Ильдар Русланович Аубакиров
Парад обреченных
– Чего надо – не знаю.… Но было бы намного хуже, если бы его не было вообще, – мрачно уронил Разум. – Рано или поздно он даст о себе знать. А пока… Лично мне придаёт сил осознание того, что он рядом.
– А я бы предпочла, чтобы он не был постоянно замыкающим! Он постоянно пялится на мой зад!
Разум повёл бровью.
– Едва ли его это интересует. Но всё равно, его место – за нашими спинами. Было бы хуже, если бы он шел впереди.
Душа вздохнула и грустно хрустнула сухариком.
– А все-таки, много нам осталось?
– Ну… Лес Сомнений кончится еще не скоро. Так что, нам придётся ссориться ещё много раз. Помни об этом и не теряй голо.… А, ну да.
– Очень остроумно.
– …За ним нас ждет Плато Праздности, – не слушая, продолжил Разум. – Представляешь себе, что это такое?
– Говорят, там довольно живописно.
– А главное – опасно. Его нужно миновать как можно быстрее – слишком нестабильный ландшафт и много хищной живности. Стоит зазеваться, задержаться, сбиться с тропы – и уже не выберешься. Либо под ногами разойдётся разлом, либо сожрут гиены. Учти это и держись поближе ко мне, когда там пойдем.
– Но ведь там, кажется, есть короткий путь, так ведь? Может, проскочим по-быстрому? – озабоченно спросила Душа, стряхивая с руки крошки от сухаря.
– Да, но… – Разум вздохнул. – В общем, короткий путь идет вплотную к вулкану Страстей. Это ещё опаснее. Наверное, он очень красивый, раз уж там сгорели тысячи таких, как ты. Глазом моргнуть не успеешь, как превратишься в пепел. Это намного хуже, чем река Любви. На такой риск я идти не готов. Лучше обойдем.
– Я не посмотрю на вулкан? – Душа сокрушенно опустила голову.
– Издалека полюбуешься, его будет видно. Но не вблизи. Если полезешь – схвачу за шиворот и потащу на хребте.
– Да что ты всё со мной нянчишься, как с маленькой?! – закричала Душа. – Хватит уже! Никакое я тебе не слабое звено! Ты сам нас постоянно тормозишь, а мне тебя – вытаскивать! Как тогда, в пещере Алчности, – помнишь?!
– Помню, – хладнокровно ответил Разум. – А еще помню, что ты на выходе из той треклятой пещеры умудрилась провалиться в зловонное болото Обиды, – он втянул воздух носом. – И до сих пор не удосужилась, как следует отмыться.
– Зато если бы не я, мы бы даже не начали этот путь! – в голосе Души звенел триумф и самодовольство. Это был её козырь. – Озеро Невозможности помнишь?
Разум смутился. Теперь, пройдя большую часть пути, он со стыдом вспоминал о самом первом препятствии. Это было не озеро – настоящее море. А кругом никаких лодок, никаких мостов, никакой древесины для плота. Когда, сломав всю голову и обыскав всё вокруг, он почти повернул назад, Душа окликнула его откуда-то издалека. Посмотрев на озеро, он увидел её, стоящую по колено в воде почти у горизонта. Оказалось, что всё озеро пересекала коса, и его спокойно можно было перейти вброд.
Не успел он придумать, что ответить дерзкой девчонке, как их дальнейшие пререкания прервал хриплый, мощный голос, отрывисто прогремевший:
– ЧАЮ.
Душа медленно села обратно на траву. Третий спутник внушал ей необъяснимую тревогу. Разум вылил остатки заварки в кружку, зажатую в протянутой к нему руке. Не поблагодарив, третий сделал пару больших глотков, явно не боясь обжечься. Душа подняла на него глаза, но он, казалось, снова уснул, держа в руках кружку с горьким черным чаем.
– Ффуууххх… – тихо выдохнула Душа и прошептала: – Ты извини, что я так завелась… Всё этот лес.
– Понимаю, – кивнул Разум, – А знаешь, если тебя опять понесёт со мной ругаться, лучше смотри на этого, – он кивнул в сторону третьего.
