Идалия Вагнер
Три Африки для Миши и Лизы

Глава 5

Незамысловатый рассказ был очень печален.

– Эх, друг Миш, оба раза мне сначала повезло, а потом не повезло. В первый раз караван был маленький, а навстречу попался большой и сильный караван. Хозяева двух караванов при встрече выпили слишком много огненной воды, начали драться, охрана тоже ввязалась. Даже собаки бросили охрану рабов, и начали грызню с собаками другого каравана. Мы с моим напарником быстро решили бежать. Тогда еще сильные были, не успели ослабеть. Поэтому бросили ношу хозяйскую и побежали в ближайший лес. Было уже довольно темно, и мы надеялись, что успеем убежать далеко даже с кандалами и цепями. Было много шума, поэтому никто не слышал звон наших цепей.

Только за нами побежали все остальные пленники, а это увидели собаки. Когда начали лаять собаки, спохватилась охрана. В общем, далеко убежать не удалось. Всех быстро нашли, вернули в караван и высекли. И если раньше только на ногах цепи были, то потом стали и руки сковывать по несколько рабов. А так вместе уже и не убежишь большой группой! Совсем тяжело стало, потому что еще и цепи пришлось нести, кроме груза.

Потом уже в другом караване, в который нас продали, получилось бежать. Там тоже все случайно получилось. Новые хозяева, может, и не знали, что мы раньше пытались бежать, поэтому все только с рогатинами на шее и цепями на ногах были. Груз был большой и ценный – слоновьи бивни, а идти пришлось по узкой тропинке, которая шла вниз в овраг. Вокруг было много кустов. Шли почти везде по одному, для двоих ширины тропинки не хватало.

Когда охрана с собаками прошла немного вперед, мы увидели, как двое впереди нас бросили свой груз и ринулись в кусты. Тут мой напарник тихонько скомандовал: «Узома, бежим!» и бросил свой груз. У меня другого выбора не было, пришлось бежать, ведь я был с ним скован. За нами еще кто-то побежал. Ну, а дальше были собаки, которые нас чуть не загрызли, а потом и охрана ребра кнутами пересчитала.

В общем, несчастливый я, так рабом на всю жизнь останусь! – Узома с силой потянул свою густую шапку волос. – Даже не знаю, где помру. Не видать мне больше родной деревни и старушки-матери.

Акоко чуть слышно печально завыла:

– Не говори так, Узома. Ты большой и сильный. Ты домой придешь. А мне как жить теперь?

Глядя на Акоко, принялась плакать Яа, хотя вряд ли многое поняла из сказанного.

– Прекратите, женщины, плакать! Надо думать, как отсюда выбраться, а не слезы лить.

– Ах, Миш, Узома ведь рассказал, что сбежать не получится.

– Акоко, ты плохо слушала рассказ. Теперь послушай меня. И вы, Узома и Яа, слушайте. Узома рассказал, что без подготовки бежали. Все всё поняли? Даже без подготовки сбежать можно. Потом беглецов ловили, потому что собаки находили. Значит, надо хорошо продумать, как собак обмануть. Думайте, чего собаки не любят? Может, здесь какие-то травы особые растут, которые нюх отбивают? Думайте все! От этого зависит, сможем ли скрыться от торговцев. А я вам еще пару хитростей расскажу, как в наших краях, – тут Миша помялся, – как в наших краях собак обманывают.

Тут же послышался неожиданный ответ от молчаливого соседа справа.

– Нет, парень. Здесь таких трав нет. Не растет в этих краях баклути, из которой делают в Магрибе свои острые соусы. Нет перца чили, который при сушке становится совсем черным. И даже перец ата иджоси растет намного дальше. И осе нкири – тоже. Мы все знаем. И что собаки нюх теряют от острых перцев, тоже знаем. Торговцы тоже знают, потому не водят караваны теми путями, где можно найти такие растения.

Ему тотчас же ответил находившийся в паре второй негр:

– Уважаемый Абубакар, чтобы сделать эти перцы оружием против собачьего нюха, их все равно надо сушить. А кто же нам это позволит делать?

