Илья Арсёнов
Сен. Книга первая. Скука Сена
Глава 20. Приход
И ты думаешь, что можешь летать.
И ты думаешь, что это не сон.
И ты думаешь, что ты можешь стать
Таким же несущим свой глаз орлом.
Но почему-то ты стал падать вниз,
Но почему-то оборвался полет.
Ты думаешь, что это мозга каприз,
А это не каприз, а всего лишь приход.
Дельфин, «Когтеглазые орлы»
Сен
Откинул одеяло и встал. Быстрыми движениями плечей разогнал кровь по организму.
Сегодня будет тяжелый день. Важный.
Мысли бегали, как свиньи на бойне.
Дернул за веревку около лежака, снаружи зазвонил колокольчик. В ту же минуту вошел оруженосец.
– Мой лорд?
– Помоги мне одеться.
– Да, мой лорд.
Через пять минут я уже был облачен в свой доспех. Немного попрыгал на месте и сделал пару пробных ударов мечом, проверяя, что все как следует закреплено.
– Свободен, – бросил оруженосцу и, взяв шлем, вышел из палатки.
Солнце стояло в зените. Вздохнул полной грудью и огляделся. Лагерь кипел. Слышались ржание коней, удары кузнечного молота и другие звуки, свойственные военному лагерю. Оглянулся, оруженосец стоял сзади.
– Где военачальники? – спросил я.
– В общей палатке.
– Я пойду туда, принеси мне еды.
– Да, мой лорд.
Быстрым шагом направился к большой палатке, которая находилась метрах в ста от моей. Десяток охранников молча рассредоточились вокруг. Хорошие ребята. На их присутствии настоял Расс, как он сказал, на всякий случай. Но я и не отказывался: не хотелось умирать в расцвете сил.
Вошел в палатку к военачальникам, оставив охрану снаружи. Внутри сидело пятеро: Расс, глава моей гвардии и, по совместительству, охраны, мой сверстник, среднего телосложения; Дорен, старый седой рыцарь, выполнявший роль главы пехоты; Акос, рыцарь, чей возраст невозможно было определить, подвижный и гибкий. Даже продолжая сидеть, он постоянно двигался, как будто остановиться хоть на мгновение было для него мукой. Не удивительно, что именно он руководил всеми моими лучниками, арбалетчиками и застрельщиками, а также командовал разведкой. Четвертым был Кременор, суровый тяжелый рыцарь лет сорока, от которого несло какой-то звериной яростью. Он был немного глуповат, если не сказать туповат, но зато был крайне дисциплинирован, и на поле боя его ярость перевешивала тугодумие. Заведовал конницей. И, наконец, Кохелок. Единственный не рыцарь здесь, немного полноватый невысокий мужчина лет тридцати пяти, интендант моей маленькой армии. По статусу равен остальным в совете, хотя все были недовольны, когда я ввел Кохелока в совет. Дескать, гражданское лицо в военном совете. Пришлось долго объяснять, что снабжение – слишком важное условие, чтобы им пренебрегать, и человек, который заведует снабжением, должен войти в совет. Конечно, можно было не церемониться, но со своими лучше обращаться мягко.
– Приветствую всех, – сказал я и сел за стол. – Дождавшись ответного приветствия, продолжил: – Как обстоят дела?
Расс посмотрел на всех, словно спрашивая разрешения, и кратко ответил:
– Все готово.
– Подробнее, – попросил я. – Дорен, твои люди накормлены? Амуниция в порядке?
– Да, мой лорд. Два часа назад проверял лично.
– Хорошо. Как у твоих с моральным духом? Все-таки бой будет тяжелым. Очень тяжелым.
– В условиях текущей ситуации лучше и быть не может. Мой лорд, противник очень многочисленный.
– Не побегут?
– Нет, мой лорд.
– Хорошо. – Я перевел взгляд на Акоса. – С твоими все в порядке?
– В полном, мой лорд.
– К тропам отряды отправил?
– Оба отряда еще утром выдвинулись, чтобы отдохнуть перед боем.
– Как у арбалетчиков взаимодействие с пехотой?
– Все отлажено, никто не путается.
