IQlight
Как приручить Дракона
Работа над ошибками
«Вы узнаете, что это любовь, когда все, чего вы хотите, – чтобы этот человек был счастлив, даже если вы не будете частью его счастья».
Ошибка? Ты по ошибке залез в мой рот языком вместо того, чтобы что: проводить до двери, съязвить насчет моего возраста, зада, отношений с ботаником-братом? Да что с тобой не так, Тёрнер? Или со мной?
Мысли неслись в голове, не успевая задерживаться больше, чем на секунду. Все, что я чувствовала в данный момент, стоя на подъездной дорожке дома: обида, злость, раздражение и дикое желание снова ощутить вкус его губ. Такое неопределенное дерьмо меня явно не устраивало, и нужно было найти способ поговорить о том, что случилось между нами.
Я зашла в дом и уперлась лопатками в дверь, захлопнув ее. Закрыть глаза и пытаться дышать. Губы горели как после жгучего перца – этот яростный и отчаянный поцелуй был пугающе прекрасным. Я пыталась вспомнить выражение глаз Майкла, когда он отстранился от меня. Там было сожаление и глубокая боль.
Но отчего, Майкл? Почему все не может быть предельно просто? Ты, я и тот отрезок времени, который сделает нас счастливыми влюбленными идиотами.
Я стояла возле двери, непроизвольно водила пальцами по своим губам и ощущала запах моря и бензина. Лучший аромат в моей жизни. Аромат Майкла-мать-его-Тёрнера.
Через пару минут выйдя из транса, я поднялась в свою комнату, закинув сумку с учебниками в дальний угол рядом с кроватью. Затем я открыла окно, впустив прохладный осенний воздух внутрь, попутно обшаривая пальцами нишу под подоконником. Смятая полупустая пачка сигарет вывалилась в мою ладонь.
Я не курила с тех пор, как мы уехали из Балтимора, хотя по всем мозгоправным книжкам, я должна была смолить как паровоз от нахлынувшего стресса. Переезд в другой город в выпускном классе, скорый развод родителей, безразличие родной матери – это ничто по сравнению с тем, что парень, от которого у меня внутренности переворачиваются, целует и убегает прочь со словами «это была ошибка».
Усевшись с ногами на широкий подоконник, я укуталась посильнее в свой кардиган, подкурила и глубоко затянулась. Дым обжег легкие, рот наполнился горечью смолы, а в голове резко закружился реальный мир. Я откинулась чуть назад и выдохнула плотное облако дыма. Сердце отбивало чечетку, а к горлу подступил ком. Не хочу и не буду больше себя сдерживать. Оставшиеся в пачке сигареты и безудержные слезы скрасили время до прихода мамы.
***
Мне потребовалось две недели, еще одна пачка сигарет и банка «Budlight», чтобы набрать номер Тёрнеров. Солнце уже перевалило за горизонт, в комнате стоял полумрак, позволяющий мне не краснеть, как я наивно полагала. Переминаясь с ноги на ногу, заламывая руки, я все же набрала заветные цифры трясущимися пальцами. Конечно же, трубку схватил Бобби.
Черт, я даже спасибо ему не сказала за его беспокойство. Так, окей, первая фраза обозначена. Что дальше, Сара?
– Алло?
– Привет, Бобби. Это Сара, – голос дрожал, и я просто закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться. – Слушай, я так и не сказала спасибо за то, что ты попросил Майкла меня забрать после школы. Мне, правда, очень приятна твоя забота, в смысле, дружеская.
И я услышала характерный звук, когда в разговор вклинивается кто-то еще. Мое сердце камнем рухнуло вниз, унося остатки сознания. Я знала, что это был ОН.
– Не стоит, честно. Друзья, – голос Бобби дрогнул, – должны выручать друг друга, да?
– Привет, ребятишки! – голос Майкла бархатный, укутывающий и слегка озорной раздался в трубке. – Бобби, да ты метишь в короли френдзоны? Будете практиковать секс по дружбе? Ну, там взаимопомощь, все дела? – он глупо хихикнул в трубку.
Сказочный идиот, ей Богу.
