Игорь Олегович Артеменко
Дневник еврея. Поэма
И дико удивился,
Картины ада получил,
Где люцифер резвился.
Все хорошо, лишь чуть замерз,
Ведь ночь идёт в тумане,
От сна слегка меня трясёт
И отдаётся в стане.
Возможно, я слегка простыл
И получил недуг я,
И от того озноб накрыл,
Простуды тут заслуга.
Но нет желания лежать
И ждать отход болезни,
Лишь мчать, идти или бежать,
Чтоб не застрять тут в бездне.
«Лишь на свободу да к родным,
Подальше и быстрее»-
сказал себе я волевым,
Нисколько не жалея.
И двинул прямо по путям
Вперёд, вперёд скорее
И не догнать меня зверям
Тут страхом все засея.
Я знаю точно, я дойду,
Плевать мне на болезни,
Да хоть здоровье изведу,
Но буду с семьей вместе.
И я неспешно зашагал
По колее железной,
Я шел спокойно, не бежал
Дорогой неизвестной.
И тут я вышел на луга,
Залитые цветами,
Как будто взбитая нуга
Пред райскими вратами.
Вот если б мама тут была,
Нарвал бы ей букетов,
Она бы оценить смогла
Разнообразие цветов.
Я непременно расскажу
Историю похода,
Возможно, книгу напишу,
Когда дождусь исхода.
И я решил чуть отдохнуть
И насладиться видом,
На красоту эту взглянуть
Настоль искусно взвитом.
Пред взглядом окружения цвет
Играет разных красок,
Я вижу, точно не навет
И нет картинных смазок.
Тут все живое, дышит тут
По истине природа.
Ложатся по ветру, цветут
Цветы любого рода.
Они по принципу гипноз
Меня обворожили,
Сгибаясь по ветру вразнос,
Мой взгляд к себе манили.
Я даже начал понимать
Божественный порядок,
Что так легко даёт внимать,
И взору очень сладок.
Такие краски создал он
Ценили, чтоб народы
Вот, кто поистине влюблён
В гармонию природы.
Я тут почувствовал озноб,
И жар сковал все тело,
Наверно, я со сна продрог,
Замерзнув до придела.
А это значит, снова в путь,
Коль силы есть и вера,
Чтоб не пришлось к земле прильнуть,
Она меня не грела.
И я вернулся в коридор
С железным убеждением,
Что разрезал земли простор,
Уйдя вперёд с стремлением.
И словно чувствуя, что слаб,
Ускорил шаг до бега,
Что выдавало во мне сап.
Найти б ещё ночлега.
И видя, солнце идёт вспять,
Я принял залп болезни,
Улёгшись в папоротник-кровать
Ночной отдался бездне.
Уже не помню, что за сон,
Но тут другое дело,
Возникло чувство, будто слон
Сдавил больное тело.
Давило в легких, в голове
И пот сочился разом,
Шептал я что-то в полусне,
Забредил будто разум.
От холода всего трясло,
Не знал, куда мне деться,
Ведь колотило все нутро
В желании согреться.
Я сразу понял, чтоб спастись
Придется утеплиться,
Тогда не буду я трястись,
Листвой бы мне накрыться.
Руками начал подгребать
И взгромождать на тело,
Чтоб поскорее согревать,
Чтоб тело пропотело.
Чтоб с потом вышла вся болезнь,
И я восстановился,
И утром будет новой песнь,
Как сквозь недуг пробился.
Ведь утром нужно мне идти,
Пройти б агоний драму,
Чтобы свою семью найти,
Обнять родную маму.
И с этой мыслю я сгребал
На ноги что попало,
Чтоб не закончить жизни бал,
И тело б не страдало.
Насыпал горку на себя,
Травы набрав руками,
Чуть-чуть под голову сгребя,
Расположил с плечами.
И вышло даже хорошо,
Как на перине в ложе:
Удобно, мягко и тепло
Лишь колет чуть по коже.
Да ползают в ногах жучки
Или другая живность,
Но это только пустяки -
Букашек сих активность.
Тут главное – переболеть
Болезни и недуги,
Разгул в пути их не терпеть
И мышечной натуги.
И выполнив несложных дел,+
Я лёг, стуча зубами,
И очень чутко в небо бдел,
Задумавшись о маме.
Она, возможно, загрустит
Об Эдике, о сыне,
И на звезду ту поглядит,
Что вижу я отныне.
А вот он, я! В лесу лежу,
Укутанный листвой,
И о тебе сейчас грущу
С лесною тишиной.
И чувствую, как потекла
Слеза, касаясь уха,
Что так свободу обрела,
Набравшись словно духа.
Я обязательно найду
Возможность встретить маму,
Все тяготы перенесу
За приз! Души бальзаму.
За столь приятный голосок,
Что ночью нам шептала.
