Ирина Безуглая
Египетский кристалл
Первый этап путешествия. Поезд Москва – Одесса
Девчонки быстро шли вдоль состава, чуть задерживаясь у каждого вагона, где стоял проводник, чтобы определить, угадать, кто их них окажется добрым дяденькой или тетенькой, не выгонит их из поезда. Выбор пал на полную чернобровую женщину в яркой вышиванке. Она проверяла билеты пассажиров весело, доброжелательно и каждому обязательно говорила, улыбаясь: «Ласково просимо, проходьте, будьте як дома. Мене Оксаною звуть». Девчонки взялись за поручни лестницы и шмыгнули внутрь вагона. Чепуха на ходу, деловито объяснила улыбчивой Оксане, что они провожают родственников, немного опоздали, спешат попрощаться, зайдут на минуточку.
Как раз, когда по радио громко раздалось обращение к провожатым срочно выйти из вагонов, девчонки забирались на третью – багажную полку пустого отсека плацкартного вагона около туалета. Поезд тронулся, поехал, медленно покинул Москву, чуть быстрее Подмосковье, а потом, набрал скорость и помчался дальше. Только и мелькали одна за другой станции и полустанки. Девчонки, подтянув колени к ушам, сидели, онемев от собственного нахальства или смелости, а так же от вполне понятного страха быть разоблаченными. Светка слышала, конечно, как Чепуха время от времени шептала ей в ухо: «Чепуха, не боись, прорвемся». Но Смехоту это мало утешало, и она все больше сжималась, сидела тихо, как мышь. Ей и вправду хотелось каким-то чудом превратиться в маленького серого мышонка.
Чуда не случилось, хотя, кажется, могло бы. Проводница, делая свой первый обход, проверку билетов и раздачу спальных принадлежностей, лишь на мгновение заглянула в последний отсек, убедилась, что все места пустуют, и вернулась к себе. Но при подходе к первой большой станции она пришла с тремя пакетами белья и стала их раскладывать, потом, встав на нижние полки, заглянула вверх, проверяя наличие матрасов, и тут обнаружила двух «зайцев». Бедная Оксана! Она чуть не потеряла равновесие от удивления. Но и Чепуха, чуть не свалилась с третей полки от удивления, услышав, как Светка затрещала с Оксаной, украинкой, на «мове». Понять, о чем речь, конечно, было можно. Светка, почти рыдая, рассказывала о тяжелой жизни ее и сестры в детском доме, уговаривая проводницу оставить их в поезде и дать возможность доехать до моря, которого они ни разу в жизни не видели. Оксана, как под гипнозом, молчала, не двигалась, расставив ноги на нижних полках и зацепившись руками за верхние, не мигая смотрела на Светку и слушала «плач Ярославны» (как назвала потом Чепуха этот разыгранный Светкой спектакль). Неизвестно, что больше повлияло на Оксану: знание русской девчонкой, «москалявки», украинского языка, рассказанная история, которая растопила сердце, или просто ее человеческая доброта и не истраченное материнское чувство. Так или иначе, но Оксана кивнула в знак согласия приютить безбилетниц, вышла и вскоре вернулась с двумя стаканами чая, жменей сахара-рафинада и маленькой пачкой печенья, «Юбилейного», кстати.
Ночью поезд остановился на русско-украинской границе, в вагон вошли пограничники и легко обнаружили «зайцев», особенно двух длинноногих девчонок. Девчонки достали паспорта и стали ждать решения своей судьбы. И вот тут помощь Оксаны была как нельзя кстати. Она сначала весело поздоровалась с погранцами, назвав каждого по имени-отчеству, принесла им чаю с конфетами и бутылочку «перцовки» (от которой офицеры категорически отказались). Строгие стражи границы пили чай, а Оксана, сложив молитвенно руки на широкой груди, жалобным голосом упрашивала их разрешить девочкам, ее племянницам – сиротинушкам доехать до моря, которого они ни разу не видели. Шмыгая носом и утирая глаза, от легко набежавших слез, изобретательная Оксана рассказывала целую историю о тяжелой сиротской доле «племянниц». В заключение Оксана призналась, что взяла девчонок из детского дома, под свою личную ответственность, еле уговорив директора, поклявшись вернуть их в целости и сохранности. Трое молодых парней – пограничников и двое седых дядек – таможенников, подоспевших в это время, расчувствовались, вытащили из карманов фирменных курток шоколадки, отдали их сиротинушкам, махнули Оксане рукой, дав «добро» на незаконный проезд двух пассажиров и пошли через тамбур в следующий вагон.