И снова рык Бобби, падающий телефон и топот ног.
– Сара, нам надо поговорить, – тон Майкла превратился в кремень.
– Да? О чем же? – непробиваемо ледяным тоном ответила я. Господи, лишь бы не упасть прямо тут.
– Проведем работу над ошибками, – последнее слово он подчеркнуто выделил. – Если у тебя нет никаких планов, я заеду через 15 минут. Оденься теплее.
И снова крики Бобби, резкие шлепки, шум возни, запыхавшийся очкарик и короткие гудки в трубке.
Я стояла как вкопанная посреди гостиной. Хотела и получила это – возможность встречи с Майклом наедине. Погрузившись в свои мысли, я укусила нижнюю губу до крови и вскрикнула от боли. Сердце уже не билось, оно вырывалось из моего бренного тела и летело за пределы атмосферы.
У меня было пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, и я вихрем взлетела по лестнице. Джинсы, теплый оверсайз свитер с широким горлом, грубые ботинки и кожаная куртка – идеально для закатных покатушек на мотоцикле. Маме я оставила записку, что ушла к Кэнди, предварительно позвонив той и предупредив, чтобы прикрыла мою задницу.
– Крошка, объяснения будут позже, – я протараторила в трубку. Кэнди в ответ таинственно засмеялась и пожелала хорошего вечера.
Чтобы скоротать минуты, тянувшиеся вечность, я снова закурила у себя в комнате, когда услышала этот будоражащий все мое нутро звук мотора. Наспех затянувшись, я затушила окурок и пулей вылетела из дома. Майкл приглашающим жестом стукнул по сидению позади себя. Меня не нужно было просить дважды, но сдаваться легко я тоже не хотела. Я подошла к байку, покачивая бедрами.
– Прокатимся, принцесса? – он внимательно посмотрел в мои глаза и снова сделал это: рукой зачесал свои медные волосы назад. Никогда больше так не делай, это заставляет меня влажнеть в самых нежных местах, Тёрнер.
– А ты точно по адресу? Вдруг ошибся, снова? – я изогнула бровь и поймала его взгляд на своих губах. Черт, ты попался с потрохами, Майкл.
– Уверен, что адресом не ошибся: здесь только одна стервозная малолетка, похожая на Чубакку в своем вязаном кардигане. Сара О’Нил зовут, слыхала о такой? – его взгляд смягчился, и лукавые морщинки прошли вокруг глаз.
– Я думаю, что нам уже становится не о чем разговаривать. Хорошего вечера, Тёрнер, – я уже разворачивалась в направление дома, как его теплые пальцы схватили меня за запястье, притягивая к себе.
– Успокойся и садись, нужно поговорить как взрослые, если сможешь, – он смотрел на меня самым серьезным взглядом на свете, и я решила, что пока повременю со словесными перепалками.
Мы мчали по улицам ненавистного мне города, который на скорости превращался в светящуюся линию в подступающих сумерках. Я хотела забыться в одном этом моменте, где нет ничего, кроме меня и Майкла, выжимающего педали акселератора, и ехать, пока не кончится дорога. Мои волосы трепал ветер, а я просто молча прижалась всем телом и лицом к крепкой спине, обнимая Майкла обеими руками за талию. Я не видела его лица, но, когда я немного сдвинула ладони, в направлении его груди, он легко вздрогнул, но ничего не сказал. Я посчитала это молчаливым знаком согласия и прижалась еще сильнее.
Дорога заняла около получаса, и мы остановились на вершине какого-то холма, с которого открывался сумасшедше красивый вид на Сентфор: одноэтажные и двухэтажные дома внизу казались кукольными, утопая в разноцветных огнях улиц и светофоров; машины и люди превратились в мелкие точки.
Мы оба слезли с байка, на секунду повисло неловкое молчание, но его прервал тихий и спокойный голос Майкла. Он слегка оперся о сиденье, подкурил сигарету и попросил меня встать напротив, взяв мою руку. Я послушно подошла ближе, так что его вытянутые и скрещенные ноги оказались между моих.
