Игорь Николаевич Крончуков
Дьявол придумал зеркало
В отдаления уйти, в расстояния
Не найдя в себе ничего лучше.
Совсем красивая, молоденькая совсем
Ради одного счастья
Готова расплатиться всем,
Сколько четырнадцать? Тебе, Настя?!
Штукатурка опавшая,
Душа падшая.
Сюда не приедут скорые помощи
Сами виновны, вот еще…
Не цветут там деревья и цветы,
Мертвая земля и души мертвы.
Всегда в том переулке
Пасмурное небо не ясное,
Тени бродят сутулые,
Фальшивые страсти те.
Могла бы такою красотою
Нагибать всю киноиндустрию,
Зарабатывать не телом, а собою.
Увидеть Париж, Лондон, Софию
Или стать женою знаменитого,
Всеми любимого, не забытого.
Нарожать ему детей,
Отдых в Куршевель
Или отличница, золотая медаль
Придурок, Витя, шмаль.
Дальше больше, понеслось, поехало
Денег куча, найти помехи бы,
И золотой диплом в слезах засохших,
Руку тянет у прохожих.
Какие великие перспективы
В этом месте зарыты,
Ради одной инициативы,
Уйти в мир…и забыты,
От время до времени
И как часто один выбывает из племени,
Когда будет твоя очередь
Чей ты сын или дочери.
Старое, ветхое заведение
Тихо, где-то музыка играет
Запах смерти и умертвления
И каждый об этом знает
Да все-равно шагает,
С жизнью своей играет.
Его двери будто сами
Дьявола рука, настежь они
И с мелкими шагами
Вступает мир пустоты,
Будто кто-то из тени смотрит
Так и хочет вцепиться в душу,
Но боится, тихо бродит,
Внимательно сердце слушает,
Заходит в залы, паутины,
Стоны, храпы, трески,
Гул тихий, сгорблены спины,
На окнах черные занавески,
Как противно там находиться,
Тела лежат, как окурки.
Так и хотелось раствориться
– Что вы делаете, придурки! ‒
Прошептал тихо и знает
Никто не слышит, тихо умирают.
– Чувак, есть чё? ‒
Кто-то стонет за плечом,
Дети сатаны, ждущие часа
В темных и жутких окрасах.
Кто-то уж помер, не велика потеря,
Новое пополнение через неделю
Вонь и затхлость, и плесени
Нарко контроль если бы.
Сразу звезду на погон
Наркоты в этом месте вагон
Всматривается Гонорад, где это чудо,
Что заставило сюда прийти,
Сразу видно, дело худо
По своей воле себя вознести
Поднимается, на этаже другие
Более или менее живые,
Крякают вопли несуразные,
Кто-то танцует безобразно так,
Где что попало и разврату
И услышать не к месту мату.
– Такой грязи, это да!
По мне ближе алкошня ‒
Поднимал себе настроение,
Через силу делал движения.
Заходит в зал огромный,
Вокруг огляделся
И рявкнул громко, не скромно
– Вот он! Пропажа, нашелся! ‒
Пена засохшая, давно валялся,
Из рук торчат шприцы,
– Вот ты ублюдок, и попался! ‒
Схватил за шею Козицу.
3. «Сказка»
Однажды поздней ночью светили маяки
И песнь русалкам пели моряки,
Как вздымались волны, как вздымалась пена
«Где же, где же ты, милая сирена»,
К берегу всё плыли
Корабли десяток единиц,
К порту с последней силы
Везли сокровища гробниц,
Сколько тайн не раскрытых
Прячут они в мыслях
Паутиной уж покрытой,
Дней уж много чисел
Гнулись те березы, пела осень песен,
Криков деток малых доносились с ясель
Да и ясень милый,
Как по осени той самой,
Качал он рыжей гривой,
От ветра не устанет.
Пели птицы рано
Чем раньше петуха,
Встанет бабка дрянно
Распахивать луга,
Только солнца лучик,
Только первый ветерок,
Что по весне быть лучше
Березовый тот сок.
Рубаха на распашку
Другого не волнует,
Настроение без бражки
Бажен ‒ младший сын, шурует.
Нет, не глупый парень.
Нет, он не дурак
Не сдавал ЕГЭ, экзамен
Человек-простак.
– Ну и где же товарищ?!
Мистер Чудо-юдо
От каких таких пожарищ
Поступить так грубо ‒
Ну, а теперь как в сказке
Стародавние небылицы
Уж не в первый век в закваске
Вон чего творится!
Темный лес стоит
И тьма, и свет не проникает,
Внимательно глядит,
А тропа уж там теряет
И идти, конечно, страшно,
А куда уж тут деваться.
