Ирина Стахеева
На охоте
– Тебя везде ищут, – сообщила она мне и, окликнув сына лесника, предложила ему попозировать на фоне сторожки. Ее фотоаппарат защелкал, вычленяя из окружающей действительности кадры, достойные будущей фотовыставки. В отличие от меня, сестра всегда предводительствовала мальчишескими ватагами и даже без закидонов с «холодным оружием», запросто находила о чём с ними можно поговорить.
Проскользнув в избу и незаметно положив нож на стол, я показалась маме на глаза, объяснив своё исчезновение игрой за домом. Мы ещё какое-то время собирали расползшихся по хозяйственным делам охотников и, наконец, приступили ни то к обеду, ни то к третьему завтраку.
– Да уж, это вам не Мишкинский Новый год! – констатировал дядя Слава изобилие, ломившее длинный стол. Все рассмеялись, в том числе дядя Валера с тётей Диной Мишкины. Я засмеялась тоже, так как была на упомянутом празднике и понимала чем вызвано общее веселье.
Обычно Новый год наша семья справляла дома, но в тот раз тридцать первого декабря родители сообщили, что мы идём к Мишкиным. Только для сестры было сделано исключение, так как она отправлялась праздновать не с нами, а к подружке.
Ходить по гостям я любила. Особенно мне нравился торт, неизменно появлявшийся в конце любого праздника.
– Как ты думаешь, – спросила папу мама, – нужно печь торт или Мишкины его купят?
– Конечно, купят, больно не убивайся на кухне.
– Сейчас только сделаю цыплёнка табака, свекольный салат и, наверное, холодец. Чашки три холодца хватит?
– Холодца вообще не нужно. Валера сказал, что жена его купила свиные ножки, значит, они сами приготовят холодец.
– Может, взять банку солёных помидор? – не унималась мама в извечной заботе всех накормить – У меня они не всегда получаются, но под водку любые хорошо пойдут.
– Нет, давай не будем рисковать. К тому же, наверняка огурцы и помидоры принесут Ерёмины. Лучше сделай пирожки с картошкой. Иришка их любит, а у Мишкиных стряпни я никогда не видел.
– Слишком много не наедайтесь, – ближе к ночи заметила мама, когда увидела, с какой скоростью исчезают пирожки с блюда, – в гостях будет скучно, если придёте слишком сытые. Подождите три часа, поедите вместе со всеми.
Пришлось умерить свои аппетиты и заняться праздничным гардеробом, ибо, что это за Новый год, если на одежде не блестит мишура?
И вот мы втроём нагруженные провизией, с достаточной степенью голода, входим к радушным Мишкиным.
– О-о-о! А-а-а! – понеслось на нас со всех сторон. – Какие вы молодцы! Как здорово! А это Ирочка? У-у-у, как выросла! Тонечка, пальто можно положить в соседнюю комнату.
Вскоре пришли дядя Слава с женой, Ерёмины и ещё кто-то.
Моё внимание сразу приковал электрический камин. Даже сейчас далеко не у каждой семьи он в доме есть, в советские же времена подобные вещи воспринимались даже не как экзотика, а как чудо – юдо какое-то.
– Это нам из Африки родители привезли, – заметив мой интерес, проворковала тётя Дина. И чтобы окончательно покорить ребячье сердце, дала музыкальный альбом с фотографиями её родителей, каким-то образом год работавших в условиях ни то загнивающего капитализма, ни то зарождающегося социализма. Я была сражена сразу, окончательно и бесповоротно, и почти весь тот вечер провела у камина, слушая музыку с альбома и разглядывая незнакомых людей, то сидящих на гигантской черепахе, то стоящих под южными деревьями, то плавающих в бирюзовых бескрайних водах.
Тем временем, хозяйки копошились на кухне.
– Ой, как много всего, – радостно восклицала тётя Дина. – А это что? Селёдка? Ну, Тоня, раз ты её принесла, то сама и чисть, а я пока распоряжусь по хозяйству.
И тётя Дина, легким движением руки, сунув приготовленного мамой цыплёнка табака в холодильник, принялась разрезать пирожки с картошкой на несколько частей, чтобы всем хватило.
В гостях было интересно. Как ни поглощали моё внимание камин и музыкальный альбом, до сознания всё же долетали рассказы об общих знакомых, и я с удовольствием вплетала их в диковинные виды на фотографиях. Вот дядя Слава везёт опытные агрегаты на огромной черепахе и дарит снабженцам ананас (или это коробка конфет?), чтобы не задерживали отгрузку комплектующих. Вон его жена маринует огурцы, их подают… в ресторане, где пожилой мужчина в шортах вытаскивает их из раковины… (фу! Что за мерзость едят эти африканцы?!). В общем, к столу нас пригласили, когда я уже запуталась, где кончается Африка и начинается жизнь в СССР с её производственными вопросами, прополкой лука и собиранием колорадского жука с заветных четырёх соток.
Праздничный стол меня удивил своей изобретательностью и небольшим количеством угощения. Посреди стола на широкой тарелке, как и предупреждал папа, стоял разрезанный холодец. Если у нас дома его просто нарезали и оставляли в той же посуде, где он заливался, то здесь между кусочками было не менее сантиметра, и стояли они как бы в решётке начерченной на тарелке горчицей. Вокруг холодца ромашковыми лепестками располагались три тарелки с маминой селёдкой, щедро прикрытой кружками репчатого лука. На краю каждой из этих тарелок лежали маленькие кусочки наших пирожков с картошкой. Ещё были в достаточном количестве квашеная капуста, маринованные огурцы, помидоры и хлеб. А, чуть не забыла! Была тарелка зимнего салата, или как его по иностранному назвала тётя Дина – «Оливье». Неудобно было набрасываться на еду, демонстрируя своё трёхчасовое «проголодалась», а потому после того, как салат и холодец распределились по желудкам и, вопреки ожиданиям, ёмкости, содержащие их, не наполнились новой партией, народ стал налегать на солёности в ожидании обещанных тётей Диной пельменей.
