Irina Sherry
До встречи с собой
Глава 4
Я дремлю, утопая всем телом в одном из старых кресел под тентом на улице, когда до меня доносится громкий голос приближающего из ниоткуда соседа:
Следующей остановкой в общей книге приключений был семейный парк отдыха и развлечений. Последнего было хоть отбавляй. Пока я кормила маленькую обезьяну, её мать стащила у меня из рюкзака нижнее белье, и, вернувшись на своё место, с улыбкой на лице вертела трусы на пальце. А потом, как и полагается, надела их на свою голову. Глотая невидимые слёзы, оставила подарок погибшего мужа в чужих волосатых руках. Эх, только бы он не видел мой позор.– Следующее место встречи, – Ник протягивает мне свёрнутую в маленький рулон бумажку. А после убирает руки в карман. Неужели боится запачкаться моим невезением? – Вторник,13 мая. Время прибытия: семь утра, – читаю по слогам, будто первоклашка. – Вторник? – не на шутку удивляюсь, – но сегодня воскресенье. Почему на этот раз такой большой промежуток времени? – Меня пугает его напряженный силуэт. До этого момента все наши встречи планировались не так заблаговременно, как эта. Самая первая была после происшествия с Бель, которая, кстати, отдыхает сейчас под моим креслом. Обработав в больнице рану и поставив укол от столбняка, мы с Ником всё-таки отправились в зоопарк. Как и ожидалось, это место мне совершенно не понравилось. Все животные сидели в маленьких клетках без удобств, а люди, будто сорвались с цепи. Строили рожицы и раздражали обитателей своим присутствием. Честно, я бы на месте бедной гиены, умирающей от жажды, съела кого-нибудь из посетителей. Например, того толстого мужичка, сначала обливающегося с ног до головы водой, а затем плюющим ею же на бедных животных. Поливал он их, видилите. Сорок лет, а ума как не было, так и нет.
Потом были страусы. Про себя я их назвала африканскими курицами. Ну, правда, такие же пугливые, продуманные и глазастые. А всё почему? Одна из них, поедая где-то позади корм, заприметила ошивающегося вокруг нас с Баритоном своего пернатого паренька. Приревновав ухажера, она стремглав побежала ко мне, по пути расталкивая сородичей. Приблизившись достаточно близко, посмотрела своими чёрными пуговицами в мои глаза, пару раз хлопнула длинными ресницами, а после укусила за волосы, оставив приличный кусок у себя в клюве. Ну, не курица? А, главное, за что?
– Эм, а что это? – Ник, будто только и ждал вопроса, приближается еще ближе, возвышаясь надо мной. Приходится задрать к нему подбородок, чтобы увидеть довольное лицо в обрамлении густых светлых волос, каскадом раскинутых по плечам. – Зачем в строчке столько маленьких кружочков и цифр? – Если Баритон думает, что я легко разгадаю его шифр, то он сильно ошибается. Наклоняясь к моему уху почти в плотную, шепчет:Поглаживая ладонями ноющие от наших длительных прогулок мышцы, отмечаю довольно жесткое прикосновение к коже. Убирая ладонь, раскрываю её, сосредотачивая всё внимание на небольшом клочке бумаги, свернутого в трубочку. Растворившись в мыслях, совсем о нем забыла. Раскрутив ошметок, вырванный, судя по обгрызанной стороне листа, из какого-то блокнота, вчитываюсь в текст, пытаясь найти всем хотя бы немного здравого смысла. Судя по бреду, написанному на торшоне, он бы нам обоим не помешал.
– Это координаты, – и резко поднимаясь, расплывается в широченной улыбке.
– И что мне с ними, прикажешь, делать? – выговариваю настолько медленно, что кажется, будто бы мне ранее вкололи не препарат от столбняка, а убойную дозу транквилизатора, как несколько месяцев назад в больнице. Неожиданно меня посещает мысль закончить прямо сейчас авантюрное путешествие, зарубив на корню любые новые идеи, что рано или поздно возникнут в голове моего соседа. Но головоломка еще не решена, а с моими вещами этот твердолобый тип вряд ли просто расстанется.
