Ирина Олеговна Чистова
Вскормленные гневом
Пришло время выходить из дома. Петрушин тихо отворил дверь и, не поворачиваясь, пробубнил лишь одну фразу:
– За жену извини, знал бы что твоя – не тронул бы.
Саша ничего ему не ответил. Он хотел лишь поскорее закончить все это. Он не желал больше видеть этого человека в своем доме. Но и сообщить в милицию у Саши возможности не было: Петрушин заведомо все рассчитал и обрезал телефонные провода не только в доме Саши, но и у деда Ивана. Об этом он сообщил за десять минут до выхода. Но Саша и не планировал никуда звонить, он был уверен, что у Петрушина ни единого шанса выехать из города. Он будет пойман сразу же, как только выйдет к дороге. Саша считал Петрушина чересчур самоуверенным. Он, конечно, был хитер, но вряд ли сможет тягаться с оперативниками. Для них он всего лишь очередной преступник, каких они видят изо дня в день, приходя на работу. Петрушин же уверен в своей уникальности. Достаточно опрометчивый вывод о собственных способностях. Когда дверь закрылась, Саша выдохнул. Сейчас он хотел лишь одного – немного поспать. Он был уверен, что скоро все закончится и его семья снова будет рядом. Ему не придется прятаться, как вору, в зарослях старого дома своих родителей. Он мечтал вернуться домой и снова выйти на работу, жить как все честные граждане.
Глава 22
Среди стройных и высоких стволов хвойного леса четко различалась фигура идущего человека. Он спешил, несмотря на усталость. Рюкзак за спиной был полон, и по внешнему виду незнакомца невозможно было понять цель путешествия: охота, туризм, поиск научных открытий. Приходилось то и дело вскарабкиваться на возвышенности, местность была гористая. На подъемы уходило много сил, но человека вела четкая цель, которая не могла сбить его с пути. Огонь разводить не было возможности: его сразу засекут с воздуха. Поэтому приходилось довольствоваться легкими перекусами на ходу. Про сон можно было забыть. Он шел сколько было сил, не останавливаясь. Впереди трасса, но путь до нее еще не близкий.
Все трассы были перекрыты, весь оперативный состав городской милиции был поднят на поиски неуловимого маньяка. По всему городу были развешаны ориентировки, фотороботы. Местных жителей просили быть бдительней и сообщать обо всех подозрительных и похожих на фоторобот людях прямиком в дежурную часть. Поиски преступника развернулись полной силой. Шансов на провал не было. Пронин сделал все возможное, и даже больше, для скорейшего завершения дела. Маньяк в ловушке, только осталось отыскать его среди немалой территории города и близлежащих поселков и деревень. Задача сложная, но Владимир Константинович не сдавался.
Наконец, трасса, Василий Петрушин поднялся к дороге и громко выдохнул. Он уже отчаялся, думал, что сбился с пути, и тут такой подарок. Машины редко проезжали по этой дороге. Но шанс поймать нужную был высок. Петрушин стал ждать. В его голове крутилась мысль, что больше всего на свете он не любит ждать и догонять. Но расставаться с жизнью он не был намерен, и поэтому терпеливо продолжал наблюдать за дорогой. На улице было прохладно и влажно после утреннего дождя. Бодрый воздух обдувал лицо, заставлял уши и нос краснеть. Петрушину очень хотелось согреться, он уже представлял, как сядет в теплую машину и может даже чуток поспит. Его желание сбылось на удивление быстро. Вдалеке показалась огромная фура. Петрушин сразу стал размахивать руками, отчаянно призывая водителя остановиться. Машина не сбавляла скорость, она неслась прямо на Василия, и тот уже опустил руки и смирился с тем, что очередной транспорт пройдет мимо. С грохотом и ревом фура пронеслась мимо него, он даже не обернулся, чтобы проводить ее взглядом. Но зато услышал свист тормозящих колес.
