Ирина Лобусова
Ветчина бедняков
Глава 2.
Она не спала три ночи, ворочаясь на постели, как в бреду лихорадки, бесконечно призывая к себе сон. Мятые простыни впивались в тело, как заостренные прутья. Она ворочалась в состоянии, близком к чудовищному полусну, в котором ночные тени привычных вещей разрастались в чудовищных монстров, а призрачный свет сквозь занавеску казался мерцающим свечением могильных огней. И над всем эти – безнадежность, тупая безнадежность нелепого выбора: рыдать от горя или кричать от злости… И оставалось только впиться зубами в подушку, чтобы заглушить крик. И какая разница, от чего.
В такие ночи ей хотелось встать и броситься прочь из квартиры. Бежать сломя голову в никуда, не чувствуя под собой ног. Она бы и поступила так, если б не одно обстоятельство: мирное дыхание спящего за стеной сына. В теплой кроватке. Сына, который всегда оставался для нее малышом. Было еще одно спасение: прокрасться тайком в его комнату, опуститься перед кроваткой на колени, зарывшись лицом в простыни, замереть, вдыхая сладкий запах спящего ребенка, ее ребенка, невинного и священного перед миром, чтобы этот ребенок и его свет смог ее защитить. Но для того, чтобы прокрасться в детскую, нужно было пройти через ту часть комнаты, где стоял шкаф, а наверху – фотография в рамке. Лежащая изображением вниз. Фотография, на которую она не могла не только смотреть, но даже – проходить мимо. Сон уходил, проваливаясь в черную дыру сознания, как в бездонную пропасть. И даже если бы сорвала голос от криков, все равно не смогла бы дотянуться рукой… призрачные стражи воспоминаний обступали ее кровать. Вернее, не стражи, а судьи. Все, что она могла сделать, лишь пошире открыть глаза и взглянуть им в лицо.
Она вспоминала заснеженный зимний вечер несколько месяцев назад. Конец декабря и два замерзших тельца в прихожей. Они стояли, прижавшись друг к другу, словно защищаясь от невидимой опасности, крепко держась за руки. Шубка девочки была порвана и защита другими нитками (не подходящими по цвету), а вытертая куртка мальчика – не зашита совсем. Их маленькие личики, бледные вытянутые лица детей, которых не ждут и уже собираются выставить на улицу, были сморщены и напоминали лица маленьких старичков. Именно в тот вечер в ее сердце что-то болезненно дрогнуло…. Может быть, от этой недетской обреченности, застывшей в детских глазах. Это были просто голодные, замерзшие и плохо одетые дети ее сестры, сестры, которую она ненавидела всем своим сердцем, сестры, которая причинила ей зла больше, чем любой посторонний человек… Сестры, которая отправила двух шестилетних детей одних на поезде в другой город, чтобы сплавить подальше от себя на новогодние праздники, сестры, которая никогда не хотела ребенка, но опоздала сделать аборт, по неопытности пропустив первую беременность, и словно в наказание Бога вместо одного ребенка у нее родились близнецы……. Накануне их приезда раздался телефонный звонок по межгороду. И голос, который до сих пор вызывал у нее нервные спазмы, сказал:
– Привет, я послала к тебе детей, посадила их в поезд, мне все равно их некуда деть, думала отдать в приют, но там надо платить и потом, лишние неприятности с ментовкой, проводница перевезет их бесплатно, если не хочешь держать их у себя, отправь в какую-то больницу, ты же у нас крутая, вообщем, я им дала бумажку с адресом, кто-нибудь их проводит, пока.
Все это – на одном дыхании, на одном предложении, и наконец – звонок в дверь.
Как профессиональный педиатр (причем очень высокого класса), она не могла не заметить две страшные вещи… Что уж кривить душой (постоянно думала про себя), именно это и заставило ее потеплеть… Дети были рождены с дефектами. Почти инвалиды. Слабослышащие (одно ухо – процентов 70 слуха, другое – почти 30), с нарушенным зрением, плохо развитые физически и выглядящие намного моложе своих лет. Вздохнув, они принялась раздевать их, снимая дрожащими руками старую одежду. Два хорошеньких ребенка с пушистыми белокурыми волосиками и ясными голубыми глазами. Два красивых и нежных существа, настолько красивых, что в голову пришло глупое избитое сравнение о двух анеглочках… Она были мало похожи на ее сестру. А на кого похожи – она не знала. Она никогда не видела их отца. Ее сестра никогда не была замужем и очень смутно подозревала, от кого вообще родила. Подобная беспечность была в характере ее сестры. Не подлость. Не легкомыслие. Просто беспечность. Словно она никогда и не выросла. Так и осталась ребенком. А потом взяла и родила двух детей.