– Это тоже верно. Правильно говоришь, Бомани. Так что, парень, думали мы об этом, – мужественный, глубокий голос слегка дрогнул, – обо все думали. Слышали мы ваши разговоры. Раз ты сам издалека, может, что-то другое сможешь придумать. Наверно, ты из тех, кто был свободнорожденным. Только такие, как ты и я, да вот Бомани, еще пытаемся думать на шаг вперед и не любим быть рабами.

Слегка обескураженный тем, что их все же подслушивали, Миша проговорил:

– Не страшно, раз не враги, а друзья слышали разговоры. Зато теперь мы все поняли, что на перец нет надежды. Давайте тогда знакомиться. Меня зовут Миш, мой друг – Узома. Девушки – Акоко и Яа.

– Бомани, говори.

– Мы – уважаемый Абубакар, наследный принц…

– Не надо, Бомани.

– Слушаюсь. Абубакар и его ничтожный слуга Бомани, который не смог…

– Бомани, прекрати.

– Да, господин.

В голове представителя двадцать первого века крутился бесенок и пищал в самое ухо:

– Мишаня! В какое ты общество попал: тут тебе и рабы, и знойные негритяночки в эротично разодранных одеяниях, и принцы-рабы! Веселенькая история в невеселеньких обстоятельствах. Как, интересно, тут принцы рабами становятся?

– Бомани, давай немного развернемся к нашим новым друзьям.

– Слушаюсь, господин.

– Бомани, когда мы освободимся, я скормлю тебя собакам за слишком длинный язык.

– Да, господин. Только сейчас мы в караване работорговцев, я иду первым в паре рогатин, а местные собаки вряд ли вас послушают. Но, когда мы освободимся, обязательно скормите меня собакам. Или львам. Давайте уже скорее освобождаться, а то меня невеста ждет. И собаки некормленые.

– Этот Бомани неисправим. Замолчи.

Довольно нелюдимые соседи по каравану вдруг оказались бывалыми и компанейскими парнями. Было очевидно, что они оба сильно отличаются по развитию от остальных несчастных невольников. Судя по свежим шрамам на коже, бывалые ребята сильно сопротивлялись, прежде чем стать рабами.

Когда печальная процессия тронулась в путь, все постарались встать так, чтобы можно было перебрасываться фразами во время движения. У женщин были только цепи на ногах, но они еще были соединены между собой ножными цепями, потому у них была немного большая маневренность. А вот мужчины постарались встать так, чтобы идти почти вровень, но с небольшим отставанием.

Михаилу было проще разговаривать с Абубакаром, который шел теперь почти рядом. Было видно, что Узома и Бомани тоже перебрасываются фразами.

– Абубакар, ты понимаешь, где мы находимся?

– Я бывал неподалеку раньше. Во всяком случае, мне так кажется. Конечно, не невольником.

– Как думаешь, куда нас ведут?

– Хороший и важный вопрос задал, уважаемый Миш. Я сначала думал, нас хотели вести на рынок в факторию на берегу бухты Биафра. Но сейчас мы идем так, что видим заходящее солнце, поэтому почти точно направляемся дальше бухты. Если будем переходить нашу великую реку Нигер, то в планах хозяев могут быть рынки Золотого берега. А могут где-то и на этом берегу в любой фактории продать, если есть знакомые покупатели.

Миша снова покопался в тех крохах знаний, которые у него были по географии Африки. Даже конкретные названия бухты Биафра и Золотого берега ни о чем ему не говорили. Где это? Север, юг, запад, восток материка? Некстати всплыло в воспоминаниях словосочетание Берег Слоновой Кости. А это что и это где? Это современное название, или придуманное позже? Хотелось схватить себя за кудрявые волосы и постучать непутевой головушкой о ближайшее дерево: «Зачем плохо учил географию? Зачем плохо учил? Двоечник, балбес, недоросль».

Прослушав эту информацию на русском языке в своей голове и пообещав себе выучить все учебники географии за все школьные годы, если вернется в свое время, Миша обратился к Абубакару:

– Значит, Абубакар, ты не очень хорошо знаешь эти места?