– Отлично. – Я посмотрел на Кременора. – А что у тебя спрашивать? У твоих всегда все в порядке.
Это было абсолютной правдой. Кременор жестко держал в руках конницу и набирал туда исключительно таких же, как сам. Такие маленькие кременорчики.
– Своих отправил с отрядами Акоса?
– Да, но я все равно не понимаю… – начал Кременор.
– Потом, – отрезал я.
Значит, все готово, но надо бы закончить опрашивать совет.
– Кохелок?
– Я слушаю, мой лорд, – откликнулся интендант.
– Не забудь отдать приказ, чтобы твои тыловики тоже вооружились чем-нибудь. Кто знает, как повернется бой.
– Хорошо, мой лорд.
В этот момент вошел оруженосец и поставил передо мной завтрак.
– Все завтракали? – спросил я.
– Да, мой лорд, – ответил за всех Расс, который в совете исполнял роль спикера.
– Хорошо, я перекушу, а вы огласите цифры. Сколько у нас и кого, и сколько этих падальщиков, которые по недомыслию прутся сюда. – Вытащил кинжал и разрезал мясо.
Расс начал докладывать:
– С нашей стороны тысяча тяжелых пехотинцев и около восьмисот копейщиков. Это ветераны. Есть еще тысяча легких пехотинцев, но они новички.
– То есть просто мясо, – вклинился я, – продолжай.
– Есть по четыре сотни лучников и арбалетчиков, но в бою будут участвовать только двести лучников, так как другие две сотни ушли к тропам. Из конницы у нас четыреста тяжелых рыцарей, но одна сотня ушла к тропам. Еще сотня ваших гвардейцев, мой лорд. Но они, как я понял, в бою участвовать не будут.
– Мой лорд, а вы уверены, что необходимо было отсылать сотню рыцарей? – влез Кременор.
– Ладно, Кременор, я отвечу, – со вздохом сказал я. – Да, это необходимо. Если вражеская пехота пройдет по тропам и выйдет к нам в тыл, будет плохо.
– А одних лучников не хватит? Зачем отсылать еще четверть конников?
– Лучники в ближнем бою не выдержат, а коннице там есть, где разбежаться. Да и здесь она особа не нужна. Сам знаешь, по нашему плану рыцари почти не будут участвовать.
Бой должен был проходить на поле, зажатом с одной стороны отвесной горой, а с другой – непроходимым болотом. Само поле было очень узким, метров двести-триста, но зато длинным и тянулось на несколько километров. К тому же оно было ровным, и конница могла взять на нем разбег. Но в нашем плане коннице было отведено второе, если не третье место. Так как у противника было в три раза больше кавалерии, прямое столкновение конных войск сложилось бы явно не в нашу пользу. Поэтому первую скрипку в бою должна была играть пехота со стрелками. Ситуация осложнилась тем, что непроходимые болота оказались не такими уж непроходимыми. Выяснилось, что существуют тропы, по которым вполне можно провести несколько сотен пехотинцев. Конечно, коней этими тропами не проведешь, но получить себе в спину полтысячи легких пехотинцев – приятного мало. Поэтому к каждой тропе были посланы по сотне лучников и по полсотни конных рыцарей. На всякий случай, да и здесь от них толку мало. А там топь прекрасно простреливается, а если лучники не справятся с наплывом гостей, то с ними разберутся рыцари.
– Может, моих рыцарей спешить? И пусть сражаются пешими? – отвлек меня от мыслей Кременор.
– Нет, пускай остаются в резерве. Если враги прорвутся сквозь строй пехоты, твои должны заткнуть прорыв.
– Хорошо, мой лорд, – без энтузиазма согласился начальник конников. Все-таки для него тяжело оставаться в стороне. Мне его было, конечно, немного жаль, но не настолько, чтобы послать в самоубийственную атаку.
– Акос, что с той стороны? Какие последние данные?
– Со стороны противника три тысячи тяжелых пехотинцев и пять тысяч легких, копейщики отсутствуют. Две сотни лучников, но они вооружены луками, хуже наших. Так что их можно не брать в расчет. Из конницы: чуть меньше тысячи тяжелых рыцарей и чуть больше тысячи легких конных копейщиков.