Тот, словно услышав, что говорят о нём, сделал еще глоток чаю.
– Я же о нём вспоминаю по пути – но всё так не к месту… Что на зад пялится и всё такое. А когда надо – не вспоминаю, – покачала головой Душа.
– А я вот, напротив, все время помню, – пробормотал Разум, допив свой чай и отложив кружку. И совсем уж тихо добавил: – Вот только все равно не знаю, что с ним делать.
Душа залпом допила чай и вскочила.
– Ну что? Отдохнули? Идём!
– Не торопись. Надо ещё маршрут прикинуть. А то тут через этот лес столько троп ведёт, мы можем идти и не по той… – он стал шарить по карманам. – Где-то… была карта.… Надо поразмыслить…
– И как ты своими размышлениями поможешь нашему пути? – скептически спросила Душа.
– Я не дам нам заблудиться.
– Эй ты!
–. Душа села на корточки и взяла товарища за плечи. – Ты так целую, вечность размышлять будешь! Забыл озеро? Это же, чтоб его, лес Сомнений! Берешь и идешь! Ты хочешь до цели дойти, умник?
– Хочу, – глухо отозвался Разум. Взгляд его остекленел, и он добавил: – Наверное.
Душа вздрогнула, будто от удара током, и обернулась на третьего. Тот отсалютовал кружкой, явно поощряя её намерение. И она приступила к реанимации.
С диким криком Душа залепила Разуму пощечину, затем вторую, третью, четвертую. Он моргнул. Душа трясла его за грудки и кричала в лицо:
– Мы хотим туда попасть! Мы идем правильно! И мне плевать, что ты так не считаешь! И я! Не дам! Этому! Долбаному! Лесу! Тебя! Прикончить!
Для закрепления успеха она схватила его за голову и крепко поцеловала. Прошло несколько долгих секунд, он сжал её на миг в объятиях и резко отпустил. Включился.
– Хватит! – прохрипел он. – Все в порядке… Пошли к ручью.
– Вот так-то лучше, – расплылась в улыбке Душа.
Она подцепила пальчиками две кружки и бодро затопала к ручью. Разум взял котелок и пошёл следом.
Промыв кружки и глядя на то, как товарищ вытряхивает из котелка заварку, Душа снова закурила и, подняв к звёздам свои чудно-голубые глаза, спросила:
– А что там дальше – за этим Плато?
– Пустошь Лени. Одно из самых тяжелых испытаний. Для нас обоих.
– Тяжелее, чем ущелье Гнева?
– Ущелье Гнева тебе покажется раем. Что такое ущелье Гнева? Застилающий дорогу туман, вечно отбитый мизинец ноги… Сотни летучих мышей-вампиров, норовящих цапнуть за шею… Ерунда.
Они уже вымыли всю посуду и вернулись на поляну. Складывая котелок в свой рюкзак, Разум продолжал:
– …Тут все гораздо хуже. Необъятная, без конца и края, выжженная каменистая пустыня. Ни живности, ни травы, ничего. Только духота, палящее солнце, вонь и дрожащее, как студень, марево над горизонтом.
– Вонь? Откуда вонь-то?
– От тебя. И от меня. Попадая в эту пустошь, путник начинает заживо гнить.
– Но как тогда дойти до цели?
– Успеть. Успеть пересечь эту пустошь прежде, чем сгниешь. А там, в конце пути, ты и залечишь свои раны.
– Жуть какая… – протянула Душа. И мрачно усмехнулась: – А кто кого будет тащить?
– А никто никого, – мрачно проговорил Разум. – Оба будем спотыкаться и падать. Зато сил на споры не останется.
– И как мы выберемся?
– Вот тут-то и пригодится наш попутчик.
Они оба посмотрели на третьего, который уже укладывал в рюкзак пустую кружку, не забивая себе голову всякой чепухой на тему того, что посуду надо мыть.
– Да уж, – ошарашенно выдохнула Душа. – Он-то нас точно подгонит. Опять я про него забыла.
– Не переживай. Страна, куда мы направляемся, лежит как раз за пустошью. На границе с ней он покинет нас навсегда.… Но нам еще многое предстоит пройти прежде, чем это произойдет, – он помолчал немного, тряхнул головой и сурово спросил: – Собралась?
