Ирина Васильевнв Крилишина
Найди меня!
А у нас чай закончился и сахар!– Ника от нетерпения аж подпрыгивала на месте.
– Ну что ж, заносите, – он был не рад моему присутствию, хотя понимал, что для Ники сумка была тяжёлая.
Я занесла сумку с продуктами, поставила её возле стола и собралась уходить, нет, убегать. Хозяин тяжелым взглядом наблюдал за мной.
– Погодите, я не могу вас так просто отпустить. Выпейте с нами чаю, пожалуйста. Ну если в вашей сумке есть чай.
– Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду! Мне нужно домой. – Я развернулась и собралась уходить.
– Сядьте! Я хотел сказать, пожалуйста , сядьте. Мы не можем вас так отпустить.
Под его внимательным и тяжелым взглядом я подошла к небольшому диванчику и села.
– Ну вот и хорошо! – Мужчина неожиданно улыбнулся.
– Ника, доченька, а ну ка давай, накрывай на стол.
Ника радостно взвизгнула и помчала ставить чайник. Я достала сумку и начала доставать продукты: масло, крупы, тушенка, макароны. Ага, вот чай и сахар. Даже печенье есть, правда галетное, но все равно хорошо.
Мужчина и Ника крутились по кухне, накрывая стол.
На столе появилась колбаса, хлеб, маринованные огурцы и помидоры, жареная картошка. Но плите гудел чайник. Я вдруг вспомнила свою холодную кухню.
Мы троем расположились за столом с трёх разных сторон. Хозяин дома сидел напротив меня. Сейчас, за столом, когда его инвалидной коляски не было видно, он немного оттаял и начал улыбаться. Он наложил мне на тарелку картошки и колбасы и поставил передо мной.
– Может вы скажете как вас зовут, фея-кормилица?
– А ещё спасительница! – Ника не могла промолчать,– ну она же меня от собак спасла вчера!
Я расслабилась.
– Маша меня зовут. А вас?
– Миша. С Никой вы знакомы. Ешьте, ешьте. Вы, наверное, голодны.
Положив кусочек колбасы в рот, я поняла, какая я голодная. После еды я потихоньку пила горячий чай, размачивая в нем галетное печенье. Ника рассказывала о своих делах, её голос становился все монотонее и тише.
Проснувшись среди ночи, я испугалась. Я была в незнакомом месте, хотя мне было тепло и комфортно. Я испуганно вскочила и ударилась порезанной рукой об стол. От боли я зашипела.
В углу зажегся ночник и я увидела фигуру мужчины в инвалидном кресле. И я сразу все вспомнила. Миша и Ника.
– Не бойтесь. Вы в безопасности. Я ждал, когда вы проснетесь, вы так неожиданно заснули. Я бы сказал вырубились.
– Извините, пожалуйста, я случайно. Я сейчас уйду. – Я начала шарить глазами по комнате, пытаясь найти свою куртку.
– Да куда вы пойдёте? Два часа ночи. Пойдемте я вам покажу туалет, переночуете у нас, а утром пойдете.
Спорить у меня сил не было.
Утро наступило с громким криком петуха. Давно я не просыпалась с криком петуха, повеяло детством. Казалось сейчас войдёт моя бабушка Надя и растопит печку и напечет блинчиков на завтрак.
Вместо этого в кухню, где я спала, вкатилась инвалидная коляска. К хозяину дома вернулось плохое настроение. Он остановился перед диваном и молча смотрел на меня. Его взгляд был таким тяжёлым, что ощущение придавленности было почти физическим.
Я вскочила, попрощалась и выскочила из дома. На улице было холодно, но я вздохнула полной грудью. Какое облегчение.
Вернувшись домой я разбинтовала свою руку и ужаснулась. В том что рука сильно болит ничего странного не было. Порез воспалился, рука опухла. Я села на стул в своей холодной кухне и засунула термометр по мышку. Проснулась от того, что чуть не упала со стула. Достав градусник долго пыталась сфокусировать взгляд, никак не могла понять. Походу 40.
Наверное простудилась. Безумно хочется спать. Я легла на диванчик и провалилась в сон. Я спала и мне снилось, что я безумно хочу пить, но никак не могу проснуться. Проснулась я ночью. Так и не смогла понять сколько сейчас времени. Сил хватило только на то, чтобы выпить воды. Тяжелый сон снова сморил меня.
Я все ещё спала и мне снилось, что рядом кричит ребёнок. Так неприятно, что пришлось проснуться и открыть глаза. Рядом стояла Ника. Увидев, что я открыла глаза, девочка радостно завопила.
– Папа, папа, я таки её разбудила! Кажется она заболела, вся такая горячая.
С улицы послышался резкий голос, который даже в этом моем состоянии резанул по ушам.
–Дочь, помоги Маше встать и веди её на улицу.
– Никуда я не пойду, – возмутилась я, – Я дома! Куда это я должна идти?
– Папа, она не хочет!– Детский голосок звенел от возмущения.
– Маша, не заставляйте меня вылазить из машины и ползти к вам! Вы все равно поедете с нами, вам нужно лечение.
Я на секунду представила, как Миша будет ползти ко мне по моим высоким ступенькам и вздрогнула. Представляю каким у него будет настроение, если ему придется делать это.
Я встала и подошла к зеркалу. Из зеркала на меня смотрела грязная и страшная старуха. Волосы торчали во все стороны, глаза красные, как у кролика, губы потрескались от жара. Ноги трусились и подкашивались. Казалось я сейчас потеряю сознание. Ника схватила мою руку и мне пришлось принять её помощь. По ступенькам мы спускались целую вечность, отдыхая на каждой ступеньке. Мои ворота были открыты и перед ними стояли синие Жигули. За рулём сидел Миша. Встретившись с ним взглядом, я совсем передумала спускаться, хотя мне таки придётся принять его помощь. Я понимала, что мне нужна медицинская помощь.
Ника почти затолкала меня на переднее сидение. Целую минуту я наблюдала как ловко Миша управляет машиной, потом потеряла сознание.
Миша привёз меня в госпиталь. Врач глянув на мою руку сразу вынес вердикт- заражение крови. Нужно стационарное лечение. Мест в госпитале не было, но мне притулили какую-то лавочку и я вынуждена была остаться.