин. – Вот мне и не терпится проверить несколько своих гипотез, чтобы убедиться в его присутствии или, что скорее всего, что всё это полный бред. Вы, Костя, когда можете приступить к работе?
– Да хоть завтра.
– Вот и отлично, – сказал Илья Львович, потирая руки. И поспешил откланяться. О своей гипотезе он мне в тот первый раз ничего не рассказал.
***
Признаюсь, я был настолько поражен рассказом Хаскина, что с утра стал шарить по интернету в поисках дополнительной информации. Ее оказалось полно – статьи и даже целые книги. Так, я внимательно прочел «мировой бестселлер», как было сказано в анонсе, американского журналиста Майкла Дрознина. Словом, стал в каком-то смысле докой в этом вопросе. Но от Хаскина не было ни слуху, ни духу. Я уже было решил, что всё кончилось, не начавшись. Знаю я таких типчиков – наговорят с три короба, увлекут, а потом остынут и забудут, а все свои байки начнут, как лапшу на уши, очередному олуху вешать, чтобы произвести на него впечатление.
Но через неделю он вдруг позвонил и попросил подъехать к нему в офис для разговора о «нашем сотрудничестве» и о моей зарплате. При этом добавил, памятуя о моих трудностях при передвижении, чтобы я заказал такси, а он оплатит. Весьма любезно, тем более, что его «офис» располагался у черта на куличках, где-то за Лианозово.
«Офис» оказался маленькой и до предела захламленной каморкой. Даже без «удобств». Те располагались в конце коридора. Это роскошество размещалось на последнем этаже длинного обшарпанного здания с унылым полутемным коридором и с бесконечным количеством дверей, уходящих вдаль. Сами эти двери как бы выглядывали одна из-за другой, как дети из бедной семьи. За ними располагались такие же убогие «офисы», чьим хозяевам так и не удалось выбиться в олигархи. Стеклянные двери были глухо прикрыты изнутри занавесками, а то и просто газетой, чтобы никто не смог ненароком проникнуть в их скучные тайны.
Отыскав табличку с нужным номером, я постучал. Мне открыл сам Хаскин и воскликнул:
– А вот и Костя!
Потом он стал освобождать для меня единственный стул от громоздящихся на нем папок и бумаг, сбрасывая их прямо на пол, а сам уселся на единственное и много повидавшее на своем веку кресло у стола с компьютером почти неприличной древности. Впрочем, тут же вскочил:
– Сейчас чаек поставлю.
Он извлек из-под завалов кофеварку и отправился за водицей. Обут он был в домашние тапочки. «Да-а, – подумал я, когда он скрылся за дверью. – Тот еще типчик. Интересно, какую работу он хочет мне предложить? А главное, собирается ли он за нее платить?». При всем моем спокойном отношении к деньгам, забесплатно работать я не готов. А его возможности явно были невелики. Впрочем, вернувшийся хозяин тут же развеял мои сомнения, сходу предложив 1000 долларов в месяц. Деньги невеликие, но от него я и этого не ожидал. Я вновь невольно оглядел этот мало презентабельный «офис». Он перехватил мой взгляд и замахал руками:
– Вы, Костя, на убранство не глядите! И не сомневайтесь. Я вполне могу позволить себе такой расход. Я платежеспособен.
Выяснилось, что мой работодатель когда-то преподавал в Бауманке, но с начала 90-х – при общем развале и кризисе – вынужден был с целью прокорма себя и и своей семьи уйти на вольные хлеба. Он разрабатывал какие-то математические модели для банков, просчитывал предполагаемую «емкость рынка» для фирм и прочая, и прочая. Видимо, делал это неплохо, потому что с голоду не умирал, а жене даже купил машину.
– Ну как, вы согласны сотрудничать? – спросил он, с тревогой взглянув на меня. Видимо, подумал, что для программиста означенная им сумма маловата и тут же добавил: – Скромно, но это для начала…
Я кивнул.
