Игорь Александрович Маслобойников
Ибо однажды придёт к тебе шуршик…
– Квах, – буркнула Чернушка, настороженно приоткрыв один глаз.
Ей показалось, что в библиотеке мелькнула тень. В следующую секунду она встрепенулась, беспокойно закудахтав, так как её несравненный победитель разбойников ткнулся мордочкой в раскрытую «Книгу пророчеств» и сладко засопел. Из его шеи торчала сосновая иголочка, выпущенная Маленьким Бло. Уж что-что, а снотворное у этих существ действовало безотказно!
Остановившись перед уснувшим, вор вынул из-под него заветный фолиант, взглянул на название и понял: в его лапах то, зачем он рискнул вернуться! Аккуратно закрыв кожаный переплёт, нарушитель запретов задумчиво постучал острым когтем по названию и, сунув трофей в басе́тку13, взглянул на птичку крайне прожорливым взглядом. Бедняжка от страха едва не разродилась яичком! Увидев в глазах мохнатого существа недобрый огонёк, она беспокойно задёргала головой, впервые с сожалением подумав, что не может крикнуть: «Помогите!». Но тут Маленький Бло хмыкнул и довольно оскалился, гипнотически зашипев:
– Ты спишь… Ты ничего не видела. Спи!
Чернушка тут же забылась сном.
* * *
Глубоко в дебрях дремучего леса, где только крики дикой выпи нарушают безмолвие времён, скрытая от постороннего глаза, высилась покосившаяся избушка. Царила ночь, и до рассвета было далековато. На заброшенном чердаке, полном пыли и летучих мышей, сидел Маленький Бло и, склонившись над «Книгой пророчеств», осторожно переворачивал страницу за страницей. Наконец он захлопнул кожаный переплёт и задумчиво втянул носом воздух. Пахло плесенью и одиночеством. Шуршик отодвинул увесистый труд предков в сторону и вытряхнул из дорожной сумки на стол человеческие кости, пошептал над ними, и вскорости древние останки словно бы утонули в образовавшейся вязкой жиже, что тут же загустела до чёрной зеркальной глади, а ещё через мгновение рыжий авантюрист увидел картинку:
Далеко-далеко в королевстве Померания, в замке тамошней правительницы, которую за глаза величали «ведьмой», в гадальной комнате, полной баночек и колбочек, трав и приправ, книг и книжечек, записочек и пометочек на обрывочках, где в самом центре бурлил неведомой субстанцией огромный котёл, происходил самый банальный скандал между Присциллой (женщиной пятидесяти лет, среднего роста, с острыми чертами лица, одетой в простую холщовую ткань для работы в лаборатории) и её племянницей, ни много ни мало – самой королевой Марго!
Марго была женщиной красивой, с огненно-рыжими волосами и чёрными цыганскими глазами. Она разменяла уже третий десяток, но годы её совершенно не портили. Изящное платье чёрно-оранжевых тонов развевалось под негодующими жестами хозяйки и, как можно было понять из реплик, оглашающих гадальню, происходил извечный конфликт поколений.
– А я говорю, ты не поедешь на свадьбу! – вопила тётя Присцилла, исчерпав дар убеждения. – Ты – королева, у тебя должна быть гордость! – и тон её не оставлял никаких сомнений, что так оно и будет на самом деле.
По-видимому, это рвало душу влюблённой в клочья, ибо рыжеволосая бестия кричала раненной волчицей:
– Нет, поеду! И пусть ему станет стыдно!
– Общение с этим семейством приносило нам одни лишь несчастья! – наседала тётя. – Отец Владислава женился на «Спящей нимфетке», а не на мне! И тебя, пельмешка, – так с детства величала будущую королеву кровная родственница, – ждёт та же участь!
– А я всё равно поеду!
– Памятью матери твоей клянусь, этого не будет!