Касание рук, моих висков
И сказки что читала.
За добрые ее дела
И тёплые посылы,
Она так много нам дала,
Вложив в любовь все силы.
Надеюсь, смотришь на звезду,
Что мне слегка моргает,
И чувствуешь, как я люблю,
И как душа страдает.
Я непременно обрету
Твоих объятий снова,
Я верю, что тебя найду,
Услышав твоё слово.
А дальше я, закрыв глаза,
Почувствовал, как плачу,
Как разливается слеза
За тягость, неудачу.
И тут я понял, что трясёт,
Трясет больное тело,
Что накатил волной озноб,
Схватив меня умело.
Трясло, крутило, и вело
Потело и страдало,
В груди от вздоха очень жгло,
И спать мне не давало.
И начал думать: где отец,
Наверно, смотрит с неба,
Как сын встречает свой конец
В лесу, вот так нелепо.
Укрытый разною листвой,
Под деревом, в болезни
Теряя в миг, рассудок свой,
Закапываясь в бездне.
Возможно, сон, что был тогда,
Где с папой я был вместе,
Имел правдивые тона
О встрече в райском месте.
Возможно, встретимся в раю,
Дела мои тут худы,
И скоро я к тебе приду
От хвори и простуды.
Но тут я должен встретить мать,
Чего бы мне не стало,
И непременно приобнять,
Она же ждёт, устала.
Озноб и жар пошёл на спад
И я уснул моментом,
Играя мыслью невпопад,
Укрытый постаментом.
Очнулся, в небе уж светло,
Но рядом кто-то ходит,
От звуков тело все свело
И панику наводит.
Мне страшно, приоткрыть глаза,
Дыхание замедлив,
Я слышу: шелестит трава
И звук сей неприветлив.
О, Господи, идёт ко мне,
Боюсь создать движение,
За шагом шаг тут в тишине,
Без права на спасенье.
Наверно, кончу тут страдать,
Обглоданный волками,
На веки под листвой лежать
И правды не знать маме.
Он точно знает ко мне путь,
Вплотную подобрался
И лапой надавил на грудь,
А я молчать старался.
Да, такой силы был нажим,
Что с глаз полезли слезы,
А этот выдал рыка – злым,
Как будто с неба грозы.
Я сразу понял, тут не волк,
А зверь куда похуже,
Что после рыка чуть умолк,
Сдавив меня потуже.
Сдавил увесистым столбом
Живот и грудь моментом,
Заставив чувствовать клопом,
Что стал экспериментом.
И боль принудила взглянуть
В глаза большому страху,
Что не давал мне шевельнуть,
Сковав листвы-рубаху.
Я лучше б глаз не открывал
И не смотрел на зверя,
Мохнатый, что меня топтал,
На жизнь меня проверил.
По виду великан-медведь
С огромной лапой-смерти,
Заставивший меня терпеть,
Движение на верти.
Листва, возможно, сберегла
И стала мне защитой
От лапы, что убить могла
В той схватке пережитой.
Пришлось зажмурить мне глаза
И затаить дыханье,
Терпеть когтей, что чуть пронзя
Несли своё страданье.
Я чувствовал, как давит он,
Врезаясь в мое тело,
Взывая во мне дикий стон,
Орудуя умело.
Он норовил меня сломать
И изодрать когтями,
Процесс готовый продолжать
До лакомства костями.
Я будто был со стороны
Или под сильным шоком,
И от того не так страшны
Царапины под боком.
Я больше думал, что теперь
Порвёт или раскусит,
Какой игры затеял зверь,
Ведь точно не отпустит.
Я чувствую, горит живот
И мокрый бок от крови,
Возможно, он меня убьёт
В своем зверином зове.
Но я уже к нему готов,
Лишь судороги и слезы,
Убей меня и будь таков,
Разделай у березы.
И тут я понял, что конец
И выдал во всю силу:
«Убей меня! Ведь я подлец,
Сведи меня в могилу».
Я больше не могу так жить,
В том мире наизнанку,
Где страшно к людям подходить,
Где делят всех по рангу,
Где страшно признавать родство
И честного закона,
Где иудейство умерло,
И к детям жизнь сурова.
Грызи меня, я предал мать,
Не уберёг, не рядом
Еще увижу мне б понять,
И встречусь с нею взглядом?
Ведь Англия – это мечта,
Надежда и желанье,
Возможно, умерла она,
Не вынеся страданья.
Ее не смог я уберечь
Как и отца в то утро,
Удар пришёлся промеж плеч,
Погиб вот так не мудро.
Грызи меня, порви, изъешь
И подавись костями,
Давай когтями плоть изрежь,
Иди ты вон с чертями.
И я орал, орал, как мог
В агонии страданий,
Возможно, этим и помог
Накал моих рыданий.
Медведь не думал, что я жив,
Чем я себя утешил,
Напряг все связки на разрыв
И визг его опешил.