– Эй, парень, садись! – крикнул водитель фуры, полный мужчина лет пятидесяти.
Петрушин со всех ног помчался к долгожданному транспорту. Забрался в кабину и снова выдохнул с облегчением. Жизнь маньяка превратилась в бесконечную полосу препятствий. И пока Петрушин успешно преодолевал все преграды, стоящие на пути. Его это невероятно радовало и вдохновляло на новые, более сложные уровни этой гонки на выживание.
– Далеко едешь? – спросил водитель.
– Я путешествую автостопом. – соврал Петрушин. – Вы в какой город направляетесь?
– В столицу. Был когда-нибудь в Москве?
– Еще ни разу. – снова соврал Василий и добавил, – Возьмете с собой попутчика? Я не привередливый. – сказал он и улыбнулся во все зубы.
– А почему и нет? Вдвоем всяко веселее. От бандитов поможешь отбиваться.– захохотал мужчина, – Шутка!
Но Петрушину было не до шуток, хотя он и улыбался в ответ. Лицемерие сложно давалось новоиспеченному актеру, приходилось заискивать перед людьми, которые понятия не имеют, с кем разговаривают. Петрушин пытался создать себе образ безграмотного простачка, который гуляет сам по себе, не имея ни флага, ни родины. Его жутко раздражала такая роль, по своей натуре он был не общительным человеком. Но для благополучного исхода нужно было стать коммуникабельным, общительным человеком, душой компании и весельчаком, безобидным малым. То есть полностью перевернуть свое сознание и спрятать глубоко с глаз свое раздутое эго.
Время в пути почти остановилось. Дорога была скучна и однообразна, вечер подбирался медленно, спускаясь с неба синим полотном. Тепло и монотонность укачиваний разморили Петрушина. Он уснул как ребенок, не замечая посторонних раздражителей в виде шума, неровностей дороги и шипящего радио. Он настолько глубоко провалился в сон, что казалось, даже под страхом быть пойманным он отмахнется и выберет сладкие моменты сновидений, нежели немедленное пробуждение. Вся бдительность растворилась, и на пассажирском сиденье огромной фуры мирно спал маньяк, которого больше года разыскивает вся местная милиция.
От резкого толчка Петрушин наконец открыл глаза. В зеркало заднего вида он увидел милицейский "каблучок". Водитель фуры в это время возился с документами.
– Ты сиди. Я скоро. – водитель вышел из машины и направился навстречу к приближающемуся сотруднику милиции.
– Добрый вечер. Лейтенант Тамелин, разрешите документы.
Лейтенант проверил все документы, попросил водителя открыть и показать перевозимый груз, затем спросил, есть ил еще кто-то в машине. На что водитель ответил, что подобрал на трассе парня, путешественника, и сейчас они вдвоем направляются в сторону Москвы. Лейтенант Тамелин обошел фуру и направился к двери пассажирского сидения. Но когда он открыл дверь – в кабине никого не было. Попутчик непонятным образом испарился, будто его и не было.
– Только что здесь был. Он вообще спал. – растерянно произнес водитель фуры.
Лейтенант достал из папки фоторобот разыскиваемого преступника, и предъявил его водителю, тот без колебаний опознал подобранного на трассе человека. Патрульный немедленно сообщил о случившемся дежурному сотруднику. Теперь поиски сосредоточили в конкретном квадрате определенной местности. На поимку преступника были брошены силы из семисот оперативников, шести служебных собак и еще двесот человек добровольцев. Наблюдение с воздуха было решено начать с рассвета в том случае, если до утра преступник не будет пойман. Кольцо сжималось, шансов ускользнуть у Петрушина все меньше. Пронин удивлялся невероятному везению маньяка. Ему не терпелось заглянуть в глаза похитителю спокойствия целого города. Пронин пытался вспомнить тот день, когда Петрушин проходил по делу о маньяке с красным беретом свидетелем. Владимир Константинович хотел понять, насколько силен противник. Но каких-либо ярко выраженных лидерских способностей или отличительных черт не мог припомнить. Петрушин тогда показался ему вполне заурядной личностью, ничем не примечательной, скорее наоборот. Единственное, что выдавало в нем странные наклонности, это то безразличие и обыденность, с которыми Петрушин смотрел на тело мертвой девушки в морге. Этот факт и насторожил тогда Пронина, но никто не мог подумать, что этот едва уловимый нюанс мог положить конец эре маньяка с красным беретом.
