Игорь Колынин
Божественная трагедия
Шаг 35. Ладушки в засадушке
Посещение банка заняло не больше получаса. Макс в очередной раз поразился уровню сервиса.
Он оставил ларец из-за громоздкости, а древние камешки взял с собой, завернув в платок.
Барт в машине озвучил свои мысли, подытожив сегодняшний день:
– Ангел прав искать остальные части надо в Европе. Эти части попали в Россию оттуда. И остальные части, вернее следы надо искать там. И есть у меня идеи… Марлен, у тебя паспорт с собой?
– Конечно, – пожала плечами Марлен.
– Тогда летим в Берлин, – подытожил Барт. – Я оплачиваю эту бронь.
У старика дверь была открыта, его не было, зато присутствовали следы обыска.
– Не успели, – сказал Макс. – Он мог уехать?
– Вряд ли, – поморщился Барт. – Некуда ему ехать. И он обычно мне сообщает.
– Эти ребята серьезно настроены, как бы беды не вышло, – вздохнул Макс.
– Так-так-так, пойманы на месте преступления, – проговорил появившийся крепыш, он выставил пистолет. По виду абсолютно было не понятно кто такой. – Стреляю без предупреждения, – пояснил он, – второй или четвертый будет предупреждающим. Документики сюда.
– Сэр, мы друзья Александра Леонидовича, в чем проблемы? – выдавил из себя изумление Барт.
– Сейчас проверим, какие вы друзья. Кто вы вообще такие. Документики сюда, – резко одернул его крепыш. Он был похож на отъевшегося лабрадора. Проход загораживал плотно.
– Ребят, давайте документы, – Макс достал паспорт.
Барт и Марлен отдали ему паспорт и не поняли, что случилось, Макс протянул документы крепышу, и после чего тот тихо осел на пол.
– Возьмите, не понадобились, – вернул документы Макс.
– Блин! Еще этот! Они же тревогу забьют, нам не выбраться будет вообще! – выстонал Барт.
Макс обыскал крепыша – ничего.
– Кто такой?
– Надо его спеленать, а из аэропорта позвонить в полицию, чтобы его вызволили.
Макс плеснул на крепыша водичкой.
– Эй, ты кто такой?
Крепыш очнулся и плюнул в Макса, мол, русские не сдаются.
Макс терпеть не стал и отправил крепыша обратно в нокаут: у самого дед в Отечественную воевал. Да и сам Макс успел пороха понюхать.
Макс спеленал плевливого типа, нашел у деда шнуры и связал по ногам и рукам, надел на глаза повязку. Посадил, прислонив к стене. Крепыш начал бормотать:
– Суки, вы у меня схлопочите, вы понимаете на кого руку подняли?
– Цыц, – сказал Макс. – Иначе я еще тресну.
– Я тебе сейчас цыцну! Развяжи меня! Я тебе руки переломаю!
– Ты чего сюда приперся? Тебя прислал кто!
Но крепыш матерился и угрожал все громче и громче.
– Не скажет он ничего, – проговорила Марлен. – По крайней мере, сейчас. На вот.
И она протянула полотенце.
– Чистое вроде.
– Это зачем? – не понял Макс.
– Кляп, – жестко сказала Марлен, – а то разорется, когда уйдем…
– Жестокая ты женщина, Марлен, – в голосе Барта сквозила ирония. – А он не задохнется?
– Не должен, – сказал Макс и запихал в рот крепышу кляп.
Барт посмотрел в серванте, прошел в комнату.
– Фотографий нет, фото жалко, теперь они точно знают, что у нас есть.
– Тряханут старика, он им сдаст все.
– Зря ты так, старик крепкий, через лагеря прошел, – обиделся Барт.
– Сдаст, не сдаст все равно все понятно… Прости, Барт. Это я не подумавши. Леонидыч, действительно, классный.
– Мальчики, я ничего не понимаю, – проговорила Марлен.
– Некогда сейчас, Барт объяснит по дороге у него хорошо получается. Поехали! – сказал Макс.
Когда они прыгнули в дожидающееся такси, Барт воскликнул:
– Ну, почему все так происходит!