– Для начала советовал бы посмотреть, где это место, – начинает Баритон, на что я молниеносно реагирую:
– Мне сразу бежать за компасом или оставить затею на потом? – придерживаясь того же тона, отражаю реакции своего собеседника. Внутри меня трясёт от напряжения, но стараюсь держаться до последнего. Прежде я бы никогда не осмелилась отвечать человеку подобным образом. Теперь же в любом действии ищу причину и следствие. А всё почему? Ник подарил пару дней назад на свою голову книгу, вынудив ежедневно читать по одному параграфу. Как именно ему это удалось, рассказывать не буду. Иначе засмеёте окончательно. Самое странное в произошедшем то, что я нахожу основания того или иного поведения и для самой себя. Что же будет, когда дойду до конца? Известно одному Богу.
– Где это место располагается на карте, – повторяет снова фразу, странно поглядывая на меня. Его глаза щурятся, так и норовя что-то во мне отыскать. Может ему нужны очки?
– А как это узнать, ты не скажешь? – своими вопросами, кажется, скоро я выведу Баритона из себя. Хотя может тогда он захочет избавиться от моего присутствия?
– Так точно, – даже и не думая, чтобы повестись, Ник приставляет к голове руку и отдаёт честь.
– Никто и не сомневался, – разочарованно вздыхаю, вертя в руках злосчастный лист. Внезапно меня посещает одна мысль, которой я даже не даю уложиться в голове. Беру со стола карту с ручкой, и, чуть прихрамывая, направляюсь к калитке.
– Куда ты? – доносится со спины, когда я подпрыгиваю на одной ноге, в попытках дотянутся до дверного замка. В этот момент рука Ника соприкасается с моей, отодвигая последнюю в сторону.
– На набережную, – твержу, уперевшись носом в посеребрённый металл. Рваные выдохи покрывают мою шею, рождая причудливые мурашки на коже.
– Для чего? – со стороны его голос больше похож на провокаторский.
– Это странно, но я чувствую, что мне нужно туда, – заглядываю в голубые глаза, повернувшись лицом к лицу. Наши губы в несколько сантиметрах друг от друга.
– На всякий случай, – шепчет, открывая щеколду, – библиотека работает до пяти. Мотнув резко головой, ударяю концами волос по чужому лицу и выбегаю на улицу, – оставляя позади себя раскатистый мужской смех.
Спустя часы мятежных, но бесполезных поисков, присаживаюсь на одну из лавочек под раскидистым деревом, с которой открывается прекрасный вид на бесконечную морскую гладь. Открываю автомобильную карту в надежде увидеть нужные мне буквенные обозначения, но ничего не нахожу. Вздохнув, откладываю бесполезную книжку в сторону и размышляю, как на этот раз буду выпутываться. Может проследить за Баритоном? Он же должен каким-то образом добраться до места встречи. Из мыслей меня вырывает чужой смех:
– Неужели ты собралась в автомобильное путешествие? – Поворачиваюсь лицом к лицу к нарушителю моего спокойствия.
– Что? – спрашиваю в непонимании и тут же вскрикиваю от неожиданности. – А это ты, – отмахиваясь, отворачиваюсь, устремляя взгляд на море. – И тебе привет, Катя, то есть Кейт.
– Что грустишь? – допытывается «новый» русский, что уже не в первый раз встречается на моём пути. Честное слово, достал. Он, что, на меня gps повесил… И тут меня осеняет.
– Думаю, как добраться лучше до места. Ты не поможешь? – развернувшись, хлопаю глазками как наивная школьница. Господи, неужели я это реально сейчас делаю. Муж точно сейчас в могиле переворачивается. Я при нём за пять лет совместной жизни ни разу так себя не повела. Вечно как истукан смотрела.
– Давай координаты, – кивает мужчина, уткнув нос в свой навороченный телефон.
– 44°24'12.0"N 33°51'59.5"E, – диктую настолько медленно, что неизвестный лишь в самом конце поворачивает голову, склоняя её на бок от удивления. Косо смотрит на меня, а потом испуганно произносит:
– Эм, а что это? – его глаза сейчас напоминают стекло. Такое же прозрачное и бесполезное, если использовать как зеркало.