Снова лес, снова холод и изнуряющая усталость. Петрушин прорывался сквозь листву, на это раз он и сам не знал, куда шел. Теперь задача усложнялась во много раз: погоня могла настигнуть его в любой момент. Но собачьего лая и шум вертолетных лопастей пока слышно не было. А значит есть крошечная возможность перехитрить оперативников. Неожиданно Петрушин набрел на огромное болото. Кто-то посчитал бы это опасной затеей, но Василий воспринял переход через топь счастливым случаем. Он нарезал гибких веток ивы, соорудил две платформы диаметром сантиметров по сорок и привязал их к ботинкам. В качестве веревок для связки беглец использовал разрезанное на ленты полотенце, которое Петрушин прихватил в доме Саши Коновалова. Болото было неоднородное, виднелись островки земли, поросшие мхом и мелкой травой. На них и ориентировался Петрушин, ступая на опасный путь через болото. Ноги были разведены в стороны, чтобы импровизированные широкие подошвы не цеплялись друг за друга. Вот преодолен первый небольшой участок. Для пущей уверенности в следующем шаге Василий Петрушин нашел длинную сухую ветку, по размеру напоминающую посох. Прежде чем встать на очередную сухую кочку, он прощупывал ее палкой. Если почва была не зыбкая, прочно державшаяся на поверхности болота – Петрушин делал следующий шаг. Когда такими маневрами Василий добрался до середины болота, внезапно ему стало страшно, что он может остаться здесь навсегда, не рассчитает силы и погрязнет в густой, тинистой, зловонной жиже. Паника подбиралась к сердцу маньяка. Ему пришлось остановиться и вслух начать успокаивать самого себя. На удивление самого Петрушина, такой метод успокоиться помог ему достаточно быстро. Он продолжил свой нелегкий путь. Шаг за шагом, кочка за кочкой, медленно и аккуратно, наконец, страшное препятствие было пройдено. Мысленно Петрушин воздавал хвалу всем богам, помогающим таким, как он. Что это были за боги – никто не знает, даже он сам. Главное, что теперь собаки потеряют след, дойдя до болота. А он продолжит свой бессмысленный марафон.
Стало светать, когда Петруши заметил, что лесной массив становится реже, деревья расступаются. Вдалеке показалась железная дорога, через минуту ее наличие подтвердил проходящий мимо товарный проезд, заглушая все звуки своим грохотом. Еще одна маленькая победа: Он вышел к дороге, пусть и железнодорожной. Может даже лучше, что так получилось. Петрушин дошел до самого железнодорожного полотна и повернул направо, нужно было дойти до ближайшей станции. Путь оказался неблизким. Измотанный и голодный преступник, наконец, добрался до места назначения. Станция была небольшая, безлюдная. На платформе стояли двое мужчин и о чем то беседовали, неподалеку можно было разглядеть машины с шашками. Это были таксисты. Если они стоят здесь – значить скоро должен подъехать поезд. У Петрушина даже на мгновение мелькнула безумная идея угнать один из автомобилей. Но он не стал так рисковать: два здоровых мужика-таксиста мигом скрутят его, он и дверь закрыть не успеет. Поэтому оставалось одно – затаиться и ждать проходящего поезда. Петрушин твердо решил держать путь на Москву. Там можно было затеряться среди огромной толпы. Сделать липовый паспорт и устроиться на работу в какое-нибудь учреждение. Пусть не инженером, но хотя бы лаборантом. Раскрывать свои гениальные технические способности Петрушин в ближайшее время не намеревался, он может привлечь излишнее к себе внимание, что в данный момент было особенно опрометчиво.