– Ты собрался разговаривать со мной верхом на себе? У тебя явные проблемы с коммуникацией, Тёрнер. – Я старалась держаться дерзко и не заинтересованно. Хотя, обоим был очевиден мой блеф.
– У меня явные проблемы с тобой, Сара, – он смачно затянулся и выпустил клубы дыма в вечерний синий воздух. – Я редко теряю контроль над собой и своими эмоциями, потому что я – не зефирная девочка семнадцати лет. И то, что произошло, – он нахмурил брови и взглянул на меня, сверкнув глазами, – для меня совсем не свойственно. Потеря контроля, Сара, это плохо. В моем случае, плохо для нас обоих.
Я чувствовала, как кровь бежала по моим венам со скоростью болида формулы-1 с отказавшими тормозами, а пальцы леденели в задних карманах моих джинс. Я смотрела в изумрудные глаза и пыталась разглядеть хоть какую-то эмоцию, но сейчас они превратились в безжизненный камень, не выражающий ничего. Я молча продолжала слушать.
– Пойми, малыш, я не подхожу на роль первой любви и всех этих розовых соплей. Я творю всякое дерьмо по жизни, которое, я уверен, ничем хорошим для меня не кончится, и потому не ищу серьезных отношений. Да вообще любых близких отношений.
– А как же та красноволосая красотка в коже с пикника? – слова вылетели пулей из меня.
– Ну вот, ты уже ревнуешь, – он грустно улыбнулся. – Боевая подруга, помогающая периодически снять напряжение, не больше. Позволь, я договорю, и не перебивай. – Майкл поджег вторую сигарету, озарив свое лицо теплым пламенем зажигалки. Боги, как же он прекрасен! – Я не про любовь, Сара, а тебе не нужен печальный опыт болезненных отношений, поверь мне на слово. Я уже обжегся, сделав необдуманную глупость, по пьяни. А теперь разгребаю эту хрень до сих пор. Не хочу коллекционировать разбитые сердца малолетних девочек. И не хочу делать больно тебе, принцесса. Ты красивая язвительная стерва, которая сама разобьет не одно сердце хлюпикам, типа Бобби. Но нам однозначно не по пути. – Он опустил глаза, выпустив клубы сладковатого дыма, и выкинул окурок двумя пальцами.
Я сглотнула ком обиды и быстро смахнула с глаз подступившие слезы.
– Зачем ты поцеловал меня, Майкл?
– Потому что я – несдержанный дурак. Сойдет за достойную мотивацию?
– Вообще, нет, – я придвинулась еще ближе и взяла его лицо холодными пальцами, заставив посмотреть мне в глаза. Руки Майкла скользнули мне под свитер, сомкнувшись на талии.
– Ну, а как сейчас с самоконтролем? – я наклонилась к Тёрнеру, сокращая расстояние между нашими лицами. Его теплые пальцы блуждали вокруг моей талии, спускаясь к бедрам и прижимая ближе к себе, горячее дыхание с запахом моря и табака опаляло мое лицо.
– Не очень, как видишь, – прорычал он мне в губы и резко перехватил запястья, отворачивая голову в сторону, словно стряхивая наваждение.
Сама того не ожидая, я отвесила ему звонкую пощечину, оставив след, который горел даже в темноте осеннего вечера, на что он злобно сверкнул своими кошачьими глазами, резко встал, возвышаясь надо мной, словно скала, и крепко прижал к своей груди.
Он не выпускал меня из своих медвежьих объятий, даже когда я лупила по его стальным рукам своими ладонями и сыпала ругательствами, которые свойственны портовым рабочим, нежели девочкам. Майкл обнимал меня до тех пор, пока я не обмякла и не выплакала все, что у меня было в запасе.
– Сара, я все сказал. Прости меня, принцесса. Я так не могу. Не должен, – он поцеловал мои волосы и нежно погладил меня по голове.
День рождения
Я не помню, как Майкл привез меня домой, как мы попрощались, и как я оказалась в кровати – время перестало существовать, а в груди зияла дыра размером с земной шар. Как будто из тебя вытаскивают все чувства, эмоции, внутренности и бросают в помойную яму. А ты стоишь и наблюдаешь за всем этим, улыбаясь своему Потрошителю. И не можешь уже почувствовать ни-че-го.