Добрая проводница разрешила расстелить матрас на багажной полке. Девчонки, тесно прижавшись, свернулись «калачиком» и задремали под стук колес, под ритмичное колебание поезда, несущего их к мечте. Уже засыпая на голом матрасе, Чепуха не забыла спросить Светку, где она научилась так лихо говорить на мове.
Преодолевая дрему, Светка объяснила.
– Я же тебе говорила, что до семи лет жила под Харьковом, в украинском селе. Да и тетка моя, хохлушка, говорила на смеси русского и украинского. Я только в Москве отучилась «гэкать». Но вообще – то в меня языки иностранные лезут легко, как мороженое. Я же тебе говорила, что недавно стала итальянский изучать. – Светка сладко зевнула и добавила. – После английского легкотня, особенно произношение.
– Ну-ну, это хорошо. Нам в путешествии пригодится. Я тоже могу изъясняться на английском, так, примитивненько, конечно. Вернусь, пожалуй, займусь серьезно. Куда теперь без английского? Хотя я бы с большим интересом изучила санскрит, например, или древнегреческий с латынью, а то и древнеегипетский. Коптский называется. Как думаешь?
Светка не ответила. Она не думала, она просто крепко спала.
Второй этап путешествия. Пароход Одесса-Стамбул
Днем они слезли со своей верхотуры и пошли по вагонам размять ноги. На остановке купили у тетушек на платформе круглый хлеб и колбасу, тоже свернутую в кругляк. А следующая остановка было конечная – Одесса! Они поблагодарили Оксану, расцеловались, попрощались и спрыгнули со ступенек. Не теряя времени, сразу поехали в порт. Оксана сказала им номер автобуса, курсирующего между вокзалом и морским пассажирским портом.
Еще издали они увидели огромный пароход, напоминающий белый сказочный дворец. В окошечке информации сонная девушка вялым голосом подтвердила, что именно этот круизный лайнер к вечеру отойдет от причала, следуя в Стамбул.
Девчонки долго кружили по набережной, с любопытством наблюдая за всем, что происходит в порту. Задолго до отправления пассажиры стали собираться внизу у трапа. Люди весело переговаривались с друзьями и родственниками, прощались, забирали у провожающих свои сумки и чемоданы, поднимались, чтобы полноправно войти с билетом в это сказочное царство. Наблюдая, как тщательно при входе рассматривают паспорта, сверяя фотографию с оригиналом, нетерпеливо ожидающем, когда он сможет вступить на заветный корабль, как внимательно проверяют билеты, – девчонки поняли, что пробраться на судно будет нелегко.
– Нет, не удастся нам сегодня начать кругосветку, – без улыбки сказала Смехота.
– Чепуха, – тут же возразила подруга и хитро подмигнула своим «японским» глазом. – Пойдем к другому трапу, грузовому. Видишь, там ящики грузят, наверное, с продуктами и напитками.
– Ну и что? Мы же не ящики, – резонно заметила Смехота.
– И хорошо, что не деревяшки, а с головой разумной. Я уже все придумала.
Ты смеяться еще не разучилась? – Чепуха с сомнением
посмотрела на загрустившую подружку.
– Да нет, вроде. Я вообще больше ничего хорошо и делать-то не умею, как хохотать. Пора?
– Нет, подожди. Сама поймешь, когда начинать. Бежим туда, главное, смотри в оба и лови момент.