– Вот и прекрасно! А теперь объясню, в чем будет состоять ваша работа. Есть тут у меня одна гипотеза…
– И что за гипотеза? – спросил я.
Тут он рассказал мне такое, что я уже не знал, соглашаться ли мне на «сотрудничество» или бежать от этого помешанного со всей скоростью, которую позволяют остаточные последствия полиомиелита.
– Понимаете, Костя! – начал Илья Львович. – Код для расшифровки библии, найденный в Израиле – это потрясающе. Но, если честно, он мне всегда казался несколько примитивным для Того, Кто Все Создал. Вот я и подумал, что, может, настало время поискать коды более высокого уровня.
– Что человека больше всего интересует? Он сам, собственная его судьба и, главное, срок его жизни. Так? А библейские коды этой возможности не дают. О прошлом – сколько угодно. Может, и про будущее каждого в библии есть, но мы не знаем, как искать, как спрашивать про это. Вот представьте себе, вы едете в крытом грузовике и видна вам лишь дорога, по которой вы уже проехали, а те места, которые вы в данный миг проезжаете, и, главное, что впереди – от вас брезентом закрыты. Назад, пожалуйста, смотрите, а вперед – ни-ни.
Я и подумал, ОК, если верить Ньютону, Бог правит миром с помощью Закона. А где этот закон узнать, как не прямо из текста? Вот и стал искать такие указания. И чуть ли не в самом начале книги Бытия, наткнулся на место, где недвусмысленно сказано: «Мое дыхание в человеке – не навсегда. Он всего лишь плоть, и пусть срок его жизни будет сто двадцать лет»
То есть, прямо указан век человеческий. Вот откуда у евреев пожелание: До ста двадцати. Казалось бы, яснее некуда. И что? Не получается. Не соблюдается Закон. До 120 если и доживают, то единицы. Выходит, Бог сам этот срок устанавливает и при этом грубейшим образом нарушает. Как такое может быть? Ну, понятно, тут начинаются толкования – мол, это максимальный срок. И дожить до него могут только праведники. Ну и много чего еще напридумано. Но так ведь не должно быть? Иначе выходит, что библия – это только литература и бабушкины сказки.
И стал я думать, как можно примирить непримиримое, как разрешить это противоречие вопиющее, но так ничего и не придумал. И вдруг пару месяцев назад мне сон приснился. Будто я с супругой бредем по пустынной такой дороге. Но дорога необычная. Словно мы идем по арифметической линейке, а на ней, как и положено линейке, деления нанесены от 0 до 120. Вот мы с ней идем, а отметки эти на шкале, словно столбы верстовые и рядом с каждым своя цифра стоит. А я, Костя, чего больше всего боюсь на самом деле? Смешно звучит, но больше всего я боюсь, что старуха моя умрет раньше меня. Как об этом подумаю, такой ужас охватывает!.. Вот и во сне я так же боюсь. До конца дороги еще далеко. Мы добрели только до столба с цифрой, как сейчас помню, «57», а жена вдруг садится на дорогу, туфлю снимает и начинает из нее камешки вытряхивать. И я во сне понимаю, что она дальше не двинется, а придется мне одному идти. Ну, я ей рукой машу, дескать, будь здорова, и начинаю один по этой линейке двигаться. И такая у меня тоска на сердце… Но иду недолго. Добираюсь до столба с отметкой 63 и тоже сажусь без сил. Тут мы с ней начинаем переглядываться, я даже хочу назад к ней подойти, а она тоже вроде хочет ко мне, но шагу ступить не можем. И хотя сон тот был ужасный, просыпаюсь я радостный. А чему я радуюсь? А тому, что задачка решена. И я в тот момент это точно знал, потому что верю в озарения. А это было озарение. Со мной оно случалось несколько раз в жизни и ни разу не обмануло. Хотя иногда касается полной ерунды.