Так рассуждал Петрушин, стоя за зданием вокзала и наблюдая за проходящими поездами. Наконец, поезд до Москвы. Огромная машина не без труда стала тормозить у станции. Спустя время поезд остановился окончательно, двери вагонов открылись и на улицу стали вываливаться сонные пассажиры. Они ходили взад-вперед, разминая отвыкшие от ходьбы ноги. Кто-то побежал за продуктами в магазинчик в здании вокзала. Петрушин направился к ближайшему вагону. Он не спешил, это может показаться странным. Перед тем, как выйти из своей засады, он подготовился: снял верхнюю одежду и остался в рубашке, задники ботинок подвернул под пятку, чтобы было похоже на домашнюю обувь. Сумку с вещами пришлось оставить. Петрушин засунул за пазуху документы и деньги. Окружающие должны быть уверены, что он тоже только что вышел из вагона поезда. В таком виде он поднялся по ступенькам в вагон. Следом за ним вошла тучная женщина и повернула направо, Петрушин пропустил ее вперед и сразу же прошел за ней. Женщина пошла дальше, а преступник остановился напротив двери туалета. Дверь, естественно, была заперта, так как поезд находился в санитарной зоне. Василий Петрушин резко дернул ручку вверх, затем так же резко вниз, с такой силой, что хлипкий замок не выдержал. Он вошел внутрь крошечного помещения санитарного узла и быстро закрыл за собой дверь, прижав ее спиной. Теперь оставалось затаиться и не выдать себя ни малейшим шумом. Прошло еще минут пять и поезд стал медленно набирать скорость. Петрушин снова ликовал. Удача будто решила не покидать его никогда. Василий выждал еще десять минут и вышел из туалета. Дверь проводницы была открыта, женщина заполняла какие-то бумаги и не обращала внимание на снующих туда сюда пассажиров. Он прошел дальше, заглянул в первое купе: женщина с детьми – не подходит. Второе, третье, наконец, четвертое купе. Именно в четвертом купе Петрушин решил остановиться. Дело в том, что это купе занимали двое мужчин. Они сидели на нижних полках и распивали, по всей видимости, не первую бутылку водки.
– Мужики, третьим примите? Выпить хочется, страсть. А то жена в соседнем вагоне, не дает даже стопку опрокинуть, стерва. Я заплачу. – Петрушин прикинулся добродушным выпивохой. Эта роль была чужда ему, но в данном случае лучший способ скрыть свое присутствие – это сидеть в компании выпивающих людей и тихонько беседовать на глобальные темы.
Хозяева купе осмотрели с ног до головы потенциального третьего в их компании. Ничего подозрительного в нем они не обнаружили и с радостью пригласили к себе в купе в качестве спонсора и свободных ушей, на которые можно было присесть и нести пьяный бред. Петрушина роль слушателя устраивала, выбора все равно не было. Под монотонный стук колес Петрушин ехал в сторону Москвы.