– Итого, одиннадцать тысяч против четырех! – Я усмехнулся: – Фигня! Справимся. – И закинул последний кусок мяса в рот. – У кого-нибудь есть вопросы? – Вопросов ни у кого не оказалось. – Отлично. Все все помнят?
С памятью у моих военачальников оказалось все в порядке.
– Тогда готовьтесь выступать.
Военачальники вышли, а я остался.
Что бы я ни говорил, я не был уверен, что мы справимся. Тысяча тяжелых конных рыцарей – страшная сила. Даже без учета пехоты, тысяча рыцарей может снести всю мою армию, не останавливаясь. Единственное, что нам на руку, – это узкое поле боя. Его больше чем на половину можно перекрыть копейщиками. Ну а там, где не будет копейщиков, там мы оставим подарков… побольше. Усмехнувшись своим гаденьким мыслям, я встал из-за стола и вышел из палатки.
Лагерь кипел, как разворошенный муравейник. Пехота строилась по отрядам, и десятники пинками и добрыми матерными словами приводили солдат в порядок. Рыцари лично проверяли подпруги коней и прочую упряжь.
Ко мне подошел Расс.
– Волнуешься? – Расс был моим близким другом. На совете он держался как вассал с господином, но с глазу на глаз общался без формальностей.
– Естественно, волнуюсь. Их слишком много. Даже несмотря на подготовку, шансов у нас маловато.
– Я уверен, что все получится, – ответил Расс и ушел проверять гвардейцев.
– Надеюсь, – пробормотал я себе под нос.
Через полчаса ко мне подошел Акос.
– Мой лорд, разведчики доложили, что враг близко.
– Хорошо. Иди к своим.
Я махнул рукой оруженосцу и, когда он подбежал, сказал:
– Пусть трубят выдвижение.
Мне подвели коня, и три тысячи человек покинули лагерь. Впереди колонной шла пехота, за ней конница. Такое построение было выбрано, чтобы пехота не дышала грязевой взвесью, которая неизменно остается в воздухе там, где прошли кони.
Полчаса неспешного шага, и мы на месте. А там уже развернута тысяча солдат из тяжелой и легкой пехоты, усиленной лучниками. Оставлена эта тысяча была для того, чтобы сюда не сунулись вражеские разведчики и не нашли заготовленных подарков. К тому же не будь здесь этой тысячи, у врага могло появиться искушение проскользнуть легкой конницей через узкое место и не дать нам занять эту позицию для боя.
Войска медленно выстраивались в боевые порядки. Копейщики укрепились у горы и перекрыли половину поля. К сожалению, растянуть их сильнее не представлялось возможным, их и так пришлось строить глубиной всего в четыре ряда. За ними для усиления расположилась легкая пехота. Оставшуюся часть поля перекрыли тяжелые пехотинцы. В пятидесяти метрах сзади пехоты встали лучники. А в четырехстах метрах от лучников встал резервом я вместе с конницей и гвардией. Арбалетчики были рассредоточены в третьем ряду пехоты среди копейщиков и тяжелых пехотинцев. Их задача была сделать три залпа в начале боя.
Войско противника еще не появилось, поэтому многие пехотинцы уселись на землю, берегли силы. Рыцари тоже спешились и ослабили подпруги у коней. Военачальники подтянулись ко мне. Прошел час. Врага не было.
– Акос? Где враг?
– Скоро появится, мой лорд.
Я начал нервничать. Я, конечно, понимал, что мы вышли заранее. Но доводы разума не могли меня успокоить. Прошло еще полчаса. Когда я в очередной раз собирался окликнуть Акоса, на горизонте показался неприятель.
– Ну, наконец-то, – пробормотал я. – Дорен, Акос, стройте своих охламонов. – Дежурное «Да, мой лорд», и два военачальника отправились к войскам. – Дорен, Акос, смотрите не вздумайте сдохнуть. Вы мне еще нужны, – доброе напутствие никому не помешает.
Оглянулся. Расс безмятежный, как слон, а вот Кременор явно нервничает. Не по нутру ему отсиживаться позади пехоты.