– Мама сказала, чтобы мы пришли к вам. Она сказала, что вы можете нас выгнать. Если мы вам мешаем, мы поедем обратно на вокзал и кто-нибудь довезет нас домой.
– Нет. Вы останетесь у меня. Ваша мама ошиблась. Я очень рада вас видеть. Вы будете жить у меня столько, сколько захотите сами.
Вечером раздался телефонный звонок.
– ты их оставила? Прекрасно! Пусть они месяц побудут у тебя, а к концу месяца у меня уже будут деньги, и я приеду их забрать.
– Куда забрать?
– Домой.
– Я даже не знаю твоего адреса.
– А, это мелочи! Они тебе скажут. У меня сейчас стесненные обстоятельства, и если бы я приехала сама, ты наверняка бы меня выгнала. Но я подумала – не выгонишь же ты двух детей! Учитывая, что ты всегда была у нас мать Тереза. Вообщем, пусть пока поживут у тебя, найдешь же ты лишний кусок хлеба. А к концу месяца я их точно заберу, не волнуйся. К тому времени я сама за ними заскучаю.
Когда положила телефонную трубку, обернулась и встретилась с глазами мальчика.
– Это мама звонила? – спросил он.
– Мама.
– Она всегда говорила, что вы ее не любите.
– Это не правда. Твоя мама – моя родная сестра. А ты… ты любишь свою маму?
Мальчик тяжело вздохнул:
– Иногда она бывает такая добрая, а иногда… к ней лучше не подходить. Но я так думаю, что мама не злая, а слабая. Я должен вырасти большим и ее защищать. Ее и Асю.
– Асю?
– Сестричку. Я Стасик, а она – Ася. Нас все так называют. Я старше ее на 20 минут. А, значит, я более сильный! Я буду защищать ее и маму, когда стану большой. А вы очень красивая. И вы похожи на мою маму. Только у нее нет такой красивой прически и блестящих ногтей. И квартира у вас очень красивая. Я рад, что вы нас не выгнали на улицу. Мама, наверное, ошиблась, когда сказала так. У вас доброе лицо. Я был спокоен, а вот Ася всю дорогу плакала. Теперь она успокоится, и это хорошо.
Она опустилась на колени и порывисто обняла мальчика.
– У тебя очень хорошая мама. И ты, конечно же, будешь ее защищать.
Воспоминания подступали к ее памяти, как неумолимые судьи. Воспоминания, разрывающие душу и мозг. Бедные, они поджимали под себя ноги, как маленькие черепашки, чтобы она не увидела рванных колготок… как боялись есть… Как принимая тарелку с едой, со щедрыми порциями жареной картошки и двумя котлетами, их лица вытянулись, а мальчик спросил:
– Это все нам? Столько еды?
– Конечно! – удивилась она, – вы не любите котлеты? Они из мяса.
– Мы не знаем, – тихонько сказала девочка, – мама всегда дает нам одну котлету на двоих, и сделана она из хлеба, только он почему-то жидкий и совсем не вкусный….
Перед тем, как убирать посуду со стола и накрывать стол к чаю, она вдруг увидела, как девочка схватила котлету и опустила ее в карман.
– Что ты делаешь?
Девочка сжалась, как будто она собиралась ее ударить, и вместо ответа стала сильно дрожать. Вместо нее ответил брат:
– она хочет съесть ее перед сном. Она боится, что вы ее выбросите и завтра уже не дадите. Вы не сердитесь. Просто она голодная, хоть я и отдал ей в поезде свой бублик.
– Мама дала вам бублики?
– Нет. Их купила на вокзале какая-то тетенька. Пожалела и купила два бублика, и еще дала десять копеек… – мальчик с гордостью показал ладонь.
У нее на глазах выступили слезы, и, чтобы их смахнуть, отвернулась к холодильнику. Потом повернулась к детям:
– Послушайте… эти котлеты ваши. И вы можете их съесть, когда захотите. Вы только скажите мне – и я дам вам сколько хотите котлет, хорошо?