Проклятый город, ненавижу. Он отравляет всё живое здесь. Быстрее бы закончился год, и я уеду в новую жизнь, в которой будет место чему-то хорошему.
Дни незаметно пролетали один за другим, усугубляя состояние опустошенности и апатии ко всему. Живёшь и дышишь по инерции, потому что просто так нужно. Сентфор – маленький город, в котором невозможно не пересечься со знакомыми людьми: здесь все друг о друге знают и судачат при любом удобном случае. Но, либо у Майкла был плащ-невидимка, либо просто свалил из города, потому что он пропал. Даже, когда мы болтали с Бобби по телефону, я больше не слышала этих характерных звуков второй линии. А моё сердце прыгало где-то у горла и молило о том, чтобы просто слышать этот «щёлк» и очередную злую шутку бархатным голосом. Этого мне было бы достаточно.
Состояние побитой собаки было невозможно скрыть от друзей, которые то и дело заваливали меня вопросами. Я лишь отмахивалась и что-то бубнила про переживания из-за развода родителей. Все сочувствующе смотрели и позволяли мне периодически рыдать в голос. Все, кроме Адель: взгляд был испытывающим и злым, её раздражало моё общество и мои рыдания. Сказать, что это было странным – это промолчать в подушку. Но это меня мало волновало, и я самозабвенно страдала.
Осенняя сырость сменилась белоснежными морозами. Но даже под сверкающим покрывалом снега Сентфор выглядел так, словно был посыпан пеплом. Или просто я хотела, чтобы этот мир горел. Приближающийся день рождения не добавлял ярких красок, но ребята старались изо всех сил сделать меня чуточку счастливее. Было решено устроить вечеринку у Морингов, пока родители Люка и Адель путешествовали по Европе в поисках очередных антикварных шедевров для домашнего музея.
Дерек и Люк взяли всю организацию на свои плечи, а мне было велено лишь не опаздывать и нормально выглядеть. Хотелось верить, что я хотя бы здесь не налажаю.
***
Неделя приготовлений и вот он – самый лучший день для любого подростка – день рождения. Привет, я Сара О’Нил. И сегодня мне исполняется восемнадцать. Меня разбудил стук в дверь и непривычно спокойный и ласковый голос мамы.
– С Днём Рождения! Вставай, соня. Сегодня нас ждёт много великих дел.
– Каких, например? – я сонно пробурчала, потягиваясь.
– Как насчёт блинчиков в кафетерии? Давай, поднимайся и собирайся. Я жду тебя внизу, –в голосе мамы читалось какое-то воодушевление и нетерпение.
Слишком странно, слишком. Я нехотя стянула одеяло и отправилась приводить себя в приличный вид: чего не сделаешь, ради блинчиков с кленовым сиропом в день рождения.
Я спустилась в гостиную, где, нервно теребя что-то в руках, стояла мама. Она улыбалась. И это было тоже слишком. В нашем доме единственная улыбка, которая воспринималась бы уместно – безумный оскал Джокера. За месяцы нездоровых и токсичных отношений дом перестал быть моим местом силы; поток невыносимых мыслей прервал СЛИШКОМ высокий голос мамы:
– Милая, я знаю, что тебе пришлось непросто, и ты молча переживаешь всё, что навалилось на нас в этом году, но, видит Бог, я хочу всё исправить и снова видеть тебя той самой Сарой, которая непринужденно смеётся и радуется жизни, – я с любопытством посмотрела на неё и слегка изогнула бровь.
– Мы снова переезжаем в Балтимор? – надежда сочилась из моих слов, но я знала, что этому не суждено случиться раньше окончания школы.
– Ну, возможно, ты сама сможешь отправиться туда, когда придёт время, – она помедлила, – на своей машине. – Мама подошла ко мне вплотную и попросила протянуть руку. В ладонь упал ключ зажигания. Не веря своим глазам, я крепко обняла её, сжимая руку с ключами. По щекам потекли горячие слезы, и я почувствовала, как мама тоже тихонько всхлипнула.