В это время оперативники сбивались с ног, прочесывая лес. Служебные собака гнали их вперед. До тех пор, пока не уткнулись в непроходимое, на первый взгляд, болото. Здесь следы маньяка терялись. Собаки больше не чувствовали запах и замешкались на берегу топи. С первыми лучами солнца в небо подняли вертолет. Пронин и еще один оперативник находились в вертолете и просматривали лес с воздуха. Деревья закрывали обзор, не все участки можно было полностью просмотреть. Территорию облетали по несколько раз. Стали смещаться в сторону железной дороги. Пронин скомандовал лететь вдоль рельс. И тут, на подлете к станции, Пронин заметил одиноко стоящего мужчину. он взял бинокль и стал всматриваться. Это было неожиданно и невероятно: этой фигурой был не кто иной, как сам Петрушин, собственной персоной. Несмотря на измененную внешность, сыщик без сомнений опознал, по определенным чертам лица и тела, разыскиваемого. Пронин приказал снижаться, все еще наблюдая за преступником, тот направлялся к вагону. Пока сажали вертолет – поезд уехал. Со слов водителя фуры, Петрушин направлялся в Москву, и этот поезд был на Москву, значит душегуб действительно держит путь в столицу. Не долго думая, Пронин подбегает к одному из таксистов и просит немедленно заводить машину и гнать за поездом. Таксист не стал спорить, тем более Пронин предъявил служебное удостоверение. На следующей станции Пронин был раньше поезда. Но светиться он не стал: нужно было пробраться в поезд и предупредить начальника об опасном пассажире. Задерживать его прямо в вагоне было слишком опасно: Петрушин мог взять заложника, или со страху открыть стрельбу, если у него имеется огнестрельное оружие. Решено было брать маньяка на конечной станции, в Москве. Местная милиция уже была в курсе. Вокзал и вся прилегающая к нему территория были оцеплены. Если Петрушин не сиганет из поезда раньше времени – задержание неизбежно.
В небольшом закутке, который предназначался для проводника вагона, нашел себе убежище и Владимир Константинович. Он сел за шкаф с чистым бельем так, чтобы невозможно было увидеть его лицо. Петрушин не поверит, что едущий в том же поезде следователь, находится в вагоне не по его, Василия Петрушина, душу. Конспирация должна быть полнейшей, иначе маньяк может совершить необдуманный поступок и навредить невинным людям. Это не входило в планы Пронина. Ехать до Москвы было еще десять часов. Пронин дал распоряжение не проверять пока билеты пассажиров, не нервировать лишний раз преступника. Он должен находиться в одном месте, не шастать из вагона в вагон, так сложнее будет следить за его передвижением. На вокзал должны были прибыть в три часа ночи, что было на руку оперативникам: людей будет минимальное количество. Но, с другой стороны, всем сотрудникам придется переодеться в штатское.
Наконец, поезд прибыл на вокзал. Все пассажиры стали покидать свои места в вагоне. За Петрушиным вела негласное наблюдение проводница вагона. Она должна была подать знак Пронину, когда Василий покинет вагон. Петрушин не спешил, теперь опасность миновала и можно немного сбавить ход. Поэтому он уже мысленно планировал свою новую жизнь в огромном городе. Когда все попутчики вышли из купе, Петрушин тоже направился в сторону выхода. Неспешно, будто обычный, среднестатистический гражданин, приехавший в командировку или повидать друзей. Как только он спустился с последней ступеньки – проводница подала Пронину условный сигнал. Пронин осторожно покинул засаду и так же украдкой, чтобы вдруг ненароком не рассекретиться, вышел из вагона, и тут же увидел Петрушина, который все дальше отходил от поезда. Местная милиция уже давно поджидала нужный поезд. Переодетые оперативники сновали везде, в основном они крутились у входов вагонов поезда. У всех была ориентировка на Петрушина, но за измененной внешности не все могли точно опознать преступника. Но Пронин ни на шаг не отходил от маньяка, он вел его, как пес-поводырь, ни на секунду не отвлекаясь на посторонние раздражители.
Василий Петрушин вышел из вагона и сразу стал думать, размышлять о том, куда ему поехать. В Москве у него было не так много знакомых, тем более таких, которые могли бы приютить беглого маньяка. Единственный человек, который шел на ум, это Кирилл Махов, лаборант НИИ, с которым Петрушин сдружился во время своих командировок. Петрушин не знал, что Пронин побывал у Махова и Кирилл знал о том, что Петрушина подозревают в убийствах женщин. Поэтому маньяк, ни капли не сомневаясь, определил свой дальнейший путь. Беглый преступник рассчитывал на радушие старого знакомого. Он направился в сторону выхода из вокзала, ему предстояло вспомнить маршрут, по которому он сможет добраться до дома Махова. Он был там всего один раз, но при этом обладал феноменальной памятью, которая должна была помочь ему не потеряться среди тысячи улиц, похожих одна на другую.