– Кременор, – окликнул я его, – успокойся. Посмотри, какая к нам толпа прет. На тебя и твоих орлов хватит. Это я тебе обещаю.
А толпа действительно была знатная. Противник уже подошел на расстояние в километр и начал построение. Как и ожидалось, вперед была выставлена тяжелая конница, за ней легкая, потом пехота и лучники. Судя по всему, они хотят закончить битву одним сильным ударом. Прорвать наши рубежи и раздавить оставшуюся пехоту своей. В принципе, неплохой план: восемьсот копейщиков против тысячи тяжелых конников ничего поделать не смогут.
Прошло пятнадцать чертовски долгих минут. Войска с обеих сторон были готовы. И наконец враг двинулся в нашу сторону. Когда передние рыцари оказались в радиусе атаки лучников, Акос отдал приказ на свободный огонь.
Как только первые стрелы достигли цели, тяжелая конница противника начала ускоряться и опускать копья. Надеюсь, наша пехота не дрогнет. С каждым метром конница набирала скорость. Как только скорость стала максимальной, вперед вышли мои арбалетчики и открыли огонь. Первый же залп опрокинул полсотни рыцарей, но железная лавина не останавливалась. Арбалетчики начали судорожно натягивать рычаг, чтобы сделать второй выстрел. Но они не успевали.
Основной кулак вражеской конницы забирал ближе к болоту, чтобы ударить в тяжелую пехоту, так как пехоту легче прорвать, чем копейщиков.
Семьдесят метров.
Шестьдесят.
Пятьдесят метров. И в этот момент первая волна конников рассыпалась. Кони ломали ноги и падали.
– Как тебе ловушки, Расс?
– Отлично, мой лорд.
По всему полю в пятидесяти метрах от линии пехоты заранее были выкопаны маленькие, но глубокие ямки, искусно прикрытые дерном.
Первая линия вражеской конницы угодила в ловушку. Лошадиные корпуса и тела рыцарей смешались, в них на полном скаку врезались все новые и новые всадники. В этот момент арбалетчики дали залп, сверху на врага посыпались стрелы лучников.
– Кременор, теперь ты видишь, что тебе там нечего делать, – сказал я с ухмылкой.
А на поле началась настоящая бойня. Вражеские рыцари, не имея возможности ни двинуться вперед, ни отступить из-за надвигающейся пехоты, оказались прекрасной мишенью. Десять минут, и враг лишился ударного кулака. Оставшиеся в живых рыцари и легкие конные копейщики бежали, расталкивая пехоту.
– У вражеской пехоты, наверно, не самое лучше настроение для боя, – усмехнулся Расс.
В этот момент вражеская пехота бросилась на мои ряды.
– Давайте, ближе, ближе – забормотал я себе под нос, – ближе, еще чуток.
Арбалетчики били, не останавливаясь, лучники от них не отставали. Когда до столкновения оставалось метров десять, арбалетчики ушли внутрь строя и начали приближаться к лучникам.
За пять метров до столкновения вражеская пехота угодила в следующую ловушку. Во всю длину поля был вырыт ров четырехметровой ширины. Не очень глубокий, менее двух метров, он представлял преграду для быстрого форсирования. Продвижение застопорилось. Но пехотинцы противника оказались настойчивы и упорно лезли из рва на ряды моей пехоты.
Завязался бой, исход которого был непредсказуем.
Кременор занервничал.
– Кременор, успокойся! – рявкнул я. – Еще успеешь.
Прошло пять минут. Вражеская пехота не продвинулась ни на йоту, копейщики и тяжелая пехота отбрасывали их обратно.
– Мой лорд, в скором времени ров наполнится трупами, и наши солдаты лишатся преимущества.
– Не спеши, Расс. Видишь, арбалетчики выходят на позиции, – ответил я.
И действительно, арбалетчики уже отделились от пехоты и начали углубляться в топь. Землю, которую выкопали изо рва, использовали для того, чтобы насыпать там тропу. Она уходила метров на пятьдесят вглубь болота, потом резко изгибалась и полторы сотни метров шла параллельно полю.
Арбалетчики медленно и осторожно продвигались по этой полосе. Наконец они остановились и начали заряжаться.