– Ну что, поехали завтракать? – мама вытирала мокрые щеки ладонями.
– Чур, я за рулем, – впервые за долгое время я искренне рассмеялась сквозь слезы.
Я выбежала из дома, и на подъездной дорожке стоял мой личный Додж Интерпид. Он был подержанным, но разве это имело значение, когда у меня в руках были ключи от свободы. Нетерпеливо открыв водительскую дверь, с чувством абсолютнейшей эйфории я плюхнулась в кожаное сиденье, поглаживая руль и вдыхая аромат салона. И тут меня словно окатило ледяной водой на морозе: в нос ударил свежий запах долбанного моря. Гневно устремив свой взгляд на причину своего недовольства, я сорвала с зеркала злосчастную елочку, словно она была виновата во всем том дерьме, которое со мной происходит. Никакого запаха моря в моей тачке и в моей жизни. И никакого Майкла Тёрнера. Хватит уже убиваться: он мне ясно дал понять, что ничего быть не может.
Живи дальше, Сара. На нем свет клином не сошелся.
На удивление, завтрак с мамой оказался не обременительным времяпрепровождением. Я чувствовала, что она пытается: пытается заново строить мосты, на обломках которых покоилась семья О’Нил. Было бы свинством не дать ей этот шанс, все же она моя мать. Благодаря ей, я здесь уплетаю блинчики и запиваю ароматным кофе в закусочной «у Бенни». Когда с завтраком было покончено, я рассказала маме о планах на вечер с друзьями; она ласково посмотрела на меня и накрыла мою ладонь своей:
– Развлекайся, детка, сегодня твой день, – она легонько чмокнула меня в лоб.
Моя плаксивость убивала меня не меньше, чем тех, кто был вынужден это лицезреть, но в этот раз я сдержала слезы и глубоко вдохнула.
– Спасибо, мам. Спасибо за все.
***
Молочного цвета укороченный жакет в стиле Шанель и черная мини юбка с цепочкой на талии, черные колготки со стрелкой сзади, черные полусапожки на шпильке, легкий объем на распущенных каштановых волосах – и вот из зеркала на меня смотрела совсем другая Сара.
Накинув пуховик, я вышла на улицу, вдыхая морозный вечерний воздух, который щекотал нос. От этого давно забытого детского ощущения я невольно улыбнулась. Все-таки, стоит дать себе второй шанс и попробовать не впадать в депрессивные состояния. Мне восемнадцать, у меня есть друзья, которые заботятся обо мне: они закатили вечеринку в мою честь, мама вспомнила о моем существовании, я все так же шикарно выгляжу в приличной одежде, и у меня есть мой Додж. Я села в машину, прикрыла глаза от удовольствия, услышав, как мурлычет двигатель под капотом, и отправилась по вечернему городу к дому Морингов.
***
Напитки лились рекой, музыка гремела на всю округу, рой воздушных шаров и гирлянды по всему холлу растопили мой лед, и я просто отдавалась моменту. Люк с Кэнди самозабвенно обжимались на диване, пока Дерек и Адель соревновались в алкогольной выдержке; Бобби смешно плясал в центре зала, словно отбивался от улья пчел. Я сидела в кресле, потягивая виски, и наблюдала, как вокруг кипит жизнь. В какой-то момент Адель подняла руку в воздух и заплетающимся языком предложила сыграть в «правду или действие». Дерек зловеще оскалился и глянул на рыжую, подмигнув ей.
– Ребят, вы серьезно? – прыснула я. – Типа, мы еще не всё дерьмо друг о друге знаем? Или кому-то хочется покаяться в грехах прилюдно? – При этих моих словах взгляд Адель превратился в сталь, и она ухмыльнулась.
– Я думаю, у тебя их за восемнадцать лет прилично наберется.
– Боюсь, ты разочаруешься: моя жизнь скучна, как пачка чипсов, – я сделала глоток, – но давай попытаем удачу. Играем!
Все уселись в круг, сжимая свои напитки в руках. Право первого хода было доверено мне как имениннице. И я направила свой взгляд на Дерека.
