Инна Тронина
Божок
В открытую форточку на кухне врывался ледяной, пахнущий смогом, ветер. Под вытяжкой горели все конфорки. На одной из них уже давно надрывался чайник в виде утки, остальные работали вхолостую. На столе-тумбе валялась «утиная» грелка из того же гарнитура. В виде уток были выполнены солонки и банки для круп.
Вообще, посуда у Подсосовых была очень красивая – тарелки с «ковровой» росписью, рифлёные французские стаканы с небьющегося стекла. Со всяких полочек и подоконников смотрели голландские керамические коровки. Дедушка как раз пил перед сном персиковый йогурт, и на его подбородке висели аппетитные капли.
– Я! Я возьму… – Мать Максима впилась в трубку, вырвав её у мужа. На шее женщины дрожали пять золотых цепочек разной толщины. – Слушаю! Это милиция?
– Мне нужен Игорь Константинович, – спокойно, даже лениво отозвался мужской голос.
– Кто вы?! Вы… – Женщина зарыдала. Муж отобрал у неё трубку.
– Слушаю вас. – Голос Подсосова-отца дрогнул, сорвался.
Бабушка бросилась капать корвалол в хрустальные рюмки, а дедушка запоздало схватился за сердце. Джина лаяла так оглушительно, что с трудом различался голос звонящего. Отец понимал только, но на связь вышли похитители Максима, и пожалел об отсутствии аппарата с определителем.
– Собака не воет, ты видишь? – успокаивала бабушка свою невестку. – Джинка обязательно почуяла бы беду. Она гавкает скорее радостно, виляет хвостом. Ничего плохо не будет.
– Они выкуп заломят. – Дедушка после корвалола допил йогурт. – Игорь сможет ли вытянуть? Я ж говорил – надо Максиму охрану взять, хотя бы для вечерних прогулок. А он говорит, что и охранника купят, если очень захотят.
– Игорь Константинович Подсосов? – спросил незнакомец. Голос его звучал не угрожающе, а, скорее, сочувственно. – Вы не волнуйтесь только. Успокойтесь.
– Ничего себе! Сына спёрли – и будь спокоен! – взорвался отец. Это вы сделали? Вам нужны деньги? Говорите сразу – сколько?
– А нисколько, – насмешливо отозвался голос.
Подсосов беспомощно взглянул на домашних, не понимая, что бы это значило. Потом он перевёл глаза на чёрное, не зашторенное окно. Отдалённый фонарь сеял свет сквозь ветки тополя на огромный стереофонический телевизор «Хитачи».
– То есть… Я не понял, что значит «нисколько». – И вдруг страшная догадка взорвала мозг отца. – Мой… мой сын… жив? Жив, я вас спрашиваю?! – Вопль сорвался на фальцет.
– Не кричи, дяденька, я не глухой, – гадко ухмыльнулся звонящий. Судя по всему, говорил молодой человек. – Жив твой наследник, но не скажу, что здоров. Придётся долго лечиться у психиатра. Ты давай, одевайся и спокойным шагом иди к метро «Сокол». Забери у ментов своего говнюка. Это за него выкуп требовать? Мы не такие шалавы. Вам только посочувствовать можно. Лучше бы твоя жена аборт сделала. Всё понял?
– Подождите! – Подсосов закашлялся. Он боялся, что этот уголовник сейчас положит трубку. – Зачем же тогда вы его похитили?
Он не верил своему счастью. Сын жив, и это – главное. А вылечить его всегда можно – деньги имеются.
– А это вам ни к чему, – отрезал наглый парень. – Итак, пащенок будет в милицейском пикете. Он обоссался, так что прихватите сухие штаны. Через двадцать минут – не раньше! И впредь охрану для него держите. Если, конечно, он не побоится вечером на улицу идти. Ну, чао!
Самвел знал, что до завтрашнего дня его совесть будет спокойно спать и не терзать сердце. О поездке к четвёртому мальчику не могло быть и речи. А Геворкян трудами праведными заслужил свой законный отдых. И, главное – ванну с долгим, горячим душем.
* * *
«Наши вожди сидят в тюрьме,
Наша страна сидит во тьме!»
пела, вернее, орала оборванная старуха у павильона метро «Каширская».