– Черт! – рявкнул я. – Им там неудобно заряжаться. Надо было подумать об этом.
Действительно, тропа была узкой, сантиметров сорок, и скользкой, а при зарядке тяжелого арбалета легко оступиться и оказаться в болоте. Но пока арбалетчики справлялись, помогая друг другу.
Первый залп арбалетчиков в бок вражеской пехоты превзошел наши ожидания. Четыре сотни болтов и почти столько же трупов. Красота!
– Хорошо вдарили! – сказал Расс.
– Готовьтесь. – Я вскочил на коня. Гвардейцы и рыцари последовали моему примеру. – Скоро наш выход. Кременор, расслабься. Десяток-другой голов будут у тебя.
Время шло. Моральный дух армии противника падал так же стремительно, как тает лед в пустыне. После пятого залпа вражеский фланг не выдержал и обратился в бегство. Я вместе с рыцарями и гвардией неспешно направился к пехоте. Наконец, побежала пехота, которая стояла недалеко от горы.
– А теперь наш выход. Дорен, Акос, вы живые?
– Да, мой лорд, – откликнулся Дорен.
– Перебрасывайте мостки, а после того, как переправится конница, можете приступить к сбору трофеев. И освободите раненых от их грешной жизни.
– Пленных не брать? – поинтересовался военачальник.
– Зачем они нам?
Пехотинцы достали сколоченные из грубых досок мостки, которые тут же перебросили через ров. Конница осторожно преодолела препятствие и с трудом протиснулась через трупы.
Оглянулся на своих рыцарей и крикнул:
– А теперь самое приятное! Резня! Пленных не берем!
Четыреста машин смерти ударили в спину бегущих солдат.
Ударил с оттягом по пехотинцу справа. Кровь и мозги брызнули на моего коня. Слева просвистела стрела. Близко просвистела. Присмотрелся. Оказывается, вражеские лучники, видно из-за ограниченности интеллекта, не отступили. Пришпорил коня и бросился к ним. Ну, твари, недолго вам осталось. Вот сейчас повеселюсь. Надо будет парочку оставить в живых, чтобы пятки прижечь. Какое-никакое развлечение. Не удержался и снес башку одному солдату. Глянул налево – Расс скачет метрах в пяти, глаза горят. Глянул вправо, как и следовало ожидать, Кременор не отстает.
Убью… Еще немного осталось… метров сорок…
Тяжелая бронебойная стрела попала в бармицу и пробила горло. От удара меня отбросило на круп коня. Левой рукой схватился за древко, пытаясь вытащить стрелу. Конь, оставшийся без понуканий, сбросил скорость. Глупо так сдохнуть… в конце выигранной битвы…
Последнее, что я увидел – развернувшийся Расс, скачущий ко мне.
Сен
Очнулся с криком…
Я на кровати…
Это просто сон…
Руки безостановочно щупают горло…
Боль от раны во сне была слишком реалистичной…
«Ну и сон».
И не говори, до сих пор трясет.
Пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы.
Ладно, успокоились.
Интересно, а какие потери в бою?
«Ты совсем дебил? Спятил? Тебе надо думать, почему кошмары снятся, а не результаты битвы анализировать».
Да, тут ты прав…
Идеи есть?
«Мне кажется, это как-то связано с настроением, которое в последние дни нетипично для тебя».
Согласен. Выглядит логично. Но что может быть причиной? Кроме сферы Хроноса ничего не приходит на ум.
Бросил задачу вторичным. Пусть еще книги по психологии поковыряют, может что-то найдут.
Спустился на кухню, чтобы попить воды, и вышел на крылечко. Раскурил сигариллу и постарался ни о чем не думать. Табачное таинство не подвело – нервы успокоились, и как-то резко захотелось спать.
Решив не спорить с собственным организмом, поднялся в спальню и упал на кровать. Уснул мгновенно и, слава всем богам, без сновидений.
Глава 21. Начало обучения
– За что? Одиннадцать лет тюрьмы! – кричал детсадовец, которого родители привели в первый класс.
Анекдот
Сен
– Добрый день, ученик, – сказала мне спина учителя, когда я спустился в подвал. – Как спалось?
