Ирина Геннадьевна Петрова
Я тебя давно ждала
– Ты еще и рисуешь, вот здорово, – она хотела полистать страницы без моего разрешения, поэтому мне ничего не оставалось, как захлопнуть блокнот перед ее носом.
– Это мне было нечем заняться, – я убрала его в сумку, достала оттуда воду и протянула ей.
– Спасибо, – она села на мое полотенце.
Я села рядом на оставшийся свободный клочок.
– Мне Максим про тебя ничего почти не рассказывал, так что я знаю только то, что пишут в журналах.
– Никогда не читай прессу, даже самый хороший журналист исказит информацию через призму своего понимания материала, – меня потянуло на нравоучения.
– Вы это воспринимаете по-своему, для девчонок вроде меня это единственная правда про их кумиров, – она сделала глоток воды.
И тут я поняла, что чувствовала к Коту то же, что и она к Максиму – радость фанатки, к которой снизошел кумир.
– Я понимаю тебя, сама недавно читала их и свято верила, – я подумала о журнальных вырезках про Кота и мне захотелось их выбросить в мусорное ведро. Что мне теперь они – я видела его прямо перед собой, слышала, как он здоровается со мной, чувствовала руки на своем теле.
– А я смотрю на звезд и мне не верится, что они такие же люди, как мы, – она понизила голос, – Максим и Полина, ты и Саша – нереальные люди.
Я улыбнулась – меня по какой-то причине поставили в пару с Котом.
– А Анатоль? – я нахмурилась.
– Ой, он тоже, – она смутилась, – но вы более известны. И не такие, как все.
– Ты честно так считаешь или пытаешься таким образом общаться со всеми, кто окружает Максима?
– Честно, – она посмотрела на меня открытым, чистым взглядом. И я ей поверила. Наконец, я перестала относится к ней, как к инородному телу. Просто представила себя на ее месте. У меня в голове родился вопрос: Ксюша приехала потому, что захотела увидеть Максима или после того, как увидела наши совместные снимки из бара? В любом случае она настроена серьезно.
– О чем вы тут шепчетесь? – Максим обнял нас обеих за плечи.
– Я рассказываю Ксюше о твоих бывших, – я ущипнула его за руку.
– О, это интересно, – он лег на спину, при этом положив голову ей на колени, – я хочу послушать.
– Пока ничего интересного, мы дошли до второго класса начальной школы, – я брызнула в него водой, Ксюша, наконец, поняла наше представление и рассмеялась.
– Побежали к морю, – он потянул ее за руку.
– Как раз составите компанию Полине, – заметила я.
– Они с Анатолем уже уехали, – крикнул мне Максим, уводя Ксюшу за собой.
Я оглянулась – действительно, их джипа уже не было. Остался только мотоцикл Кота. То, что только он может увезти меня до отеля, не умещалось в моем сознании. Нет, он же меня ненавидит. Особенно после вчерашней пьяной выходки. Я открыла блокнот, но он меня не отвлек, поэтому пришлось уставится на небо, которое затягивали тучи.
– Красота, – Кот сказал это своим певучим голосом и сел рядом со мной. Казалось, мы сидим очень близко, однако ни один сантиметр его тела не соприкасался с моим. Как будто специально вымерял, подумала я.
– Будет дождь? – я спросила это, повернув голову в его сторону, но он ничего не ответил. Тишина давила на плечи. Я захлопнула блокнот и стала рассматривать узоры на его обложке.
– Обещали завтра вечером, – он сказал это так, будто и не прошло пары минут тишины, а его ответ все еще был актуален.
Он сидел, вытянув перед собой ноги и мой взгляд все время падал на многочисленные дырки, вырезанные дизайнерами модного дома на его джинсах. Он вдруг резко повернул голову вправо, туда, где Максим кружил Ксюшу на руках. Потом они остановились и стали целоваться. Мне стало неприятно так подглядывать за ними, а Кот даже заулыбался, что снова не нашло объяснения в моей голове. Разве что тоска по любимой жене. Но зачем же так рассматривать чужие поцелуи. Его улыбчивое молчание нагнетало меня, хотелось зарыться в песок, как страус. И тут он повернулся ко мне и сказал эти слова. Я их никогда не забуду, от них у меня все перевернулось внутри.