– Да, Миш. Не очень хорошо. Моя мать, возможно, была отсюда. Конечно, я могу только предполагать, где мы сейчас, потому что некоторое время был почти в бессознательном состоянии, плохо отслеживал перемещение. Могу только предположить, что был здесь один раз, вон, еще с отцом Бомани. А он старый воин, и много знал о старых походах.

Увлекшись разговором, ни Миша, ни Абубакар не заметили приближения всадника – одного из хозяев каравана, но проигнорировать удар бича невозможно. Едва не выронив от неожиданности свой груз, Миша пережил еще один удар. Следом досталось Абубакару.

– А ну, работать, бездельники!

– Арнальдо, плохо обращаешься с людьми, – тон, которым были сказаны эти слова, совсем не был похож на тот, который Миш слышал только что.

– Я еще у тебя советов не спрашивал! Пошел живее! Вперед, грязный раб.

– Иди отсюда, Арнальдо. Вернешься, когда научишься разговаривать с господином по праву. И помойся заодно, чтобы хоть чуть-чуть быть чище невольников.

Всадник на коне побагровел, не найдя что ответить, и замахнулся бичом.

– Иди-иди, Арнальдо. Не серди меня, иначе брошу сейчас твои мешки. Иди, пожалуйся отцу.

Занесенный уже для удара кнут опустился на плечи бедной Яа, а всадник выругался и повернул коня назад.

– Господин Абубакар, вы давали себе слово не обращать на них внимания.

– Бомани, тебе тоже следует прикусить язык. Я не люблю, когда мне мешают разговаривать с умным человеком, а Миш умный человек. Вот когда мне будут мешать разговаривать с тобой, я не стану обращать внимания ни на кого.

Послышался довольный хохоток идущего впереди Бомани.

– Да, господин. Все, что угодно, господин. Согласен, господин.

Абубакар тяжко вздохнул и обратился к Мише:

– Уважаемый Миш, не обращай на него внимания. На чем мы остановились?

– Все, о чем есть смысл разговаривать, это как сбежать и не быть пойманным.

– Это правильно, уважаемый Миш.

– Уважаемый Абубакар, – Михаил решил перенять фигуры речи, которые использовал явно высокопоставленный собрат по несчастью, – я правильно понял, что ты коротко знаком с нашими хозяевами?

– Правильно понял, уважаемый Миш. Это очень плохие люди: отец и сын, Диего и Арнальдо. И они очень постарались, чтобы я очутился в этом караване. Эту печальную историю, щедро залитую кровью моего народа, я не хочу рассказывать. Но отомстить врагам я должен. Чтобы отомстить, мне нужно быть свободным.

Абубакар надолго замолчал, видимо, погрузившись в свои воспоминания. Не получив ответ на свой вопрос, Миша решил оставить его в покое и сосредоточился на том, что видел вокруг.

Сегодня шли по довольно большой долине. Где-то очень далеко были видны очертания деревьев, но даже зоркие глаза черного тела Миши не могли рассмотреть, есть ли там что-то еще. Пока же шли между небольшими кустиками с небольшими пахучими белыми цветочками. Над кустиками роились пчелы. Видно, это один из местных медоносов.

Были еще очень редкие пальмы, но выглядели они не солидно – длинные листья безжизненно висели, скрутившись то ли от жары, то ли от болезни какой-то. Все было почти так, как Миша видел, когда ездил в Турцию. Возможно, он попал туда в межсезонье, но вид чахлых пальм вдоль дорог не сильно его тогда впечатлил. Сейчас вид был еще более удручающий.

Во-первых, не было вокруг ровных автострад с весело пролетавшими легковыми машинами и туристическими автобусами. Во-вторых, обзор сейчас сильно затрудняла рогатина на шее. Если бы можно было покрутить головой, то что-то интересное на глаза могло попасться. В-третьих, и это главное, его путевка в африканский экзотический рай пока оформлена с открытой датой обратного вылета.

Никто не мог гарантировать, что через день-два, даже через год-два, он увидит знакомые пейзажи дальневосточного региона России. Не встретит хлопотливую маму, которая обязательно испечет пироги к приезду сыночка-путешественника. Не получит от Лизоньки чуть хрипловатое: «Привет, Белов, с выходом на работу!» Не распечатает и не покажет на работе фотографии с жирафами, мартышками и антилопами, а если сильно повезет, то и львами, слонам, и гепардами.