Они подбежали к грузовому трапу и стали смотреть, как крепкие ребята цепляли на крюк, свисающий с корабля, ящик, обмотанный веревкой. Двое молодых здоровяков, не переставая пересмеиваться, курить и пить пиво из банки, к которой по очереди прикладывались, на какой-то момент потеряли бдительность и видимо небрежно закрепили груз. Огромный ящик, поднятый на крюк, внезапно полетел вниз, с грохотом ударился о бетон, крышка отлетела, и из него посыпались в разные стороны красные яблоки. Сверху, с палубы у грузового люка раздался мощный ор бригадира, который, не стесняясь в выражениях, честил своих подопечных. Те, в свою очередь, тоже ругались и собирали яблоки, которые откатывались от них, готовые упасть прямо в море.
И тут раздался смех Светки Смеховой. Среди привычных портовых звуков, шумов и грохота это было так неожиданно, что все докеры невольно оглянулись на девчонку, потом на своих приятелей, бегающих за яблоками, на орущего сверху начальника и заулыбались. Вскоре раздались смешки, а вслед за этим всех одолел безудержный смех, похожий больше на ржание лошадиного табуна на лужайке. Бригадир, перегнувшись через борт, тоже хохотал, глядя, как по бетонным плитам причала ходят, пошатываясь, задыхаясь и подвывая от смеха, молодые грузчики. Они утирали глаза, откашливались и весело кричали, вставляя много нецензурных выражений: «Ой, не могу больше, ой, нутро все от смеха уже болит…, ой, спасите, братцы – товарищи, сейчас помру…». При этом никто не глядел на девчонок, никому из смеющихся не было никакого дела до двух малявок. А эти только того и ждали. Лестница, заветная лестница, ведущая на палубу корабля, оказалась свободной от бдительного ока старших чинов. Не раздумывая, не медля ни секунду, девчонки одним махом взвились на самый верх и оказались при входе в грузовой отсек рядом с огромным камбузом.
Навстречу им тут же попался шеф-повар, или кок по-морскому, злой и озабоченный. Он тоже видел сверху сцену с разбитым ящиком, но ему было не до смеха. Он волновался, что эти веселые парни не погрузят вовремя продукты. По своему большому опыту он знал, что в путешествиях самое главное – не достопримечательности, а хорошее питание. Он как бы и не заметил появившихся невесть откуда, девчонок, стоял, тихо ругался и разговаривал сам с собой. Как вдруг услышал.
– Да ладно, дяденька, не переживайте. Все эти проблемы – чепуха чепуховская, сами решатся.
Это сказала черненькая девчонка, а другая, рыжая и веснушчатая, просто засмеялась. И тогда шеф-повар с еще большим удивлением услышал свой собственный беззаботный смех.
– Да и впрямь. Шут гороховый с ними, с этими проблемами чепуховыми. Накормим почтеннейшую публику, напоим. Чего переживать-то? И не такое случалось. Правильно говорит девчонка, чепуха одна, – повторял он сквозь смех, пока через трубку по громкой связи не раздался строгий голос:
«– Старший по камбузу, срочно к капитану!»
Согнувшись от смеха, кок стал подниматься вверх на мостик, где внезапно и кончил смеяться, получив приличный нагоняй от самого капитана.
Девчонки за это время успели смыться и стали шастать по огромному теплоходу, выискивая тихое и незаметное местечко, где их не могли бы найти. Они выбрали укромный уголок за спасательными шлюпками. Там же были навалены надувные оранжевые жилеты, свернутый брезент, шезлонги и матрасы к ним, еще груда байковых одеял, и клетчатых пледов в прозрачных пластиковых пакетах. Ночлег был найден. Теперь оставалось придумать, где и как поесть.
– Это уж точно чепуха, – как всегда бодро и весело сказала Шура. – Тут и думать нечего, пойдем сразу в ресторан. Пока ты будешь всех смешить, я в пакет напихаю со столов еды всякой.