– Правда или действие, дружище? – я озорно ткнула пальцем в его сторону
– Действие, – он отпил пиво из бутылки
– Да ты дерзкий! Тогда поцелуй Адель, – я улыбалась, глядя, как краснеет рыжеволосая.
– Сара, ну ты и заноза, – она с раздражением выплюнула ту фразу, но не успела опомниться, как Дерек схватил ее за талию и притянул к себе, вонзаясь губами в рот Адель. Мы все заорали, как ненормальные, подбадривая парочку. Когда же они отлепились друг от друга, Дерек победно поднял подбородок и еле заметно шепнул мне одними губами «спасибо».
Следующая провокация была брошена Дереком в Бобби. Ботаник опрометчиво выбрал правду, за что поплатился в следующую секунду.
– Бобби, ты хочешь присунуть Саре? – он еле сдерживал смех и наблюдал за реакцией Тёрнера. Бобби надулся, как воздушный шар, багровея на глазах.
– Дерек, ну ты и придурок, – бросила Кэнди, – что ты хочешь этим добиться?
– Бобби, можешь не отвечать, – я хихикнула в стакан, делая серьезный вид.
– Ну же, Бобс. Мы ведь друзья, у нас нет тайн друг от друга, – подначивал Люк.
Бобби вскочил на ноги и, обозвав всех кретинами, бросился вверх по лестнице.
– Ну вот, все веселье испортил, Тёрнер, – Дерек залпом допил пиво. – Тогда, давай ты, Люк, выбирай жертву.
– Любимая сестренка, что выбираешь? – Люк лукаво посмотрел на Адель.
– Правду, братец.
– Кто был тот рыжий бугай с татухой, под которым ты так отчаянно стонала на кухне? – Лицо Адель вспыхнуло алым пламенем, а глаза излучали боль.
– Какого хрена, Люк, мы же обсудили уже. Ты сказал, что сдержишь это в секрете, кретин! – она закричала.
– Да скажи уже, что ты трахалась с Майклом Тёрнером, Адель, выпусти уже это и не держи в себе!
Мой мир потух и перестал существовать прямо сейчас. Неужели это именно то, что Майкл имел ввиду, говоря об ошибках по пьяни? Нет, это не может происходить со мной, в мой день рождения, это нереально, я сплю. Он отвергает меня, но переспал с Адель? В голове не укладывается.
Я на ватных ногах встала и молча направилась к бару, наполняя бокал до краев. До меня доносились отдельные слова из перепалки Морингов, но я уже не слушала. Я пила залпом, глотая огненный виски и лившиеся градом соленые слезы, стараясь не упасть на пол. Еще бокал. Внутренности горели, а в голове стояла оглушающая тишина. Сердце, казалось, замерло, а потом снова застучало с бешенной скоростью.
– Ребят, прекратите, сегодня же праздник у Сары! – Кэнди пыталась потушить этот семейный пожар, но получалось не очень.
– Всё в порядке, я пока выйду, подышу воздухом, – собрав себя, я направилась в сторону выхода.
Трясущимися руками я достала сигареты и подкурила. Тело пробивало дрожью, и я пыталась найти опору, облокотившись на ограду небольшой террасы. Слова Люка, словно уколы рапиры, били точно в цель.
«Ты трахалась с Майклом Тёрнером, Адель». Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!
Я била рукой в изгородь, пока не почувствовала, как что-то теплое струйкой бежит по ладони. Чертовы гвозди! Я завороженно смотрела, как багровые капли с ладони стекают на запорошенную снегом террасу, расплываясь в причудливые кляксы на белом покрывале. И меня стало отпускать: злоба и обида в момент превратились в безразличие. Я подкурила вторую сигарету и молча смотрела в темноту, пахнущую железом, табаком и горечью разочарований.
Из раздумий меня вырвал стремительно выходящий из дома Бобби. Он выглядел не менее подавленным и смущенным при виде меня.
– Сара, прости за этот цирк, просто кто-то перебрал уже, – он потупил взгляд и увидел мою руку. – Что с тобой, у тебя кровь? Давай забинтую, – он протянул мне платок, аккуратно заматывая пораненную ладонь.