– Правда, дадите? – девочка впервые подала голос.
– Правда. Обещаю.
Они старательно держали чашки обеими руками, пытаясь ничего не пролить. Вдруг она заметила, что металлическая коробка из – под польского печенья полна до верху, как было, когда она ее открыла. Это было очень вкусное, сочное печенье с хрустящей корочкой из глазури и нежным кремом, сделанное в виде маленьких игрушек. Ее сын обожал такое печенье, и по мере возможности она старалась его покупать. Но сейчас оно было на месте полностью – дети его не брали. Она расстроилась – неужели они его не любят?
– Почему вы не берете печенье?
– Какое печенье? – сказал мальчик.
– А вот это, перед вами! В коробке.
– Это же игрушки, – укоризненно глядя на нее, сказала девочка, – и они очень красивые. Игрушки нельзя есть.
Она растерялась. Дети никогда не видели в глаза такого лакомства! Господи… Захватив несколько штук, она дала брату и сестре.
– А вы попробуйте! Это волшебные игрушки! Их можно есть. Их специально для вас принес добрый волшебник.
– Волшебников не существует, – строго сказал мальчик. А девочка добавила:
– Мама всегда говорит, что любые сказки – полный бред!
– Точно, – она усмехнулась, – ну, этот волшебник совсем не из сказки! Просто он живет в воздушном замке по соседству и иногда залетает ко мне в гости. И угощает таким печеньем.
Дети все еще смотрели недоверчиво. Но наконец осмелели. Сначала мальчик, потом – его сестра откусили по куску… Их лица прояснились:
– Вкусно! – девочка улыбнулась. Это была первая улыбка ребенка в ее доме. Она поздравила себя с ней, как с огромной победой. Потом подвинула к ним всю коробку:
– Раз вкусно, значит, это все вам! А когда вы все съедите, волшебник еще принесет!
Костя (ее сын) был рад приезду двух Стасиков. Он окрестил их – два Стасика, и радовался, как взрослый человек.
– Мама, они смотрят на меня такими большими глазами! И так радуются! Представляешь, они никогда не видели компьютера! Здорово, что они к нам приехали! Это так замечательно, что у меня есть теперь маленькие брат и сестра!
Он тоже был маленьким, а потому не требовал от нее серьезного разговора. Не требовал объяснить сложных взаимоотношений с сестрой. Не спрашивал, почему Стасики никогда не появлялись в их доме раньше. Он принимал радость жизни как должное, искренне радовался каждому дню, ведь этот дар подвластен лишь детям. Она улыбалась, глядя на его лицо. Малыши напоминали два маленьких светлых солнышка. Осмелев и освоившись, они стали такими, как были на самом деле – веселыми и смешными, жизнерадостными и подвижными, любопытными и рассуждающими, то есть обычными детьми. Их звонкие голоса наполняли дом радостным шумом, а смех звучал, как серебряный колокольчик, и оттого казалось, что в их доме теперь светит не одно солнце, а целых два.
В тот первый день она хотела покупать их перед сном. Но Стасик отказался:
– Я всегда купался сам. Вы не можете меня купать, вы женщина. А я мужчина. Я должен все делать сам.
– Хорошо, – немного растерялась она (ее Костик был совсем не таким), – тогда я дам тебе большое пушистое полотенце и душистое мыло…
– Душистое мыло ни к чему, – почти сердито сказал мальчик, – мужчине ни к чему все эти женские штучки! И кусок стирочного сойдет…
– Не сойдет! – строго сказала она, – нельзя мыться стирочным мылом! Это я говорю тебе не как женщина, а как врач. А врача должен слушаться любой мужчина!
– Ладно, – снисходительно сказал мальчик, – только чтоб оно не очень пахло! Мне это ни к чему! Да вы не обижайтесь. Вы лучше Аську покупайте. Она любит всякие телячьи нежности, она ведь девчонка! Вы ее еще духами подушите, она от восторга совсем с ума сойдет!