Дождавшись, когда теплоход отойдет от причала, и пассажиры, разместившись по своим каютам, ринутся на ужин, девчонки с толпой прошли в ресторан. Смехота старалась быть в окружении людей, а Чепуха, наоборот, осталась в сторонке, за колонной с большим пакетом в руках для сбора еды. Прячась от официантов, она наблюдала за обстановкой и уплетала банан, который успела схватить с фруктового столика
На средней палубе, где они находились, ужин был организован по типу «шведского стола». Середину просторного ресторанного зала занимали широкие, как беговые дорожки, овальные ряды столов, заполненные всякими яствами. Отдельный стол украшали большие вазы с фруктами и блюда с пирожными. Пассажиры, взяв высокий и резкий старт, устремились к столам, быстро достигли финиша и, теснясь, стали накладывать в тарелки все подряд. Светка, глядя на аппетитные разнообразные яства, только сейчас поняла, насколько голодна. Между тем, Чепуха спокойно доела банан и ловко бросила корку прямо под ноги официантов, которые шмыгали туда-сюда, беспрерывно пополняя быстро убывающие блюда. Официант, первым попавшийся на банановую корку, поскользнулся. Стараясь удержаться, он навалился на другого, следующего за ним, тот на третьего, и дальше пошло, как говорится, по принципу домино. Самим-то официантам удалось выстоять, не грохнуться на пол, но миски, тарелки и подносы с едой, которые они несли, полетели во все стороны. Нарядные платья и костюмы проходящих мимо пассажиров, покрылись дольками помидоров, кружками огурцов и листьями салата; некоторым в лицо попали оливки с анчоусами и маслины с косточками, по рукам растекались майонез, кетчуп и другие вкусные соусы и приправы. В это время дирижер небольшого оркестра на сцене, стоя, как и положено, спиной к публике, не имея возможности видеть происходящее в зале, взмахнул палочкой. Оркестр послушно грянул что-то веселое, энергичное. Драматическая сцена, разыгравшаяся в ресторане под аккомпанемент бравурной музыки, показалась скорее комичной, во всяком случае, тем, кто наблюдал это со стороны, кого это не коснулось. Что уж говорить о Смехоте, которая, совершенно забыв о своем статусе нелегала – безбилетника, забыв о строжайшей необходимости действовать скрытно и никак не проявлять своего присутствия, разразилась громким хохотом. Чепуха испугалась, что сейчас Светка, да и она сама, будут разоблачены и наказаны, но смешинка пошла гулять по залу. Еще минута, и уже нельзя было точно определить зачинщика этого хохота. Заливисто, громко смеялись «чистенькие», которые не попали «под раздачу». Но и большинство других, которые только что отчаянно ругались и безуспешно пытались очистить костюм или вечернее платье от «оливье», тоже хохотали, правда, чуть нервно. Смеялись даже те, которым пришлось вытаскивать из карманов раскисшие кусочки овощей, счищать пятна майонеза с одежды и вынимать из туфель куски ветчины. Но, само собой, нашлись и такие, которым было не до смеха. Они не поддались общему веселью: их дорогие, новые и красивые наряды были сплошь заляпаны ошметками от несостоявшегося ужина. Эти люди обиженно кричали, требуя наказать официантов. И лишь музыканты ни на что не обращали внимания, следуя только знакам своего руководителя – дирижера. Наращивая темп, они исполняли попурри из самых убойных попсовых мелодий.
Чепуха поняла, что момент для сбора еды настал. Она вышла из-за колонны, подошла к многометровому столу, открыла пакет и стала быстро сбрасывать туда самое вкусное, что любила сама и что, надеялась, понравится и подруге. На худенькую черноволосую девчонку никто не обращал никакого внимания. В ресторане продолжалась сумятица. Официанты, с трудом удерживая рвущийся из груди смех, приводили в порядок столы, себя и скользкий пол. В зале появился старпом, взял микрофон, громко и четко извинился за маленькое происшествие, попросил всех успокоиться и пожелал приятного аппетита, чем вызвал новый приступ смеха. Старпом обиделся и приказал вызвать боцмана и матросов на помощь смеющимся официантам.
А Чепуха, набив пакет едой, снова быстро спряталась за колонну. Услышав приказ старпома, осознав опасность разоблачения, она в два шага добралась до своей хохочущей подруги и внушительно толкнула ее в бок.