Маленький Бло смотрел на происходящее и умилялся. Люди так походили на шуршиков! Впрочем, наблюдать мелодраматическую сцену дольше, у него просто не было времени. Потому, пошептав очередное заклинание, он дунул на видение, и картинка преобразилась…
* * *
Король Владислав, довольно представительный мужчина, с аккуратной бородкой и светлыми волосами, поёживаясь от холода, исходящего от каменных плит пола, семенил, уверенно сокращая расстояние меж своими покоями и покоями будущей королевы Широкороссии – Ольги. Ему было тридцать шесть, и что влекло его к спящей, можно себе представить. Страсть? Безусловно! Их величество в четвёртый раз просыпались от того, что во сне им являлась обнажённая суженая и соблазнительно прикусывала губу. Он одержал три уверенные победы над собой, но четвёртое наступление всё-таки истощило боевой дух и, сев на краю кровати, он в сердцах сказал: «Чёрт!»
– Я же король, в конце концов! – такова была его вторая фраза, а третья стала решающей: – Хватит! Хватит терпеть!
И вот он стоял перед дверьми опочивальни будущей королевы: в руках – свеча, в глазах – любовь, в чреслах – томление, и думал, глядя на ночную рубашку: хорошо, что в эту минуту его никто не видит. Как же он был не прав!
Его видел шуршик!
Самодержец осторожно приоткрыл дверь и ужом просочился в спаленку.
Красотка спала под ажурным пологом огромной кровати. В окно дул лёгкий ветерок, отчего полупрозрачная ткань словно бы дышала, убаюкивая барышню. В очередной раз до умиления сражённый красотой будущей жены, Владислав томно вздохнул, взирая на обнажённые ножки, что смятая ночная рубашка открывала его взору. Он осторожно установил свечу на столик возле постели и приблизился к почивающей. Но стоило чуть приподнять уголок занавеси и сказать заветное: «Любимая, это я…» – как суженая, движимая дикими природными инстинктами, отточенным движением схватила жениха за отворот халата, опрокинула на кровать и, сев верхом, занесла над ним неизвестно откуда появившийся кинжал. Их величество едва успели перехватить крепкую девичью руку, дабы не быть зарезанным насмерть.
– Дикарка, ты моя… – ласково улыбнулся бесстыдник.
Узнав в ночном визитёре будущего мужа, Ольга в удивлении округлила глаза:
– Владислав, ты тут что?
– Ну, как, – смутился король Широкороссии, – пришёл исполнить супружеский долг, – совершенно наивным, не вяжущимся с крепкой мужской статью голосом, ответствовал Владислав: – А меня чуть не зарезали…
Невестушка метнула нож в деревянную стойку кровати, и тот вошёл в основание, как в масло, легко и уверенно, завибрировав: – «Бень!».
– Извини, привычка, – улыбнулась будущая королева и тут же спохватилась: – Но ведь свадьба только послезавтра!
И тогда Владислав снизошёл до шёпота:
– А разве ты сама не была против глупых условностей? У? – его губы миллиметр за миллиметром покрывали поцелуями обнаженные ручки возлюбленной.
Слова правителя Широкороссии заставили девушку напрячь память и наморщить в озабоченности носик. Однако через мгновение она ответила строго и твёрдо:
– Условность условности рознь! Только после свадьбы!
Когда перед носом их величества захлопнулась дверь, король в очередной раз кивнул, соглашаясь с самим собой, что выбор им сделан достойный, будущая жена всем жёнам жена, и что ещё два дня ему придётся воевать со своими демонами в гордом одиночестве.
– Буду считать, что ушел в поход… – приободрил он сам себя и подвел решительную черту: – …на несколько дней.
Ольга же, вынув из стойки кинжал и броском перехватив его за лезвие, глянула на себя в зеркало в дальнем конце комнаты и глубоко вздохнула. Оттуда на неё взирала очаровательная и гордая блондинка в полупрозрачном ночном одеянии. Но хрупкое сердце этого дикого и прекрасного существа терзали те же демоны, что не давали покоя Владиславу, только женские.
– Почему я такая принципиальная? – пожав плечиком, укорила себя будущая королева, мощным движением швырнула наточенное оружие в противоположный угол комнаты, и острие вонзилось в деревянную раму именно туда, куда она метила.