– Потому что – потому, – пресек словоизлияния барта Макс.
Барт мгновенно все понял, что при водителе не стоит ничего говорить и приложился к бутылке, которую он забрал из инженерного замка. И скривился так, будто поцеловал лягушку.
Это была не лягушка, это был волос.
– Вот гад! Я же говорил ему не трогай мой вискарь! Что за мерзкий мужик! Мало ты ему треснул.
– У тебя к нему стойкая ненависть, – заметила Марлен. – Я бы могла сказать: «Хочешь об этом поговорить?», но боюсь ты меня пошлешь.
– Эээ, может быть, – хохотнул Барт, после глотка виски ему стало чуть лучше. – Он нечистоплотен как снаружи так и внутри. Стоило своими рученками взять бутылку, тут же волос оставил. Тьфу!
– Похоже он тебе сильно насолил, – сказала Марлен.
– Он насолил всем, кроме меня. Если не считать, что он покушался на мой виски. У меня возникла физическая к нему непереносимость, и все происходящее с ним подтверждает мое к нему отношение.
– И какое у тебя к нему отношение.
– Меня от него тошнит, как от плохого пойла. И фамилия у него мерзкая будто комок шерсти – Гетц.
– В общем Паразит Паразитович, – усмехнулся Макс. – А Гетц – это имя или фамилия?
– Это диагноз. Всё не хочу больше он нем разговаривать! – и Барт откинулся на сидении. Через минуту он спал. Видимо, беготня последних суток его доканала.
Макс вспомнил про очки дополненной реальности. Он одел их и вставил один крошечный наушник, крепившийся на душке, в ухо. Маленький прозрачный экран в правом верхнем углу предложил произнести команду.
– ОК, очки, проложи дорогу до Пулково.
На экране появилась карта города с проложенным маршрутом, прямая зеленая линия по Московскому проспекту. И время в пути – полчаса. Пока Макс думал, чтобы еще заставить сделать очки, на экране появился значок трубки. Входящий звонок. Неизвестный номер.
– Ок, очки. Ответь.
В наушниках раздался металлический и низкий голос.
– Привет Макс. Это Ангел.
– Чего у тебя голос нечеловеческий? – спросил вместо приветствия Макс.
– Я же Ангел, а не человек, – в его механическом голосе сложно было различить эмоции. – Теперь ты всегда сможешь со мной связываться. Только произнеси мое имя. И я пригожусь. Мне же надо отработать свои двадцать пять процентов.
– Я согласие не давал.
– Здесь пахнет большим кушем. Макс, не жадничай. Без меня у вас ничего не выйдет. Я способен почти на все.
– Десять процентов.
– Двадцать
– Пятнадцать и закончили.
– ОК. Пятнадцать.
– А откуда ты знаешь русский, если ты из Лос Анджелеса.
– Есть русские друзья. Они тоже хорошо торгуются.
– Раз ты такой дорогой специалист, скажи, за нами есть погоня? И что говорят менты по поводу смерти Виктора? Нас еще не ищут.
– Пока не ищут. Пока на их частотах только ругань, что шишку завалили, и никто не знает почему.
– Не забудьте выкупить бронь. Это можно сделать только в кассах. Не on-line. Чтобы имена не светить через интернет.
Марлен прислушивалась к разговору Макса. Ее мир в который уже раз давал серьезную трещину. У нее была работа, но она ушла к чокнутому олигарху. Его убили, чуть не убили ее. Теперь от в такси в аэропорт с полузнакомыми людьми. Бежит из страны. И главное, тот, кто так странно много знал о том ней было, что с ней есть, и что с будет, кто вытащил ее из лап таблеточной смерти, тот кто говорил, что у нее будут дети, оказался охотником за сокровищами, работающим за пятнадцать процентов. И, вероятно, все что говорил ей, просто средство для достижения своих корыстных целей. Что ж, ей не привыкать. Но сейчас времени для рефлексии почти не было. Сзади в России остались смерти, впереди сокровища. Кто бы ни был Ангел, впереди будет интереснее. И, все же, почему он так написал про детей?