– Я думал, что вы с Максимом встречаетесь, – он перестал улыбаться, но глаза были довольные.
Я забыла, как дышать – вот что его радовало в этой парочке!
– Раньше, мы сейчас друзьями остались, – я выдала набор слов, но ему этого было достаточно.
– Идем? – он встал, при этом протягивая мне руку.
Я сидела, не двигаясь – что это сейчас происходит?
– Эта парочка, возможно, захочет остаться здесь до утра. И у меня одно пассажирское место, – он как-то улыбался, но не губами, а глазами. И голос, я впервые услышала, что он разговаривает со мной тем самым, голосом Александра Кота.
Я молча кивнула, сложила полотенце, положила его и бутылку с водой в сумку и, наконец, встала рядом с ним.
– Им надо сказать, что мы уехали, – я говорила не своим, тоненьким голосочком.
– Им сейчас не до нас, – он легонько коснулся моей спины, как бы разворачивая меня в другую строну.
Когда мы подошли к его мотоциклу, я вспомнила про шляпу и очки, быстро убрала их в сумку и приготовилась надевать шлем. Но он не спешил этого делать. Сначала он показал, куда мне нужно ставить ноги, потом указал на сиденье:
– Ручки здесь нет, поэтому придется держаться за меня, – закончил он свой инструктаж и надел на меня шлем. Я села, обхватив его руками. О, Боги, это самый счастливый день в моей жизни.
Мы так и не ехали, просто он смаковал, как рев мотора разлетается по пляжу.
– Я боюсь скорости и не буду возражать против медленной поездки, – прокричала я ему изо всех сил.
Он меня услышал, потому что расхохотался. А потом рванул с места. От страха я вжалась в его спину и закрыла глаза. Я пыталась успокоить себя тем, что до этого он вез Ксюшу и она осталась жива. И как бы мне ни приятно было сидеть на одном мотоцикле с Котом, я поскорее хотела очутиться возле своего отеля. Что и случилось невероятно быстро. Я поняла, что мы остановились, но не хотела выпускать из своих рук его тело. Он снял шлем и произнес, едва ли не смеясь: «Обманщица!».
Я легко спрыгнула с мотоцикла, а вот снять с себя шлем также эффектно, как моей предшественнице, не удалось. Он протянул ко мне руки, и я шагнула к нему ближе. Ну вот, это было очень просто. Видимо, меня подвели трясущиеся руки.
– Почему я обманщица? – я говорила, а сама пыталась пригладить свои волосы.
– Ксюша тоже предупреждала, что боится, даже визжала всю дорогу, правда, потом предъявила мне обвинения в тихоходстве. А сейчас я вообще не услышал ни одного панического крика. Пришлось даже скорость до такой, что самому страшно, довести. И ни звука.
– Я, может, там тихо умерла, – я сложила руки на груди.
– Тогда бы обнимашки ослабли, – он хотел со мной спорить, что ж, пожалуйста.
– Это было вроде спазма. Как в «Титанике»: Джек так уцепился в деревянный плот, что Роза потом его еле отодрала, – сравнение было неудачным, но это было первым, что пришло на ум.
– Оу, – он состроил гримасу ужаса на лице, – пришлось бы мне за собой в Америку вести скелет, повисший на моей спине.
– В следующий раз подумайте о последствиях, – я повернулась, чтобы уйти, – и спасибо, что все-таки довезли.
За спиной раздалось рычание мотора, и я быстро зашла в холл отеля. Там, прижавшись к стене, я думала, что все это значит: мы разговариваем, шутим, катаемся вместе на мотоцикле – и все после того, как он узнал, что мы с Максимом только друзья. Ох, дайте мне машину времени, и я при первой нашей встрече заявлю ему об этом.
«Ирина, приятно познакомиться. С Максимом рассталась год назад».