Кутьин здесь бы один – без Самвела и Дениса. Он ждал женщину, о которой до сих пор слышал лишь героические истории. А вот теперь пришло время познакомиться с ней лично. Именно эта дама могла им помочь в похищении четвёртого кандидата в ликвидаторы – Сергея Копылова. Александра Антропова была его телохранителем.
«Стоит раскормленный еврей
У полированных дверей.
И всем, кто русский патриот
Показывает от ворот!»
Бабка торговала анпиловской[17] «Молнией». И, видимо, очень хотела, чтобы её забрали и посадили на казённые харчи. Рядом скучал молоденький милиционер и не обращал на неё никакого внимания.
Кутьин наблюдал за старухой и ментом уже довольно долго. Он ждал, когда на бронированном «Мерседесе MBS 600h» подъедет хранительница тела Копылова-младшего. Плюс ко всему, Александра Сергеевна исполняла обязанности шофёра при мальчишке. Саша умела, казалось, всё. Прошла школу спецназа КГБ, десять лет назад отличилась в Афганистане. Позднее – на таджикско-афганской границе. Была ранена во время боя отрядом Сангака Сафарова[18] с исламскими экстремистами.
После этого долго жила в Грузии – на родине предков своей матери. Три месяца назад вернулась в Москву и по протекции одного из своих коллег устроилась к его другу. Тот возглавлял охрану крупнейшего банка столицы и искал воспитателя, охранника и водителя для сына в одном лице.
По словам знающих людей, Сергей Копылов был весь в отца – рослый, красивый, жёсткий и смелый. Такая воспитательница была ему как раз – занималась карате, спортивной стрельбой, верховой ездой, плаванием. В свободное время Саша преподавала в женской группе школы телохранителей. Это не считая альпинизма, бокса и лёгкой атлетики. Кроме всего прочего, Антропова была знающим спелеологом.
Нынешнее положение Александру в какой-то степени устраивало. Удалось забрать у свекрови сына Гордея, который до пятнадцати лет рос практически без матери, да и без отца тоже. Валентин Ланин, альпинист-спасатель, во время поисков заблудившихся при восхождении англичан, сорвался с ледяного склона. Он пролетел около ста пятидесяти метров, сумел сгруппироваться и остаться в живых. Но при падении сломал обе ноги, не считая разрыва многих внутренних органов – в том числе мочевого пузыря и селезёнки.
Это случилось близ вершины Ужба, одной из самых тяжёлых в Приэльбрусье. Ланин не пожелал быть инвалидом. Он зарядил свою ракетницу и выстрелом сжёг голову. Александре оставил записку, где просил простить и понять. Саша поняла и простила, заявив, что на месте мужа поступила бы точно так же.
Обосновавшись в Москве, Антропова вплотную занялась воспитанием сына. Она желала, пользуясь многочисленными связями своего хозяина, дать возможность Гордею сделать карьеру финансиста. Парень знал, что это престижно, и потому не возражал.
Кутьин, разглядывая выставленный на витринах киосков ширпотреб, прохаживался около станции метро. Он то и дело сверялся с командирскими часами, которые не желал менять ни на какую импортную дребедень.
Все флакончики, коробочки, колготки в пакетах, нижнее женское бельё, кожаные куртки, бижутерия, обувь и прочие товары зарябили перед глазами. Кутьин отошёл к другому ларьку с намерением купить баночку пива. Сам он был одет как добропорядочный гражданин – в ворсистое серое пальто, вязаную кепку, слегка промокшую от талого снега. На нос Саня насадил очки с простыми стёклами, а в руку взял дешёвый «дипломат».
Смеркалось. Ларьки светились нежно и призывно. То тут, то там вспыхивали огоньки сигарет. К станции метро валили люди с автобусного кольца. На другой стороне шоссе пассажиры выходили и, обегая лужи, торопились к остановкам.
Именно насчёт такой одежды своего посланца договорился Самвел Геворкян с Александрой Антроповой. Сам же он, прихватив в помощь другого спецназовца, поехал к ней домой, на Ярцевскую улицу – у станции метро «Молодёжная». Там он позвонили в дверь. Когда подготовленный матерью Гордей открыл, ворвались в прихожую. Юноша покорно дал себя связать, залепить рот пластырем и впихнуть в лифт. Через минуту «Ниссан», управляемый тем же Перетягиным, мчался на другой конец Москвы – в Новогиреево. Там, на Свободном проспекте, у Самвела была приготовлена квартира, снятая на двое суток.