– Спасибо. Спалось, мягко говоря, плохо, муть всякая снилась. Я, собственно, и хотел до занятий об этом поговорить.
– Думаешь, это связано с твоим новым настроением? – обернулся ко мне лич.
– Было бы логичным такое предположить. Но для меня это нехарактерно. К тому же в прошлом я обучался азам самоконтроля. И справился бы с настроением.
– Да? Ты об этом не рассказывал, – удивился Бератрон. – Впрочем, это хорошо. Различные техники самоконтроля весьма положительно влияют на концентрацию мага. А насчет твоего настроения… Я пролистал все книги, где упоминаются побочные эффекты сферы Хроноса. Ничего похожего на твой случай не обнаружил.
– Может быть, я уникальный?
– Не обольщайся, – вернул меня с небес на землю учитель. – За тысячелетия использования артефакта, все его побочные действия были исследованы. Да и Хронос – маг из тех, старых…
– Из каких? – удивился я.
– Потом расскажу, когда приступим к истории магии, – рассеянно сказал лич, – хотя… да, было бы логичным…
– Что? – не отставал я.
– Ты мог подцепить ментального паразита.
– Это плохо?
– А ты как думаешь? Слово «паразит» однозначно положительного значения в себе не несет. Только как это проверить? – Бератрон начал ходить по комнате, что-то бормоча себе под нос.
– Извините, учитель, а в чем проблема? Почему его нельзя выявить? Как-то ведь этих паразитов находят?
– Видишь ли, ментальный паразит, как и все в мире, имеет ауру. Но проблема в том, что, во-первых, ментальные паразиты отлично маскируются, а во-вторых, по ауре человека определить наличие этого самого паразита можно, только если знать, какая она была у человека изначально. А я не знаю. Остается третий способ. Ментальные паразиты легко определяются, если понаблюдать за человеком телепатически. Их выдаст специфический фон. Но ты телепатически не читаешься. Вот я и пытаюсь на ходу придумать новый способ.
Интересно, а почему я не читаюсь? Голос, идеи есть?
«А самому подумать? Ради разнообразия».
Слушай… Договоришься! Сейчас полезу за справочником по психотерапии.
«Это давление на независимую прессу».
Э-э-э… стоп. Эта либеральная фигня откуда? Подозреваю, что справочник поможет…
«Стой, стой! Это шутка была».
То есть приветствуешь конструктивный диалог? Тогда повторю. Какие есть идеи?
«Идея в том, что ты немного не человек. Чуточку…»
Это как? Аура у меня человеческая.
«Угу, а в голову тебе ничего не вшивали? В организме ничего постороннего нет?»
Хм… Намек понял.
– Учитель! – обратился я к личу, но тут снова вмешался голос.
«Ты уверен?»
Если бы. Но выбора нет, да и причин не доверять Бератрону тоже нет. Сам понимаешь, я против лича что котенок против волкодава.
– Появились идеи?
– Да, учитель. Я придумал, как снять мою телепатическую нечитаемость.
– И как же?
– Это зависит… скажем так, от внутреннего состояния. Стоит только мне перенастроиться, и все будет в порядке.
– Давай попробуем, – предложил лич.
Через мыслеинтерфейс погасил все вторичные сознания и снизил активность самого мыслеинтерфейса.
– Готово, учитель, – сказал я по окончании процедуры, – проверяйте.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал Бератрон.
Голос, как думаешь, получится?
«Я откуда знаю? Я тебе маг, что ли?»
Вообще-то на мага учусь я. Точнее, собираюсь учиться.
«Вот и отвечай себе сам, а я тут за интуицию типа отвечаю».
Справочник по психотерапии.
«При низкой активности мыслеинтерфейса доступ к библиотеке не получить. Это если ты не знал».
Ничего, я запомню. Рано или поздно, но мыслеинтерфейс я включу.
«Напугал портовую девку голым членом…»
Ответить я не успел.
– Ученик? С тобой все в порядке?
– Да, все в норме, учитель. А что случилось? Как телепатическое сканирование?