А здесь – ни единой зверушки не пробежало! Только однажды справа по ходу движения в поле зрения глазастого чернокожего Миши попалась какие-то фигуры под одной из чахлых пальм. Но уже через несколько шагов та пальма оказалась где-то позади. Зато ночью все окрестные хищники, казалось, сбегались к каравану с несчастными. Почти до утра Миша слышал выстрелы охранников, которые отгоняли желающих закусить человечинкой.

Солнце пекло невыносимо. Выпитую кружку воды организм уже переработал и просил еще. К счастью, скоро объявили привал. Шестеро невольников постарались сесть на землю так, чтобы хоть немного видеть друг друга. Более чем скромный обед из сухой лепешки, горстки муки и кружки отвратительной воды съели в полном молчании.

Миша думал, что страшный Диего воспользуется остановкой и попробует наказать Абубакара за дерзость по отношению к Арнальдо, но ничего не произошло. Возможно, было просто жарко, и хозяевам было лень. Или оставили развлечение на вечер. Возможно, просто не захотели связываться со строптивым старым знакомым. Сам Абубакар выглядел абсолютно невозмутимым. Пожевав выданный обед, он сидел с закрытыми глазами, чуть раскачиваясь, и что-то очень тихо, почти неслышно напевал.

Оказалось, что женщины Акоко и Яа, на которых не было рогатин, видели, что под пальмой сидела самка леопарда с дитенышем. Судя по тому, что никто из мужчин не отреагировал, ничего страшного не могло произойти. Кажется, только один Миша внутренне поежился, представив, что где-то рядом бегает папа-леопард. Еще в какой-то передаче рассказывали, что люди для кошек выглядят как приматы, а обезьяна для леопарда – это своеобразная красная тряпка. Если вдруг леопард решит, что видит перед собой своего извечного врага, он может и напасть. А леопард, попробовавший человеческого мяса, вообще опасен! Но аборигены спокойны – значит, все относительно в порядке.

Глава 6

Уже прозвучала команда вставать, как опять что-то произошло. Забегали темнокожие охранники, хозяева отдавали громкие приказы, возле их палатки собрались всадники на конях.

Миша так и не понимал язык, на котором обычно общались хозяева со своими слугами. Видимо, в этом не было ничего странного, потому что Узома, оказывается, тоже не все понимал. Всем перевел Бомани:

– Видели большое стадо бонго. Они зашли в тот лес, к которому мы идем. Хозяева решили поохотиться, там много мяса. Часть охраны поедет с хозяевами на охоту, а часть нас поведет.

***

Справка для Миши (про флору и фауну Африки).

Бонго – это крупная лесная антилопа. Расцветка – рыжая, темно-рыжая с вертикальными белыми полосами. Примечательны рога в форме спирали. Удивительно, но живут они с такими рогами в лесу.

В двадцать первом веке они обитают в Центральной Африке, от Сьерры-Леоне до Кении и Уганды. В прежние времена ареал обитания был гораздо обширнее. Предпочитает леса с густым подлеском.

***

Обе женщины обрадовались, Акоко высказала их общее мнение, все же она как-то лучше всех понимала свою подругу по несчастью:

– Бонго! Много мяса! Может, и нам немного дадут?

– Вряд ли. Если только несколько самцов добудут. Самки-то меньше.

– Миш, ты задавал вопрос. Если здесь в лесах встречаются бонго, то рядом может быть река Конго. А я думал, что мы уже ушли из тех мест.

– Понятно, Абубакар, – кивнул головой Миша, внутренне костеря себя за отсутствие знаний географии Африки. Дали информацию, а что с ней делать? Про реку Конго слышал, но в каком регионе она?

– Если будет мало охраны, мы сможем бежать? – вопрос Бомани вызвал у его хозяина бурный поток ругательств на непонятном диалекте.