Туда же Геворкян велел привезти Серёжу Копылова, похищенного с помощью Александры. Несмотря на богатство отца, мальчишка вполне мог заняться диверсионной деятельностью. Детей, обычно, интересовали не столько деньги, сколько новые возможности – показать себя и проверить.
На первых трёх мальчиков десятилетний Копылов совсем не походил. Кроме спортивной гимнастики и всех тех дисциплин, что преподавала ему Антропова, освоил ещё азы кикбоксинга. Да и деньги… Сколько бы их у родителей ни было, а всегда хочется иметь свои, о которых никто не знает, а потому не требует отчёта. Да, это не Гриша Сидоров. Такой пойдёт по трупам, что Темиру и требуется.
Шестисотый «Мерс» отделился от основного потока и припарковался неподалёку от универмага. Щурясь на мутные круги фар, Кутьин спустился в подземный переход, быстро оказался на другой стороне Каширского шоссе и подошёл к автомобилю. Он снял очки, протёр их носовым платком и сунул во внутренний карман пальто.
Дверца лимузина неожиданно открылась. Женская рука в кожаной перчатке втащила Саню в салон с такой силой, что бывший морпех сам себе показался пушинкой. Далее дверца захлопнулась, и Александр Кутьин оказался наедине со своей тёзкой.
Она сидела за рулем и улыбалась – очаровательная шатенка с синими глазами. Лицо было бы идеально красивым, но его портили низкие прямые брови и брезгливо надутые, несмотря на улыбку, губы. Кроме того, на верхней темнел пикантный пушок. На затылке грозной дамы пристроился модный сейчас бант из бархата со стразами. Судя по всему, Антропова была высоко роста – примерно метр восемьдесят. Наверное, за счёт длинных ног, так как в сидячем положении особо мощной не казалась.
– Добрый вечер, Александр Андреевич! – официально поздоровалась Антропова, протягивая руку – уже без перчатки.
– Вечер добрый, Александра Сергеевна. – Кутьин ответил на рукопожатие, сделав свою ладонь деревянной, чтобы не чувствовать боли.
– Самвел передал на мой пейджер сообщение, что Гордей уже у него.
Александра явно привыкла сохранять спокойствие в самых жутких ситуациях. Сейчас она смотрела вперёд, в сторону холмистых Царицынских просторов, не видных за домами. Здесь, на Каширке, было сложное устройство станции метро. С каждой стороны шоссе входили на одно направление движения. Обе электрички шли параллельно в центр или от него, а не навстречу одна другой. Далее линия разделялась на Каховскую и Красногвардейскую.
– Аванс вы уже получили? – спросил Кутьин, разглядывая Александру.
Почему-то стало обидно, что она служит нянькой у сопливого мальчишки, в то время как Махмиеву не хватает спецов такого вот класса. Но, если удастся найти подходящего мальчика, Саша будет его готовить. Кажется, предварительная договорённость с Темиром у Антроповой уже есть. «Бабки» она получит хорошие. Особенно смешно окажется, если сгодится этот, четвёртый.
– Да, Самвел сделал всё, как обещал. Мы нашли общий язык.
Александра усмехнулась, но губы остались теми же – обиженно надутыми – под нежно-розовой помадой.
– Не знаю, что из этого выйдет, Возможно, я лишусь места.
– Шеф будет счастлив пригласить вас на постоянную работу. – Кутьин знал вкусы и требования Махмиева. – При вашем-то профессионализме охранять мальчишку, никакой ценности не представляющего…
Александра накинула на голову капюшон красной кашемировой куртки. Она была вооружена – Саня угадал очертания изящной кобуры даже сквозь ткань. Обута легендарная женщина была в чёрные сапожки на каблучках, отделанные серебристой кожей. Ноги плотно обтягивали светло-серые леггинсы. Макияж Александры был безупречным, а волосы – гладкими и блестящими.
– Подумайте над этим предложением, – продолжал Кутьин. – Не волнуйтесь насчёт места. На профи всегда огромный спрос.
– Придётся, что ж делать. Теперь едем? – Антропова покосилась на Кутьина. – Наденьте пока очки. Вас не должны узнать даже случайно.