– Собралась, – решительно ответила девушка.
Разум повернулся к третьему и окликнул, надевая рюкзак:
– Ну, ты идешь, Смерть?
– КОГДА Я ЗАСТАВЛЯЛ СЕБЯ ЖДАТЬ? – произнес тот голосом, от которого обоих передёрнуло.
Они тщательно затоптали костер, нашли тропу и побрели прочь. Два странника, связанных одной дорогой, продолжили свой опасный и благородный путь. Позади шёл третий, своим молчаливым присутствием напоминавший о необходимости этого пути. Они шли к своей цели, общей для двоих и чуждой для третьего. Они искали загадочную и вожделенную страну, имя которой – Мечта.
Я открыл глаза.
Выпить бы чаю!
Мне кажется, что чай у нас в крови с молоком матери. На минуту я задумался и тем временем поставил на плиту старый, покрытый сажей, эмалированный чайник. Дрова затрещали, от их треска сразу стало как-то уютнее. Мной овладела бредовая идея чайного заговора. Почему именно чай?
– Пойдемте, попьём чайку, – говорит медсестра твоей маме сразу после родов.
– А пойдёмте, – отвечает мама, берёт, только что рождённого тебя в охапку и вы все вместе пьёте чай.
Тебе где-то полгода. Бабушки и дедушки, мамы и папы, дяди и тёти – все ходят вокруг тебя с чайниками, гремят чашками и по возможности зовут попить чайку. Ты вылезаешь из своей кроватки и ползком добираешься до кухни.
Настало время, когда ты идешь в детский сад. Первый же день в нём запомнится тем, что сердобольная воспитательница после прогулки всех зовёт попить чайку. Девочки, мальчики, завхоз, повариха, уборщица, дворник. Все сидят и пьют чай.
Первое сентября в твоём первом классе. Стоишь нарядный, с цветочками в руках, а учителя смотрят на вас и всё ждут, когда закончится дурацкая линейка и можно будет попить чайку со своими новыми учениками. Наконец, такой момент настаёт. После непродолжительного классного часа закипает чайник, и сахар рассыпается по кружкам. Священный момент.
Спустя годы, когда ты учишься уже в седьмом, ты встречаешь свою первую любовь. Невероятно волнительный момент для любого подростка. Пусть в нашем случае первой любовью будет одноклассница Маша Карасёва. Вот вы вместе оказались за партой, помогаете, друг другу с надоедливой домашней работой, смеётесь, общаетесь на совершенно разные темы, каждый день говорите по телефону обо всём на свете, поддерживаете друг друга в сложных ситуациях.
– Маш, а Маш. А приходи ко мне сегодня после школы. Кино будем смотреть.
– А давай.
И вот вы сидите с Машей в гостиной на диване, смотрите кино. Маша незаметно подсаживается всё ближе и ближе, оказываясь, уже впритык к тебе и смотрит на тебя, взяв твою руку. Она закрывает глаза, медленно устремляется, к твоей щеке губами и ты понимаешь, что ей от тебя нужно…
– Маш, пойдём чайку попьём.
– Пойдём, – грустно вздыхает Маша.
Отметив окончание школы бурным чаепитием, на которое кто-то умудрился пронести немного кофе и цикория втайне от родителей, ты поступаешь в институт, академию, университет, да даже семинарию – обязательно везде на кафедре пьют чай. Твои тетради с домашними работами, курсовые и даже диплом – все эти атрибуты оставят на долгую память следы кружки, просыпанный сахар и крошки конфет.
А потом работа, где тоже всё время чаёвничают. Завод, администрация города, суд, прокуратура, фирма, магазин, контора ООО "Купи-продай", горнодобывающие компании. Даже ритуальные салоны и армия – везде слышен звон ложек, кружек и попытки стрельнуть три кубика сахара. Иногда четыре.