Когда она прижала к себе мокрое щуплое тельце ребенка, вынимая ее из ванной, она ощутила совершенно новое чувство. Словно что-то дрогнуло в ее душе и растворилось, как большой снежный ком. Сбивая с ног, ее затопила волна нежности, огромной и теплой, как пушистое покрывало, нежности, от которой выступили слезы на глазах. Она всегда мечтала о маленькой дочке. О том, как будет вытирать после ванночки ее нежное тельце, о том, как станет расчесывать пушистые белокурые волосы, разлетающиеся под ее пальцами, о маленьких платьицах, в которые будет ее наряжать. Она всегда знала, что будет иметь двоих детей (мальчика и девочку), она мечтала о двоих детях с того самого момента, как стала взрослой. У нее родился прекрасный мальчик. А потом… Судьба распорядилась иначе. Теперь беззащитное маленькое тельце доверчиво дрожало в ее руках. Она была замечательная девочка – со взрослыми глазами, похожими на два застывших озера, покрытых коркой жесткого льда. Когда они смеялись и играли в ванной, ей показалось, что этот лед стал тоньше. А может быть, подтаял изнутри хоть на сантиметр. Вытирая девочку махровым полотенцем, она вдруг обнаружила целую россыпь синяков на ее спине. Это были синяки разной формы и давности – от заживающих желтых до свежих багровых подтеков.
– Что это такое? – вздрогнула она.
Задрожав всем телом, ребенок попытался вырваться из ее рук, а когда поняла, что это невозможно, закрыла лицо махровым полотенцем.
– Кто это сделал? – настойчиво пытала она.
Девочка явно хотела уйти от ответа. Но потом, скорей, из чувства благодарности за все, чем от желания, тихонько сказала:
– Я упала и ударилась о шкаф.
Ее лицо стало таким несчастным, что жестоко было бы требовать ответа и дальше. Она сделала вид, что поверила. Но когда несла ребенка на руках в спальню, ей все время хотелось плакать.
Глава 3.
Тот день (три дня назад) был похож на бесконечную череду ее одинаковых дней… Дней, в последнее время полных тревоги, смятения и душевной боли. В тот день она была свободна – накануне сменилась с круглосуточной смены. Она работала сутки через двое, но в любой из этих двух дней ее могли вызвать и в больницу (в которой она уже отдежурила целые сутки) и домой к любому ее маленькому пациенту, и она ехала. Или шла – во что бы то ни стало, в любой час, даже в три часа ночи. Потому, что не могла не пойти. Ее сын давно стал взрослым и привык к беспорядочному ритму маминой работы. Он только сокрушенно качал головой, открывая ей дверь в шесть утра, после того, как четыре часа она провела у кровати тяжело больного ребенка, без конца снижая температуру, вымывая организм клизмой, делая внутривенные вливания и шаг за шагом отвоевывая у смерти маленькое горящее тельце. И, к шести утра, отвоевав окончательно, возвращалась домой, чтобы отправиться на работу к восьми. Ее рано повзрослевший сын качал головой и говорил, что врачом не будет никогда в жизни – потому, что такую собачью жизнь еще надо поискать! Но она была самым счастливым человеком на земле, когда после нескольких часов нечеловеческой битвы, сражаясь страшнее, чем против целой армии монстров, у ее маленького пациента спадала температура, прекращались судороги, а на щечках расцветали розовые бутоны дыхания жизни. Жизни, которая возвращалась обратно, к нему.
Тот день выдался на удивление спокойным и тихим. Поставив перегруженную до предела стиральную машину, она сходила на базар, потом развесила на балконе белье и приготовила обед. Сын должен был вернуться часам к четырем – он занимался в гимназии по усиленной программе и делал не плохие успехи в составлении компьютерных программ. Занимаясь мирными домашними делами, она с радостью думала о своем сыне, о его взрослости, самостоятельности, техническом таланте и добрых глазах. Телефон зазвонил настойчиво и громко. Ну вот, началось. У кого-то поднялась температура, или началась рвота, или выступила красная сыпь… Она взяла трубку. Придется написать сыну, что обед, как всегда, на плите. Истерический голос подруги (которую совсем не собиралась услышать) закричал прямо в ухо странным, надрывным тембром:
– Включи телевизор! Первый канал! Немедленно включи телевизор!!! Новости! ВКЛЮЧИ!!!