– Стоп, машина. Тормози. Утекать надо во все лопатки, – тихонечко сказала она Светке, крепко схватила ее за руку и потащила из ресторана. Они бежали к своему укромному местечку и слышали позади себя крики, шум, музыку и смех. Смех, кажется, не только не прекратился, но наоборот, разрастался, захватывал все больше и больше людей, перескакивая от одной группы пассажиров к другой. Казалось, что в ресторане хохочут все, забыв про ужин, волнение при посадке, недовольство каютами и про другие проблемы туристов, уплывающих в далекое путешествие. Смущенно хихикал старший помощник, топорща усы, булькал в непривычном смехе серьезный седой боцман, весело ржали молодые матросы. Вот такой заразительный, если не сказать заразный, смех был у Светки. Люди чему-то радовались, обнимались друг с другом, знакомились и хотели дружить, если не на всю оставшуюся жизнь, то хотя бы на время путешествия.
Когда обе подружки уже сидели в своем убежище и с большим аппетитом уминали ресторанные закуски, до них все еще доносился смех, а вскоре они с удивлением услышали и хоровое пение. Весь ресторан в сопровождении оркестра затянул: «Не слышны в саду даже шорохи…».
Спать вроде было или рано, а может, просто не хотелось, и они решили прогуляться. Опасность быть пойманными казалась минимальной, так как освещение на палубах, кроме входов в бары, на дискотеку и игровую студию, в ночное время делалось слабым. Можно было вполне незаметно пройти даже к бассейну на верхней палубе. Они еще раньше его заприметили, да и на рекламных проспектах, разбросанных повсюду, прямо на обложке была фотография этого шикарного бассейна.
На всем пути они не встретили ни единого человека. Палубы были темные и пустые, только из бара и со стороны дискотеки иногда долетали звуки музыки. Вокруг бассейна стояли темными силуэтами шезлонги, а внизу по всему периметру располагались лампочки, которые подсвечивали сине-зеленую воду. Искушение войти и поплавать в этой чистой прозрачной воде стало непреодолимым. Не говоря ни слова, поняв друг друга по одному взгляду, девчонки разделись, спустились по лестничке и с тихим восторгом окунулись в приятную прохладную воду. Кричать от радости и плескаться они не решались: могла прийти охрана, какой-нибудь вахтенный, а то и сам капитан. Мало ли, может он тоже любитель ночного купания. Ему же, наверное, неудобно со всеми пассажирами, скинув свой нарядный белый с золотом мундир, плюхаться в воду и резвиться. Это прошептала, как всегда едва сдерживая смех, Смехота, остановившись у бортика, где отдыхала ее подруга перед очередным заплывом. И вдруг Чепуха наклонилась, засунула голову в воду, потом нырнула, а когда выпрыгнула наружу и раскрыла ладонь, Смехота застыла с открытым ртом от удивления: подруга держала блестящую монету – 2 евро!
– Ныряем, – зашипела азартно Чепуха, – там таких монет накидано видимо-невидимо. Давай собирать. Здесь на все путешествие хватит. Ныряй, только ни звука, ни хохота, а то захлебнешься, да и я с тобой.
И они принялись нырять и шарить по дну, собирая монеты, брошенные, видимо, пассажирами по давно установившейся традиции туристов бросать монеты во все встреченные фонтаны, бассейны и моря. Дно девчонки почистили прилично. Нырнув очередной раз, они обнаружили еще две монеты, которые оказались последними. Не одеваясь, согнувшись, как будто так их меньше смогут заметить, они добежали до своего укрытия среди брезентов, шлюпок и матрасов и с удовольствием натянули на себя нагретые за день одеяла. Потом стали пересчитывать добычу. Оказалось, они собрали 162 евро.
– Вот это улов! – завопила чуть ли не во весь голос Смехота.
Шура вовремя вставила ей «кляп» – закрыла смеющийся и орущий рот мокрым полотенцем.
