Игорь Кондратьев
Эдгар и Маргарита
10. Тюрьма
Вернемся в замок короля,
В опочивальню Маргариты.
Ее высочество одна
Сидит, несчастием убита.
Всю ночь проведшая без сна,
Она молилась у распятья,
У девы праведной прося
О снятье тайного проклятья.
Не потому ль, что ум набожный
Понять не в силах никогда,
Что лишь рукой, увы, безбожной
Любовь теперь обречена
На боль, скитанья и невзгоды,
Что это подлые породы
Людской семьи творят дела
И столь черны, как их душа.
За день развеявшись немного,
Она под вечер собралась,
Тайком отправилась в дорогу,
От глаз сторонних хоронясь.
Вуаль сокрыла знатный лик,
Когда к окошку страж приник,
Чтоб высмотреть из темноты,
Кто требует начальника тюрьмы.
Но, лишь услышал звон монет,
Неинтересен стал секрет.
И дело сдвинулось с горы,
Ее ведут во двор тюрьмы.
Затем по узеньким ступеням
Они проходят во владенья,
Где сам начальник перед ней
В поклоне застывает чинном,
А в разговоре, так невинном,
На деньги намекает ей.
И вот кошель в его кармане,
Но он дает возможность даме
Любимого увидеть вновь.
Ах, от волненья стынет кровь,
Она бледнеет, замирает,
Но все ж уверенно ступает
По хладным каменным полам.
Горят коптилки по углам,
Едва дорогу освещая
И мрак под ниши загоняя,
Где сотни узников несчастных
Томятся много лет ужасных.
Вот наконец-то и пришли.
Залязгали в замке ключи,
Дверь жутко скрипнув, отворилась.
Пред Маргаритою явилось
Видение, полное тоски:
На грязном каменном полу
Поверх циновки на боку
Лежит наш Эдгар в кандалах
С засохшей кровью на губах.
Увидев свет, он приподнялся,
Но, обессилев, вновь упал.
Начальник хрипло рассмеялся,
– Силен стервец, чуть не удрал!
– Оставьте нас.
– Сударыня?
– Уйдите!
Слегка закашлявшись, невнятно извинясь,
Зашаркал сапожищами мучитель,
По коридору спешно удалясь.
А Маргарита, чуть дыша,
Спустилась к милому в темницу,
Встав на колени, вся дрожа,
Хотела заглянуть ему в зеницы,
Но слезы затуманили глаза.
Тогда, припав к его лицу губами,
Не в силах чувств сдержать кошмарный шквал,
Омыла раны милого слезами,
А он ее не плакать умолял.
Затем, закашлявшись надрывно, хрипло, жутко
И кровью сплюнув на пол у стены,
Слегка помедлил, отдышавшись будто,
– Сюда бы приходить вы не должны.
– О, Эдгар! Я все понимаю,
Но ты молчи, не нужно горьких слов.
И знай, тебя здесь оставлять я не желаю,
И план побега твой почти готов.
Ты должен жить, ты должен, слышишь, милый,
И для меня, и для того, даруешь жизнь кому…
Запнувшись здесь, прижала его руку с силой
К себе, и слезы заструились по лицу.
Меж тем послышались шаги,
Что значило – конец свиданья.
И Маргарита на прощанье,
Его целуя, поклялась в любви.
11. Спасение из острога
Прошло буквально дней пять-шесть,
А план, задуманный принцессой,
Уж был готов, и эту весть
Ей передали с молодым повесой.
Назначен день был, подкуп совершен…
Но незадача! Король узнал об этом
И так ужасно был взбешен,
Что дочь родную не помиловал при этом.
Хоть королева заступалась,
Решенье короля незыблемым осталось.
В опочивальне запер на замок
И стражу приказал, чтобы стерег.
И дальше бушевать, он был убить готов.
Вначале наказав подкупленных чинов,
Он приказал в конце концов казнить Эдгара,
Как будто чуя, что беда еще не миновала.
На счастье узника, был праздник на носу,
В честь Пасхи выпала ему отсрочка.
А после праздника он склонит голову,
Палач на плахе судьбе поставит точку.
На том величество и порешил.
А вскоре уж и праздник наступил,
Да радость плюс, что заговор раскрыт,
Придали королю пристойный вид.
Великий праздник – Пасха, воскресенье,
Молебну правят в церкви над рекой,
Ход крестный, людей столпотворенье,
И разговеться можно не одной!
Гуляют все: сапожники, портные,
Придворные, вельможи, короли,
Гуляют злые, добрые, простые,
Гуляют прихвостни, гуляют палачи.
Но тем, кто с раннего утра в дороге,
Не до гулянья, ждет их благородный труд.