– Координаты места, – пожимаю плечами, усмехнувшись смене эмоций на лице. Да, парень, ты определенно сейчас понизил собственный рейтинг в моих глазах. Ладно я не знаю, что это за обозначения такие. Но парень с машиной? Как же он добирается до нужного места?
– Странные они какие-то, – указывает подбородком на клочок бумаги. – Ни улицы, ни города, – поджимает нижнюю губу и качает головой из стороны в сторону, напоминая мне игрушку из далекого детства.
– Так у тебя же карта в телефоне есть, – заявляю, стараясь придерживаться позитивного настроя. Его реакция меня забавляет. Не каждый день увидишь восточного парня, застигнутого врасплох.
– А я не знаю, как вбивать, – Господи, ну, почему он так забавно выглядит. Винни-Пух какой-то. «В голове его опилки?»– Погоди, ща загуглю, – внезапно осеняет моего собеседника. «Да, да, да» пою про себя.
– Ну, вот это место, – зажав что-то на экране, Алан приближает ко мне свой телефон.
– А что это? – недоуменно спрашиваю, указывая пальцем на голубое пространство рядом с точкой. – Неужели..
Обращаясь к небу, задаю мысленно вопрос, Ник, ты совсем свихнулся?– Море, – с нежной улыбкой в голосе заканчивают за меня.
– Какое море? – на минутку ступарюсь, переживая, что наше путешествие выйдет за пределы побережья. Тогда точно билет в одну сторону мне обеспечен.
– Чёрное, – с видом знатока заключает «новый русский».
– Может ты что-то напутал, – заглядываю с надеждой в глаза. Не может же быть, что Баритон выбрал точку посреди моря.
– Нет, всё точно. Цифра к цифре, – расправив плечи, собеседник поднимает подбородок повыше, чтобы стать более заметным. В это время я пытаюсь радоваться тому, что новый пункт назначения не посреди океана. Но это ни сколько не уменьшает моего шока.
– И как это понимать вообще? – вырывается из меня прежде, чем я понимаю, что делаю это вслух.
– А тебе куда надо-то? – пока размышляю над ответом, молодой парень в очередной раз напоминает о себе.
– Если бы я только знала, – вздыхаю.
– Ну, как минимум, тебе надо в Балаклаву, – вновь удивляет меня своими умозаключениями сосед.
– Что! – восклицаю, от неожиданности чуть не свернув шею. Да он прикалывается. Или они оба издеваются. Как я доеду туда?
– Могу отвезти тебя на машине, – ободряюще приобнимает одной рукой за плечо, прижимая едва ощутимо к себе.
– Я не езжу с незнакомцами, – удерживая мужскую руку двумя пальцами, медленно выпутываюсь из чужой хватки.
– Мы вроде знакомы, – смотрит на мой профиль, пока я делаю вид, что наблюдают за облаками.
– То, что мы сталкиваемся случайно третий раз, не делает нас родственниками, – бубню себе под нос.
– Возможно тебя успокоит тот факт, что я еду туда по работе.
– А кем ты работаешь? – тут же выпаливаю, но потом спохватываюсь, отмахиваясь от вылетевшего вопроса, – ой, извини. Я как-то на автомате произнесла.
– А кем только не получается, – ухмыльнувшись своим мыслям, Алан поворачивается ко мне лицом. Так мне все его эмоции видны как на ладони.
– Например? – ведусь на удочку.
– Предлагаю сыграть в «данетку». Ты закидываешь вариант, а я отвечаю.
– Если не хочешь говорить, так и скажи, – дуюсь, вжимаясь поглубже в кофту Ника.
– Катя, это нестандартная уловка для знакомства, только и всего, – немного снизив градус удовольствия, подмечает мужчина.
– А можно ли узнать человека так? – не на шутку разгоняюсь. Сердце трепещет внутри, будто хочет вылететь из груди, а память подкидывает воспоминания в камин под кодовым названием "сломленный дух". Страх быть обманутой хорошим человеком, как когда-то давно в детстве, гораздо больше смелости, которую я собираю по крупицам, чтобы не сбежать отсюда без оглядки.
– Почему нет? Я вот не люблю говорить о работе, но с удовольствием пообщаюсь с прекрасной девушкой о профессиях.