Утро финального дня было тяжелым. Мало того, что сегодня все артисты представят свои новые песни, попытаются затмить этими хитами коллег, так еще и будет практически официально объявлено, что Максим уходит в другой коллектив. Он сыграет песню с нашими ребятами, а после выйдет в составе музыкантов Кота. Больше всех нервничала Полина, без конца названивая мне с восьми часов. Сначала она не могла дозвониться до Максима, но потом вспомнила, что он вчера потерял свой телефон. Потом он долго не открывал дверь. Этому тоже нашлось объяснение – он был не один, а с Ксюшей. Дальше – больше, Полина не могла найти туфли, которые были специально подобраны под новое черное платье с длинным шлейфом. На мой взгляд, обычные черные лодочки на шпильке, каких у нее десятки. Но Поле нужны были именно те, а не какие-то еще. Тут уже на ноги был поднят весь персонал – возможно, они забыли один из чемоданов с обувью. В этой суматохе я расположилась в их с Анатолем номере и принялась есть арахис, который стоял в вазочке. Максим увидел меня и сел на стул рядом.
– Доброе утро, – он взял горсть орехов.
– Да уж, доброе! – я схватилась за голову.
– У нас же всегда такая трагедия, ну, или близко к этому.
– Теперь эти трагедия остается только на наших хрупких плечах.
– И ты туда же! Если я ухожу играть в другой коллектив, это не значит, что моя сестренка Полина перестает занимать одно из важных мест в моей жизни. Она всегда будет моей катастрофой.
– Надо написать об этом песню, в стиле «Muse». Что-нибудь о черной дыре.
Максим напел мотив их песни.
– Как в этом беспорядке чувствует себя Ксюша?
– Она еще не знает, – он многозначительно посмотрел в окно.
– Чего? Что ты теперь с Котом, – я сделала глупое предположение, потому что именно он вчера вез ее из студии на пляж.
– Что я ее не люблю, – Максим повернулся ко мне, во взгляде читалось отчаянье.
– О, нет! Максим, сейчас ты уходишь от нас, появляешься в новой группе, а тут еще хочешь такие кардинальные вопросы решить, как любишь ты ее или…, – я не смогла договорить.
– В жизни события не приходят в строгом порядке, на то она и жизнь, все сумбурно, хаотично.
– Но вчера вы были счастливы, – я от волнения набила полный рот орехов.
– Я не говорю, что я с ней несчастлив. Я ее не люблю. От этого делаю несчастной ее, как-то так.
– Она не догадывается, что ты ее не любишь. Да ее любви хватит на вас обоих! – я готова была взять его за воротник рубашки и как следует встряхнуть.
– Как показывает практика, не хватит.
– Так, это никогда не кончится. Может, ты действительно принял правильное решение, уйдя от Полины. Я всюду буду с ней, а так, вне моего присутствия, ты сможешь думать адекватно.
– Что ты имеешь ввиду, говоря «адекватно»?
– Наверно, не думать обо мне.
– А это, по-твоему, ненормально? Может, ты просто решила, что тебя нельзя вот так сильно любить? Поэтому мы расстались? – Максим завел ту тему, над которой можно рассуждать часами.
– Я сказала «адекватно», потому что это ненормально, думать обо мне, когда ничего уже нет.
– Да как же нет! Ты думаешь, я совсем ничего не замечаю, этих моментов, когда прошибает насквозь, их предостаточно. Или это я один их чувствую, скажи.
– Знаешь, остаться друзьями – это было самым глупым выходом из того, что случилось. И если на то пошло, нам нужно перестать изображать полудружбу.
– То есть перестать общаться, – Максим встал, я пошла за ним.
– Если так будет лучше.
– Кому от этого лучше?! – он выбежал за дверь. И зачем я только спрашивала про Ксюшу. Но ведь вчера все было так хорошо.
– Что случилось? – Полина вышла из ванной. Она наверняка слышала конец нашей не совсем тихой беседы.
– Мы, наконец, расстались, – я устало села в кресло.
Поля лишь присвистнула в ответ и пошла дальше искать свои туфли. Когда мы ссорились, она предпочитала держаться в стороне. Может, когда все уляжется, она попробует поговорить с одним из нас. Или с обоими сразу. Но сейчас она давала нам время разобраться самим. А тут все было просто – мы больше не будем общаться с Максимом. Мне хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. Завтра мы прилетим в Москву и, может, все уладится. Или окажется дурным сном. Хотя вычеркивать из яви знакомство с Котом мне не хотелось. Я подумала о нем и тут же поняла, что он сегодня будет петь. От этой мысли мне захотелось немедленно привести себя в порядок, а к вечеру быть в лучшем виде. Кот ведь теперь зарубежный артист, когда еще удастся услышать его вживую.