Несколько оперативников держались рядом с Прониным, У них было условное обозначение, по которому они определяли, кто свой, кто нет. Пронин знал этот условный знак, но инстинктивно сотрудники уголовного розыска и без знака поняли, кто ведет маньяка, кто пришел по следам Петрушина. Группой в несколько человек служители закона двинулись за Петрушиным. На удивление оперативников, в столь ранний час было очень много народу. Поэтому решили вывести преступника за пределы здания, но на выходе, в тамбуре между дверями, окружить Петрушина. Спецоперация, под кодовым названием "Красный берет", началась.
Вот маньяк подходит к ларьку с напитками и берет воду. Выпивает половину и идет дальше. Немного замешкался у плана метрополитена, который висел на стене. Оперативники поняли, что маньяк выбирает свой дальнейший маршрут. Все шло по плану. Уже вся команда была в курсе дальнейших действий. На выходе уже поджидали два сотрудника в форме, для контроля документов. Теперь самая важная задача – это загнать Петрушина именно в этот выход. Для большей уверенности остальные выходы было решено перекрыть. Возникла сложность: вся толпа ринулась к единственному открытому выходу. Это могло заставить преступника нервничать и заподозрить неладное. Поэтому пришлось снова открыть один из выходов, но на этот раз оперативники в форме находились у обоих выходов. Теперь любой путь, какой бы Петрушин не решил выбрать – это путь за решетку.
Ничего не подозревая, маньяк приближался к выходу. Он открыл первую дверь и вошел в тамбур. На выходе стояли два милиционера.
– Предъявите документы, пожалуйста.
– А в чем, собственно, дело? – спросил Петрушин, стараясь не выдать своего бешеного волнения. Но голос был предательски неестественным. Он полез в карман, руки его дрожали. Оперативники внимательно следили за руками преступника, но до тех пор, пока не получат сигнал – не могли начать задержание. Наконец, они увидели сквозь стеклянную дверь Пронина, который показывал условный знак.
Петрушин не успел вынуть руки из за пазухи, один из оперативников перехватил обе руки и заковал их в наручники.
– Петрушин Василий Николаевич, вы задержаны по подозрению в убийстве двух и более лиц.
Глава 23
Земля ушла из под ног. Голова шла кругом. Словно в бреду Петрушин последовал за людьми в форме. Он не верил. Ведь все шло так гладко, еще недавно он собирался начать новую жизнь. Пусть и со старыми привычками. И теперь все кончено. Оставалась лишь одна надежда на то, что никаких улик против него у оперативников не было. Он привык тщательно заметать следы. Орудия убийств не было, перочинный нож, которым он пользовался при каждом преступлении выпал из кармана еще в лесу. Поэтому Петрушин планировал не сдаваться сразу, а дать себе еще один, хоть и микроскопический, шанс. Маньяка с красным беретом поместили в камеру предварительного заключения. Позже преступник был этапирован в родной город.
Оперативники приступили к сбору доказательной базы. Предстояла очная ставка Петрушина с Лидой Коноваловой и Надей Блачинской. После долгих уговоров девушки все-таки согласились встретиться лицом к лицу со своим мучителем. Это решение далось им нелегко: после долгой работы с психологом девушки стали понемногу возвращаться к нормальной жизни, и столкнуться лицом к лицу с Петрушиным для них означало обнуление всех усилий и реабилитаций. И все-таки им пришлось согласиться. Иначе преступник избежит наказание за содеянное. Обе девушки без труда опознали в Петрушине того человека, который удерживал их в старом доме.