Одна дорога дебри, пашни,
В тьме тьмущей растворятся
И уж в леса он входит
Дремучие, темные,
Как душа, неприкаянно бродит
И стоны не скромные,
Страшно стало Бажену
Сердце под сто сорок
Сел было на измену
Не привычно в ту пору,
Обычно же и люд людской
И открытые местности,
А тут мир другой,
Так и теряют верности…
И вскочила пред ним дикобразина,
Обомлел Бажен не хило.
Уж была безобразная
То самое диво.
Он уж тут и не знает
То ли боятся, то ли ржать, что есть мочи,
Умы уж теряет
Такое чудо среди ночи
Выглядит и смешно и жалко
Гнусная жидкость с глазами.
Схватился Бажен за палку
На всякий случай татами
Забурлило оно, устрашает,
Вякнуло чего и стало вдруг блестящее,
А Баженпри это угорает
«А оно еще и говорящее!
Надеюсь, не устроим трёш-мнёшь».
Донеслись вдруг стоны
– Ты здесь не пройдешь!
– Ага, вот это, что-то знакомое ‒
Туман из себя выпускает
Цвета фиолетово-серого,
На разногласия толкает
Не решенного дела то
– С чем пожаловал, в леса дремучие
В пески зыбучие,
Топи тапучие, корни могучие?
Ничего лучшего, только худшего
– Да ищу одного сарацина,
Уволок чужое дружок.
Найти надо кретина,
Есть за ним грешок.
– Сидел бы дома у печи
Крендели и плитки шоколада,
Самогоном губил бы печень,
Что тебе больше всех надо.
– Батька дал поручение
Отказаться от него никак,
Из слов его изречение
Репутация и это факт.
Одиссея моя отмерять вершки
Дальний путь взор на родину
– Обычный клочок земли
Населенный с ненавистными мной уродами
Тебе с этим путешествием
В глубокие вступать топи,
Бороться с сумасшествием,
Как дороги длины́ и одиноки,
Но пройдут все эти пакости
Ступай, вон за той горой ‒
Сгустились тучи яростно
Над морской волной,
Шел по тропам не топтаным,
В лицо лезли камыши,
И моря, и болота воткнуты,
Куда не глянь, где не души.
Откуда не возьмись и ветки хвойные
От долин до «пустырев»
Да погоды знойные,
Тысячи ветров.
Ураганы злобные рвали рубахи,
Метели путали следы,
А скорости то черепахи,
То высокие орлы.
Смеялись дороги над путником,
То легка доля, то обманчива,
Лишь луна и солнце спутником
Не давали заканчивать.
Уставший с дороги
Бог в помощь кланясь в ноги.
Завела неведомая в чащи глухие,
Трещит, скрепит всюду.
– Кто здесь? Кто такие
И взяться покуда? ‒
А голос не блажен, не мил
Отвечает, не стесняясь ничуть,
С кем страх он делил.
– Куда держишь путь?
– Так, ты ж! Появись, бравый.
Не видать твой взор,
Что, лукавый,
Искушать меня пришел! ‒
Зашелестели земли, зашуршали,
Подняли кусты, что были воткнуты,
Такого чуда не видали,
А там кикимора болотная
Вся в лохмотьях, не мытая,
В бородавках взгляд таращишь,
Не видала бани и не бритая,
Такую под венец не потащишь.
– Заблудился, молодец, в лесах
Да в болотах, в песках зыбучих?
Лет сто назад ходил монах,
С походом дальним, могучим.
Аль ты чего в такие дебри?
Лесных жителей тревожишь.
Люд людской за сотни и не одни километры
Или кем-то брошен?
– Да, ищу одного проходимца.
Меня в сторону эту направили.
– Пешком идти не годиться,
Сгинешь по чём сла́вили.
Тебе на гору надо,
Встретишь летуна-кузнеца,
Он помочь всегда рад бы,
До ярмарки отправит тебя,
Весь сброд людской туда,
За халвой и угощениями
На других посмотреть, показать себя
И сложить монеты на свое усмотрение
Куда не глянь, милок,
Все ищут свой уголок,
Где колбаски копченные,
Где рыбки с сыром запеченные ‒
Бажен думал: «Ну, правильно, куда этой гниде предательской
Оставлять свои морали
Среди таких же в своём издательстве».
И ветры, буйные вьюги
Не пускали на гору молодца
Сковывали силы потугу
Сыскать бы в себе ловца.
Как ни странно, когда просто прогулки
В десть раз легче дается,
А если по делу, по закоулку,
То тяжела ноша, черт смеется.
Ноги в сугробы проваливаются,
Камни сверху сыпятся,
Без сил мочи отваливаются,
Дороги совсем не видятся.
Лавины снежные, не покоя
То в снегу, то всё сырое
Но гляньте, господа добрые,
За каменным манежем и сугробами