– Ну, что я тебе говорила? Деньги – это чепуха. Вот они, не деньги, а целые деньжищи, скажи.
Светка восторженно глядела на подругу, энергично мотала головой, подтверждая сказанное, что-то мычала сквозь мокрую повязку на губах.
С этого момента, когда кошелек трещал от монет, обе стали абсолютно уверены, что теперь-то они точно совершат кругосветное путешествие. Надо было наметить дальнейший маршрут после остановки в Стамбуле. Чепуха достала из своей холщовой сумки карту, купленную еще на одесском причале, и стала водить пальцем по морям и проливам, рассказывая Смехоте их дальнейший путь.
– Вот, смотри, это Турция. Я тебе говорила, что она находится сразу и в Азии, и в Европе, теперь сама убедись. Вот Стамбул, и вот два пролива, те самые, что ты на уроках географии слышала – Босфор и Дарданеллы. Через них, видишь, можно выйти в море, да не одно. Впрочем, эти моря – всего лишь акватория Средиземного моря. Вот это и есть наша цель.
– Алекс, я, конечно, обалдеваю от твоих географических познаний, но не говори так быстро, а то я не запомню. Ты столько знаешь!
– Чепуха, – скромно отозвалась на похвалу Шура. Она старалась никогда не подчеркивать своего превосходства, в чем бы ни было. – Но я очень рассчитываю на твои знания иностранных языков. Это нам может пригодиться. Ты девочка развитая, как сказала бы наша директриса. Вот персонаж, тот еще. Для нее все мы – приютские, делились на развитых и недоразвитых. На этих она вообще никого внимания не обращала. Ладно, проехали. Так ты о чем спрашивала?
– Как мы попадем в эту самую акваторию средиземноморскую?
– Включай мозги.
– Включаю, – вздохнула Смехота.
– Супер. Сто пудов, ты девочка развитая.
– Может быть, только мое развитие не догоняет твои планы насчет прохода этих проливов. Какие бы они не были узкие, их вплавь не преодолеешь. И как мы окажемся вот здесь? – спросила Светка и ткнула пальцем прямо в центр Средиземного моря.
– Чепуха, как – ни будь да окажемся. Придумаем, сказала Александра, стараясь остаться легкомысленной, но Светке показалось, что подруга сама еще не знает, как это сделать.
Стало совсем темно. Свет высоких голубых звезд и желтой луны не слишком помогал прочесть названия городов, рек и морей, написанных на карте. С верхней палубы, где находилась танцплощадка, все еще слышалась музыка, то в стиле «диско», «латино», танго, то спокойного вальса. Ближе к полуночи неунывающий диджей бодро объявил караоке. Женский голос затянул: «Вот кто-то с горочки спустился…». Тут же к нему присоединился многоголосый хор участников дискотеки. Потом спели еще несколько старых добрых песен из кинофильмов, но уже не так слаженно и громко. Постепенно становилось тише, а вскоре, кажется, спал уже весь теплоход.
– Ладно, давай укладываться, – приказала Чепуха. – Нам спозаранку надо спрыгивать отсюда. Нет, прикинь, завтра мы уже будем в Стамбуле!
Девчонки уютно завернулись в одеяла и приготовились спать, как вдруг Чепуха прыснула от смеха.
– Я вспомнила твои рассказы, как ты «плавала» на уроках географии в школе. Правда, что ли, что ты Босфор ботфортами обозвала, а Гринвич перевела на русский что-то типа зеленой каши, «грин греч»?
– Ничего такого я не говорила про Гринвич, ты сама сейчас выдумала, – обиделась Светка, но Чепуха продолжала придумывать все новые смешные названия рек, проливов, гор, стран и городов, которые якобы говорила Смехота на уроках географии. Светка, не склонная долго держать обиду, засмеялась. Они валялись на теплых, нагретых солнцем резиновых матрасах, дрыгали ногами, перекатываясь с боку на бок, умоляя друг друга прекратить смех, иначе они просто задохнутся и умрут, и на этом их путешествие закончится. Наконец, обе угомонились, несколько раз зевнули и заснули.