Свои показания дала и продавщица из ночного магазина около остановки, которая видела, как Петрушин уводил Лиду в сторону пустыря. Она без сомнений указала на Василия Петрушина. Еще одним ценным свидетелем стала девушка, на которую Петрушин напал с ножом, Соня Воронцова. Ей было сложнее всех. Она была совсем юна. Ее психика сильно пошатнулась с тех пор. Но, тем не менее, она смогла узнать среди нескольких человек того самого мужчину, который когда-то перевернул ее жизнь на до и после. Этим человеком и был Петрушин. То, что подонок не выйдет на свободу было окончательно ясно. Оставалось призвать его к ответу за самое страшное – убийства. Начиналась самая сложная часть расследования – сбор доказательств, улик по делам убитых девушек. Признания маньяка оперативники не ждали, хотя покаяние Петрушина могло ускорить весь процесс.
В комнате для допросов было темно и душно. Петрушин был уверен, что все здесь сделано специально для того, чтобы люди признавались в преступлениях как можно скорее. Это помещение больше походило на место для запугивания, для подавления чужой воли. Сюда неприятно заходить, и любой признается в чем угодно, лишь бы поскорее уйти отсюда. Здание следственного изолятора было очень старым, и представить, сколько людей проходило через эту комнату, не представлялось возможным. Но поверить в то, что не раз здесь происходили допросы с применением насилия, вполне реально. Петрушин боялся боли, и он не знал, сколько сможет продержаться в том случае, если его начнут пытать. Физические истязания он не любил с детства, и теперь это могло повлечь за собой непредсказуемые последствия: он мог потерять рассудок и навсегда оказаться в психиатрической больнице. Хотя выход из тюрьмы ему вряд ли предстоял.
Пока Петрушин рассуждал о совей тяжелой судьбе, в допросную вошел оперативник в сопровождении Пронина. Сыщик сразу дал понять, что шутки закончились, на поблажки можно не рассчитывать. Только сейчас Петрушин понял, что совершил огромную ошибку, когда прислал семье Пронина письмо с угрозами. Этот следователь теперь считал делом чести наказать маньяка по всей строгости.
– Пронин Владимир Константинович, если вы еще помните меня, Василий Николаевич. – дерзко и грубо начал разговор Пронин.
– Да, я помню.
– Я хочу знать все с самого начала, Петрушин. Твои отговорки меня не интересуют. Только факты. Начинай.
– О чем вы?
В этот момент Пронин кулаком ударил по столу так, что стекла за металлическими решетками на окнах задребезжали.
– Ты не шути со мной, Петрушин. Пока я добрый – выкладывай все. Иначе я стану злым. – но добрым следователь не выглядел. Скорее бешеным и агрессивным.
– Что вы хотите знать?
– Все, начиная с первой жертвы: когда, где, как убивал?
– У вас нет доказательств.
– Не испытывай мое терпение! Здесь и не такие, как ты, раскалывались.
Было понятно, что Петрушин угадал. Веских улик против него не было. Вещи, снятые с убитых девушек, могли попасть к нему и случайно. Орудия убийства не было. Даже нож, которым маньяк уродовал лица жертвам не был обнаружен. оставался лишь шанс на чистосердечное признание. Но как расколоть человека, который столько времени водил за нос весь оперативный состав города. Нужно было нестандартное решение. Должно было быть что-то, что заставит маньяка дрожать от страха. Прошло уже больше часа, как Пронин пытался всевозможными методами заставить говорить Петрушина. Но все было безрезультатно. Оставалось снова искать неопровержимые доказательства, но на это могло уйти очень много времени. Пришлось взять паузу и искать другой выход.
Дома, ночью, Пронин долго не мог уснуть. Он все думал о деле маньяка с красным беретом. Как нащупать ту грань, которая отделяет убийцу от обычного человека? Как понять, какой аргумент стоит привести для того, чтобы сомнений в том, что пора говорить правду у подозреваемого не возникало. Нужно подобрать ключ к его проблеме. Пронин даже подумал привлечь психиатра, Волкова Игоря Степановича. Доктор может помочь попасть в подсознание маньяка, понять, чего он боится больше всего. Это была очень сложная задача даже для специалиста в области психиатрии. Если не получится – то планировалось применить гипноз. Пронин надеялся, что хоть капля человеческого осталась в этом чудовище, необходимо было вытащить светлый участок души.