Новое платье сидело на мне идеально. Я завила волосы на крупные бигуди, уложила их на одну сторону, придавив шляпкой. Однако отражение в зеркале подсказывало, что чего-то не хватает.
– Поля, – я постучалась в гримерку к подруге.
– Заходи, – она осмотрела меня с ног до головы, – фея!
– Не буду тебя отвлекать, сразу к делу, – я сжала пальцы в замок и замолчала.
– Что ты затеяла? – она поправляла браслеты на руках, но глаз с меня не сводила.
– Можно взять у тебя туфли, – с учетом, что та пара так и не нашлась, это была больная тема. Плюс ко всему у Полины сплошь шпильки и каблуки – этого я отродясь не носила.
– О, конечно, это будет вообще сногсшибательно, – она и бровью не повела.
– Возьми ключи от номера у Анатоля, ну а где что лежит, ты знаешь.
– Да уж, – улыбнулась я, вспоминая утренний бардак в их комнатах, и на прощанье послала Поле воздушный поцелуй, – спасибо!
Из всего множества обуви я остановила свой выбор на черных туфлях с каблуком-рюмочкой. Каких-то пять-шесть сантиметров, а я будто взлетела над землей.
Концерт получился замечательным, наш «Ветер» нашел отклик у публики. Интересно было узнать мнения критиков. Но это завтра. Мы будем в своей студии, я, наконец, увижу родителей – они обещали приехать ко мне в гости.
Кот исполнил очень динамичную, я бы даже сказала, дерзкую, песню. Это было в его духе. Рядом со мной в зрительном зале сидела Ксюша и искренне аплодировала всем выступающим. Хотелось верить, что Максим не сможет сделать больно такой честной, доброй, по-детски наивной девушке. Кажется, все становилось на свои места. После финальной песни я поспешила к Полине – хотелось поблагодарить ее за такое чувственное исполнение. Тем более, что ни на одной из репетиций не получалось так точно передать настроение песни. Дверь в ее гримерку была приоткрыта, и я увидела, что там сидит Максим – вот уж с кем мне сейчас не хотелось встречаться. Я сделала шаг назад и тут же уткнулась в чье-то плечо. Я обернулась и увидела улыбающееся лицо Кота. Он был в концертном кожаном костюме, волосы покрыты густым слоем лака, что не мешает им непослушно падать на лоб. Если честно, я уже не надеялась его увидеть, кроме как на сцене, и я искренне улыбнулась ему в ответ.
– Замечательные стихи, вот в чем секрет успеха Полины, – он подмигнул мне.
– А знаете, Александр, в ваших рядах поклонниц прибыло, – я сделала шаг к стене. Мы стояли слишком близко, вокруг пробегали люди, но, видимо, они уже привыкли, что Кот с кем-нибудь болтает.
– Это та пожилая дама в первом ряду? – он прижал ладонь к стене, прямо возле моих волос, голову склонил так, чтобы заглянуть в глаза.
– Не угадали, – мое внимание отвлекали выбившиеся пряди волосы, так и хотелось коснуться их рукой.
– А мы разве не на «ты»?
Отлично! Он собирается перейти на «ты». В последний день, который мы видимся.
– Как вам будет угодно, – я хотела повернуться и уйти, но он преградил мне путь выхода, выставив вперед левую руку.
Я возмущенно взглянула на него и испугалась – в карих глазах вспыхнул огонь. Обстановка не из веселых. В это время Максим вышел от Полины. Он хмуро покосился на нас двоих и быстрым шагом ушел прочь. Кот тяжело сглотнул и медленно сделал шаг назад. Я хотела поскорее уйти, но так и стояла, прижавшись к стене. Мне было страшно, но от этого какое-то чувство удовольствия рождалось во мне. Он не сводил с меня глаз, а я стойко держала этот вызов. Тут девушка-гример подбежала к нему и попросила расписаться в блокноте. Судя по количеству автографов на одной странице, она была из бывалых коллекционеров. Воспользовавшись этим моментом, я поспешила зайти к Полине.