Спустя годы ты вновь встречаешь Машу Карасёву, свою первую школьную любовь. При встрече, вы меняетесь пачками чая со своими телефонами и понимаете, что чувства никуда и не уходили. Год свиданий в чайных кафе, конфеты, цветы, признания в любви. А однажды, она находит в чайной пирамидке с абрикосом обручальное кольцо. Свадьба, на которой гости упиваются всеми сортами чая, кто-то позволяет себе выпить чай с бергамотом. Потом и детишки – мальчик и девочка, которые с детства впитывают себя мудрость с чаем и тремя кубиками сахара.
Люди увольняются и устраиваются. Компании открываются и закрываются, заводы, выпускавшие бронетехнику, начинают выпускать кухонные комбайны. Кого-то посадили, кого-то отпустили, кто-то родился, кто-то умер или кого-то убили. Беднеют и богатеют люди, города обращаются в прах, приходят кризисы и уходит светлое будущее. Рушатся и восстают из пепла целые страны, империи падают под натиском варваров – всё это лишь часть цикла чаёвничества.
На пенсии время сильно меняется, вместе с ним меняется и количество выпитого чая. Оно стремится к бесконечности ввиду большого количества свободного времени.
На твоих похоронах все будут со своими кружечками и ложечками.
– Наверное, слишком много клал сахара в чай. Вот и умер.
– Наверное. А сахарок есть у кого?
– Конечно, держи. А вкусненькое есть что-нибудь?
– Вот, конфетка.
– Спасибо.
И вот ты на небесах. Яркий свет, словно усиленное освещение телестудии, вдалеке играет необычайно красивая музыка. Вокруг дивный лес со зверюшками и поющими птичками. Вечный покой…
– Вот ты где, – произнёс солидный громкий бас, раздающийся отовсюду, – поставь чайничек, я скоро приду.
Чайник закипел. Дверь скрипнула, дедушка вошел в дом.
–Знаешь который час?
–Который?
– Время умирать.
– Умирать? Нет, не готов еще, – я улыбнулся.
– Никто не готов, но все умирают в итоге, – тут уже улыбка появилась на лице деда.
– Что еще раз доказывает не совершенность этого мира.
– А вы представьте, что никто не умирает, это же будет перенаселение.
– Не умирать бы хотя бы от болезней и старости, – я закурил, – как рак легких, например.
– И все равно бы людей было слишком много.
– Знаешь, если бы такие люди, как Леонардо Да Винчи, Никола Тесла и прочие жили бы, они бы придумали решение этой проблемы.
– А почему ты не можешь?
Я задумался. После размышлений ответ все-таки появился:
– Ну, у меня недостаточно знаний, да и не думаю, что я смогу решить проблему такого масштаба!
– Вот в чем ваша проблема – вы постоянно надеетесь на других. Все вы постоянно говорите: «я не смогу, я не справлюсь, моих знаний будет недостаточно». Вот на кого ты учишься?
– Инженер-конструктор.
– И ты никогда не хотел построить что-нибудь уникальное?
Это напомнило детство, когда я постоянно бегал с разными рисунками, чертежами, рассказывал, какие машины буду строить, и что это изменит мир. Тогда меня постоянно поддерживала мама, говорила, что будет гордиться. Странно, после нашей последней встречи прошло четыре года, а мы даже не созванивались.
– Раньше у меня были разные планы, детали, но пока я был в школе, желание отбилось. Сначала мне нравилось учиться, но со временем это все превратилось скорее в надоедливую привычку, а выбор профессии в навязчивую идею, без каких-либо целей.
– Так обычно с вами и происходит. Знаешь, ведь не поздно еще начать все менять. Запишись на какие-нибудь курсы, подтяни свои знания, только не делай из этого рутину, надо находить всегда что-то интересное. Потом попробуй создать что-то уникальное, что никто еще не видел, только не пугайся, что на это уйдут годы, время будет твоим испытанием.
Мы все это слышим: ты можешь достичь всего, тебе по плечу любые цели, ты воплотишь в жизнь любую свою мечту. Книга, ресторан, конкурс «Фитнес-бикини» в сорок лет – нет ничего невозможного!
Э-э-э, робко говоришь ты, мне ничего этого не нужно. Я просто пеку пироги, рассказываю истории и выращиваю на балконе герань.