– Рыбак? – врываюсь в игру сналета. Кати бы давно и след простыл, но я Кейт. А ей можно рисковать. Она сумеет убежать.
– Иногда люблю закинуть в море невод, – переводит Алан очередной ответ в шутку.
– Строитель? – любопытствую, то и дело поглядывая на хлопочащие длинные ресницы.
– Когда крыша течет, побудешь не только строителем? – вспомнив смешную ситуацию, Алан заливисто смеется, вызывая у меня крохотную улыбку, которую я глушу в раздумьях:
– Но и психиатром…
– Когда сестра расходится с очередным своим парнем, я и эту роль на себя примеряю, – находится с ответом Руслан, то и дело поглаживая свои коленки. Еще чуть-чуть и он протрет в них дыру.
– Завернутую в ковре? – возникающая перед глазами картинка оживает, когда Пух, ну, реально, на Винни по непосредственности и доброте похож, произносит:
– За такую огромную шаурму и посадить могут. – Вот, даже голос его выдает. – Не, ну, правда, – гнусавит, растягивая звуки, – хочешь фото покажу? – парню приходится вывернуться на лавочке таким образом, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Ты же всё равно покажешь, – улыбаясь, констатирую.
– Ага, – слишком быстро кивает «новый русский», попутно листая галерею.
После десятиминутной болтовни про своих родственников, собеседника осеняет:
– Давай я тебе свой номер оставлю на всякий случай. – Если не закончить это сейчас, то как в одноименном мультике, данный персонаж будет убеждать нас обоих в своей правоте, и, в конечном итоге, таки всунет телефон. Поэтому я соглашаюсь, подавив внутри себя полный обреченности вздох:
– Хорошо.
И лишь потом, когда мой «регулярный» собеседник заходит за угол, я обращаю внимание на здание выжженного желтого цвета с белыми колоннами и коричневой черепичной крышей. На огромной вывеске которого золотыми буквами выведено «Центральная городская библиотека им. А.П.Чехова». И как Ник только догадался?
Возвращаюсь в свое временное пристанище за полночь. Пришлось поплутать немного, чтобы среди похожих катакомб найти свои. Да и море. Оно волновало и звало, поэтому, поддавшись его зову, я пошла вдоль кромки берега, пока промозглый ветер не вывел меня пляжа.
Вокруг кромешная тьма, но мне не страшно, ведь впечатлительная старенькая Бель заперта в доме хозяев. С трудом открыв калитку, прохожу вдоль бесконечных лиан, и, включив слабое уличное освещение, присаживаюсь на старый потрепанный диван прямо под окнами спальни. Пружины неприятно задевают кожу, но я не обращаю внимание, сосредотачиваясь на своих ощущениях. Стихший ветер тихонько колышет виноградную листву, приоткрывая пустые лозы, словно поднимает юбку белого платья несчастной Мерлин, распространяя по округе аромат разноцветных маленьких цветов, сияющих в ночи словно светлячки. Я познаю окружающий меня мир неспешно и несмело, будто ступаю на неизвестную поверхность. Цепляюсь взглядом за престарелого деревянного коня-качалку, прежде яркого и предназначенного явно для детей, но в силу ненужности превратившегося в ветхую ерунду, занимающей место в неухоженном саду.
Просыпаюсь от влажных и шероховатых прикосновений к своему лицу.
– Бель! – восклицаю, в миг поднявшись. Вытираю тыльной стороной кофты лицо и смотрю на собаку, радостно виляющую около меня своим хвостом. – Вертихвостка ты самая настоящая, – шутя, журю и, нахмурив брови, угрожаю пальцем. На что Бель начинает еще активнее двигаться. – Поглаживая за ухом мохнатое пугливое чудо, тихонько интересуюсь, – А ты знаешь, где Ник? – остановив почесушки, собака поднимает на меня недоумевающий взгляд.
– А, ну-ка иди сюда! – кричит тётя Таня, завидев Бель около моих ног. – Я тебя по всему участку разыскиваю, – кидает металлическую миску на стол. —Негодница ты такая, – кричит она, приближаясь. В этот момент Бель прячется под диван. Неудивительно, что собака такая шуганная, думаю про себя я, когда хозяйка подходит к нам вплотную. Внезапно меня осеняет:
– Тётя Таня, а Вы не будете против, если я возьму Бель с собой в поездку? – смотрю на женщину снизу вверх, выдавливая из себя улыбку.