– Я понял, понял, господин мой… никаких глупостей… я слушаю, очень внимательно слушаю… да, своими глупыми ушами слушаю… скормите собакам… да-да. Это справедливо. Молчу, я гиена такая… молчу… Да, я горилла мохнатая… свинячий огрызок… Молчу-молчу… ух ты, какой я плохой! Да, грифу выбросить надо мой труп.

Миша с трудом скрыл улыбку на лице. Но, кажется, сам Абубакар тоже наслаждался этим представлением, которое разыгрывал нисколько не испугавшийся Бомани. Такое вот развлечение в безрадостной обстановке. Зато Абубакар вышел из своих тяжелых воспоминаний.

***

На ночевку остановились очень рано почти возле самого леса, в котором охотники подстрелили трех самцов бонго. Напрасна была надежда женщин на то, что пленникам перепадет часть добычи. Запасливые хозяева не стали устраивать обильных пиршеств и, судя по доносившимся запахам, часть мяса решили заготовить впрок. Поэтому никуда в тот день дальше не пошли, получился незапланированный выходной. Все бы хорошо, но желудки выкручивало от голода, чему способствовали витавшие отменные ароматы мяса.

Почти все пленники лежали, с трудом пристроившись на своих рогатинах, когда в сопровождении двух чернокожих охранников пришли Диего и Арнальдо. Миша видел, что они приближаются, но до последнего надеялся, что португальцы идут по другим делам. Но нет. Скорее всего, инцидент с Арнальдо не забыт. Судя по сопровождающей хозяев охране, Абубакару может не поздоровиться.

И опять Миша ошибся. Хозяева каравана остановились рядом с ним. Охранник пинками заставил его сесть. Пока Миша поднимался, стараясь синхронизировать свои действия с действиями Узомы, оба португальцы молчали и презрительно его рассматривали.

Рядом поднимались Абубакар и Бомани, которым Диего отдал короткий приказ.

Миша лихорадочно соображал, чем могло быть вызвано такое внимание именно к его особе, и какую тактику разговора следует избрать. Но ни к чему нельзя подготовиться в полной мере.

Он еще прошлой ночью увидел, что Акоко подползла к Узоме и уснула, лежа на его руке. В эту ночь история повторилась. Поскольку женщины были связаны между собой кандалами, оказалось, что Яа лежит недалеко от Миши. И вот на это обратила внимание семейка работорговцев.

– Гляди, Арнальдо, эти грязные негры – хуже животных. Когда ты хотел приблизить его жену, он совсем озверел! Дрался, как будто хотел умереть, еле выжил. Потерял отца, жену и ребенка, убил моего человека. А сейчас гляди – с бабой валяется! Что за животное.

– Да, отец. Хотя, конечно, эта девка куда хуже его жены! Все равно утешился. Недели не прошло!

Ну, вот этого Миша никак не ожидал. Все оказалось куда как хуже. Значит, с его телом в караване были отец, жена и ребенок, и эти подонки их убили. И он, по логике вещей, должен вести себя как человек, потерявший трех членов семьи! Кажется, его равнодушное поведение сейчас будет не очень правильно понято новыми друзьями. Да и самому как-то тяжело стало.

В голове крутились слова полицейской байки:

– Как говорится, ни в сказке сказать, ни протоколом описать, можно только к стенке приставить.

Испуганная Яа, кажется, сообразила, что она в чем-то виновата, поэтому вся сжалась и попыталась отползти подальше, но цепь натянулась, и не давала ей двигаться дальше.

Ну, договорились, телепузики! Узому жалко, пострадает сейчас заодно, как бы не задушить рогатиной беднягу. Что поделаешь? Тут на карту поставлена репутация, раз у его нового тела погибли отец, жена и ребенок.

Тело само все сделало, ведомое разумом человека двадцать первого века. Вопросам изучения единоборств в школе полиции уделяли большое внимание, спасибо тренеру – бывшему афганцу. Уличным дракам без правил Сергеич тоже учил. Не очень официально, но учил, не уставая напоминать, что некоторые такие приемы можно использовать, только если грозит смертельная опасность.