Шаг 36. Она прекрасна, как Хаят
К аэропорту Барт очухался и выглядел абсолютно трезвым и свежим, будто приехал из отпуска. Среди множества людей можно было говорить практически беспрепятственно.
– Пока мы не выкупили билеты, нам нужно решить несколько организационных вопросов. – сказал Макс. – Барт, расскажи Марлен что считаешь нужным, ты у нас актер разговорного жанра.
Этой фразой Макс словно вернул Барту природную словоохотливость.
Барт рассказал о находке ларца Максом. О том, что предложение Виктора оказалось продолжением истории.
– И теперь мы летим в Европу, чтобы продолжить поиски. Ты можешь сейчас попрощаться с нами, выйти из здания аэропорта, и забыть что мы были знакомы. – подытожил Макс.
– Но судя по всему могу и не выходить? – спросила Марлен.
– Барт нам нужны в экспедиции психологи.? – спросил Макс.
– Не особо.
– Мы берем тебя только потому, что тебе здесь, возможно, угрожает опасность. А мы своих не бросаем.
– А еще я много знаю. Так?
– Именно, – усмехнулся Макс.
Марлен встала и неторопливо пошла к выходу.
– Красиво идет, – сказал Макс.
– Прямо, как Хаят! Да не услышит нас Марлен!
– Жаль.
– Жаль, что не слышит, так бы вернулась и обворожительно улыбаясь сказала что-нибудь высокомерное и мерзенькое, – усмехнулся Барт. – я уже начал привыкать к ее легкой стервозности.
– Ладно, выкупаем билеты, – решил Макс. – До рейса не так много времени.
Перед ними появилась Марлен с только что купленной бутылочкой воды.
– Хотите водички, мальчики?
Барт не стал отказываться, ему похоже все равно что было пить, его организм просто требовал жидкости.
– Я с Вами, – сообщила Марлен. – Билеты там выкупать.
Жест Марлен указывающий, где выкупать билеты был очень изящен.
Цепочка вторая
Шаг 1. Блестяшки для сороки
– Не все то дорого, что блестит, – сказала Марлен рассматривая темные камушки, когда Макс отдал Марлен амулет.
Он решил, что проще всего пронести через таможни украшение будет женщине, среди других украшений.
Если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в лесу.
На Барта надежды было мало, он уже мало смешивался с окружающим миром. Был отдельной пьяной субстанцией.
Марлен тут же купила расшитую бисером косметичку.
– Давно мечтала о такой, все повода не было купить! – заявила Марлен.
– А ты не чувствуешь особенного при прикосновении к вещице? – поинтересовался Макс.
– Я думала мне показалось! Сперва что-то такое было… Словно рука занемела, как легкий ток. А что?
– Барт вообще ее держать не может, – усмехнулся Макс.
Марлен восприняла эту информацию по-особенному.
– В состоянии алкогольной абстиненции трудно что либо удержать.
В самолет Барта пустили чудом: он еле стоял на ногах. Коньяк в баре аэропорта сработал на старых дрожжах эффективно. Барт категорически отказывался снимать ботинки для проверки безопасности, воспротивился класть пакет дьюти-фри на ленту сканнера, пытался заявить о бомбе, которую он съел дома. Макс его придерживал за плечи, но перед рамкой металлоискателя пришлось отпустить. Барт удержался за магнитное поле. Повезло. Марлен делала вид, что не знакома с ними.
Когда заняли места в самолете, Барт закрыл глаза, перекрестился, Максу показалось, что по православному, и сказал абсолютно трезвым голосом:
– Ребята, – я очень боюсь летать.
Но из состояния умиротворения он переключился почти мгновенно.
– Мадмуазель, не желаете ли конъячку-с? – обратился он к Марлен и достал из пакета Реми Мартен.
Макс решил, что сейчас будет взрыв, и взгляд Марлен испепелит Барта. Но Марлен кивнула, и через мгновение перекатывала пронзительно чистую карамельную жидкость по прозрачному пластиковому стаканчику, задумчиво наблюдая, как тонкая пленочка неторопливо стекает по стенкам в свете индивидуальной бортовой лампочки.