– Куда ты там собралась? – злобный взгляд исподлобья давит на меня еще сильнее, когда веки тучной женщины почти соприкасаются друг другом, превращая арендодательницу в расхожую китаянку.
Хотелось бы пробубнить под нос и спрятаться снова в свою нору, но я глотаю порцию воздуха и весьма громко и медленно произношу:
– В Балаклаву.
– И какой чёрт тебя туда звал? – приподняв одну бровь для пущей выразительности, хозяйка продолжает выжигать круги на моей коже.
Склоняю голову на бок, бросив незамысловато:
– Как ни странно, Ник. – Женщина тут же меняется в лице. Закатывает глаза к небу, что-то обдумывая. А потом констатирует:
– Бель никуда не выходит, —тыкнув пальцем в морду, женщина подзывает собаку к себе. Но та и не думает двигаться с места. – Если ты не заметила, она боится любого шума.
– Мы поедем с ней на машине, – добавляю, ничуть не смутившись. Во мне внезапно просыпается зоозащитник.
– Откуда у тебя машина-то? – интересуется хозяйка жилья, превратившись в самый что ни на есть самовар, а с цветочками на одежде, так и вовсе в расписной.
– Меня подвезет друг! – Ни к чему человеку знать подробности.
– Господи, Боже мой. Ты уже и друга успела найти! – восклицает женщина, размахивая руками. – Пока Ник трудится дено и ношно, она катается с незнакомцами. – Мозолистые пальцы рук безжалостно сжимаются в кулаки, чтобы через мгновение возникнуть прямо перед носом. – Дрянь! – вопит женщина, размахивая руками, напоминая в этот момент свинью, которую как-то раз с Да Винчи мы пытались спасти из лап живодеров. – Неблагодарная, – в миг становится очень тихо. – Вон пошла отсюда, утварь, – визжит женщина, топая отекшими, почти синими ногами, но я различаю слова только по губам.
– Тётя Таня, Вы чего? – секундная передышка сильно возрастной женщины сменяется новым потоком брани и ругани. Не в силах поверить в подушную метаморфозу, подцепляю с дивана свои пожитки. Я знала, что наша хозяйка – очень интересная женщина, но чтобы настолько.
– И не тётькай мне! – восклицает, хватаясь за швабру. – Выметайся отсюдава, пока я полицию не вызвала, – рукоятка упирается мне в живот, мешая сделать вздох.
– А вещи-то, вещи, – пищу в слезах, двигаясь в сторону выхода.
– Пришлась с голым задом, вот и уходи также, – подгоняет женщина. —А, ну, пошла, – звучит басом, а потом дверь с хлопком закрывается.
Я стою, непонимающе пялясь в ржавые трещины на некогда голубой калитке. Их так много. Особенно когда всматриваешься. Под гнетом стихий степенно разрушалась суть. Её пытались лечить красками, обновляя внешний фасад, но это лишь отсрочило момент кончины. И вот уже никто и ни что не способно спасти металл от окисления. Дверь поддалась влиянию и стала его вечным рабом. Новая трещина как очередной крик о помощи, но на этот раз гораздо тише предыдущего. Раньше до двери было кому-то дело, зато теперь она предоставлена сама себе.
Закрыв глаза, прижимаюсь головой к холодному металлу и пытаюсь успокоить дыхание, считая до десяти, но не могу пошевелиться без судороги. Скованные напряжением мышцы не слушаются. Слёзы рвутся наружу. И я не в силах их остановить. Глотая непрошенные влажные капли, задерживаю воздух, надеясь заставить организм восстановить прежнюю функциональность. Ноги сводит дрожь, и я присаживаюсь на карточки, пряча лицо в ободе своих рук, обнимающих колени.
Стремительный порыв теплого воздуха в шею, непрекращающийся и хрипловатый выводит меня из оцепенения. Подняв голову, оказываюсь в плену шероховатого розового языка.