Тут картинка предсказуемо дрогнула и преобразилась…
На этот раз шуршик не стал спешить. Возвышаясь над столом, он сосредоточенно тумкал14 мысль, когда же та сформировалась окончательно, выпрямился и, подойдя к стене с осыпавшейся штукатуркой, нарисовал три имени: Марго, Владислав и Ольга. Сделав шаг назад, застыл, сложив лапы на груди, подобно художнику, оценивающему пока не завершённое, но обещающее быть весьма эпическим, полотно. Ощущения были зыбкие, не до конца сформировавшиеся. Они требовали продолжения! И тогда Маленький Бло кивнул, соглашаясь с размышлениями, бороздившими кипящий идеей мозг. Он вернулся к столу и вновь пробормотал заклинание…
* * *
Огромная Луна висела над столицей Широкороссии, где её король только что получил у будущей королевы от ворот поворот.
На одной из городских улиц в тени дома прятался тайный советник и по совместительству канцлер Широкороссии – Будраш. Невысокого роста, в чёрной шляпе, одетый в чёрное, закутанный в чёрный плащ, он ждал своего чёрного часа – часа триумфа. Уже давно он подозревал в неверности предмет своей страсти – Анну, фрейлину будущей королевы Ольги. Впрочем, их отношения и не предполагали какой-либо преданности, ибо страсть канцлера, как таковая, была плодом исключительно его воображения. Конечно, увлечённость Будраша не являлась для девушки тайной, так как знаки внимания – это всё-таки знаки внимания! Тем не менее данное обстоятельство вынуждало быть более чем осмотрительной, в особенности потому, что с недавних пор нежные струны юной красавицы дрогнули под взглядом мужских глаз, принадлежащих не кому-нибудь, а другу их величества – Даниилу. Как и королева, Даниил был выходцем из народа, но это не мешало ему демонстрировать завидные способности и не дюжий ум, что придворному окружению, как водится, было не очень свойственно, и благодаря чему так стремительно вспыхнуло огнем любви сердце юной фрейлины. Если к этому добавить ещё пару штрихов, а именно: избранник был хорош собой, слыл лихим наездником, метким стрелком и прекрасным фехтовальщиком, более того, за словом в карман не лез, то остается лишь понимающе развести руками – против эдакого красавца, господин канцлер уверенно сдавал позиции. Но! Будраш тоже был умным, хитрым и чрезвычайно расчётливым политиком. И хотя друг их величества был старше Анны, старше самого канцлера, и обладал столькими талантами, призрак тайного советника упрямо не давал покоя обоим. Что таилось в глубинах его тёмной натуры, угадать было невозможно. Это вселяло тревогу и омрачало счастье влюблённых.
И ведь они были не далеки от истины!
Мрачный ревнивец стоял в тени дома напротив дома фрейлины и ждал, а значит, все ухищрения влюблённых потерпели фиаско!
Из темноты по гулким камням мостовой донёсся звук шагов. Канцлер прислушался. Кто-то явно торопился. Вскоре показалась и сама фигура. Серый костюм, сапоги-ботфорты, шпага, короткий плащ, шляпа… Ошибиться было невозможно, это был именно он – ненавистный соперник! Доносчик сделал своё дело и сделал великолепно: к канцлеру приближался Даниил! И желваки на лице тайного советника заходили ходуном: отец девушки проштрафился, хотя клятвенно заверял, что никто его дочери даже пальцем не коснётся. За это он получил щедрое вознаграждение, а слова не сдержал! Мерзавец! Перспектива у отца намечалась безрадужная.
Даниил остановился возле дома возлюбленной и осмотрелся. Как по мановению, открылось окно, и показалась Анна. В ночной рубашке с глубоким декольте, она выглядела убийственно прекрасно! Тут же выкатилась верёвочная лестница, и её конец глухо стукнулся об основание дома.
– Тсс! – влюблённые поспешили приложить пальцы к губам, бросив беглые взгляды вдоль улицы.
И тогда, кашлянув и гулко звякнув шпорами, канцлер медленно вышел из тени…
Увидев его, фрейлина королевы ойкнула и поспешила захлопнуть ставенки, но вышло это прескверно – помешали верёвки. Даниил обернулся.