Самолет на взлете начало трясти. Барт побледнел. Макс усмехнулся.
– Всё будет нормально, Барт. Пилоту доверять надо. Я на таких аппаратах летал, что по сравнению с ними ядро Мюнхаузена – совершенство авиаконструкторской мысли. Меня так трясло и столько раз я падал…
Макс задумался…
– Я даже протрезвел, – Барт схватился за стаканчик. – Столько раз летал, но любое колыхание приводит меня в трепет, выводит из себя. Не могу полетам привыкнуть. Видимо, я земноводное.
– Это легкий тремор, по сравнению с землятресением, – улыбнулся Макс. – Верь пилоту. Всё равно другого выбора у тебя нет.
Макс поежился от воспоминаний. Зверски захотелось выпить, но глядя на Барта, желание пропало. Да и, возможно, за руль скоро.
– Долго нам лететь? – спросил он Барта.
– К-куда? – икнул он.
– В Вавилон, – усмехнулся Макс
– Две-трети бутылки, – Барт хохотнул, а Макс сильно засомневался, что они пройдут германскую границу.
– Куда же Леонидыч делся? Может, позвонить ему, когда приземлимся?
– Я же забыл совсем! У меня письмецо от него!
Он порылся в кармане и достал смятый листок, написанный аккуратным почерком Александра Леонидовича.
– Что же он пишет? – Барт сделал большой глоток виски и начал читать.
«Дорогой Барт. Я еще раз изучил все фотографии, которые Вы мне с Вашим другом оставили. Я Вам говорил, что символы на шкатулке не шумерские. Но похожи. По сути это узор, на который художника натолкнула виденная им клинопись. Как будто, кто-то решил повторить эти символы, совершенно не разбираясь в них. Как будто этот мастер воспринял шумерскую или аккадскую клинопись как узор. Конечно, для него знаки значения не имели и все надписи какого-то оригинала он использовал как вдохновение для своего рисунка. Но вдохновился он сильно, поскольку этот узор очень похож на настоящие символы с глиняных табличек. И, мой дорогой Барт, кое-что мне удалось разобрать. Вернее, домыслить. Видите ли, аккадские символы для Иштар довольно узнаваемы, и даже непонимание более позднего художника символики, не помешали мне узнать в перевернутом крестике и треугольной морде коровы с тремя рогами – аккадское написание имени богини.
И таких символов в узоре множество. Но мне показалось, что я нашел узоры, похожие на имена Нина и Семирамиды. Конечно, вы можете возразить, что это мое воспаленное шумерами и аккадцами воображение вытащило на свет эти имена и образы. Возможно и так. Часто мы видим мир не таким какой он есть, а какие мы есть. А может я прав. И мне показалось, но здесь я совсем не уверен, что промелькнуло имя Требета, сына Нина. Я долго не мог поверить, ведь о Требете мало кто сейчас вспоминает».
Макс хмыкнул, прервав Барта:
– Можно подумать о Нине сейчас кто-то вспоминает.
Марлен недовольно шыкнула, Барт продолжил чтение.
«Вот и я не ожидал увидеть имя этого сына ассирийского царя. Требета же сбежал из Вавилона, спасаясь от преследования своей мачехи Семирамиды, приказавшей убить его отца. О, это удивительная история. Нин так беспредельно любил свою жену, что отдал ей полную безграничную власть в своем царстве»…
– Любил, – иронично заметила Марлен. – А дал власть на один день.
– Ей этого вполне хватило, – улыбнулся Барт и продолжил читать, – «Безграничную власть на один день. Первым же делом Семирамида приказала казнить Нина. И завладела властью навсегда. Тут явно есть связь этой истории с Иштар, Инанной. Предательство и любовь. Они всегда вместе…»
– А у меня в классе удилась Нина, только она была девочкой. Она очень любила историю.
– Ты это к чему? – не понял Барт.
– К слову. Мне кажется это все бредом, – пожал плечами Макс.
Но Барт продолжал.