– Но ты можешь больше! Ты можешь сделать карьеру! Перейти на новый уровень! Ты просто не веришь в себя, надо только перестать бояться.
Да я не боюсь. Я просто не хочу на другой уровень – мне и тут неплохо. Мне нравится моя жизнь! Нет такого закона, чтобы все стремились к вершинам. И что это вообще за вершины такие? Кто их воздвиг и зачем мне непременно нужно на них карабкаться? Ну, правда, зачем? Это даже не вопрос цены, которую я неизбежно заплачу за социальный альпинизм.
Это вопрос здравого смысла: для чего мне куда-то лезть, если мне хорошо там, где я есть?
Самый страшный грех современного общества – быть довольным тем, что имеешь. Отсутствие честолюбия и амбиций считается чем-то вроде социальной инвалидности: как это так – не стремиться к большему?
Выжми максимум из своей внешности. Реализуй свой потенциал. Ничего особенного не умеешь? Сходи на курсы по мотивации, попробуй все, найди, придумай, в конце концов, а потом все равно реализуй. Иди вперед, преодолевай себя, ставь себе цели и достигай их.
Почему ты все еще живешь в маленькой квартирке на окраине и носишь кроссовки пятилетней давности? В твоем возрасте уже пора заработать на дорогую машину, дом и иметь семью! Не заработал? Ты сосредоточен на чем-то другом? На личностном росте? На благотворительности? На творчестве? Нет? Значит, ты глупый ленивый отброс с пустой бесцельной жизнью. Ты никогда не добьешься успеха.
Нет, конечно, успех – это необязательно деньги, власть и слава. Успехом может быть вообще что угодно, если ты упорно идешь к тому, чтобы быть лучшим в своей области. Ну ладно, одним из лучших. Ну ладно, хотя бы стремишься к этому. Главное – не победа, главное – участие в забеге по социальной и профессиональной лестнице. Бежишь – значит, успешен. Пытаешься добиться – значит, человек.
Я не хочу бежать. Не хочу ничего добиваться. Я хочу собирать бутылки, сдавать бутылки и пить вино. Да, есть люди, которые пытаются изменить мир. У них есть мечты, амбиции, они честолюбивы, они падают и поднимаются, и они герои нашего времени. Собственно, они герои любых времен.
А есть другие, которые просто живут. Каждый день ходят на работу, ездят в отпуск, жарят на даче шашлыки. Растят детей. Покупают машины в кредит. И имеют наглость быть довольными своей жизнью, которая в парадигме нашего общества вроде, как и не жизнь вовсе, а так, прозябание. Без цели, без мотивации. Без мечты.
Да нет, дорогие герои. У таких людей все есть. Поехать к морю, выплатить ипотеку, довязать свитер – чем не цель?
Чтобы были здоровы и благополучны те, кого любишь, – чем не мечта?
Почему так трудно поверить в то, что кому-то не нужны большие деньги? Что кто-то может быть доволен своей маленькой квартирой на окраине? Что кому-то хватает для счастья того маленького небогатого мира, в котором он живет?
Для того чтобы быть счастливым, необязательно быть лучшим. Иногда достаточно просто быть. И кто сказал, что дар принимать этот мир и эту жизнь такими, какие они есть, достоин меньшего уважения, чем дар двигать горы и запускать ракеты?
. Я счастлив здесь и сейчас, а если кто-то считает, что это неправильно, – ну что ж, это дело хозяйское. Меня не волнует!
Я сидел на крыше, на шершавом и теплом бетоне, солнечное одеяло слегка касалось моих колен. Сидел на краешке. Сидел у пропасти и смотрел на зеленый, рассеченный рекой парк; смотрел на пустырь, где росла песочная трава и скромные цветки самого нежного цвета; смотрел на высокое небо, описать которое было нельзя, и сфотографировать тоже нельзя.
Нельзя – это можно, но бесполезно.
Я все еще хотел (и любил) есть, говорить, быть для кого-то совсем не тем, чем являюсь на самом деле. Иными словами, я до сих пор был человеком.
Когда-то а мне удавалось вытащить того или иного человека к себе на крышу.