Так что, Арнальдо даже не понял, как и почему оказался на земле рядом с коварным невольником. Последовавший за этим вероломный хлопок по ушам – вообще жесткая штука. Если нанести удар сразу по двум ушам, можно не просто дезориентировать противника, но и лишить его слуха. Последовавший сразу удар босой, но сильной ногой сначала в челюсть, а потом в уже пострадавшее ухо радости не добавил. Да и удары по почкам не проигнорируешь.

После этого вырвать неизменный кнут из рук несостоявшегося любовника своей незнакомой жены, вытащить из-за пояса людоедского вида огромный тесак и присвоить устрашающий своими размерами пистолет – это вообще пустяк, потому как Арнальдо уже ничто не волновало, кроме состояния слухового и жевательного аппаратов и общего потрясенного самочувствия.

В свой удар Миша вложил всю силу застоявшегося мощного тела, негодование против странного африканского зигзага в своей судьбе и звенящую ярость мужчины, на женщину которого покусился негодяй. Тут уж тело черного человека и мозг из двадцать первого века были заодно.

И удары были сокрушительно сильны. Голова еще считала свое тело не слишком крупным, а новое мощное тело, получив соответствующий приказ, нанесло удары огромной силы. Мозги и мышцы друг друга не очень поняли и явно превысили необходимую самооборону.

Конечно, Сергеич сильно отругал бы Мишаню за отсутствие хоть какого-то плана дальнейших действий, но все получилось так, как получилось.

Диего что заорал на незнакомом языке и одним большим прыжком метнулся к катающемуся по земле сыну. Слаженная многими сражениями пара Абубакара и Бомани черной молнией бросилась за ним. Миша выхватил из-за пояса Арнальдо огромных размеров тесак и гигантский тяжелый пистолет, весело крича ошеломленному Узоме, почти задохнувшемуся в рогатине:

– Узома, шевелись! Делай, как я!

Узоме ничего не оставалось, как следовать за вторым номером своей пары, внезапной ставшим первым.

Абубакар держал в железных объятьях Диего, рычащего как лев и рвущегося к сыну. Миша кинул Бомани бесполезный в его руках пистолет, тот наставил его на стоявшую истуканами охрану, радостно вопя что-то на непонятном языке. В один миг Миша подскочил к яростно рвущемуся из объятий Абубакара хозяину каравана, обхватил его, приставил острие тесака к основанию челюсти и чуть надавил. По загорелой коже потекла кровь.

Абубакар нащупал за поясом Диего пистолет и бросил его Узоме со словами:

– Следи за охраной!

Молниеносное незапланированное мероприятие по захвату заложника длилось от силы пять секунд. Упаковали ошеломленного бандюгана быстро, спецназ не сделал бы лучше. Сопровождавшие хозяев охранники не двигались, видя, что Диего в опасности. А сам хозяин вдруг безвольно обмяк, увидев, что Арнальдо, из ушей которого текла струйкой кровь, затих на земле.

Со всех сторон к месту схватки сбегались охранники, созывая собак. Но восставших пленников было уже не остановить.

Получилось немного картинно, потому что Михаил видел много фильмов, где плохие парни брали заложников, ему оставалось только перенести действие на конкретную ситуацию. И он заорал в состоянии куража:

– Стоять всем, не приближаться, иначе я вашему хозяину отрежу ухо и отдам его собакам.

Он перенес тесак к уху Диего и ласково спросил:

– Ты хочешь без уха оказаться? Или без носа?

Диего ничего не ответил, но Миша жизнерадостно доложил окружающим:

– Ваш хозяин не сможет жить без ушей и носа, я так и думал! Он все еще хочет нравиться девушкам! Потому – стойте, где стоите! И кто у вас расковывает кандалы? Где этот добрый и ласковый человек? Я и сам могу расковаться, но хочу, чтобы за мной поухаживали! И собачек утихомирьте. А то я нервный, могу нечаянно их испугаться, да хозяина вашего прирезать. Утихомирьте, говорю. Я не шучу. Медленно и аккуратно бросайте свое оружие на землю. Бросайте все. Не сердите злого меня. Акела не промахнется!

Диего, отдай приказ своим людям, иначе всем не поздоровится. В первую очередь – тебе и твоему сыну. Пока он жив. Если не хочешь, чтобы он сдох здесь, как собака, твои люди должны прекратить сопротивление и сдать оружие.