Он ломанулся по кустам,
Махая задней лапой,
Я не поверил чудесам,
Что убежал мохнатый.
Что так испуганно ушёл,
Как мышь от грозной кошки,
Возможно, мертвым меня счёл,
Что полдник на дорожке.
А тут всего лишь громкий крик,
Замученный, уставший,
К идущей смерти я привык,
Что так давно познавший.
Ведь столько раз достать могла
Своей безликой хваткой,
Что окружение извела
В повадке этой гадкой.
И я подумал, что конец,
Отчасти облегчение,
Нет, я нисколько не храбрец,
Лишь смерти усвоение.
Зачем так бегать от неё,
Она везде догонит
И заберёт всегда своё,
К земле могильной склонит.
Возможно, это был урок,
Очередной от смерти,
Что получить сегодня смог
Я в новой круговерти.
И понял, надо уходить
Пусть болен, слаб, шатаясь,
Ведь лучше по лесу бродить
И ягодой питаясь.
Чем снова встретить эту тварь,
Что раздерет когтями,
Его тут дом и он тут царь,
И он тут правит днями.
И я пытался чуть привстать,
Но боль в боку пробила,
Неужто зверь так смог порвать,
Когтями что зубило.
Он разодрал мне в кровь живот,
Оставив след на теле,
Что усложняет мой поход,
Уйти пытаюсь еле.
За шагом шаг, за ним ещё
С десяток сделал вроде,
Ох, как болит мое нутро
И силы на исходе.
Но надо пробовать уйти,
Остаться значит сгинуть,
Воды б попить, ее б найти,
Но как же ноги сдвинуть.
Как мне заставить их идти,
А не стоять шатаясь,
Эх, на железные б пути
Дойти не спотыкаясь.
Там явно зверь не подойдёт,
Ведь может быть раздавлен
Составом, что в момент пройдёт
На скорости, не сбавлен.
Я делал шаг за ним ещё,
Ещё один, но малый,
Держа в крови своё нутро,
Измученный, усталый.
Я вижу лужу у сосны,
Дойти б отпить немного,
Чтоб выжить, силы мне нужны,
Ведь дальняя дорога.
Добрался кое-как попил,
Склонившись к водопою,
Набраться мне б немного сил,
Не дать тут жизни сбою.
Не унимаясь кровь идёт,
Возможно, срок мой скоро
И тело тут лесник найдёт,
Что хищником распорот.
Наверно, скажут: «Беглый жид,
Что бегал так нелепо,
Скрывался, прятался, погиб,
Разодран тут свирепо».
Лежать и буду дальше гнить,
Никто не похоронит,
Медведя плотью тут кормить,
На пир сюда что сгонит.
Представив ужасы сего,
Я встал и чуть склонился,
Смог сделать шаг чуть широко,
Рукою в ствол вцепился.
И медленно, как не живой,
Смещал больное тело,
Стараясь каменной спиной
Передвигать умело.
Я шёл, возможно, два часа,
А может, даже дольше,
Уж тьма окутала меня,
Она пугала больше.
Наверно, сложно представлять
Тот страх, чем я пропитан,
И боль никак не мог унять,
На это не рассчитан.
Что думал? Сложно вспоминать,
Убит душой и телом,
Уставший по миру страдать
В таком угрюмо-сером.
Я шёл, как раненый олень,
Подбитый на охоте,
С Луны отбрасывая тень
В своём небрежном ходе.
С рукой, умытою в крови,
Зажав дыру под грудью,
Без жалости и без любви
К себе с такою сутью.
Я должен шаг ещё пройти,
Я должен, чтоб не стало
Идти, идти, опять идти
Пока смерть не забрала.
О, Господи, я вижу блеск
Полоски рельс железных,
Он подарил мне силы всплеск,
Так нужных мне, полезных.
И вот я вышел на пути
В крови, забыв про боли,
От счастья начал я идти
К семье, свободе, воле.
Я шёл, чуть делая шаги,
Неспешно, раз за разом,
По шпалам, что ко мне строги,
Как горы к скалолазам.
Старался двигаться вперёд
Без права остановки,
Семья в дали меня там ждёт,
Как больно мне чертовски.
Все, больше не могу,
Устал, упал обмякший,
Возможно, я сейчас умру
Измученный, увядший.
Наверно, близиться конец,
Что избегал умело,
Как павший раненый птенец,
Спасая своё тело.
От лисьей пасти уходя,
Виляя жалким тельцем,
Гнездо родимое ища,
Где был его сидельцем.
И с этой мыслью темнота
Чернеет, все смывая,
Вместо птенца лишь пустота,
Вокруг все закрывая.
Нашла, прикрыв собою свет,
Забрав с собою душу,
Пропал, возможно, жизни след,
Оставив тут лишь тушу.