– Бель, – прижав волосатого друга к себе, в такт виляющего хвоста верчу головой, не веря своим глазам. Девочка охотно отвечает на мои прикосновения. – Как ты сбежала?
Уловив шаркающие звуки приближающихся шагов, опираюсь руками на шиферный забор и поднимаюсь на ноги. Прижимая указательный палец ко рту, увожу собаку за угол.
– Нам теперь некуда идти, Бель, – начинаю было я, присаживаясь на карточки и почёсывая за ухо мохнатую зверюгу. Наши отношения с ней за полторы недели знатно потеплели. Оказалось, Бель плохо видит ночью и потому пугается любого шороха. Интересно, почему тётя Таня этого не замечала до нас с Ником. Ситуация со шторами, как оказалось, произошла совершенно случайно. Бель пыталась поймать ртом муху на старом цветастом тюле, а тут моя нога не вовремя подвернулась. И вот теперь сидим мы два одиночества под кустами цветущего дерева, не зная, куда двигаться дальше.
Всё дорогу к набережной Бель семенит следом, отвлекаясь иногда на слишком резкие звуки и запахи. Весь окружающий мир и страх перед ним исчезает в тот момент, когда четвероногий шерстяной клубок видит море. Стремглав, она несется по лесенке вниз и окунается в воду с головой.– Бель, а ты видела море, – с деловитым видом интересуюсь, заглянув для ответа в глаза-кнопки. Голова собаки склоняется на бок, а после разглядывает меня сверху вниз. – Пойдем, покажу тебе, какой мир большой.
– Бель, ты с ума сошла, – кричу я, пытаясь её догнать. – Ловлю тебя, – шепчу, задыхаясь от бесконечных попыток поймать очаровашку. Надежда на то, что собака пойдет ко мне окончательно ускользает в тот момент, когда Бель решает взбрыкнуть задними ногами, окатив меня водой сверху донизу. Вытерев капли рукавом кофты, бегу за озорной девчонкой, не сдерживая рвущийся наружу смех.
Через пятнадцать минут картина маслом: я сижу на гальке, содрогаясь от майского ветерка, насквозь мокрая, а Бель, наоборот, наслаждается долгожданной прохладой, лежа на нагреваемых выглядывающими из облаков лучами восходящего солнца камнях.
Через полчаса в голову так ничего и не приходит. Остается только один вариант – попросить помощи у нового русского.– Мда, вот это мы парочка, – смотрю на Бель, а она на меня. Всё понимает. – И что делать будем? – почёсываю вытягивающуюся с каждым разом всё сильнее собаку. – В поезд и в автобус меня с тобой не пустят, – констатирую с грустью. Шерстяной клубок в ответ лает. – А говорят, что вы глупые, – тяну руки, хватая мохнатую морду за уши и опускаюсь ниже, чтобы поцеловать. – Оказывается, вы гораздо сообразительнее многих людей.
– Ну, что, – поворачиваюсь к Бель, моментально поднимающей голову, – будем ему звонить? – собака принимает позу сфинкса и с интересом поглядывает на меня, – возможно он еще не уехал и поможет нам добраться до Балаклавы.
К тому моменту, когда солнце опускается за горизонт, я сижу в белой тонированной сверху донизу машине на переднем сидении, а Бель, как и полагается королеве, раскидывается позади.
– Откуда у тебя собака? И зачем ты взяла её с собой? – спрашивает Алан, указывая подбородком на зеркало заднего вида.
– Не хотела оставлять Бель наедине с хозяйкой комнаты, – отрываюсь от просмотра сменяющихся пейзажей и поворачиваюсь лицом к водителю.
– Ну, так она её собака, – как бы между прочим вставляет мужчина, повернувшись ко мне.
– И что? – напрягаюсь, представляя, что было бы с Бель, оставь я её там. Хаотично машу руками, то и дело сжимая пальцы в кулаки,– мне надо было сесть и наблюдать за тем, как глупая женщина преклонного возраста издевается над собакой? – Спасая нас обоих от истерического припадка, мужчина едва прикасается к моей руке, создавая иллюзию выбора и защиты.
– У тебя даже жилья своего нет! – улыбается, надеясь сгладить эмоции от вылетевшей фразы.
