Наталья Лошкарева
Силы есть. Истории людей победивших рак
Лайки за честность
В блоге все сошлось – и чувство юмора, и здоровая самоирония, и бойкий слог, и желание поделиться сильнейшими в жизни впечатлениями – поэтому он стал популярен. К каждому посту Рината люди оставляли сотни лайков и комментариев, хвалили, желали удачи, но кто-то и ругал, считал, что шутить над раком нельзя, что, мол, вот мы тут болеем, а вы над нами смеетесь.
Мне страшно было не победить и не выжить. Ну то есть и самому за себя страшно, но и за людей, которые меня читают, которые видят, как я шучу, и ждут счастливого завершения этой истории. Если после всех моих шуток я не выжил бы, я их подвел бы. А мне очень хотелось показать, что рак можно победить и не со скорбным лицом, а с усмешкой. И что это самое правильное отношение к жизни, даже если у тебя выпали волосы, язвы во рту и понос четвертый день такой, что ты переехал жить в туалет.
После выздоровления Рината его блог издали в виде книжки. Она стоит в магазинах в разделе медицинской литературы, но вполне могла бы стоять и среди мотивирующих жизнеописаний.
Спросите меня про рак
Я за проверенные методы лечения, и всегда и везде это говорю. Я знаю многих ребят, которые выздоровели, и все они лечились в больницах у врачей, а не у знахарей. А тех, кого вылечили бы водкой или уксусом, я не знаю вообще. И не понимаю, зачем придумывать эту ересь типа вино лечит рак? Ну хочешь ты пить вино – пей! Рак-то тут при чем?
Ринат не собирался становиться «Легендой русского рака», как его назвали в одной из статей. Но всем, кто пишет на тему онкологии, нужны истории победы над болезнью, и, конечно, московский татуировщик, шутя победивший рак, стал популярен. К нему часто обращаются за интервью и приглашают на тематические передачи, чтобы поговорить о том, каково это пережить рак.
Он говорит про себя, что он самый послушный пациент в мире. Если доктор скажет выпить таблетку в 6 часов 13 минут, значит, ровно в это время он ее и выпьет. Скажет, что нужно вынуть все внутренности, прополоскать и обратно засунуть – значит, так и сделает. «Они же врачи, они за нашу жизнь борются. Все, что нужно, это им не мешать!».
Найти себя заново
Сильно крыло меня после лечения, а не во время. Представьте, почти год каждый день ты понимаешь, зачем просыпаешься. У тебя есть враг – настоящий такой, которого ты ненавидишь, воюешь с ним, терпишь боль и вот это все.
И тут рррррраз – война окончена, парни, расходитесь по домам. А что делать-то теперь, как жить? Как жить без врага и великой цели, без великого смысла? Да и зачем, ведь я просто выиграл время – проживу еще пару лет, если повезет – подольше, но итог-то все равно хорошо известен. И вот поиск этого нового смысла – это самый тяжелый этап.
Ринат говорит, что люди по-разному переживают этот кризис. Кто-то всеми силами старается снова не оказаться в больнице, боится рецидива и живет по расписанию. Но есть и те, кто курит и пьет, наркотиками балуется, и им не страшно или просто все равно. Смысл жизни, потерянный или подорванный во время лечения, обрести снова удается не всем.
Я всегда хотел и старался жить, чтобы ни о чем не жалеть. Заниматься любимым делом, быть хорошим человеком, помогать другим, узнать побольше, побольше продумать и осмыслить.
Но сейчас к этому добавилось еще осознание, что не хочется прожить заурядную жизнь, незаметную, бессмысленную. Борьба должна была стоить чего-то.
Хочется оставить что-то после себя – над этим я много теперь думаю.
Александр Горохов
И его художественное высказывание
Александр Горохов
29 лет
Рак яичка
Ремиссия 1,5 года
Мне абсолютно никогда не было стыдно рассказывать, что у меня был рак яичка. Тема эта табуированная: гениталии, секс, деторождение – хотя, казалось бы, идет 2018 год. Но у близких родственников другое мнение: «Зачем ты про это рассказываешь? Не говори, что тебе отрезали!» Но почему, если отрезали что-то другое – это социально приемлемо, а про яички говорить не принято?
Хочу об этом говорить
Александр Горохов – журналист. Когда в 27 лет ему поставили диагноз «рак», он написал об этом
в социальных сетях. Эффект поразил Александра: старые друзья, знакомые знакомых и просто посторонние люди, которые увидели перепост в ленте, стали писать ему комментарии и личные сообщения. «У моей мамы был рак», «В нашей семье это тоже было», «Спасибо, что пишешь, так важно знать, что не только с тобой это случилось».
Хотя первую операцию сделали уже почти два года назад, а в удаленных позже лимфоузлах не нашли метастазов, ремиссию Александру врачи пока не ставят: говорят, очень уж велик риск рецидива. Горохов раз в три месяца ездит в 62-ю больницу сдавать кровь и делать КТ. О своем диагнозе и лечении говорит так, как будто ему вырезали аппендицит: «Да просто заболел и полечился, ничего особенного».
Лежу и ору
Болезнь дала о себе знать еще в начале 2016 года: мошонка опухла с одной стороны. Но ничего не беспокоило, визит к врачу вроде и был запланирован, но все время откладывался. Наступило лето. Однажды вечером Александр собирался уснуть, но не смог: больно. Повернулся на один бок, на другой и в какой-то момент понял, что может только прокричать соседу по квартире: «Вызови «скорую».
В больнице боль нарастала. Болело ровно в середине тела.
У меня взяли какие-то анализы, свозили на УЗИ, стали ждать хирурга. Я лежу и ору.
Хирург обнаружил перекрут яичка, тут же его вправил («Это было правильно, но безумно больно!») и диагностировал опухоль: злокачественная или доброкачественная – сказать трудно. Александр переночевал на больничной койке, а утром позвонил маме: «Мама, у меня «сюрприз» для тебя». На следующий день они уже были на приеме у онколога в 62-й больнице.
Если мама в этот момент и нервничала, то сыну свое волнение не выдала.
Я не отреагировал примерно никак, мама тоже. Потому что мы оба такие: эмоции – лишнее, надо решать проблему, а не рвать на себе волосы. Это не отличается ни от какой другой медицинской проблемы. Дедушка, бабушка, отец – они, наверное, переживали, но оградили меня от этого.
Операцию сделали в августе – удалили яичко. Гистология показала, что опухоль злокачественная – 1C-стадия, то есть уже не первая, но еще не вторая. Пришлось ходить с палочкой, было больно чихать и смеяться. А впереди ждала еще одна операция – удаление лимфоузлов из брюшной полости. «После второй операции из меня торчало в два раза больше трубок». Хорошая новость была в том, что метастазов врачи не обнаружили. Плохая – понадобится химиотерапия.