Она ни о чём не спрашивала. Наверное, Самвел объяснил всё раньше. По крайней мере, поклялся, что ничего плохого с сыном Копылова не случится.
– Едем, – согласился Кутьин, с сожалением насаживая очки на не привычный к ним нос.
Глаза начинали слезиться, а брови – дёргаться. Всё это вполне могло помешать при осуществлении операции. Самвел не собирался подруливать к дому на улице Академика Янгеля в Чертанове. Кутьин с Антроповой имели задание доставить отрока в Новогиреево. Там ему и собирались продемонстрировать Гордея – связанного, с заклеенным ртом. А далее – предъявить требования о выкупе.
Самвел, между прочим, обронил, что в процессе проверки всем нужно покинуть квартиру. А потом посмотреть, станет ли Серёжа Копылов, которому, как младшему, развяжут руки, пытаться спасти сына своей наставницы.
Александра положила обе руки на руль – пальцы были тонкими, но загрубевшими, в серебряных витых колечках. Мочки ушей она так и не проколола. «Мерс» женщина развернула с таким мастерством, что позавидовал бы сам Денис Перетягин. Заметив, что Саша не расположена к разговору, Кутьин молчал и думал, как убедить героиню оставить постыдную для неё службу. Она, москвичка, имеет боевые награды, знает пять языков. Да Темир ей баксы мешками бы отсыпал…
По Котляковской улице они проехали на Варшавское шоссе. Кутьину иногда казалось, что бронированный «Мерс» сейчас оторвётся от скользкого асфальта и взлетит. Перед глазами работали «дворники», и светились приборы на панели. Сияли даже сами стены салона. Пахло духами «Maggie Noire». Интересный аромат – то ли шипровый, то ли восточный.
Кутьин вспомнил эти места – там обслуживали его «Жигули» десять лет назад. В пути ничего особенного не случилось. За окном были все те же дома, деревья, «комки» и слякоть.
– Вы сейчас должны везти его в секцию? – нарушил молчание Саня.
Говорить с этой женщиной можно было только о деле. На пустяковые комплименты она бы просто не отозвалась.
– Да, на гимнастику. Поднимусь за ним в квартиру, сведу вниз. Я его сопровождаю вне дома постоянно.
– И во время занятий находитесь рядом? – оживился Кутьин. Он хотел услышать о «номере четыре» самое авторитетное мнение.
– Сижу в зале. Я не должна выпускать его из поля зрения на секунду.
Антропова вела автомобиль так, словно играла на скрипке. Кутьин видел, что она в состоянии уйти практически от любой погони.
– Александра Сергеевна, вы в таких делах, как говорится, сечёте. Что вы можете сказать о Котлярове?
– О хозяине? – удивилась Антропова.
– Нет, о сыне.
Кутьин смотрел на громады южных московских новостроек, мелькающих за окнами «Мерседеса». Впереди с боков горели фары чужих автомобилей, играли огнями светофоры.
– Что? – Александра задумалась. И неожиданно отрезала: – Дрянь мальчишка.
После этого она идеально вписалась в правый поворот.
– Мы приехали? – Кутьин не ожидал, что это случится так быстро.
– Да, Александр Андреевич. Через пять минут я должна за ним подняться.
– Дрянь? – Кутьин пожалел, что не узнал этого раньше.
Странно, неужели сам Геворкян упустил такой источник информации, как Саша? Ладно, все оценки субъективны. Посмотрим, действительно ли Копылов дрянь. Ведь Махмиеву нужен не просто любой мальчик, а способный на подвиги и жертвы.
– Увидите. – Александра щёлкнула замком дверцы. – Подождите здесь. Лучше сам укрыться между сидениями. Когда тронемся с места, делайте, что собирались. Только постарайтесь не искалечить.
– Нет, ни за что. Мы же обещали, – заверил Кутьин. – Сейчас у него дома есть кто-нибудь?
– Есть мать, но она вниз не спускается. Верит мне.
Александра явно не чувствовала раскаяния. Кутьин ощутил всю степень её ненависти к «господам». Саша даже без оплаты в долларах помогла бы провести эту операцию.
– Я сейчас к вам вернусь.