– Господин советник? – он удивлённо взглянул на не последнего человека в государстве с высоты своего роста и невозмутимо улыбнулся. – Что вы делаете здесь? Ночью?
– То же самое я хотел спросить у вас, – не менее вежливо ответствовал советник их величества.
– А, я понял! – кивнул друг короля. – Мы оба претендуем на руку и сердце фрейлины Анны! И вы хотели бы решить это недоразумение, – отступив в тень и сняв плащ, Даниил вытащил шпагу и приглашающее развёл руки в стороны. – Я к вашим услугам, сударь!
Анна ахнула, приложив дрожащие пальчики ко рту, однако, превозмогая волнение, всё-таки заставила себя заглянуть в узенькую щелочку из занавесок, ибо прекрасно сознавала, что в эти минуты вполне возможно решается её судьба!
Бой был коротким. Фехтовальное искусство Будраша уступало мастерству Даниила. В результате предплечье канцлера получило кровавую отметину, и рана эта навсегда развела мужчин по разные стороны баррикады.
– Что ж, Будраш, эту партию вы проиграли, – пряча шпагу в ножны, объявил победитель, – и постарайтесь пореже пересекаться с Анной. Иначе нам придётся продолжить разговор, но закончится ли он ранением в следующий раз – неизвестно. Честь имею!
Канцлер сидел на булыжниках мостовой и смотрел вслед сопернику, уходящему в ночь по тёмной улице с горящими факелами. Его душили боль и ненависть.
– Ничего, – процедил он сквозь зубы, – мы ещё встретимся! Как же я вас ненавижу!
Он с трудом поднялся, вложил шпагу в ножны и был вынужден нехотя направиться туда же, куда ушел счастливый соперник. А что тут поделаешь? Вынужденное соседство в королевском замке никто не отменял!
Сердце девушки глухо стучало о грудную клетку и не торопилось утихать. Отогнув уголок занавески и непонятно, зачем сдерживая судорожное дыхание, Анна проводила неуверенную поступь бывшего поклонника. И только когда тот совершенно скрылся из виду, она в величайшем облегчении выдохнула и поцеловала нагрудный крестик, благодаря провидение за то, что дуэль обошлась малой кровью. Руки всё ещё дрожали! Спохватившись, виновница раздора поспешила втащить лесенку обратно, стараясь делать это как можно тише. Ей почему-то подумалось, что случайный стук может услышать канцлер и – ну, как вознамерится вернуться! Но когда дело было сделано, а сердце наконец угомонилось, на опустевшей улице так никто и не появился. Тогда Анна заторопилась вернуться под одеяло не будучи уверенной, что в эту ночь ей удастся благополучно заснуть. И не зря! Раздался стук в дверь и на пороге комнаты возник отец со словами:
– Дочь, тебе следует немедленно покинуть столицу. Иначе быть беде…
Анна села на кровати с несколько виноватым видом, после чего нашла в себе силы улыбнуться:
– Папочка, всё будет хорошо. Не переживай! Проблема исчезнет, как только мы с Данечкой поженимся.
Отец лишь тяжело вздохнул.
– Боюсь, дорогая, советник не тот человек, чтобы вот так запросто отказаться от своих намерений…
– Но и бежать – не выход. Неужели ты не понимаешь этого?! Захочет найти, найдёт. Тут только закрыть глаза и двигаться вперёд.
Папенька ничего не ответил. Задержавшись взглядом на пламени свечи, он постоял в задумчивости некоторое время, после чего аккуратно прикрыл дверь, даже не пожелав любимому чаду спокойной ночи. Анна же завернулась в одеяло, размышляя над словами батюшки, и её впервые охватил животный страх, ибо что ни говори, а родитель был прав.
Как бы там ни было, но в эту ночь тайного советника провожал взглядом кое-кто ещё. Маленький Бло сидел на крыше одного из домов, и Луна светила ему в спину.
– Отличный экземпляр. То, что надо… – бормотнул шуршик, и таинственная улыбка рассекла морду зверя печатью причастности к будущему этих людей.