– Это было бесподобно! – я обняла подругу, в ответ она поблагодарила меня за то, что имеет возможность не только петь мои слова, но и чувства. Потом мы снова обнимались – эти теплые мгновения заслоняли меня от колючих событий сегодняшнего дня.
В самолете Максим сел на место Полины, рядом с Анатолем. Всех, кроме нас с Полиной, это насторожило – даже когда мы расставались, то ни разу на людях не сторонились друг друга.
– Кто он? – Полина написала маркером в журнале про животных, который успела прочитать. Мы вели тайную переписку, когда нас могли услышать.
«Ты о чем?»
«Тот, из-за кого ты перестала общаться с Максимом»
В ответ я нарисовала три точки, а потом вопросительный знак.
«И встала на каблуки». Полина нарисовал рядом человечка на ходулях.
«Этот тип был рядом, а я не заметила, как вспыхнула LOVE»
Я пожала плечами.
Полина перелистнула страницу и долго что-то писала.
«Максим? Из-за приезда его Ксюши ты не хотела быть рядом с ними, но не забывала наряжаться. Таким образом ты пытаешься вернуть его???»
Я нарисовала грустный смайлик.
«Лео?»
Я рассмеялась, но изобразила отрицательный ответ, тот же грустный смайлик.
«Анатоль?!!!!»
Тут я смеялась во весь голос. Так, что на нас обернулся Анатоль.
«No!». Смайлик прилагался.
– Не может быть! – она лихорадочно листала журнал, а потом передала его мне.
Никаких подписей. Только фотография сиамского котенка.
Я ничего не ответила, молча закрыла журнал и положила его себе на колени.
– Вот дьявол! – Полина ругалась, больше того – она была в ярости.
В принципе, я бы такими же словами могла описать то, что происходило в эти четыре дня.
Дом, балкон, кофе со сливками, десятки исписанных листов – так проходили недели. После того, как я проводила родителей, ни разу не выходила на улицу. Три дня назад приезжала Полина, накормила меня вкусной пиццей. Она понимала, что эти мои мучения выльются в неплохие стихи, но затворничество не одобряла. Насильно вытянуть меня из дома у нее не получалось, а больше было некому. Максима я не видела уже две недели. За окном сентябрь, каждые выходные, как по расписанию, идет дождь. Я, как листва на деревьях, совсем пожухла. Полина говорит, что я похудела килограммов на пять, не меньше. Не знаю, не взвешивалась. Сейчас меня не тревожит мой внешний вид – хочется хандрить, писать стихи и смотреть концерты Кота. В интернете тысячи его фотографий, видео из жизни – он запечатлевает каждый день на камеру смартфона. Странно, но при мне он не сделал ни одной фотографии. Хотя есть снимки из Сочи – в баре, на концерте, репетиции. И на пляже. Это тот вечер, когда мы с Лео и Максимом свалились в море. Еще его сфотографировали с Ксюшей на мотоцикле. Со мной ни единого снимка, как будто никаких встреч и не было. Так даже лучше – иначе смотрела бы сейчас на нас двоих со стороны и рыдала горькими слезами.
На место Максима в группу так никого и не нашли, зато было решено записать дуэт Полины с Котом. Песню написал продюсер Кота, она в его рок-стиле. Работа должна была начаться через пару дней, когда Кот вернется из Америки. А еще польское издательство подписало контракт на перевод моего второго сборника стихов. В октябре меня ждала поездка в Варшаву, где состоится презентация книги для польских читателей. В целом, мне грех было впадать в безвылазную депрессию, но Кот слишком больно ранил мое сердце.
Сегодня был день рождения Полины и Максима, поэтому мне пришлось выбраться из своей обители.
Мероприятие проходило за городом, в доме Больмана. Юбилей своей любимицы он решил провести в узком кругу, по его мнению, это было 70 человек. День выдался солнечный, гости танцевали под открытым небом, а круглые столики были размещены под густыми березами, отчего создавалась атмосфера бардовских походов. Я нашла Полину в окружении девушек из популярного трио, они что-то оживленно обсуждали.
– С днем рождения! – я обняла подругу, вручила ей подарок – это была пляжная сумка с ее изображением, украшенная ракушками и жемчужными бусами. Напоминание об отдыхе на море.