Антропова заперла сообщника в машине и направилась к подъезду. Кутьин ухмыльнулся. А вдруг сейчас за ним пожалуют охранники Копылова-старшего? Нет, никакая мать не пойдёт на это, когда её сын в руках группировки, куда входит Кутьин. Хотелось курить, но было нельзя. Саня пожевал резинку, расслабился, словно перед схваткой. Потом увидел, что дверь подъезда открывается, и скользнул вниз.
Саша вышла первая. За ней – симпатичный мальчик-шатен в кожано-замшевой чёрной куртке, «варёнках» и ослепительно-белых кроссовках. Телохранителя Копыловы использовали не по правилам – не оставляли его руки свободными. Александра, правда, надела лямку Серёжиного рюкзака на плечо, но и так не полагалось поступать.
Мальчишка явно знал себе цену. Сухощавый, лёгкий, с идеальной причёской, стальным взглядом. Такой, наверное, шефу подойдёт. В специальную дюралевую трубку Кутьин видел обоих, как на ладони. Но почему Саша сказала, что он дрянь, вот вопрос! Антропова не из тех, кто называет ребёнка дранью за элементарное непослушание, неуважение к старшим.
Подполковнику Антроповой вполне достаточно того уважения, что ей оказывают. Она носила Звезду Героя Советского Союза и ещё массу колодок на тёмном жакете или кителе, а потому не обращала внимания на такие мелочи. Значит, причина более веская. За своё унижение с рюкзаком она тоже не станет поливать хозяйского сына грязью. В конце концов, сама выбрала эту долю.
После ранения в бедро Александра Сергеевна котировалась ниже, но Темир Джемалович Махмиев по кличке Реваз тоже многократно был ранен, и потому считал дело поправимым. Профессиональная же её ценность сомнений не вызывала.
Антропова открыла дверцу, и Сергей Копылов уселся рядом с водительским местом. Александра захлопнула за ним дверцу, обошла машину и села за руль.
– Давайте поскорее! Вы опоздали сегодня, – приказал Серёжа. Он, как и Подсосов, жевал резинку.
– Неправда. Я явилась минута в минуту, – спокойно ответила Александра. – У вас спешат часы. Наверное, они не совсем в порядке.
– Или у вас что-то там не в порядке! – заносчиво откликнулся Сергей.
Кутьин решил проучить его хотя бы за этот тон в разговоре с заслуженным человеком. Саня приподнялся и быстро опустил руки на плечи мальчика. Тот сильно вздрогнул.
– Тихо! Тихо, Серёжа. Не балуй.
Копылов вдруг наклонился вперёд, едва не ударившись лбом о стекло. Он попробовал, изогнувшись, толкнуть Александру, чтобы машину занесло на обочину. Таким образом, мальчик хотел привлечь внимание прохожих или ГАИ. Антропова, однако, изогнулась, как резиновая, а Кутьин сжал мальчику руки. Тот, дико вскрикнув, замок.
– Баба! – процедил сквозь зубы Кутьин. – Я же не сильно. Чуть-чуть.
– Вы взяли меня в заложники? – Боль несколько усмирила пыл Копылова-младшего.
Он понял, что ребята, заинтересовавшиеся их деньгами, не остановятся ни перед чем.
– Вам нужен выкуп?
– Ага. – Кутьин улыбнулся. – Понятливый мальчик. Налог с вас взять хотим. А то не сеете, не пашете, только «стволами» машете.
– Мой отец всякой швали не платит. Он таких, как вы, в параше топит. – Сергей сидел неподвижно, глядя вперёд. – Ну, её вы купили. От гебистов всякой подлянки жди. Взяли меня обманом. Но вас ведь всех повяжут. Вы же дилетанты. Халтурно работаете.
– Помолчи! В ушах звенит. – Саня достал пластырь. Он ловко заклеил мальчишке рот и глаза. – Впереди дорога длинная, а силёнки нужно беречь.
Кутьин перетянул Сергея на заднее сидение. Не сдержался и дал ему лёгкий подзатыльник. Ладонями он ощутил мелкую дрожь юркого, тренированного тела. Парень, видимо, как следует испугался.
– Вы обещали без грубостей, – напомнила Александра. Их «Мерс» был уже в районе платформы «Текстильщики».
– С таким без грубостей трудно. – Кутьин еле удерживался от нового подзатыльника.