Подруга кричала страшно – как не кричала никогда в жизни. Это означало – случилась беда. Выпустив телефон из рук, щелкнула пультом. К счастью, телевизор был настроен на первый канал:
– … из результатов поисков можно сделать предварительный вывод – детей уже нет в живых. Городские власти из-за страшного происшествия объявили этот месяц месяцем защиты детей из неблагополучных семей. Собрана срочная сессия городского совета, на которой будут обсуждаться меры контроля с помощью инспекции по делам несовершеннолетних над тем, как проводят свой досуг дети. По словам мэра Южногорска господина Устинова этот случай является беспрецендетным. Будут соблюдаться строжайшие меры, чтобы подобное происшествие не повторилось, а пока мы еще раз обращаемся ко взрослым – не оставляйте без присмотра своих детей! Не разрешайте им играть на улице в одиночестве! Все это чревато страшными последствиями. По статистике, каждый третий ребенок, пропавший без вести, становится жертвой несчастного случая. А пока мы напоминаем подробности чрезвычайного происшествия в городе Южногорске. Двое детей, мальчик и девочка 6 лет, играли на улице, во дворе дома. Их мать находилась в квартире. Когда она выглянула из окна позвать детей домой, во дворе их уже не было. Мать вызвала милицию. Работники райотдела милиции, посчитав, что дети могли провалиться в канализационный люк, в подвал или какую-то подземную трещину, вызвали спасателей. Сейчас ведутся спасательные поиски детей, спасатели осматривают практически все районы города, но результатов пока нет. Дети не найдены. Милиция будет благодарна любым свидетельским показаниям. Даже тех людей, которые просто видели детей играющими во дворе. Итак, взгляните еще раз на фотографию детей и запишите номера телефонов, по которым следует обращаться, если вдруг вы встретите этих детей на улице.
И на экране возникла фотография двух Стасиков в карнавальных костюмах котят, та самая фотография, которая стояла в ее комнате на шкафу. Стасики доверчиво улыбались и держались за руки. Ее рука машинально записала на газете номера телефонов. По телевизору начался совершенно другой сюжет.
Она опустилась на пол, охнув по – бабьи, схватившись за щеки. Ей казалось, что ее лицо горит, как от удара. Как будто кто-то ударил ее изо всех сил. Телефонный звонок заставил прийти в себя.
– Это дети твоей сестры, – сказала подруга, – ты видела сюжет? Пропали дети твоей сестры! Ты видела?
– Да, – голос был чужим, словно со стороны, – я… я не понимаю…. Не могу поверить… Господи…
– Ты записала номера телефонов? Ты должна немедленно туда позвонить!
– Зачем?
– Ну ты даешь! Ты в своем уме, Виктория?! Пропали твои племянники, а ты спрашиваешь, зачем!
– Что я могу сделать?
– Откуда я знаю! Да хотя бы узнаешь подробности! Ведь по телевизору почти ничего не сказали! А ты имеешь полное право знать! И позвони своей сестре. Она наверняка сейчас с ума сходит….
– Не думаю.
– Да ты что, Вика! Как можно потерять двоих детей и не сойти с ума! Любая женщина с ума сойдет!
– Мою сестру ты совершенно не знаешь.
– Все равно, позвони.
– У меня нет номера ее телефона.
– Что?!
– То, что слышала! У меня нет ее телефона! Я его не взяла.
– Но хоть что-то ты о ней знаешь?
– Кое-что…
За три дня до отъезда Стасиков позвонила ее сестра.
– Ты сможешь завтра посадить их в поезд? Я их встречу. Им давно пора вернуться домой!
– Ты уверенна?
– Что, собираешься читать мне мораль?! Я в твоих моралях не нуждаюсь! Как женщина, я всегда была счастливей и удачливей тебя! А как мать я не хуже, чем ты! Я очень люблю своих детей и теперь могу многое для них сделать! Между прочим, два дня назад я купила квартиру! Правда, однокомнатную, но надо же с чего-то начинать! Так что мне есть куда забрать детей. У меня все в порядке! Они пойдут в школу, и все с ними будет хорошо!
– У тебя хотя бы работа есть?
– Разумеется, есть! Не радуйся, до панели я еще не дошла! Я работаю продавщицей в магазине и у меня достаточно большая зарплата!
– Продуктовый магазин?
– Элитной парфюмерии и косметики. Шикарный, дорогой салон в центре города. А детей я определю в хорошую школу.
– У тебя просто замечательные дети!
– Это я знаю и без тебя. У меня были раньше проблемы, но теперь все будет по – другому. Теперь все у нас будет замечательно!
– Дети нуждаются в заботе и уходе.
– Вот я им и обеспечу должный уход! Как никак, я их родная мать, и как я забочусь о своих детях, тебя абсолютно не касается!