– Ручная работа, с ума сойти, – она обняла меня и звонко чмокнула в щеку.
– Где Максим? – я оглядывалась по сторонам.
– О, мой старший брат, – Максим всегда делал упор на то, что он родился раньше Полины, – он, наверно, с детьми гуляет.
Детьми мы называли собачек Больмана. Он обожал спаниелей, которых у него было около двенадцати. Как-то Максим купил ему парочку щенков у старушки на вокзале, и так к ним привязался, что при каждом посещении этого дома спешил к Персику и Рио.
Я пошла в глубь леса, но возни и рычания нигде не было слышно.
– Привет, – раздалось откуда-то сверху. Я подняла глаза и увидела Максима, сидящего на березе.
– Привет, – я была так рада его видеть, что захотелось лезть к нему, чтобы поскорее обнять. К моему счастью, он сам спустился ко мне.
– С днем рождения, – я протянула ему плоскую коробку.
– Там пицца? – он с удовольствием принялся распаковывать.
– Не совсем, – я улыбнулась.
– Оу, спасибо, – он расправил плед, на котором была изображена наша старая команда. Вообще-то в тот день фотографировали Полину с ребятами, но они уговорили нас с Больманом прыгнуть пару раз возле кирпичной стены – отсюда получился замечательный кадр. Счастливые лица, руки и ноги хаотично ловят воздух в прыжке – мне очень нравилось настроение этой фотографии.
– Не забывай нас, – я не знала, что сказать, мы ведь вообще не разговариваем.
– Забудешь их! – он аккуратно сложил плед обратно. – А можно, раз уж у меня должны сегодня исполняться желания…
Я настороженно посмотрела на него. Максим протягивал мне руку. Я сделала шаг к нему и тогда он со всей силы прижал меня к себе. Я резко отстранилась, но только чтобы поцеловать его в щеку и покрепче обвить руки вокруг шеи. Максим несколько раз поцеловал меня в макушку, а потом прошептал:
– Ну ладно мне в голову взбрела эта мысль, но ты то куда глядела? Никогда больше не позволяй мне лишать себя общения с тобой, ладно.
– Хорошо.
Домой нас вез Лео. Анатоль сидел впереди, а мы втроем сзади. Притом я оказалась между именинниками. Полина держала меня за руку, сплетя наши пальцы, а Максим обнимал за плечи. Я положила голову на мягкое сиденье и закрыла глаза. Мне не хотелось спать – просто до того было хорошо с ними рядом, что я боялась расплакаться. И зачем нужно было это заточение в доме.
– Мы соскучились по тебе, – Полина заправила мне волосы за ухо. Я ничего не ответила. Видимо, они решили, что я сплю, потому что потом я почувствовала прикосновение губ Максима к моей щеке.
– Хватит ее тискать, – тихо сказал Анатоль, – а то мне ничего не останется.
– Первым делом я подумал, что это все из-за Максима, так чуть собственноручно его не придушил, – вдруг прошептал Лео. Неужели Полина им все рассказала?
– Если бы она только сказала, кто это сделал, клянусь, ему не жить, – Полина говорила еле слышно.
– Может, гипноз применить? – Анатоль, кажется, не шутил.
– Успокойтесь вы все, она с нами, а это главное, – Максим говорил это и аккуратно касался моей руки. Он ведь видел нас тогда возле гримерки. Возможно, сделал выводы, как его сестра в самолете. Только у него было еще больше сведений.
– Эгоист, – грубо отозвался Анатоль, – если она сегодня с нами, это не значит, что завтра ей станет лучше.
– Я бы пришел и вытащил ее оттуда, если бы не глупое обещание. Мы помирились, и теперь я не дам ей пропасть.
Руки Максима обняли меня еще крепче, и я не сомневалась – со мной все будет хорошо.
Через три дня я пришла в студию, чтобы зачитать ребятам новые стихи. Полина с Анатолем сидели на диване, Лео стоял у стены. Максим был на новом месте работы. Его не хватало, это чувствовалось во всем, начиная от разговоров без противостояния брата и сестры, и заканчивая пустующим креслом у окна.
Полина настаивала, чтобы я пришла к ним вечером. Видимо, днем у них был Кот, встречи с которым она не хотела допустить.