«Разумеется, Требету, пришлось бежать. Это общеизвестная история. Но вот новое, что можно разобрать в этих каракулях на шкатулке. Там стоят два символа: амулеты и Иштар, причем стоят они после имени Требета. А в конце фразы слово, которое сложно разобрать. Но, вполне возможно, это глагол. Ведь в шумерском языке сказуемое идет в конце фразы. Да, так вот, этот глагол может означать «увез» или «забрал».
Конечно, можете возразить Вы, мой юный друг, что Семирамида и Нин персонажи мифологические. И никакого отношения к настоящей истории не имеющие. Но поверьте, эти имена появились на этой шкатулке не просто так. Кто-то, кто жил на самом деле, создал эту шкатулку, положил в нее что-то, написал на ней историю. Затем, другой художник постарался четко, как мог передать узор на другой шкатулке. Так пишется история. Один что-то делает, другой записывает преломляя события через линзу своего восприятия, третий переписывает, что-то понимая по-своему, что-то додумывая, а четвертый интерпретирует исходя из своих знаний и восприятия современных ему реалий. Получается крайне интересное переплетение мифов и реальности.
Кстати, в Европе, например, несколько городов считают, что именно их основал Требета. Например Трир, и Страсбург.
Больше мне распознать ничего не удалось. Видимо, и оригиналы надписи были также не в лучшем состоянии. Но не буду больше злоупотреблять Вашим вниманием. Надеюсь, мой друг, я смог быть Вам полезен. Удачи в Ваших поисках».
Барт замолчал. Марлен смотрела на него вопросительно.
– Это многое проясняет, – проговорил наконец он.
– Что именно?
– Что наши амулеты были привезены в Трир и там их отыскали первый раз. А уже потом перепрятали.
– Что это вообще за город? – спросила Марлен. – Никогда о таком не слышала. Большой?
– Малюсенький. Был когда-то большим, столицей Западной Римской Империи. А теперь крохотулька. За полчаса можно обойти.
– А перекопать за часок-другой? – Макс вдруг представил, как ранним утром он въезжает на улицу тихого маленького немецкого городка на экскаваторе и перерывает все улицы в поисках дряхлой веревочки с бусинками.
– Ну весь город копать не нужно. Наверняка, – амулет либо в тронном зале Константина, либо в Соборе, перестроенном из императорского дворца.
– Ну да, все-то перелопатить два соборчика.
– А правда, – забеспокоилась Марлен, – как мы собираемся искать в этом, как его, Трире?
– Не знаю, – Барт казался очень веселым. – Придумаем что-нибудь. Почувствуем, – хохотнул он, опорожнив стаканчик коньяка (Вроде пятый, – Макс пытался считать)
Самолет опять тряхнуло. Барт начал креститься и что-то бормотать. Вероятно, за благополучие пилота.
– Барт, а почему ты у старика интересовался Шекспиром? – спросила слегка подрумяненная Марлен.
И Барта понесло.
– Шекспир знал об амулетах, – Барт аж подпрыгнул. – Или Бэкон знал. Откуда пришло это знание и почему зашифровывалось в пьесы можно лишь предполагать. Но факт – не лошадь, куда хочешь не проводишь! – Он достал планшет. – Вот смотрите. Когда я искал информацию об Ордене, то случайно наткнулся на фразу:
And I, of whom his eyes had seen the proof
At Rhodes, at Cyprus and on other grounds
Christian and heathen,
(А мне, который показал себя
На Кипре, на Родосе, в басурманских
И христианских странах)
Это из «Отелло». И меня как осенило. Пьеса намекает на наличие амулета у мальтийского ордена. На местоположение артефакта на Мальте.
Сюжет Отелло Шекспир взял у итальянского писателя и ученого Джиральдо Чинто. НО! Шекспир называет персонажей до странности говорящими именами. И я уверен, что имена и есть знаки. Имена и есть наш ключ. Я теперь только понял. Смотри. Отелло едет из Венеции на Кипр (место первого пристанища Мальтийского Ордена после Святой Земли). Шекспир говорит о Родосе и Кипре, то есть о пристанище Ордена до Мальты. В пьесе действует Яго, имя взято не случайно. Уверен, что это намек на «посох Якова».