Я наблюдал за ним. Совсем без тревоги – мне было известно, что далеко не всем можно открыть глаза на облака, на дневной тусклый серп луны, на стаи ангелов, на зеленые озера листвы.
Если человек не начинал скучать, я учил его слушать песни мира. Рядом с моей крепостью росли высокие, красивые деревья – ветер безмятежно шумел кронами, птицы пели, но заметить это могли только такие бездельники, как я. Позже становились слышны и другие звуки – перкуссионный скрип старых кресел, робкий свист маленьких машин на далекой ленте дороги, солнечный бриз.
После пятнадцати минут этой музыки становилось так легко и просто, что отпадала нужда в любых словах. Я провожал гостей, они смотрели на меня звездами глаз, молчали так признательно, что хотелось обнять их, но я поднимался наверх и продолжал смотреть в небо.
Вечность забыть намного проще, чем свой номер телефона. Она же не кончается. Как можно не забыть то, чего ты еще не пережил?
Мне всегда казалось, что я слишком глупый, чтобы понимать что-то более сложное, чем правду.
Сложнее всего было выходить на улицы.
Мой отпуск кончился, и я был вынужден заниматься какой-то странной дрянью. За это мне давали деньги. За деньги можно было купить еду и интернет.
Я бы мог отказаться от этой нечисти, от рассадника болезни, от уродливой копии реальности. Мог бы брать в библиотеке бумажные книги. Искать диски с фильмами.
Но страшное слово… С интернетом было Удобнее.
Удобнее, древний бог, брат Кетцалькоатля, обещает многое. И дает многое. Но стоит отвлечься, стоит лишь на секунду забыть о правде – и он сжирает тебя, обволакивает, ломает тебе кости и выворачивает руки, ноги, проникает в твой мозг, и ты, крича от удовольствия, остаешься безвольной его частью.
Я боялся Удобнее, но пользовался его силой, признавал, что во многом он прав. Кивал ему и говорил "ага", но видел: за его спиной апатия и скука, за его спиной – бездна.
Да, Удобнее не мог меня достать. Но я все еще хотел (и любил) есть. Поэтому я делал непонятные вещи, которые вроде как никому не приносили пользы. Я ломал себя. Я занимался жуткой чепухой. Мне было известно, что все бесполезно, но ЭТО было бесполезно в квадрате – бесполезно для будущего и настоящего, это нельзя было делать, но я делал, потому что когда-то меня этому учили.
Я знал, что со всем этим случится.
Я знал: придут солнце и тишина.
Но пока тишины не было. Было обилие дешевых слов и звуков, и сам я пустословил, гадко улыбался и мерзко шутил. Был я слабым, и меня выворачивало, когда приходил домой – я чувствовал, как грязные слова вытягивают вперед мою челюсть, выкалывают глаза и вставляют на их место что-то вроде сенсорных датчиков. Чувствовал, как меня режут на части логичными и правильными (но не правдивыми!) словами. Сильные, циничные люди едко смеялись, и их сенсоры впивались в меня,
А губы выплевали не только пустые, но и злые
Мерзости,
Как будто эти
Мерзости
Меня могли бы научить жить.
Я смотрел на них, слушал их слова и не понимал, почему они с такой жестокостью и насмешливой уверенностью все это думают и говорят, не понимал, как я могу им верить, если они выглядят как пираньи и ведут себя как пираньи, голодные, уверенные в себе пираньи…
Я был еще слишком слаб. Я не мог любить вопреки – мне нужно было стать чем-то большим, чем идиотом – мне нужно было понять кое-что еще, и я знал, что пазл сложится, но нужно было время. И время было. Тяжелое. Зубастое.
Я приходил домой. По пролетам шатаясь, на крышу взбирался и смотрел на тусклое, белое солнце, окруженное наглыми облаками.
Потом шел спать. Так прошла моя неделя. По мне тараканами бегали мысли о полезности и бесполезности – но приходила какая-то солнечная девочка, которую я намеренно забыл. И тараканы убегали, а она в очередной раз указывала мне на листы бумаги, на спрятанное в одной из теплых комнат подвала пианино, и мы вместе делали что-то важное – разносились по коридорам звуки и слова, и было так хорошо…
– Скоро, – говорила она, – ты будешь тем, кто выжжет плесень.