– Придётся научиться добывать пропитание и ночлег для нас двоих, – не понимаю, но его слова почему-то триггерят меня, вынуждая отключить эмоции и собраться с мыслями. Звучит продолжительное «О». Очевидно его поразил мой безэмоциональный, полный решительности ответ.
– О – ответственность! – заключаю с умным видом и отворачиваюсь к окну, наблюдая за тем, как горные пейзажи сменяются «дикими» и пустынными дорогами.
Звук захлопывающейся дверцы, словно мерзкий будильник, выводит меня из сна. Вздрогнув от неожиданности, принимаю сидячее положение и оглядываюсь вокруг. Ворота огороженной металлическим черным забором зеленой территории Алан открывает неторопливо, раз за разом пробуя приложить то один, то другой ключ из своей большой связки. Никогда не видела, чтобы у людей было столько металла на брелке. Эта гора ни то что в карман, в бардачок не всегда поместится.
Поддавшись закравшемуся страху с силой вцепляюсь в подлокотник машины. Когда Руслан возвращается в машину, и я, и Бель, напряжены до предела.
– Прости, что разбудил. Охраны снова на месте нет, пришлось открывать вручную. А я всё пометить нужный ключ не могу.
– А зачем мы здесь? – спрашиваю полушепотом. Кровь приливает к сердцу, заставляя его трепыхаться. Часто-часто.
– Немного передохнуть и найти тебе транспорт, – легкий непринужденный ответ слетевший с губ мужчины, словно солнечный луч, преломляется в свете сотен металлических балок забора и пронзает насквозь моё крохотное сердечко. Побитое жизнью оно громко стонет, разрываясь внутри грудной клетки от мощи, которую не способно выдержать. Сотканная иллюзией забота некогда близких и дорогих смертельно ранила его. И теперь оно не способно принять даже самое искреннее и настоящее.
– Для чего? – интересуюсь, когда мы трогаемся с места.
– Чтобы добраться до нужной точки на карте, – сосредоточенно всматриваясь в тёмные повороты, Алан то и дело притормаживает.
Крым целиком и полностью покрыт узкими, извилистыми дорогами, словно вены на теле, они соединяют сердце полуострова с морем. Неспокойное и волнующее оно пропитывает каждую его часть.
– Так мы не в Балаклаве? – спохватываюсь, так и не сумев разглядеть в сумраке бесконечную морскую гладь.
– Почему же? Мы в рыбацкой слободе, расположенной по берегу Балаклавской бухты. Остаётся доплыть до указанного места.
– И как? – сердце с грохотом падает вниз, расшатывая нервы. Порой кажется, что Нику эти задания падают на голову с неба словно кирпичи, а он их мне подсурочивает, завернутые в бумажную упаковку с бантиком. И приходится в лепешку расшибиться, чтобы их выполнить.
– Например, арендовать катер или яхту, – врывается в мысли мужской голос, предлагая абсурдный вариант. Мои губы разъезжаются в круглую букву так широко, что не сразу собираются обратно.
– Но у меня нет таких денег, – разочарование заполняет салон автомобиля одновременно с густым туманом.
– Значит надо найти того, кто поможет это всё организовать, – разрезая насыщенный влагой воздух, Алан в очередной раз переводит задачу из не решаемой в разрешимую.
– И где искать? – ноты сомнения и надежды всё равно проскальзывают в моём голосе. Как бы сильно жизнь не била, а сердце хочет верить в чудеса.
– Лучше начать с мест поближе, – закупоренные психотропными препаратами сосуды мозга всё никак не не очистятся, потому я иногда реагирую так, а не иначе:
– Тогда побежали, а то опоздаем, – на доли секунд кажется, что это произношу я, та маленькая девочка из далекого прошлого, а не зрелая Катя с ворохом проблем за пазухой.
– Может хоть чай попьем? – предлагает Руслан, выключая двигатель. – На часах три утра.
Тут же вглядываюсь в цифры на приборной панели.
– Я что-то не подумала, – закусываю нижнюю губу и опускаю глаза в пол.
– Пойдем, – едва коснувшись моей руки, Алан выбирается из салона. —Бель нужно прогуляться.