Раздалось хриплое:

– Делайте, как он говорит.

– Громче, Диего! Громче! Чтобы все слышали.

– Делайте, как он говорит!

– Диего, не серди меня! Громче! И собак пусть держат! Диего! Жизнь твоего сына в твоих руках!

– Да, да, черт возьми! Сдайте оружие! – зарычал Диего.

– Ну вот, парни! Приказ получили. Теперь выполняйте, пока я не рассердился! Когда я злой, я такой страшный – просто зверь, сам себя боюсь! – Миша кричал уверенным голосом, но понимал, что время уходит, надо было заканчивать представление, иначе кто-то обязательно сорвется. Поэтому он шепнул своему маленькому войску:

– Парни, надо занять их внимание! Давайте задорно и нагло, иначе они очнутся.

Бомани весело фыркнул и заорал, потрясая гигантским пистолетом:

– Берегитесь! Ох, какой он злой! Может съесть ваши уши! Вчера от голода хотел меня за задницу укусить! Пришлось подсунуть ему рогатину, чтобы успокоился. Сегодня я обещал накормить его до отвала! Есть добровольцы? У кого уши лишние? Можно сразу попасть на небо к предкам, с которыми у моего друга Миша хорошие отношения.

– Бомани, я отдам все уши тебе! Ты их пожаришь на костре и отдашь собакам, потому что они слишком старые. Я люблю такое мясо, чтобы жир по рукам стекал!

– Ой-ей! Я тоже такое хочу!

Потом округлил глаза и добавил еще больше ужасов:

– Храбрый Миш, а мне можно кисти рук? В моей деревне всегда их к столбу прибивают. Очень почетно принести вождю кисти рук своих врагов! А как девушки любят таких героев! Зато тех, кто без кистей, никто не любит, потому что им без кистей гладить красавиц неудобно и за круглые попы ущипнуть невозможно!

– Бомани, ты, конечно, жестокий, но я разрешу взять столько кистей, сколько захочешь, если хоть один из них шевельнется. Того, кто слов не понимает, сразу пристрели и обе руки забери! Мне не жалко! Живо, все бросайте оружие и крепко держитесь за свои уши, носы, кисти и прочие места, которыми девушек любите!

Бомани и Узома с восторгом округлили глаза, явно пытаясь представить высказанную угрозу.

Оба охранника, сопровождавших хозяев, бросили свои ружья и кнуты на землю, а сами по команде Миши уселись на землю.

Слушая самопровозглашенного предводителя восстания, Абубакар молча вытащил из-за пояса Диего кнут и принялся связывать его длинным сыромятным ремнем. Затем вытащил тесак Диего.

Миша, видя тесак в руках Абубакара, тихо шепнул, предоставив Бомани и Узоме возможность орать и творчески развивать интересную картинку на заданную тему:

– Абубакар, он нам нужен живым. Все надо делать быстро, пока наемники не очнулись. Иначе вспомнят, что у них ружья есть.

– Понимаю, Миш.

Миша продолжил свое смертельно опасное представление:

– Кто еще не все понял? Где ваш умелец, который расковывает? Где он? Я сейчас начну освобождать себя и своих друзей. Мне ваш умелец ни к чему, я сам могу все сделать. Но если он сейчас не появится, то ваша участь будет гораздо хуже. Ну, что. Я начинаю! Следите за моими руками, обезьяны глупые!

Зайдя вместе с Узомой за спину Абубакара, Миша вытащил какой-то небольшой предмет из своей набедренной повязки, сделал пару движений и откинул запорное устройство рогатины. Абубакар был свободен.

Удивились все, а участники восстания – в первую очередь. Миша уже зашел за спину Бомани и проделал тот же трюк.

Конечно, Миша очень рисковал. Если он неправильно оценил личные качества Абубакара и Бомани, то сейчас мог остаться в одиночестве и все в той же рогатине.

Но внезапное освобождение двух невольников оказало на охрану неожиданно сильное влияние. Из рядов безмолвно стоявших наемников вышел черный мужчина, поднял руки и закричал:

– Я иду!