– Это на зарплату продавщицы в магазине ты купила квартиру?
– А твое какое дело?
– Просто интересно!
– Мне помог друг. Что, имя назвать?
– Нет… (внезапно она ощутила страшный холод в душе… как будто голышом попала на десятиградусный мороз…). Имя не надо.
– Слава Богу! А то своими вопросами всю душу вымотаешь! Тебе надо работать не врачом, а в ментовке! Я вообще удивляюсь, как ты столько лет на врача выучилась – всегда была дура дурой! Вообщем, хватит болтать. Меня от тебя уже тошнит! Сажай детей в поезд, и быстро!
И она посадила детей в поезд – даже с некоторой долей радости (если уж признаться совсем честно). А в том телефонном разговоре не спросила у сестры ни адреса, ни телефона. Ничего, чтобы не видеть ее и больше не разговаривать с ней. Все это она рассказала подруге. Подруга выслушала ее молча. Потом сказала:
– Все равно ты должна позвонить. Твоя сестра действительно сволочь, но дети ни в чем не виноваты. Может, к этому моменту их уже и нашли.
Их не нашли. Она поняла это по тому страшному, леденящему равнодушию, с которым на том конце трубки ей ответил человеческий голос. Сначала какой-то мужчина долго не мог понять, по какому делу она звонит. Потом перевел ее в другой отдел. В том отделе ее долго не хотели слушать, а потом заявили, что дело о пропаже детей вообще никто не открывал. Такого дела нет. Но для гарантии перевели в уголовный розыск. В уголовном розыске трубку взял какой-то начальственный хам и принялся орать о том. Что здесь уголовный розыск, а не детсад, что они ловят бандитов и убийц, и не подтирают сбежавшим дебилам сопли, что ей надо звонить в инспекцию по делам несовершеннолетних, а не беспокоить по такой ерунде серьезных людей. Она попыталась сказать, что пропавшие дети – не ерунда. Тогда хам принялся кричать еще громче, что на нем висят убийства и бандитские разборки, и что если двое брошенных детей из неблагополучной семьи провалились в канализационный люк, в этом нет абсолютно никакого уголовного преступления. Она попросила соединить ее с начальником. Ответил, что он и есть начальник, и повесил трубку. Она чувствовала себя как оплеванная, но все равно позвонила по второму номеру, указанному в телевизионном сюжете. Это был телефон штаба спасателей города. Ей сообщили, что, так как дети исчезли несколько дней назад (хотя сюжет по телевизору показали только сегодня!), есть очень маленькая вероятность найти их в живых. Ей привели статистику о том, что уличные дети часто гибнут в канализационных люках. Она ответила, что дети были не уличные. Это были дети ее сестры, а у сестры была и квартира, и работа. Ей ответили, что это без разницы. Она попросила соединить ее с кем-то из милицейских чинов, кто ведет это дело. В этот раз ей повезло больше. На том конце провода ей сообщили, что в их штабе как раз сидит оперативник из угрозыска, который занимается пропавшими детьми. Через некоторое время в трубке раздался молодой женский голос:
– Что вы можете сообщить о пропаже детей?
Голос почему-то звучал очень зло.
– ничего. Я сестра их матери. Звоню из другого города. Я увидела сюжет по телевидению, в новостях и решила позвонить. Простите, с кем я говорю?
– Капитан милиции Жуковская Мария Александровна. Представьтесь!
Она представилась, продиктовала свой адрес, номер телефона, зачем – то – адрес работы и рабочий телефон. Голос не смягчился.
– вы знаете, где находятся сейчас дети?
– Нет… – она растерялась, – а я должна знать?
– Дети могли поехать к вам.
– Нет. Они не приезжали. Разве они уехали?
– У вас есть еще другие родственники, к кому дети могли уехать?
– Нет. Наша мать умерла десять лет назад, а отец умер еще раньше. Мы с сестрой вначале жили вместе, а потом… Потом она переехала в другой город. Разве она не говорила вам, что у нас никаких родственников нет?
– Не говорила. Она не говорила о вас. Даже не упоминала!
– Действительно, в последние годы мы мало общались. Я очень занята своей работой и у меня не было времени.
– Когда вы видели детей в последний раз?
– В январе. То есть почти три месяца назад. Они уехали от меня 12 января. Дети жили у меня почти месяц, приехали в начале декабря. Потом Светлана позвонила и попросила, чтобы я отправила детей домой.