– Ты слишком добр ко мне, Тёрнер. Ты мой самый лучший друг, Бобби. Прости, я знаю, ты бы хотел быть больше, чем друзьями, но я не могу тебе предложить этого.
– Чш-ш, все в порядке, Сара. Клянусь, я всегда буду рядом и буду твоим другом, – Бобби все еще держал меня за руку.
Я подалась чуть вперед и обняла его. Не замечала раньше, что он на полголовы выше меня. И он такой хороший. Хороший друг. Я уткнулась лбом ему в грудь.
– Спасибо тебе, Бобс.
Алкоголь начал незамедлительно догонять мой ослабевший организм, и я проваливалась в пьяное забытье. Мы стояли в обнимку с Бобби уже минут десять, по моим нетрезвым подсчетам, как я услышала до боли знакомый звук в тишине. В открывающиеся ворота въехал черный байк с драконом на бортах.
– Сара, мне пора, – раздался взволнованный голос Бобби над моей головой.
Слабый отблеск сигареты в темноте и его зеленые горящие глаза, снег на медных волосах. Ненавижу тебя, Тёрнер. Я отпустила Бобби и, вздернув подбородок, сказала громче, чем следовало:
– Майкл, даже не зайдешь поздороваться с хозяевами? Прошуршать с Адель на кухне?
Глаза Бобби округлились, и из него вырвалось: «Черт!»
– Ты знал, Бобс? Ты все знал и не рассказал об этом? – я истерически засмеялась, не веря своим ушам.
Лицо Майкла исказила гримаса ярости, он сжал кулаки и направился в сторону дома Морингов.
– Боб, быстро сядь и жди меня здесь, – на секунду Бобби замешкался. – Я не повторяю дважды, быстро сел! – Майкл прорычал это сквозь зубы.
Я стояла, покачиваясь и глядя ему в глаза своим мутным взором. Виски неожиданно сработал в самый неподходящий момент, и меня начало пошатывать. Майкл сократил расстояние между нами за считанные секунды и угрожающе навис надо мной, хватая за забинтованную руку.
– Не веди себя как ревнивая жена, Сара. Тебя это не должно волновать, – он прошипел мне это прямо в лицо, сжимая мою ладонь, отчего кровь просочилась сквозь платок и осталась на его пальцах. Майкл поднес руку к своим губам и облизнул каплю крови. – Ты такая же сладкая, как и ядовитая, О’Нил. Я хотел бы, чтобы все было иначе, – он заглянул в мои влажные глаза, отчего голова закружилась с удвоенной силой. – Это тебе, – он достал из внутреннего кармана куртки синюю коробочку. – С Днём рождения, принцесса. И раз ты пьяна в стельку, что видно невооруженным глазом, гони ключи от своей тачки, чтобы ты не вогнала меня в еще большую задницу, – я уставилась на его озабоченное лицо с видом «да плевать я хотела, чего ты там хочешь». – Сара, не заставляй меня повторять. Ключи, – он раскрыл свою ладонь.
– Отвали, Тёрнер. Ты мне кто? Папочка? Я сама решаю, что и как мне делать, проваливай. И спасибо за то, что ты там мне дал. Пока, Бобби, – я уже было вскинула руку в прощальном жесте, как рядом с моей головой пронесся кулак Тернера, воткнувшийся в деревянную опору.
– Да чтоб тебя, Сара. Ключи! – ярость с примесью заботы? Это что, нахрен, за эмоции? Ты переживаешь за меня, Тёрнер? Сердце прыгнуло прямо в пятки, и я нервно сглотнула, протягивая дрожащими пальцами ключи от машины. – Я заеду за тобой завтра, проспись, – Майкл развернулся и направился к ошалевшему Бобби.
Я стояла на террасе дома Морингов, наблюдая, как мотоцикл рвется с места и исчезает в ночной дымке. В правой руке саднило, и я вспомнила о коробке, которую вручил мне Майкл. Продрогшими пальцами я открыла квадратный футляр.
На бархатистой подушечке лежала подвеска в форме дракона с изумрудным глазом.