– Иди медленно. Что у тебя в руках?

– А как я вас освобожу? Инструмент!

Абубакар не менее других удивился своему чудесному освобождению, но вида не подал и не забыл о главном ни на секунду. Он закончил обвязывать ремнем кнута Диего и бросил тушку отца к сыну. Диего что-то тихо шептал, но даже обнять сына не мог.

Грозный Диего, много лет водивший караваны невольников, сейчас не видел ничего и никого, кроме сына, лежащего совсем рядом. Он видел, что сын жив, но без сознания. Жив. Пока жив.

Миша продолжал орать, боясь упустить инициативу и рассеять внимание толпы:

– Хорошо, иди сюда. Если сделаешь лишнее движение, то будешь сразу убит. Покажи свое умение на мне! Я посмотрю, насколько ты ласков, и можно ли тебе доверить моих друзей! Тут у нас девушки есть. Не хочу, чтобы ты им не понравился.

Своей маленькой армии шепнул тихонько:

– Следите за ним. И шуметь надо продолжать, чтобы не успокаивались.

Стараясь делать вид, что ему нет дел до наемника, орудующего у него за спиной, и что он совершенно спокоен, Миша продолжал командовать сгрудившимся охранникам, чтобы они сдавали оружие. Кучка ружей, ножей, тесаков и кнутов росла, но очень медленно.

Умелец не подкачал. Миша скоро почувствовал, что свободен, следом за ним был освобожден Узома, затем сняты ножные кандалы со всех мужчин, а потом и с женщин Акоко и Яа. Своих российская полиция не бросает.

Почувствовав свободу, повстанцы немного расслабились. И эта была роковая ошибка. Миша знал, что такое случается, но отсутствие ненавистной рогатины сделало свое дело.

Михаил, находившийся в состоянии эйфории от внезапно обретенной свободы, услышал глухой щелчок откуда-то справа, а затем женский вскрик. Почти тотчас отреагировал пистолет в руках Абубакара, и Бомани, передвигаясь зигзагом, бросился проверять в дальние кусты, достиг ли выстрел цели. Скорострельность кремневого оружия не очень велика, поэтому можно было рассчитывать на несколько секунд форы, если у стрелявшего не было еще одного заряженного ружья.

Выяснилось, что Абубакар очень метко стреляет даже на звук. В кустах обнаружился труп одного из приспешников Диего. Как он оказался в той стороне, было непонятно. Возможно, на начало конфликта он отсутствовал в лагере, а потом мужчина наблюдал издали и ждал возможности вмешаться. Стрелял охранник явно хуже Абубакара. Было сомнительно, что он собирался попасть в девушку, скорее всего, целью был Миша. Во время выстрела совсем рядом с пострадавшей Яа была Акоко, а Миша немного дальше.

Ранение Яа было легким, по касательной. Но для очень впечатлительной девушки это был стресс. Она лежала на земле, тяжело дышала и, кажется, готовилась умереть. На взгляд Миши, часто наблюдавшего огнестрельные ранения, ситуация была простой даже при отсутствии нормальной медицины. Но развернуть максимально масштабную в данных условиях спасательную операцию пришлось. Акоко оторвала кусок от того, что называлось платьем, и перевязала подругу. На этом помощь считалась оказанной.

Мужчины тем временем закончили разоружать и связывать охрану, и сажать на цепи собак. Бомани и Узома от души позубоскалили, рассказывая жуткие истории об удивительных личных качествах великого вождя Миша, который может без отмычек открывать рогатины, усмирять ненавистных хозяев и убивать без оружия, обращаясь за помощью к духам. А уж как он умеет дождь вызывать в засуху! Никто не может сравниться с ним в этом умении! Какие обряды проводит!

Миша истории слышал, но не пресекал. Как в эти истории могли верить охранники, которые, скорее всего, были свидетелями битвы тела Миши за жизни отца, жены и ребенка, непонятно. Почему-то такой великий человек не смог помочь своей семье. Вполне возможно, именно сейчас рождалась легенда, которую будут пересказывать из поколения в поколение. Легенда о человеке, который безоружный победил вооруженную команду.