* * *
Казалось, чердак покосившейся избушки в чаще дремучего леса притих, наблюдая за сосредоточенно тумкающим существом по имени Маленький Бло. Зверь чертил на осыпавшейся штукатурке молнии, выписывал имена, одни запирал в скобочки, другие обводил кружками и соединял линиями, затем возвращался к раскрытой на столе «Книге пророчеств», углублялся в древние письмена, аккуратно выведенные лапой неведомого, но весьма продвинутого предка, и вновь замирал перед разукрашенной стеной. Имена Будраш, Марго и Владислав он заключил в треугольник. От Владислава к некой Ольге тянулась особенно пухлая линия, да и само имя девушки было жирно прорисовано угольком, возле которого лапа черно-бурого интригана вывела вопросительный знак, после чего, помедлив чуток, решительно угнездила вопрос в овал. Подо всей этой замысловатой паутиной красовался вычурный иероглиф – дважды подчёркнутая надпись: «Знак Мурга», а чуть в стороне пестрела латинская «S», не менее решительно рассечённая из угла в угол линией с подписью «красная луна». Посидев перед каракулями с минуту, шуршик почесал за ухом и, воспряв носом, довольно произнёс:
– Что ж, пупындрик растудыт, пока всё определённо склеивается. Назову-ка я эпопею сию: «Чёрное сердце»!
Имена короля Широкроссии и таинственной незнакомки он наградил квадратурой круга и, согласившись с одним ему ведомым доводом, поставил точку так, что уголёк рассыпался под уверенным нажимом.
Пожалуй, именно с этого момента основные события нашей истории стали набирать ход.
глава третья
ОЧЕНЬ ДЕЛОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Канцлер сидел у камина и рвал письма Анны, заливая отчаяние, ненависть и воющее одиночество столетним вином. Если проявить сочувствие к данному персонажу, то я бы сказал коротко: Будраш прощался со своими иллюзиями.
Историю их отношений вкратце можно описать так…
Анна была юна. Будраш был молод. Однажды Будраш повстречал Анну. Анна встретила на своём пути Будраша. Будраш полюбил Анну. Но полюбила ли Анна Будраша? Будем корректны и не станем выносить вердикт их отношениям. Тем не менее канцлер выхлопотал даме своего сердца место при королевском дворе. Анна, как девушка, не лишённая сообразительности, приняла подобную заботу с известной женской благосклонностью. Отношения стали набирать ход. Появились цветочки, записочки, таинственные взгляды и огромное количество всевозможных мыслей и дум, уносящих юношу в заоблачные выси, далёкие от грубых житейских реалий. Выражаясь языком древних эллинов, стрела Амура пронзила сердце тайного советника и залила душу кровавой любовной отравой. Будраш не мог думать об Анне иначе, как о будущей жене. И всё же, юность и изящество частенько соседствуют с беспечностью, свойственной привлекательным барышням. Конечно, тронутая заботой столь великопоставленного ухажёра, она отвечала ему радушностью, даже писала пикантные ответы на горячие любовные послания. И Будраш, естественно, ликовал, ожидая мгновения, когда сердце красавицы растает окончательно…
А времечко шло.
Как-то на охоте, забравшись довольно высоко в горы, король Владислав повстречал девушку. Звали юную амазонку Ольгой! Красоты девица была неземной, обаянием обладала гипнотическим, а стреляла столь метко, что когда горный леопард вознамерился лишить их величество жизни, совершенно опрометчиво выпрыгнув из засады, мысль эта стала последней нарисовавшейся в тот день в его плюшевой голове, ибо стрела, пущенная из арбалета, вошла ему аккурат между глаз. Сражённый грацией юной охотницы, король дрогнул сердцем и вскоре вернулся к отважной воительнице с предложением выйти за него замуж. Ольга не стала долго тянуть с ответом.