Заторможенно кивнув, вылажу из машины, пока Алан вытаскивает из машины напуганную собаку. Завидев меня, Бель подбегает ближе, облизывая ладони, что теребят пушистый нос и уши, и призывно виляет хвостом. Когда Руслан вновь зовет нас с Бель, я приподнимаюсь с корточек и осматриваю пустынную каменную обстановку внимательнее, делая маленькие шаги вперед. Ветви винограда, покрывающие практически всю территорию над головой, очевидно отгораживая посетителей от полуденного яркого солнца, то и дело касаются лица, раздражая его своей невесомой нежностью. В прохладном весеннем тумане лозы больше напоминают щупальца, которые так и норовят цепануть наживку побольше. Частые высокие кусты едва не зацветают при одном взгляде на их причудливые белые бутоны, что в свете ночных огней и разряженного воздуха больше напоминают зачарованные цветы из таинственного леса Чудовища.
– Гостей привлекает то, чего нет у других, – подмечает Алан, с удовольствием оглядывая свой сад. – Мне удалось достать модифицированные петунии, которые благодаря добавлению к участкам кода биолюминесцентных грибов, могут освещать сами себя. Разноцветный днем и причудливо зеленый ночью сад скрытый за снежной вуалью грез будет очаровывать своим незамысловатым свечением всех, кому посчастливиться по нему прогуляться.– Когда высадим петунии, тут станет еще красивее! – заприметив мою пропажу, Алан возвращается, подходя ко мне чуть ближе, чем было бы нужно и кладет руку на плечо. Моя реакция не заставляет ждать. Веду плечом, убирая мужскую руку. Сжав пальцами в последний раз, Руслан тихонько освобождает меня от своего внимания. – Здесь и без того очень уютно! – подмечаю, глядя на бесконечный поток цвета, уходящего по прямой дороге за горизонт. Туман словно балдахин из плотной прозрачной материи, в потоке свежего воздуха с привкусом соли приоткрывает мне одну из своих завес и пропускает меня дальше в заколдованный цветочный массив.
– Если бы не ключи от территории, я бы подумала, что ты писатель или поэт, – хихикаю, пряча улыбку в ладонь.
– И чем же? – интересуюсь, следуя за ним по пятам.– Моей матери это бы понравилось куда больше того, чем я занимаюсь, – подмечает с грустной улыбкой Алан, выводя нас из сада.
– Рублю деньги на базовой потребности людей.
– Это так плохо?
– В восточных семьях принято делиться тем, чем ты обладаешь с теми, у кого таких благ нет. Я же превратил это в процветающий бизнес.
– А что мешает объединить и то и другое? – любопытствую, глядя в глаза мужчине.
– Есть предложения? – не отводя взгляд, Алан лукаво подмигивает, приглашая пройти через очередной проход. Если бы не современные инструменты для садоводства, я бы подумала, что мы в средневековом городке, который насквозь пропитан таинственностью и загадками прошлого.
– Переквалифицировать один-два номера, а лучше вон тот маленький домик, – поднявшись по ступенькам вверх, останавливаюсь на маленькой обзорной площадке, открывающей вид на рыбацкую слободу, и бегло взглянув на территорию, указываю на крохотное строение из белого кирпича, подсвеченного разве что одним фонарным столбом, – в социальное пользование. За условно низкую по рынку стоимость или за блага в обмен на услуги в виде уборки, стирки, глажки, ты предоставишь своим работникам жилплощадь, – не опуская руки, оборачиваюсь, чтобы отследить реакцию на предложение.
– Благотворительность от слов «благо» и «творить», а не «маркитанить», – подмечает Алан, теребя изнутри карманы брюк, но идею не отвергает, напротив, он её обдумывает.
Не то, что муж, подзюзюкивает подсознание, нервируя и отвлекая. Но я не ведусь, выпаливая:
– Скажи я тебе, что нуждаюсь в жилье, ты бы что сделал: дал газету с объявлениями или ключи от номера?
– Ключи от номера, – отвечает на автопилоте. Я цепляюсь за эту нить как за спасительный круг для нас обоих:
– Вот это благотворительность.
– А газета тогда? – не сдается Алан, продолжая размышлять.