– Что это за посох такой? И причем здесь Яго, если посох Якова?
– Ну Яго и Яков – одно и то же имя. А посох Якова – измерительный угловой прибор. Такая палка с перпендикулярной перекладиной. Этот прибор в Англию привез Джон Ди, который еще был знаком Бэкону. Помните, Александр Леонидович о нем говорил. Джон Ди был оккультистом-математиком, а Бэкон философом, и прародителем современных тайных обществ, розенкрейцеров там всяких. Ну да Бог с ними! – Барт увлеченно рассказывал, не задумываясь, о том интересно ли собеседникам все эти нюансы и подробности. Если на средневековую карту, положить посох Якова на Венецию и Кипр, то измерительная перекладина посоха укажет прямо на Мальту. Поразительно! Причем на современных картах такой фокус не пройдет. А вот на карте Меркатора 1595 года – все получается. Эти три места располагаются на той карте ровно под углом девяносто градусов. Прямой угол – верх герметического совершенства. Соответственно, Шекспир указывал на Мальту. А Мальта в ту пору – оплот Иоанитов.
– А зачем все это Шекспиру надо? Зачем указывать на сокровища? Зачем надо, чтобы их кто-то нашел?
– Не знаю, – пожал плечами Барт. – Но может, Бэкон узнал что-нибудь про них. И решил проверить, если он даст такие знаки, начнет ли кто-нибудь искать сокровища? Бэкону было интересно, скорее всего, не сами сокровища, а система шифрования информации находящейся в публичном доступе.
– Но в Отелло указана только намек на Мальту. А где там – сам ищи свищи, – возразила Марлен.
– Но мы же разгадали не все. Что было на Мальте 400 лет назад нам неизвестно. Все намеки Шекспира на более точные координаты нам уже вряд ли станут понятны и доступны. Но надо искать другие намеки в других произведениях. Поэтому то я и скачал все пьесы Вильяма и всю доступную критику. Буду читать.
Макс решил пройтись, кости размять. Он не пил, исторические лекции толкали его в сон. Ходить было особо некуда, вперед-назад по узкому коридору самолета. Салон был полон. Вот немцы сидят с ноутбуками, работают, вот семья с кричащим ребенком летит куда-то, вот человек со шляпой сидит без шляпы и улыбается. Макс остановился.
– Здравствуйте, – сказал старый знакомый, он вертел шляпу в руках, хотя приятную улыбку надеть не забыл. – Тоже в Берлин собрались?
– Нет, – отрезал Макс. – На Мальдивы, отдыхать. А вы я вижу быстро нас нагнали.
На него смотрели еще два человека. Угрюмо смотрели, неприветливо. Не понравилось Максу, как они смотрели, и как они выглядели. Здоровые, прямоспинные, этих Макс еще не рехтовал. Макс еще раз оглядел всех троих. Они видимо не отдыхать ехали. Улыбался только спросивший.
– Мы же не могли вас одних отпустить на отдых.
– Надеюсь мы будем в разных отелях.
Макс пошел к своему месту.
– Барт, а в этом Пергамском музее, куда твой друг нас отправил, там что? Шумерские штуки? – спросил Макс.
Барт с трудом открыл глаза. Взгляд у него был туманным.
– Ну да. Там есть ворота Иштар. Из Вавилона. Но не понимаю, что там делать. Что было найдено в Вавилоне при раскопках, немцы при Гитлере все изучили, разломали, выпили, – Барт хохотнул, причмокнул и опустошил неизвестно какой по счету стаканчик.
– Отлично. Мы сегодня же едем в музей, – твердо произнес Макс.
– Заче… – начал Барт, но Макс остановил его решительный жестом:
– Мы едем в музей. Так надо.
Марлен вопросительно на него посмотрела, но Макс натянул невозмутимое лицо.
– Мы не одни, – через минуту также тихо сказал Макс. – За нами теперь всегда будет хвост, – он хмыкнул.
И снова взгляд Марлен. Задумчивый, оценивающий.
Красивые глаза.