Вместе с будущей женой во дворце, появилось огромное количество новых подданных, среди которых особенно выделялся Даниил. Известно о молодом человеке было немного: приятельствовал с будущей супругой их величества, был довольно остёр на язык, что, в принципе, являлось отличительной особенностью жителей гор, кроме того, оказался незаменимым сопровождающим в охоте, рыбалке и иных развлечениях, вследствие чего без особых усилий стал дружен и с королём.
Увлечённый новыми друзьями, Владислав практически забыл о советнике, звезда которого, если можно так выразиться, закатилась. Будраш готов был смириться с очевидным и, возможно, посвятил бы остаток жизни семье, которой надеялся обзавестись в недалёком будущем, более того, даже стал ловить себя на том, что с улыбкой смотрит на смеющихся голопопиков, пускающих кораблики в королевском пруду. Может быть, и его наследники вскоре будут вот так же проказничать и нести потом заслуженное наказание, станут нарушать запреты, чтобы после пересчитывать носами и коленками углы в королевском замке, он же всё равно будет любить этих спиногрызов, потому что они их продолжение – его и Анны, самой лучшей девушки на просторах Широкороссии! Заботясь о любимой, канцлер выхлопотал ей место фрейлины при будущей королеве. И, вероятно, мечты непременно воплотились бы в реальность, если бы не случилось то, что никак не умещалось в сознании тайного советника…
Уйдя с головой в решение государственных дел, Будраш даже не заметил, как друг короля – Даниил – вдруг оказался возле «его» Анны. Просто однажды он увидел их вместе, прогуливающихся в королевском саду, и перемена, произошедшая с возлюбленной, поразила тайного советника в самое сердце. Словно бы по мановению волшебной палочки, Анна из девочки превратилась в девушку. Нет, она не стала старше, не было и особых внешних перемен, но что-то неумолимо сдвинулось, преобразив прежде такие знакомые черты, жесты, взгляды, движения – всё то, что делало Анну Анной. Может быть, возраст Даниила, само его присутствие заставляли девушку становиться более женственной, только случившаяся перемена с роковой неизбежностью сначала сдавила мозг ревнивца, а затем расколола его на сотни осколков, что впились в воспалённое сознание, превратив прежде светлое и нежное чувство влюбленности в маниакальную страсть. Вскипевшее лавой сердце стальными клешнями сдавило алчное собственничество. Были наняты люди, обязанные следить за предметом неутолённой страсти и докладывать о каждом её шаге, случайном взгляде, неосторожном слове, даже просто намерении, если о таковом станет известно. И опасения не замедлили подтвердиться!
Была пятница. Тринадцатое.
Не то чтобы Будраш так уж верил в мистику чисел, однако неприятный осадочек остался. Он как раз покончил с обедом, а значит время, перевалив полдень, скатывалось к часу дня, опять же – тринадцати часам. Ему было доложено: не́кто передал их превосходительству письмо, сопроводив оное таинственной фразой: «Канарейка запела». Вестовой даже открыл рот, чтобы высказать мнение о человеке, принёсшем корреспонденцию, как того требовал устав, но канцлер резко перебил его:
– Не твоё дело…
– Так точно! – вытянулся вестовой, проглотив обидное замечание.
Пробежавшись взглядом по довольно аккуратному почерку, канцлер побледнел. Это не осталось не замеченным посланником, и тот занервничал, не зная, как вести себя в возникшей ситуации, а потому лишь нелепо чуть сгибал и разгибал коленки, и успокоился лишь когда увидел, что к начальству вернулось самообладание.
Тайный советник поднялся из-за стола, прошёлся до двери и обратно. Остановился. Призадумался. И снова сделал круг, что-то бормоча под нос, после чего сокрушённо покачал головой: так и есть, от стола до двери – всё те же тринадцать шагов!
– Мистика, – пробормотал он недовольно и мрачно взглянул на вестового. – А ты?
– Что? – переспросил тот.
– Ты, часом, не тринадцатого числа родился?
Вычленив из бормотания вопрос и частично догадавшись, о чём вопрошают, подчинённый неуверенно кивнул:
– Так точно! Тринадцатого мая… А что?
– Пошёл вон! – отрезал Будраш.