На благо дела – стража пьяная в остроге
Да верные друзья сигнала ждут.
Сигнал! Все разыграли как по нотам:
Выносят мертвецов, ведут учет.
И Эдгара выносят за кого-то,
В возок кладут… А офицер поет!
Ему не до него,
Он пьян, и все вокруг прекрасно!
И наконец, перекрестив несчастных,
Подался прочь, туда, где уж давно
Вина бочонок дожидается его.
Вот так вот, дерзко, среди бела дня,
Был вызволен герой наш из острога.
Пропажу обнаружили тогда,
Когда на казнь вести.
Тут грянула тревога!
Да, было сильным удивленье,
Когда на казнь виновник не пришел.
Его искали всюду в подземелье.
Но как? Когда? Куда ушел?
И как он смог?
А стражники орут: «Убег, убег!»
Опять король был вне себя,
Метался по дворцу, бранился
На чем весь свет стоит – и зря,
Так ничего и не добился.
След беглеца пропал, исчез.
Искать его – что ветра в чистом поле!
Дворцом теперь Эдгару – лес,
Не так шикарно, но зато на воле.
В землянку к Тайлеру его и поселили
Да наказали женщинам за ним ходить,
Отваром трав его поить,
Одели чтобы и умыли,
Ну, одним словом, воскресили.
А что король? А он – хитрец!
Приставил к дочери, подлец,
Шпиона, чтоб за ней следить,
Как щуку на живца ловить,
Собрался Эдгара, ведь знает,
По ком сердечко девы тает.
Решил: «Коль любит, то она
С ним встреч искать должна сама.
Хотя пусть даже тот найдет,
На этот раз он не уйдет!»
Над телом Эдгара в землянке
Склонилась Дженни. У смуглянки
В глазах не держится слеза.
И вот уж мокрая щека.
С больным она и день, и ночь,
Ни шагу не отходит прочь,
Лишь при отце, слегка смущаясь,
К себе уходит, возвращаясь,
Как только тот
Опять уйдет,
Хотя прекрасно понимает,
Что обо всем отец уж знает.
И что таиться ни к чему,
А вот сказать стесняется ему.
В ответ на ласку и заботу
Стал набираться Эдгар сил.
Вначале бредил, пил лишь воду
Да кашель мучил и душил,
Теперь же на лице улыбка,
И бодрость льется из него.
Ходить уж начал, пусть не шибко,
Зато один и без нее.
12. Лесной отряд
Меж тем Эдгар, живя в лесу,
Сошелся близко с мужиками.
Про жизнь свою и про нужду
Они ему порассказали,
Порассказали про печаль,
Про счастье, радость, про невзгоду…
И было Эдгару их жаль
И радостно за их свободу.
Пусть в обращении просты,
Грубы порою и суровы,
Но как умны и как чисты,
Народ несчастный, но бедовый.
Мастеровые мужики
Творят порою чудеса,
Выходит из-под их руки
Что вещь, то, право, красота.
Вот табуретка, взять к примеру,
Простая, кажется, беда,
Но приглядись: рукой умело
По ножке пущена резьба.
И так во всем, в такой глуши!
И в безделушке часть души!
А женщины?! При том при всем
Опора мужу и забота:
На ней и скот, на ней и дом,
И дети, целый день работа.
Но нет, не стонут, не корят,
Неся свой крест предначертанно,
Порой они мужей бранят,
Но любят сильно, несказанно.
А как красив крестьянский труд?!
Поутру в поле все идут
Росу прохладную сбивать
Да землю теплую пахать.
И благодарная земля
Добром им платит и сполна.
Но если надо, то и меч
В руке крестьянской может сечь,
И стрелы, копья на врага
Все та же выпустит рука.
Сказать, лесной отряд велик,
Да предводитель уж старик.
Да стал к тому ж еще и нем,
А это впрямь беда совсем.
И порешили мужики
Эдгара выбрать в вожаки.
Он знает хитрости войны,
Узнал и горести нужды
И понимает их – крестьян,
Да согласится ли он сам?
Три дня, три ночи думал Эдгар,
Как с мужиками ему быть?
Против кого крестьян водить?
В конце концов согласье дал
И вожаком в отряде стал.
Подумав, твердо порешил,
Чтобы отряд могучим был,
И дисциплину, и уклад
Поставил на военный лад.
С оружием занятья сделал,
Чтоб все владели им умело.
Пращой владеть всех обучил
И верховой езде учил.
Внушал, что пригодится все в бою:
Коню ли действовать, мечу,
Когда копьем, когда стрелой,
Чтоб каждый думал головой.