На Свободном проспекте, близ церкви Знамения в Перово, они оказались через полчаса. Копылов присмирел и лишь изредка шевелился, пытаясь сменить положение. Кутьин пощупал его джинсы – пока сухие.
– Ты, шкет, погоди немного. Сейчас всё поймёшь.
Кутьин перехватил мальчика поперёк талии. Едва Александра остановила машину, он влетел под козырёк подъезда, стараясь управиться быстрее, и никого в дороге не встретить. Антропова уже знала, что ей следует, неторопливо заперев машину, подняться в квартиру номер семьдесят и позвонить три раза. Там ей откроют, и она увидит своего сына. Александра сама не понимала, как решилась принять участие в авантюре с похищением хозяйского наследника. Денег пока хватало, но учёба Гордея стоила слишком дорого.
Кутьину повезло – дверь открылась сразу. На пороге стоял Костя Лизогуб, с которым они часто ездили на ликвидации и «стрелки».
– Принёс? – Лизогуб пожал замёрзшую руку Кутьина. – Давай его сюда. А Саша где?
– Сейчас поднимется. Сын её давно здесь?
Саня с наслаждением снял очки и сунул их в карман. Потом стащил кепку и пальто. Лизогуб тем временем посадил мальчишку на старенький пупырчатый диван.
– Давно.
Самвел появился при полном параде – в бежевом двубортном костюме и в чёрном кожаном пальто нараспашку. Серебристое кашне сверкало в свете люстры. Геворкян был чисто выбрит, и благоухал французским парфюмом.
Потом Кутьин почувствовал, что в квартире очень холодно. В середине ноября отключили батареи, потому что прорвало трубу. Костя тоже не снимал свою «косуху» на меху.
– Горячей воды здесь тоже нет, – предупредил Самвел, здороваясь за руку с Саней.
В это время раздался троекратной звонок, и Геворкян поспешил открыть. Антропова выглядела спокойной, но напряжённой – она всё-таки тревожилась за сына. Войдя в тесную прихожую, Саша нетерпеливо огляделась.
– С Гордеем всё в порядке. Ему надо только немного посидеть связанному. Мальчишка должен поверить, что твоего сына действительно похитили с целью шантажа. – Самвел помог Александре снять куртку.
Потом, повесив одежду на плечики, он галантно проводил даму в комнату с низкими потолками и сырыми стенами, обставленную старенькой полированной мебелью. Эту квартиру снимал человек, никогда не видевший ни Темира, ни Самвела. Поиздержавшиеся хозяева охотно согласились исчезнуть на дворе суток, а затем найти гонорар в керамической вазе для цветов. Она стояла на телевизоре «Рубин». Играл искрами хрусталь в серванте. Платяной шкаф блестел, словно смазанный маслом.
Самвел сел на диван рядом с мальчиком. Александра опустилась в одно кресло, Кутьин – в другое. Гордей пока находился в другой комнате. Лизогуб готовился придать ему вид заложника – перед демонстрацией Копылову. На журнальном столике, втиснутом между креслами, лежал радиотелефон «Самсунг». Рядом – текстовый пейджер «Моторолла».
Геворкян благодарно кивнул Александре. Потом он потёр руки и стал отклеивать пластырь от глаз и губ Серёжи Копылова. Руки ему освободили ещё раньше. Когда мальчик проморгался, он уставился на мужчин и собственного телохранителя. Как выяснилось, Александра заложила своего подопечного.
Антропова сейчас была бесподобна – в трикотажной белой водолазке, серых леггинсах и в вязаном жилете. Под воротом поблёскивала медная цепочка с головой Тельца.
Копылов поднялся с дивана. Ему не препятствовали. Напротив, хотели понаблюдать, что он станет делать. Мальчик сделал шаг на трясущихся от негодования и страха ногах. Щёки его то надумались, то втягивались. Никто не понимал намерений пленника, и это интриговало. Странно, если бы он собирался с ними драться. Но и вести себя совершенно спокойно тоже не мог.
Сергей остановился напротив Александры. И вдруг плюнул ей в лицо той самой жвачкой и пенной слюной. В следующую секунду Самвел, протянув ногу, дал наглецу пинка под зад. Потом, не давая Сергею встать, пригнул его голову к сапожкам Александры. Вытер их лицом Копылова, в то время как пострадавшая удаляла при помощи платка слюну и жвачку со своей щеки.