Я начала читать стихотворение о мечте, которая сбывается, если в нее перестают верить. За дверью раздались голоса – кто-то пришел в студию. Я, не отвлекаясь на посторонние звуки, продолжила читать. Первым вошел Больман. Он улыбнулся мне и сделал знак, поднося палец к губам, который адресовал человеку, идущему за ним. Я перевела взгляд на ребят, но, увидев реакцию Полины, испугалась. Подруга видела того, кто стоял в дверях. И была враждебно настроена по отношению к нему. Я снова обернулась – это был Кот. Он был в черной дутой жилетке, надетой поверх бежевой водолазки, широких джинсах и каких-то огромных черно-белых ботинках. Волосы стали темнее, почти черными, или это все освещение студии. Он прижался к стене и устремил свой самый серьезный взгляд прямо мне в глаза. Я замерла. Потом взглянула на Полину. Та мысленно посылала мне призыв о спокойствии. Она еле заметно кивнула, и я продолжила читать. Стоило мне произнести последнее слово, как я услышала их яростные аплодисменты. Я не знала, что их так радовало – мои стихи или мое присутствие в коллективе. Беда в том, что без тех двух недель не было бы таких сочинений.
– Спасибо, – улыбнулась я.
– С возвращением, – ко мне подошел Больман и обнял.
Видно было, что Кот был в растерянности, не понимая сути происходящего.
Когда продюсер отошел на пару шагов от меня, рядом уже стоял Кот.
– Привет, – он улыбался и снова не сводил с меня глаз.
– Привет.
Я уже забыла, как звучит его голос наяву. Мне хотелось улыбнуться, но не получалось. И тут я вспомнила, что стою в том самом комбинезоне, что Полина подарила мне в Сочи. Только теперь под ним вместо майки была желтая водолазка, что никак не спасало бедственное положение – одежда в прямом смысле висела на мне.
Больман позвал Кота к себе в кабинет, он вежливо извинился за тайные дела и последовал за ним.
– Нас всех продадут в рабство, – Анатоль посмотрел на закрытую дверь.
– Может, мы поедем в Америку, – Лео посмотрел в окно.
Я сидела в кресле Максима и пыталась нарисовать хоть что-то в блокноте. Он уже закончился, так что пришлось использовать обратную сторону обложки.
– Ты, Ириш, сейчас куда? – Полина хотела меня разговорить.
– Домой, – я рисовала сову.
– Давай мы тебя довезем.
– А я еду в твою сторону, там в десяти минутах ходьбы живет Оля, – Лео светился от счастья. Та интернет-знакомая оказалась чудесной девушкой, он был готов ради нее горы свернуть. В выходные они собирались ехать к его родителям в Мурманск.
– Нам еще в ресторанчик заехать нужно, интервью повзрослевшей на год Полины записывать, – Анатоль посмотрел на часы, – Лео довезет Иришку без проблем.
Полина задумалась на секунду, а потом согласно кивнула и стала собираться.
– Доставлю в лучшем виде, – Лео махнул им рукой, и мы пошли к его автомобилю.
Все началось с того, что сломался замок передней двери.
– Поеду на заднем сиденье, – я пожала плечами.
Когда Лео садился на свое место, раздался знакомый голос: «Подбросите меня до нашей студии?». Кот хотел ехать с нами. Что за желание? Я не хотела с ним говорить, а если этого не сделаю, Лео заметит неладное. Единственным моим желанием было убежать оттуда. Также неловко, как на пляже. Кот сел рядом. В глазах застыл немой вопрос, мне даже показалось, что это беспокойство. Они принялись обсуждали авторемонтные мастерские, где можно починить машину Лео. Мне не пришлось даже пытаться поддержать беседу.
Но вот вопрос был исчерпан и Кот обратился ко мне.
– Ты здорово похудела. Это, конечно, комплимент для девушек, – он коснулся моей руки, что лежала на сиденье, – и вообще не мое дело. Но не опасно ли такое кардинальное изменение?
– Ир, извини, – заговорил Лео, – но просто наболело. Это не ты должна изводить себя. А тот урод, будь он неладен. Не знаю, кто он и что из себя представляет, но ему лучше не приближаться больше к тебе. Иначе живым я его не оставлю, клянусь.