– Слушаюсь! – вестовой щёлкнул каблуками и стремительно вышел, оставив советника наедине с вопросами, предчувствиями, дурными мыслями и совершенно испорченным настроением.
В донесении же докладывалось: у подозреваемой завязались отношения с не последним человеком в государстве, они довольно длительное время проводят в уединении, нынче же, расставаясь, договорились о свидании, каковое должно состояться через тринадцать дней, когда объект наблюдения вернётся с охоты.
И тут у ревнивца случилась истерика. Он хохотал в голос, да так долго и страшно, что гвардейцы за дверью тревожно переглянулись: а не подвинулся ли их покровитель рассудком? Будраш подозревал Анну в неверности, но гнал от себя дурные мысли, отказываясь верить в очевидное, и вот теперь получил блестящее тому подтверждение!
Сидя перед камином, он перечитывал письма занозы своего сердца одно за другим, получал порцию тупой боли, швырял послания в огонь и, наблюдая, как языки пламени пожирают бумагу, заливал отчаяние вином. Как только бутыль опустошалась, он откупоривал следующую, но опьянения, столь желаемого, не наступало, а трезвость мысли была потрясающей.
Тут-то по всем законам жанра и появился в проёме окна Маленький Бло.
Бесшумно приземлившись на корточки, он уже более минуты следил за действиями бедняги, истерзанного муками безответной страсти, однако начинать разговор не спешил. Быть первопроходцем в делах запретных, Кодексом осуждаемых – дело щепетильное. Интригу придётся вести тоненько, аккуратненько до крайности, словно бы шествуя по невидимой ниточке, что в любой момент рискует оборваться, уронив дерзкого охотника в гибельную пропасть, где даже «Упс!» успеешь сказать едва ли. На мгновение зверь даже поддался соблазну дать дёру, но тут советник краем глаза уловил присутствие постороннего и, повернув голову, узнал в неожиданном визитёре шуршика.
– Переживаешь, Будраш? – приосанившись, нарушил молчание Маленький Бло.
– Шуршик? Что тебе здесь нужно?
– Пришёл избавить тебя от боли и угрызений совести. Чего ты хочешь больше всего: мести, власти или смерти?
Потенциальная жертва ушастого интригана криво усмехнулась:
– А ты – бес-искуситель?
– Не бес, но – искуситель, – оскалился черно-бурый хитрец, ибо точно знал, на что следует надавить, дабы получить желаемый результат. – Мы можем быть очень полезны друг другу. Мир так огромен, а мы в нём такие чужие… ни любви, ни тепла, ни понимания…
Будраш отвернулся от гостя, сгрёб оставшиеся послания в охапку и швырнул в огонь. Искры взвились в воздух, а бумага почернела…
– И чего ты хочешь от меня, шуршик?
– Я хочу, чтоб ты не дал королеве Марго расстроить свадьбу Владислава и Ольги… Поговори с её тётушкой. Думаю, мадам Бурвилески с радостью пойдёт тебе навстречу.
* * *
Марго сидела в комнате, похожей на глубокий колодец, руки её были закованы в грубые средневековые наручники, и арап танцевал перед ней жаркий танец любви. Его чёрные ягодицы вздрагивали в такт музыке, льющейся с небес, призванные смутить мятущуюся душу королевы. Пленница завороженно взирала на срамоту, не находя в себе сил отказаться от видения.
– Нет! Нет, говорю тебе! Сейчас мне это совсем не в жилу! – ворчала она, закипая, пока не закрыла наконец глаза и с нескрываемым раздражением не щёлкнула пальцами: – Нахрым бякап!
Ягодицы и сам танцор превратились в лёгкое облачко, облачко – в пузырик, пузырик тоненько засвистел, сдуваясь, пока не лопнул хлипким чпоком и не исчез.
Бедняжка подождала, пока уляжется сердцебиение, насупившись, посидела с минуту, поразмыслила над горькой несправедливостью сущего, припомнила ещё одно заклинание, показавшееся на тот момент более подходящим, нежели прежнее, ещё более решительно клацнула натренированными костяшками…
И вновь ошиблась.