К ней подскочил Кутьин, протянул ещё один платок – мужской, в клетку, политый одеколоном.
– В ванную пойдёмте, помоетесь! – предложил он.
– Я привыкла. Всякое бывало. – Антропова даже испугалась. Прошу, не надо! Это ведь ребёнок. Я и впрямь выгляжу в его глазах предателем. И он…
– Нет, надо! Он сам и плевка не стоит. – Самвел схватил мальчишку за волосы, задрал его грязное лицо кверху. – Ты знаешь, какая это женщина? Впрочем, никакую женщину оскорблять нельзя. А уж эту!.. Ты мне в рожу должен был плюнуть. Я сидел ближе. А ещё лучше – попросить телефон или пейджер, чтобы связаться с отцом. Нам нужно условиться о выкупе. Не заплатит – придётся на похороны поиздержаться…
Копылов опять дёрнулся, выгнулся дугой. В глазах его стояла такая ненависть, что Самвел даже поёжился. Он решил, что сейчас у парня начнётся припадок, и всё пойдёт насмарку.
– Да, Александра Сергеевна помогла нам. А поему? А потому, что мы взяли её сына в заложники. Идём! – Геворкян вздёрнул мальчишку за шиворот.
Тот уже не трепыхался, а послушно семенил следом. В другой комнате всё было готово. Гордей сидел, привязанный к стулу, с кляпом во рту. У него были же низкие брови, что у матери, синие глаза. Только волосы другие – светлые, волнистые – в покойного отца. Юноша был широк в плечах, очень высок ростом. Александра и Валентин явно не подкачали. Вчера Антропова призналась: «Я так боялась, что девочка будет! Всю жизнь ей мучиться с таким ростом. Одна дорога – в баскетбол!»
– Она не могла поступить иначе, видишь? А ты… Ты харкнул в лицо женщине, которая трижды выручала тебя в авариях. Четыре раза предотвращала похищения! Сберегла нервы и деньги твоих родителей. Да, на сей раз у неё не вышло. Она приняла наши условия, но умоляла, чтобы с тобой обращались хорошо…
Самвел опять поволок Копылова в большую комнату, толкнул на диван.
– Вставай на колени, выродок! Целуй ей ноги. Подошву сапога, не что-нибудь! За всё, что она для тебя сделала. Саша, протяни ногу, не стесняйся. Посмотрим, какой он сейчас гонор покажет. И не думай, никто тебя не спасёт, – обратился Самвел к Копылову.
Теперь в глазах пленника не было ни гнева, ни страха, ни наглости. Взгляд был пустой, блуждающий. Грязная физиономия не позволяла ему вести себя с фасоном.
– Если спецназ ломиться начнёт, тебя первого прикончим. А сейчас – целуй сапоги! Языком их вылизывай…
Самвел изо всех сил подмигивал Александре, давая понять, что это – игра. Надо было проверить Копылова. Понять, что движет им по жизни – гордость или заносчивость. Последняя, как правило, начисто испарялась в минуту смертельной опасности.
Антропова всё поняла и подняла ногу, втайне надеясь, что Серёжа подошву не поцелует. Сначала Самвел применил силу, испачкал лицо ребёнка о сапоги, недавно хлюпавшие по ноябрьской грязи. Но вот сейчас, добровольно, сможет ли он поцеловать? Разве только если раскается. Но тогда достаточно просто попросить прощения – и всё.
Но мальчик смотрел злобно. Он стоял и не шевелился. Самвел, не спеша, вытянул из-под пальто пистолет.
– Я пожертвую выкупом за твою голову, сопля. Давай, целуй! Нет, вылизывай Саше подошвы. Дочиста, как лизали заключённые сортиры у фашистов! А иначе…
Самвел медленно, со вкусом, вставил обойму, достал патрон, произвёл прочие красноречивые манипуляции. Всё это время не спускал глаз с Копылова. Тот теперь смотрел затравленно, мотал головой, давился. Потом всхлипнул.
– Вы не убьёте! Не убьёте! За меня дадут «бабки»! Папа даст обязательно, я знаю. Сей час ему позвоню, дам сообщение на пейджер, попрошу. Он много может дать. Не убивайте!
