Иоланта Ариковна Сержантова
Индийское лето
Ястреб
Подставляя спину солнцу,
Глядя в землю, не моргая,
Ястреб мутных рек оконца
Облетает. Избегая
Посмотреться в них. Встревожен
Тем, что встретится с похожим
На себя усталым взглядом.
Облака, что как бы рядом,
Про своё вздыхают, всё же.
Снегопадом ветр стреножен,
Спутан белыми кнутами.
Пыли бледными цветами
Устлан стол земли за час.
Снег, растает не сейчас,
Но скрывая тьмы огрехи,
Не щадит себя. Орехи
Засыпает и листву.
Засыпает лес и звук
На рассвете ль, в темноте
Так же кажется не тем.
Подставляя солнцу спину,
Ястреб пролетает мимо,
И роняя крик с небес,
Ищет – где он, смотрит в лес.
Круженье снегопада…
Лес – кружевом, коклюшками ветвей
Всю ночь стучал и спорилась работа.
И ветер не старался отчего-то
Помехой быть. Ему-то , вей – не вей,
Едино всё, и лишь по делу виден,
Да вот не встрял, однако, снизошёл.
И снег спокойно сыпался, нашёл
Свой ритм и тон. Не этим ли обиден
Случается, вмешательства лишён,
Тот день, что огорчён и тем смешон,
Тумана воск размыт, плаксив, не виден
Лес кружева. Коклюшками ветвей
Стучал за зря. Он мог бы не стараться.
Не стоило. Печаль мою развей! -
Круженье снегопада… Чудо, братцы!
Изначальное
Остылы изразцы листвы
Расколоты, но не случайно,-
Тем шагом, первым, изначальным
К себе однажды, как же ты,
Не чаявший уже иного,
Грустил. Пожалуй, слишком много
От жизни ждал. Одних побед…
Позволил, не сказавшим "нет"
Тебе поверить. Несть обид -
Нести свой крест, как праздный вид,
Как праздник, не на час, на вечность,
С которой прежняя конечность
Вступила в бесконечный спор
От искони до этих пор.
Грусть…
Лестница в детство. жемчужные лампы метро.
Кремль, зоопарк, апельсины, в стакане ситро.
Папа ещё не рождён, но появится вскоре…
И закружИт его жизни войною… И морем
Он навсегда очарован окажется. Дальше -
Всё не совсем, как у всех. Но с надрывом, без фальши.
Смотришь со дна на поверхность солёной воды.
Слёзы морей размывают ушедших следы.
"Жизнь – интересная штука!" "Поспи?" "Обойдусь…"
Время – огонь, горстка пепла и мрамор, и грусть.
Мы не пишем стихов…
Мы не пишем стихов.
Тенью звёзд, осыпаясь степенно,
Будят нас, но не враз, постепенно.
Мнём в волнении лбы и бумагу.
Мы не пишем стихов.
Взяв отвагу,
Как поруку,
Как душу, не руку,
Мы пытаемся то рассказать,
Что неведомо. Как не узнать
Это в шёпоте летнего дня,
И в волне, и в биеньи огня?
Мы не пишем стихов.
Просто дышим.
Тем, что кажется,
Тем, что расслышим.
Ветер…
Дым из трубы. Наверно, неспроста
Напёрсток с пальца в поздний час скатился.
Шуршала мышь, котёнок с ней резвился,
Но неохотно. Бросил. Это так,
На первый взгляд. Почудилось. На деле,
Чуть стукнул кто-то раз-другой в окно.
Гостей не ждали в этот час давно,
Не в выходной, тем паче – на неделе.
То ветер был. Согреться в дом просился.
Не дальше тех поленьев у печи
Прошёл… и в дымоход проник в ночи,
Ни с кем не говорил, и не простился.
Но мы его простили! В этот раз.
И он, быть может, не сердит на нас.
Вцепившись в гриву дыма, как коня,
Он в небо взмыл на перепутье дня…
Снег
Снег с веток ночью спрыгивал котом
На землю, и куда-то шёл неспешно.
Его никто не слышал, он же в дом
Не стал проситься. Мягкий, милый, нежный.
Его следы вели в прозрачный лес,
С косулей рядом брёл и прыгал с белкой.
День… Был он полон тех простых чудес.
Лис бегал мимо лося. Пылью мелкой
Парил вокруг округи тот же снег,
Рисуя белым белое проворно.
Ему ли равных в этом деле нет.
Его ль простым усилиям покорны
До часу все: леса, поля, река…
И мы покорны. Не совсем, слегка.
Январь рыдал…
Январь рыдал, зимы уж половины
Наверно нет, да, близок тот конец,
Которого под снежною лавиной
Не отыскать. А месяц – леденец,
Обкусан ровно, равными частями,
Он всякий раз и прежний, и иной.
Как день, бывает, разными вестями
Наполнен. И у каждого он свой, -
И злой, и добрый. Дерзкого веселья
Прошли года, а с ними и похмелье
Не портит утро завтрашнего дня.
Но нет того, задора и огня
В глазах. Всё больше тех, кого уж нет.
И несть ответа, зря ли краток свет.
Не СМаршак…
Мы снизу вверх на небо, сквозь деревья
Нечасто смотрим. Редко! И тогда
Ровней дыхание, в песок нейдёт вода
И замирает временно. Поверье
Одно на всех, что жизнь течёт рекой,
И мимо : берега, и там же люди,
Среди которых мало тех, кто будет
Тебя любить любым или любой.
И в этом нет вины твоей ни разу.
Но ты однажды этим всем наказан…
Конечностью!!! А ты живёшь беспечно,
Как будто жить рассчитываешь вечно.
Но только вот…
Деревья в инее, как линия прибоя…
Иное кажется, да только ветер вдвое
Растратит сил. Но ставят паруса!
Луна с небес взирает по часам,
По чести ли? Пусть нынче не в чести
Простое "нет","люблю" или "прости",
Однако ж в том иной себя неволит,
И обижает, соглашается невольно
С тем, без чего прожить немудрено.
Но только вот …уныло и дрянно.
Всё тоже…
Развеян пепел, словно не было, вокруг
Теснятся те, которых нет давно, и вдруг
Ты понимаешь толк в той жизни, что была
Округ тебя, вполшаге, близко, у стола,
За чашкой кофе: "Сливки? Сахар? Молоко?"
И это было так печально и светло.
Считать морщины на щеках, считать года.
Наивно думать, что так будет не всегда,
Но не с тобой, и уж не с нами, не со мной…
И тот же ветер за стеной, и тот же вой.
Чубы домов трещат…
Чубы домов трещат… Мороз.
В домах вздыхают печи.
И свечи приготовлены, и нечем
себя об этот час занять,
да время, повернувшись вспять,
тебя утешит не нарочно.
Как это, право, всё …непрочно…
Метель
Метель ли, вьюга, всё одно – погода,
Хотя зовётся так нелепо – непогодой…
Сравнялась с насыпью дорога.
Не видно зги, крыльца, порога
На расстоянии руки.
Метель черкала прописное,
Бралась мечтать о лете, зное,
Да что ей знать про них! Но вдвое
Старалась. Снежной той муки
Она просыпала довольно,
Не сгоряча, а так, невольно,-
Была рассеяна, тревожна,
И на себя тянула вожжи
Той вьюги, что рвалась вперёд.
Ссыпались берега на лёд,
И обращались реки в поле.
И ветер радуясь, как воле
Пределу, что увяз в снегах…
Он, ясно дело, не монах,
И в пляс пускался с тем, кто ближе…
Дорога уже, небо ниже, -
Опять же: за окном метель,
Ещё с рассвета, целый день…