В наших глазах (особенно – в ее) – была вселенная.
– Понимаешь, я потерял мотивацию делать что-либо. Вот совсем. Я почти физически ощущаю, как меня поглощает лень. Не в бытовом плане, я занимаюсь домашними делами, но в плане развития. У меня пропал стимул учиться дальше, совершенствовать себя.
– Понимаю. И, как могу предположить, такой бред как вера в себя, поддержка окружающих, всевозможные мотивирующие фразы результата не дали.
– Бинго. Все это оказалось полнейшей чушью. Не думаю, что она вообще способна кого-то замотивировать.
– Не стоит делать такой поспешный вывод. Кого-то может. Это просто другой вид мотивации. Этот используется, когда ты хочешь что-то сделать, у тебя уже есть идеи, мысли, но ты попросту боишься их реализовать. Тогда это работает, тогда тебе действительно нужно быть немного самоувереннее, что бы переступить через какие-то свои страхи и комплексы. Но твоя проблема не в страхах, так ведь?
– Определенно не в них. У меня просто нет стимула, дальше развиваться, как я уже сказал. Я прекрасно понимаю такие важные штуки, как то, что я учусь для себя, что бы быть умнее, что бы в дальнейшем использовать свои знания себе во благо, что бы улучшать свою жизнь. Это все бесспорно верно, но проблема в другом. У меня нет стимула заняться чем-то прямо сейчас. Дело в том, что эта вещь с улучшением собственной жизни работает в долгосрочной перспективе, а потому у меня теряется ощущение времени, такое чувство, что его предостаточно, что бы начать заниматься позже. Но вдруг позже уже будет поздно?
– Забавная формулировка. Но ты прав. Может действительно стать поздно. А все потому, что тебе кажется "сейчас" бесконечным, которое никогда не превратиться в ту жизнь, которую ты мог бы улучшить за счёт своих знаний. Настоящее неуловимо. Оно мгновенно и бесконечно одновременно. Ты застрял в нем, потому что эти два понятия смешались в твоём сознании.
– Осознание этого не прибавляет мне стимула.
– Не язви. Я прекрасно понимаю тебя. У меня тоже периодически пропадает мотивация.
– Но у тебя есть способы ее вернуть, так ведь?
– Безусловно. Только вот не думаю, что они тебе понравятся. В прочем, это не так важно. Конечно, я расскажу, в чем они заключаются, и ты сделаешь выводы, подходит тебе такое или нет. Но давай сначала поговорим.
– О чем?
– О мотивации в целом. Ты знаешь, что это такое?
– То, что даёт тебе силы жить, не отказываться от своих занятий?
– Не совсем. Она не просто даёт силы жить, но даёт силы жить не на автомате. Это важно. Если мотивации не будет вообще, твоя жизнь сведется к простому существованию. На уровне удовлетворения первых потребностей.
– А свободное время? На что оно тратится в таком случае?
– Благодаря современному прогрессу, оно тратится на просмотр развлекательных программ с примитивным сюжетом. Или же вообще на бессюжетные. Максимум для такого человека – найдет работу, не требующую нагрузки на мозг.
– Звучит ужасно.
– А выглядит ещё хуже. Но я думаю, тебе доводилось сталкиваться с подобным. Уверена, у тебя есть знакомые с подобным образом жизни. Их проблема не в том, что им не хватает развития для чего-то большего, а в том, что у них нет стимула развиваться, что бы достичь чего-то большего. А поскольку сравнивать им не с чем, их более чем устраивает такое существование.
– Погоди. Но разве в категорию "существующих" не могут относиться те, у кого когда-то была мотивация, но они ее потеряли?
– Ещё как относятся. Но это другой тип людей. Им есть с чем сравнивать. И их не желание вернуть себе стимул объясняется ленью и привычкой. Им удобно не напрягаться и идти по пути наименьшего сопротивления.
Плюс, они так же теряют ощущение быстротечности времени, как сейчас ты. "Диванные мечтатели", которые дальше своего дивана не существуют.
– Допустим. Но всё-таки, как же ее вернуть?