– Делай, что я тебе сказал, верблюд несчастный! Ты женщину оскорбил. Героиню!
– Не надо так! – Похоже, впервые в жизни нервы Антроповой не выдержали. – Ты с ума сошёл!
– Саша, возьми себя в руки. Успокойся. Его жизнь ничего не стоит. Думай о своём сыне. Того, кто плюёт тебе в лицо, не жалко.
– Нет! – Серёжа попятился назад, наткнулся на диван, зажал уши руками. – Не-ет!!!
– Вставай, ну! – Самвел опять силой поднял ребёнка на ноги. – Мне терять нечего. Предохранитель снят. Кирпичи – к ногам, труп – в реку, и никто тебя не найдёт. Сейчас все думают, что ты в секции, а потом будет поздно. И по весне не всплывёшь.
Копылов заметил, что Геворкян взвёл курок. Положил палец с перстнем на спусковой крючок. Жить оставалось несколько секунд.
– Считаю до трёх! – Самвел приставил дуло к затылку мальчика. – Раз, два, два с половиной…
Тот вдруг рухнул к ногам женщины, вытянул шею и попытался лизнуть подошву. Александра вскочила, отпрянула в сторону. Сергей так и стоял на четвереньках.
– Не могу! Довольно! Перестаньте…
Слёзы покатились по её щекам. Губы и руки отважной женщины тряслись.
– Да, Саша, теперь довольно, – согласился Геворкян. – Всё ясно с ним.
Самвел поставил оружие на предохранитель. Впрочем, в стволе оставался патрон. Запихав «волыну» обратно в кобуру, взял Копылова за локоть и поднял на ноги.
– Сколько отец за тебя даст? Миллион долларов?
Серёжа кивнул. Изо рта у него текли грязные слюни. На зубах скрипели песок и соль.
– А два «лимона» даст? – Самвела едва не вырвало, словно сапоги лизал он сам.
– Даст! Я хочу позвонить…
– А пять? – спросил Кутьин, придвигая телефон.
И у него, и у Самвела тряслись руки – так хотелось выстрелить.
Копылов кивал, как заведённый, и с ужасом косился на Геворкяна. Он не привык чувствовать себя униженным и беззащитным. Но гордость не была его внутренней сущностью, а тонким слоем, искусственно нанесенным на слабую душу.
Самвел обессиленно упал на диван.
– Мальчик, у твоего отца нет таких денег. Как он их даст?
– В банке кредит… дадут…
Серёже неимоверно захотелось жить, и он схватился за «Самсунг», как утопающий за соломинку. Геворкян сообразил, что надо развязать Гордея, потому что Копылов спятил. Потом Сергею надо опять заклеить рот и глаза, отвезти домой, к папе с мамой. Пригрозить, чтобы ничего родителям не говорил, иначе будет совсем худо.
А в том случае, если у Саши начнутся неприятности, дать ей место в их группировке. Антропова считала, что всё равно придётся работать на бандитов, так как ничего другого не осталось. Те, кто стрелял из танков по Парламентскому дворцу, из пулемётов по людям – вдвойне, втройне бандиты. И на покой рано – ей всего тридцать восемь.
– Папе же потом не расплатиться будет. – Самвел вынул телефон из грязных рук Серёжи. – Ты что понимаешь в кредитах и в процентах? В том, как вообще достаются деньги? Убирайся на все четыре стороны! И ни слова никому о том, что с тобой было! Надеюсь, ты не захочешь рассказать отцу, как лизал сапоги. Но сам не забывай. Помни всю жизнь, чего стоишь на самом деле. Я бы с удовольствием тебя пришиб, но Саша просила обойтись без грубостей. Какой козёл сказал, что ты – надёжный парень?
Самвел вспомнил, что остался всего один мальчик, который живёт на Ленинградке. И всё. Дальше опять придётся работать по новой.
– Узнаю, что язык распустил – дня не проживёшь. И про Сашу не пыли – ты ей своей жизнью обязан. С любой хазы тебя достанем, если начнёшь давать показания. А если без тебя дознаются, говори одно. «У Александры Сергеевны украли сына, и она была вынуждена действовать так». Она согласилась работать на нас, и только поэтому мы не взяли выкуп. Но это – отговорка на крайний случай. А так – молчи, как немой.