Из воздуха вывалилась кобра, надулась и зашипела, готовая броситься в атаку. Марго завизжала, в отчаянии салютуя фалангами и отменяя ядовитый ужас. Змеюка звучно лопнула, оставив на плитах места заточения ещё тёплую кожицу.
– Ух, ты, мамочки мои… – горе-колдунья настороженно глянула по сторонам, лихорадочно соображая, не наколдовала ли ещё каких-либо не самых очаровательных сюрпризов: ядовитых пауков, например, жуков скарабеев или того хуже – летучих мышей-вампиров? А мышей, несмотря на свои чародейские наклонности, она побаивалась и весьма, причем любых разновидностей.
Однако вокруг наблюдалось трагическое безмолвие.
– Как же говорилось это заклинание?! – незадачливая ведьмочка мучительно напрягала память, но в голове стоял сплошной белый шум.
Рисковать в третий раз представлялось делом более чем стрёмным. Тогда она решила оставить эксперименты с магией и пойти проторенным путём: вынула из причёски шпильку, сжала её зубами и вставила в отверстие наручников. Через минуту оковы, призванные сдержать неистовые любовные порывы королевы Померании, валялись у ног, а счастливая дамочка с наслаждением потирала затекшие запястья.
– А ты говоришь, не поеду! Поеду, тётушка! Поеду! Не будь я Марго!
Преисполненная энтузиазмом, она вскочила на ноги, полагая, что на этом с препонами покончено, и решительно направилась к двери. Через мгновение комнату сотрясло крайне неприличное ругательство, которое я не стану здесь приводить, дабы не бросать тень на царственную фамилию. Ручка на двери отсутствовала! И пальцы не на шутку озверевшей женщины сжались в посиневшие от негодования кулачки. Тётушка Присцилла знала своё дело: если уж кого-то следовало наказать – жертва была обречена.
Марго заглянула в скважину замка и поняла: он тоже не из простых! Тут шпилькою не обойдёшься… Заключённая гневно топнула ножкой и плюхнулась на пол. Приходилось всё начинать сначала! Однако…
– Эмоциями делу не поможешь, – пробормотала она, вспоминая одну из книжек, автор которой довольно скучно описывал, как следует вести себя в стрессовой ситуации.
Королева закрыла глаза и явственно представила себе нужную страничку:
«…ситуация фрустрации15, как вид угрожающей жизненной ситуации, блокирующая удовлетворение потребностей человека (“крушения надежд”), вызывающая неблагоприятные эмоциональные состояния в виде разочарования, замешательства, подавленности, агрессии и тому подобного…»
– Какая чушь! – вздохнула пленница, открывая глаза. – Вот у меня стрессовая ситуация, я во фрустрации, и что теперь делать? Как мне может помочь вся эта книжная белиберда?
И тут в ней словно звоночек прозвенел! В памяти всплыла древняя гадальная книга, которую она тайком от тётушки почитывала в детстве. Однажды ей захотелось удивить Владислава тем, как она исключительно силой мысли может разрывать арбузы на королевской бахче. Они шествовали тогда по тропинке, и огромные круглые полосатыши салютом выстреливали в небо, доставляя им, детям, необыкновенную радость.
Не факт, что это могло бы сработать в нынешней ситуации, но попробовать точно не помешало бы!
Королева решительно закрыла глаза, выровняла дыхание, выпрямила спину, мысли привела в порядок, а раздрызганные чувства в не очень стройную, но гармонию, и память перенесла её на двадцать лет назад в комнату, полную игрушек, детских книг и бесконечного солнца… Вот она дожидается пока тётушка покинет таинственную комнату, заходить в которую было запрещено строго-настрого; вот осторожно открывает дверь и с любопытством заглядывает внутрь; вот видит огромный стол и гигантский котёл, в котором что-то чавкает и отвратительно пахнет; вот стоит перед шкафом, полным книг с потрёпанными переплётами; вот забирается на стул и похищает томик, что пусть с трудом, но смогла бы дотащить до своей комнатки, невзирая на увесистость; вот залезает под кровать, чтобы не быть внезапно застуканной за чтением запрещённой литературы, и тут…