Доктор Волков с радостью согласился помочь следствию. Петрушин когда-то уже был его пациентом. По прошествии лет характер Петрушна мог поменяться, но те проблемы и те страхи, которые были тогда в нем – тянулись через всю его жизнь. Волков, как психиатр, прекрасно понимал, что может не справиться с задачей, так же, как и много лет назад, когда Петрушин попал к нему еще совсем ребенком. Тогда Петрушин так и не смог открыть свое сердце и попросить помощи. Спустя столько лет ситуация усложнилась и теперь перед ними взрослый мужчина, со своим характером и видением жизни. Теперь ему не выгодно открывать свою душу врачам и следователям, на кону свобода. Каким бы ни был исход – стоило попробовать разговорить Петрушина. На то, что он болен шизофренией никто не посмотрел. Ни один суд не поверит, что подобные преступления возможно было совершать в бессознательном состоянии. Столь тщательное сокрытие улик говорит о том, что человек отдавал отчет своим действиям. Судебно-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым.
Все попытки достучаться до Петрушина были неудавшимися. Пронин был на грани отчаяния. Волков так и не смог добиться нужного результата, как и много лет назад, Петрушин отказался разговаривать с психиатром по душам. Василий предпочитал находиться в камере избегал любого общения с людьми. Его позиция была ясна: пусть оперативники сами разбираются, помогать следствию он не был настроен. Однажды Пронину пришла в голову гениальная идея. Он сразу вызвал Петрушина на допрос к себе в кабинет:
– Вася, заходи, садись. – дружелюбно начал следователь. Петрушин при этом напрягся. Он не верил в то, что Пронин может сменить гнев на милость в его адрес.
– Я вам уже десять раз все сказал. Сколько еще меня будут мучить?
– Пришла наша очередь мучить. Не все ж тебе развлекаться. Я тут подумал на досуге, а что если твои родственники пришли бы к нам и помогли тебе признаться во всем содеянном? Как ты на это смотришь?
– Вы имеете ввиду деда Ивана? Он, конечно, мне дедушка, но можете быть уверены, что он не обладает достаточным даром убеждения.
– А я не про деда Ивана. Я про твою бабку. Сколько лет ты ее не видел?
Лицо Петрушина изменилось мгновенно. Он стал похож на того запуганного мальчишку, который когда-то подвергался насилию со стороны воинственной бабушки. Пронин рассудил, что пора доставать скелеты из шкафов подсознания. Волков не смог этого сделать. Но Пронин в своем кабинете видел столько психопатов, что Волкову можно было еще и поучиться. Задача следователя – докопаться до истины любым способом, даже если для этого потребуется залезть в голову к подозреваемому или давить на детские страхи и фобии. Такова работа оперативников. Иначе раскрываемость была бы на ничтожно низком уровне. Увидев реакцию Петрушина, Владимир Константинович понял, что попал в точку. Глубоко в душе Петрушин по прежнему оставался тем ребенком, забитым и психологически затравленным. Он до сих пор боялся свою бабку. К этому выводу Пронин пришел исходя из тех заключений, что Петрушин отомстил отцу за смерть матери. Но бабка не меньше зла принесла ему, тем не менее до сих пор, спустя столько лет, живет и здравствует. Это выбивалось из логического ряда действий Петрушина.
– Зовите, кого хотите. – безразлично ответил Василий Петрушин. Он старался показать хладнокровие по отношению к сложившейся ситуации. Однако, напряжение чувствовалось.
– Хорошо, тогда готовься встретить родную бабушку спустя полтора десятка лет. Соловьев! – в кабинет заглянул щуплый паренек в форме. – Пригласи Тамару Марковну. Она уже здесь?