– Хм. Что ж, я вижу, что ты рвешься узнать мои способы, но сначала последняя вставка. Смотри, важно различать саму мотивацию и способы ее применения. Потому что способы применения – это всего лишь определенная форма мотивации, которую ты применяешь для конкретной ситуации. Ее подвиды, можно так сказать. По сути, мотивация у человека всегда одна – достичь большего, чем имеешь сейчас. А вот способы применения разные, например, для кого-то – это материальные вещи, вроде дома, машины. Для других – быть лучше окружающих. Ещё пример: хочешь оставить после себя что-то значимое, ради этого развиваешься. Примеров масса, но суть одна – достичь большего. Понимаешь разницу?
– Думаю, да.
– А теперь я озвучу свои способы применения мотивации. Самый действенный для меня, как ни странно, второй названный. Быть лучше других. Это проявляется чаще всего при знакомстве с новыми людьми, когда я вижу в первую очередь их сильные стороны, то, в чем они хороши. У меня на подсознательном уровне появляется желание быть лучше их. Не во всем конечно, но в каких-то определенных аспектах, сферах жизни, которые я нахожу интересными. Это не зависть, нет. Зависть – это желание, но бездействие. А для меня это хороший пинок под зад, что бы развиваться в каком-то направлении. Со временем это может отпустить, например, если есть система оценивания по определенным знаниям, и выходит так, что по тестам, проверочными работам я лучше, чем оппонент. Либо если человек просто исчезает из моей жизни, или если я понимаю, что не так уж он и умен в этой сфере, как мне изначально показалось. Но потом я цепляюсь за другого человека и его знания, и стимул вспыхивает снова. Но важно то, что я помню об основной мотивации – я делаю это, что бы улучшить собственную жизнь.
– Хм, интересный способ. Не могу сказать, что мне он не нравится, но он какой-то будто злобный.
– Я предупреждала, что тебе может быть не по вкусу. И потом, это всего лишь один из всевозможных способов. Это не руководство к действию. Но пойми, что ни я, ни кто-либо ещё не скажет тебе точного и детального варианта вернуть мотивацию в полной мере. Это не пошаговый рецепт. Не будет быстрого способа, “а-ля "раз в день по 10 минут произнесите волшебные слова и в течение недели мотивация вернётся". Инструкция не предусмотрена.
– Я прекрасно это понимаю, я знаю, что могу, всего лишь послушать чьи-то варианты и возможно это поможет мне найти свои.
– Верю, что все понимаешь. Но ты так же подсознательно надеешься, что кто-то всё-таки даст тебе заветную инструкцию.
–Не хами.
– Запомни, пока ты теряешь мотивацию, берешь перерыв в своем развитии, отвлекаешься на все подряд и думаешь, что времени у тебя полно – ты слепое ничтожество. Если продолжишь так думать, никогда стимул не вернёшь, так и останешься неудачником, которому удобно сидеть и ничего не делать.
– Тебе не кажется, что это грубовато?
– Что грубовато? Правду слушать? Так это не все, правда в том, что мотивация порождает действие. А действие – это выход из зоны комфорта. Всегда. Любое занятие, заставляющее тебя развиваться, заставляет тебя покидать зону комфорта. Только так ты можешь достичь чего-то. Ты никогда ничего полезного для себя не узнаешь, пока будешь в своей удобной зоне. Только вот что бы при таком усилии над собой не сильно задевать свое ранимое сознание, ты придумываешь для себя вишенку на торте – мотивацию, стимул не бросить начатое на пути трудных испытаний самого себя. Вот и все. А когда она пропадает, это значит, что тебе удобно жить в своей зоне комфорта, деградировать и лениться, совсем не прилагая усилий. И мотивация никуда не пропадает, ты же даже говоришь, что она есть, но в долгосрочной перспективе не работает. Так вот, повторюсь. Она никуда не исчезает, просто твоя лень и отупление глушат самый главный стимул для твоей полноценной жизни. Грубо? Пожалуй. Но такая грубая, правда – тоже один из способов применения мотивации.
– Я поеду обратно в город!
Девочка растаяла в лучах солнца.