– Вроде не получилось. Ситуация, конечно, изменилась. Но сейчас мне кажется, что ты говоришь сам с собой. Как будто две личности у тебя в голове.
– Это нормально, – улыбнулся я, – у меня такая специфическая психика.
– Ну-ну, – кивнул своим мыслям учитель.
«Как бы не решил свернуть наше обучение. А то мало ли… напугали дедка».
– Я все слышу, – сказал Бератрон.
– Хм. Учитель, а как с паразитом? – поинтересовался я.
– Паразита нет. Точно нет.
«Отлично! Врубайся обратно, а то дискомфортно, когда меня еще кто-то слышит».
Дельный совет. Так и сделаем.
Легкая потеря ориентации, обычная при включении вторичных сознаний, и я снова в деле. Полностью, то есть со всеми своими сознаниями.
– Опять перестал читаться, – сказал Бератрон.
– Потому что я снова изменил внутреннее состояние.
– Что же это за внутреннее состояние?
– Я просто начинаю думать иначе. Более эффективно.
– Интересно, интересно, – внимательно посмотрел на меня учитель. – А почему ты раньше об этом не говорил?
– Не успел. У меня была достаточно бурная жизнь. Если рассказывать все, понадобится несколько дней.
– Ладно, к этому мы еще вернемся. Позже. А пока надо разобраться, что с тобой происходит. Расскажи-ка свой сон. Может быть, найдем зацепку.
Я сосредоточился, вспоминая сон, и начал рассказ.
– И зачем я согласился тебя учить? – поинтересовался лич, когда я закончил. – Столько проблем! И так много времени уходит на тебя!..
– Зато не скучно, – ответил я. – К тому же интересно. Я уверен.
– Не скажу, чтобы мне раньше было скучно, – парировал лич. – Но продолжим думать над твоей проблемой. Может, у тебя дар медиума или оракула?
– Это кто такие? Доступным языком?
– Медиум видит прошлое, оракул предвещает будущее. Как это работает, никто точно не знает. Основная версия – через информационный план.
– Через какой? – переспросил я. – Вы об этом не говорили.
– И пока не буду говорить, – отрезал лич. – Всему свое время. Реалистична такая версия?
– Вряд ли, – усомнился я. – Почему раньше со мной такого не случалось?
– А ты уверен, что не случалось?
– Более чем.
– Может, что-то послужило катализатором? А до этого ты был спящим медиумом? К примеру, так.
– Звучит как бред. Слишком много если. Но вам виднее.
– Наверное, ты прав. – Лич вздохнул. Зачем он это делает, я так и не понял. – Жаль, хорошая версия. Ну что ж, значит, сия тайна мироздания пока останется неразгаданной. Вопросы есть какие-нибудь?
– Ага, есть несколько. Начну с простого. Зачем вы вздыхаете?
– Психологическая привычка. Осталась с того времени, когда я был полноценно живым. Ты-то должен понимать. У тебя у самого есть привычка курить, как ты их называешь, сигариллы. – Лич вопросительно посмотрел на меня.
Поняв, что он ждет, я продолжил:
– Вы обещали рассказать об истории магии. О настоящей истории магии. И о вашем коллеге, которого вы назвали старым кем-то там.
– Было дело. То есть других вопросов пока нет?
– Они некритичны, а вот история магии и ее связь с религией меня интересуют.
– Раз так, устраивайся удобнее. История длинная.
Я оглянулся в поисках чего-нибудь, на что бы сесть. В углу увидел стул. Подтащил его к учителю, предварительно стряхнув с сиденья пыль.
– Итак, приступим, – сказал Бератрон.
Рассказ был долгим и путаным, но из него я вынес следующее. Чуть больше пятнадцати тысяч лет назад магия в этом мире находилась на подъеме. Но в магическом сообществе, тогда едином, произошел идеологический раскол. Группа магов, так сказать, диссидентов, категорически настаивала на активной популяризации магии и увеличении числа учеников. Другая группа, превосходящая первую по численности, объединила консерваторов. Они отстаивали прежний курс, то есть ратовали за строгий отбор претендентов и вообще за сохранение знаний о магии в руках меньшинства. Вроде бы ничтожный повод, но, как я могу догадываться, после развала империи Кахор в некогда общем магическом сообществе назрело множество противоречий и конфликтов, которые впоследствии превратились в непримиримые.