Я шумно выдохнула. Мои карты раскрыты. Что ж, Кот был обеспокоен моим видом – пусть знает правду. Но сейчас меня больше всего взволновало признание Лео – он редко говорил, что ему кто-то дорог. То, что Полина, Анатоль и, конечно, Максим, всегда со мной, я знала, но вот откровение Лео, как и тогда в машине, не могло не тронуть меня. Я сидела сзади него и мне было легко обнять его. Прямо через сиденье я обвила руки вокруг его шеи и сказала: «Спасибо».
Оборачиваться не хотелось. Теперь то Кот соединил те слова Больмана о возвращении, мое состояние, злость Лео и понял, к кому они относились. Сразу вспомнила, как пару лет назад, в момент пика его славы, одна из фанаток сделала татуировку с его изображением на спине, а руки расписала его именем. Интересно, как он относится к сумасшедшим проявлениям любви? В любом случае, он не интересовался их личной жизнью и уж точно не подходил в людных местах, чтобы перейти на «ты».
Увидеть впереди дороги пробку было для меня очевидным. Москва, вечер, все спешат домой, а в итоге получается, что стоят на месте часами. Вот только сейчас это означало просидеть не один десяток минут рядом с Котом. Лео прибавил громкость музыки. Тишину заполнил мужской голос. Я узнала, что это Сил, он мне очень нравился, особенно «Crazy», но сейчас было не до песен. Лео стал прихлопывать в такт песне, мыслями он уже был со своей Олей. Я достала из рюкзака блокнот, надеясь найти там хоть один пустой клочок. Безрезультатно. Я наткнулась на тот самый закат и стала закрашивать солнце, и без того вдавленное в соседнюю страницу. Вдруг отчаянно захотелось услышать голос Кота. Чтобы он сказал хоть слово. Может, мне бы тогда удалось заглянуть в его мысли. Будет в голосе слышно осуждение или появятся нотки веселья. Я приму любую его реакцию, только бы знать, как он это воспринял. Зазвонил телефон Лео.
– Да, Поля, – он посмотрел на меня через зеркало заднего вида и улыбнулся, – конечно, все хорошо. Стоим в пробке, знаешь, такой хорошей, столичной. Сейчас лишь сообразить на троих остается. С нами Саша поехал.
Полина, кажется, чувствует меня на расстоянии. Она была против того, чтобы я ехала с Лео. Она будто предвидела, что что-то пойдет не так, как нужно. И сейчас она наверняка в ярости. Потому что это может плохо кончиться. Эх, если бы она еще и слышала, о чем тут говорилось. Я могла бы сейчас ехать с ними и ни о чем не переживать. Мне почему-то не понравился этот исход событий. Несмотря на ужасное состояние, мне нравилось сидеть рядом с Котом, чувствовать то же волнение, как две недели назад. Мне приятно было ощущать это напряжение, будто еще чуть-чуть – и сорвешься с пропасти. Такое чувство возникает в районе груди, потом скручивает живот, в ногах щемит, будто падаешь. Я что, спятила – сижу здесь, боюсь Кота, а сама получаю от этого удовольствие.
Через 25 минут мы остановились возле моего дома. Выходя из машины я, наконец, решилась взглянуть на Кота. И то, что я увидела, меня не порадовало – карие глаза смотрят прямо перед собой, лицо будто окаменело – он превратился в красивую, но безжизненную статую. Как от призрака из фильма ужасов, я поспешила к себе в дом.
Хотелось окунуться в теплую ванну и забыть обо всем. Я быстро включила свет – Лео и Анатоль никогда не уезжали, пока я не дам знак, закрыла шторы и пошла набирать воду в ванне. Быстро сняв с себя одежду, я погрузилась в облако из пены. Кто-то позвонил в дверь. Я протянула руку к полотенцу, как раздался звук мобильного из моей сумочки. Ну почему именно сейчас? Пока я, голая и мокрая бежала по коридору, мелодия перестала играть. В дверь снова позвонили. Я развернулась и побежала в ванную за халатом. К тому моменту, когда я подошла к двери, ее уже пытались сорвать с петель. Я испугалась.