– Почему дети находились у вас так долго?
– Я… не знаю. Наверное, сестра решала квартирный вопрос. У нее были какие-то проблемы… Что за проблемы, я точно не знаю. Но… Она попросила, чтобы я пока подержала детей у себя.
– Почти месяц? В другом городе?
– Ну и что? Я же им не чужой человек! Родная тетя.
– С кем вы живете?
– Вдвоем с сыном.
– У вас есть муж?
– Мы в разводе уже много лет.
– У вашей сестры есть муж?
– Насколько я знаю, Света никогда не была замужем. Но у нее мог быть гражданский брак, о котором я не знала. Насколько я помню, Света числилась матерью – одиночкой.
– Вы знали, что вашу сестру несколько раз задерживали в ночное время как проститутку? Что она стояла на учете как проститутка в милиции?
– Нет…
– Как она обращалась с детьми?
– Ну… Наверное, Света их любила. Все-таки мать…
– Наверное?
– Что вы хотите от меня услышать, да еще по телефону?
– Правду!
– Я не знаю! Мы с ней не общались! Я с детьми знакома больше, чем с ней!
– Соседи показали, что она била детей. Воспитатель в детском саду показала, что дети были голодные, плохо ухоженные, их часто не забирали домой. Узнав об исчезновении детей, ваша сестра не пролила ни единой слезы, напротив, выражала ледяное спокойствие, чем поразила видавших виды сотрудников милиции. Что вы можете сказать об этом?
– Ничего.
– Вы знаете, кто отец детей?
– Нет. Она никогда об этом не говорила. По – моему, она и сама не знала.
– Таким образом выходит, что ваша нигде не работающая сестра была заинтересована в исчезновении детей.
– Вы что, с ума сошли?! Как это – выходит?! Вы на что намекаете? Что Света сама их выгнала?
– Или убила своим халатным и равнодушным отношением.
– Это не правда! Она не такой человек! Просто ей не везло…
– Следствие выяснит.
– У вас уже есть версии, куда исчезли дети?
– Есть. Скорей всего, они провалились в канализационный люк или просто заблудились. Их ищут. Мы делаем все возможное.
– Между прочим, моя сестра работала! Она сама мне сказала!
– Где?
– В элитном парфюмерном магазине!
В трубке раздалось громкое хмыканье.
– А магазин, случайно, находится не в Париже?
– Что вы хотите сказать? Что она там не работала?
– Я отправлю вам официальный бланк с вопросами по месту работы срочной почтой, вы заполните все графы и отправите обратно. Не забудьте поставить вашу подпись на каждом листе. На этом ваше участие будет полностью закончено, можете больше не беспокоиться.
– Я и не беспокоюсь. Только о детях. Я…
– Приезжать вам, думаю, не надо. Большая вероятность, что никакого следствия не будет, если с детьми произошел несчастный случай. Кстати, последний вопрос: вы знаете любовника вашей сестры?
– У нее был любовник?
– И не один. Вы что-то знаете об этом?
– Нет, не знаю. Мы не общались. Я ничего не знаю о ее жизни…
– Думаю, сестре вам лучше пока не звонить.
– Я и не собиралась!
– Вы врач, у вас солидное место работы. Вы не могли не заметить, что дети почти инвалиды. Они слабослышащие, с нарушенным зрением, умственно отсталые…
– Они не умственно отсталые!
– У меня есть показания врача из районной поликлиники….
– Я тоже педиатр и классом повыше, чем ваш врач из районной поликлиники! И я могу официально заявить, что дети не были умственно отсталыми!
– Это уже не важно! Я сказала это к тому, что все эти факторы исключают возможность похищения. Таких детей не крадут. Скорей всего, они просто пропали. И все. Ждите документы. Можете мне больше не звонить.
И повесила трубку. Она заплакала, вытерла слезы, потом снова заплакала и решила ничего не говорить Костику. Пока не выяснится. Утром ее срочно вызвали на смену (тяжело заболел врач, который должен был дежурить в тот день в детском отделении). Ее просили заменить. Она согласилась. Даже обрадовалась (хотя бы сутки сможет не думать об этом кошмаре!). День шел мирно, спокойно, без обострений и резких проблем. А вечером (ровно в семь вечера) привезли маленького Диму Скворцова.