Как и следовало ожидать, стороны не смогли договориться мирно и перешли к активным действиям. На континенте началась гражданская война. Длилась она недолго, так как боевая магия весьма и весьма разрушительна. Диссидентов отбросили к портовому городу Шероне, что находился на западном побережье континента Кахор. Находился, потому что в ходе последнего штурма порт был стерт с лица земли. Впрочем, успех был неполным из-за того, что большинство обороняющихся магов, оставив группу прикрытия, успели взойти на корабли и отплыть на тогда еще не мифический третий материк. Маги-консерваторы сильно осерчали, узнав о такой подлянке от бывших коллег, и не мудрствуя лукаво придумали ритуал. Смысл его заключался в том, чтобы область океана, где должны были пройти корабли с беглецами на борту, превратить на пару суток в филиал водного ада. Ритуал готовился в спешке, и никто не удосужился перепроверить теоретические выкладки, поэтому все пошло не так. Векторы направления и фиксации области действия поплыли, и в результате возник океан Бурь. Что случилось с беглецами, неизвестно, так как образовавшийся океан весьма успешно искажал магию, и воспользоваться дальним зрением не представлялось возможным. К тому же из-за неправильных действий погибли пятьдесят три самых сильных высших архимага континента: они превратились в своеобразных проводников магической энергии, и через них были прокачаны объемы, несовместимые с жизнью.
Война привела к распаду магического сообщества. Были утеряны ценные магические знания, потому что в ходе военных действий были разрушены школы и университеты. К тому же погибло много рядовых членов и практически вся верхушка консерваторов. Еще одним результатом стал распад государств: к примеру, Империя Варон развалилась на Северную и Южную Империи. Кстати, они до сих пор периодически воюют.
Еще одним последствием магической бойни стало появление органов магического надзора, которые следили, чтобы магией пользовались исключительно те, кому положено. Такое ужесточение правил многим пришлось не по нраву, поэтому, чтобы не допустить новой войны и не отменять уже принятое решение, создали сообщество вольных магов. Данная организация изначально являлась децентрализованной, а сейчас представляет собой образец полной анархии. Любой маг может отказаться от диплома и в ратуше любого крупного города получить бумаги и специальный амулет, подтверждающие, что он вольный маг, и набрать учеников, а после обучения им можно сделать документы о том, что они тоже вольные маги. На данный момент даже приблизительно не ясно, сколько существует таких самостоятельных магов, так как учет никем не ведется. Стоит отметить, что по уровню силы и качеству знаний вольные маги сильно отстают от выпускников высших магических заведений.
Потом лич вспомнил о своем коллеге, так называемом «старом пердуне», и о взаимоотношении магии и религии. Оказывается, его коллега, имени которого он не называл, обходясь ласкательными словами типа «имбецил», «старый идиот», «дегенерат» и подобными, так вот, оказывается, что его коллега был весьма древним уже в период магической войны. Неудивительно, что он обладал весьма нехилым авторитетом в магическом сообществе. Сразу после войны он предрек: если какая-нибудь религия получит слишком большой вес, у магов появятся крупные неприятности. Судя по всему, дедок убеждать умел, поэтому уже тысячу лет маги аккуратно, а иногда и нет, осаживают «зарвавшихся» жрецов. Сейчас в каждой стране насчитывается с добрый десяток крупных жреческих культов, между которыми старательно поддерживается конкуренция. По этой причине маги крайне не любят, а точнее, откровенно ненавидят, магов-жрецов, подозревая в них угрозу собственному будущему.
Естественно, все вышесказанное относится большей частью к людским государствам и людским магам. На момент великого магического противостояния в магическое сообщество входили не только люди, но и большинство разумных рас. Это было наследие поливидовой империи Кахор, которая объединяла почти весь континент. Сразу после войны магическое сообщество распалось по видовому и территориальному признакам. К тому же и людской сегмент тоже остался далеко не монолитным, и сейчас у каждой задрипанной империи есть маги со своими школами и университетами.
