Ида Мартин
Пусть это буду я
Иллюстрация на обложке – @00maruu
Художественное оформление Радия Фахрутдинова
© Мартин И., 2023
© ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
С благодарностью
моим родителям
I used to rule the world
Seas would rise
When I gave the word
Now in the morning I sleep alone
Sweep the streets I used to own.[1]
Глава 1
Москва оглушала. В ней все пребывало в сосредоточенном, торопливом движении, словно столичное население всем составом стремительно переселялось на Марс.
Коля с Люсей оказались в метро впервые, и сразу стало ясно, что это квест повышенной сложности: карты, маршруты, переходы и эскалаторы, а еще многочисленные человеческие потоки.
Они никогда не видели, чтобы люди так быстро ходили. Мамочки с колясками, старушки с тяжелыми сумками, девушки на высоченных каблуках оказывались быстрее и проворнее их.
Согласно схеме, дорога от Казанского вокзала до нужной им станции занимала не больше четырнадцати минут, но они потратили почти полчаса, разбираясь с пересадками.
Вышли из метро и, скинув рюкзаки и сумки прямо на землю, остановились перевести дух.
– Сгоняю за мороженым? – предложил Коля.
– Не нужно, – забеспокоилась сестра, – вдруг потеряешься.
– Вон магазин, – он мотнул головой, – если подождешь здесь, точно не потеряюсь.
Люся с опаской огляделась.
– Ладно.
– Тебе какое?
– Фисташковое.
Июль сиял в солнечных лучах, и все вокруг словно сверкало алмазной крошкой: дома, дороги, редкие деревья и набережная. Люди тоже искрились.
Проезжая часть была забита машинами: красивыми, дорогими и блестящими на ярком летнем солнце. Они выруливали с разных сторон и заставляли вздрагивать от резких сигналов. Мимо проносились электросамокаты, звякали велосипеды доставщиков, пробегали стайками шумные подростки.
На площади, чуть поодаль от Люси, в окружении плотного кольца зрителей, играли уличные музыканты, и до ее слуха отчетливо доносилось их жизнерадостное многоголосье: «No Woman, No Cry».
Достав из рюкзака бутылку воды, она сделала несколько больших глотков. От жары усталость как будто усилилась.
За двенадцать часов пути можно было отлично выспаться, но от волнения Люся так и не сомкнула глаз. Коля на нижней полке отрубился, как только легли, а она провела ночь, глядя в окно и с замиранием сердца фантазируя о том, что их ждет.
Эта поездка представлялась ей дверью в новый, неизведанный и чудесный мир. Мир надежд, успеха и исполнения желаний. Коля утверждал, что в Москве возможно все, и она искренне ему верила, потому что очень хотела, чтобы именно так и было.
Щурясь от солнца, Люся с нескрываемым любопытством разглядывала прохожих, монументальные здания, вывески магазинов и кафе, когда к ней подошла девушка: широкая пестрая юбка, длинные распущенные волосы, на запястьях разноцветные браслеты. В первый момент Люся испугалась, что это цыганка, но потом увидела картонную коробочку с монетами и сообразила, что это помощница музыкантов.
Торопливо сунув руку в боковой карман рюкзака, Люся вытащила горсть мелочи и кинула в протянутую коробочку.
– Подходи ближе, – расплылась в улыбке девушка.
– Не могу, брата жду. – Люся показала на вещи. – Но мне и здесь хорошо слышно. Здорово играют.
– Хочешь заказать песню? – Девушка игриво подмигнула.
– В смысле?
– Сыграют специально для тебя. Ну? У тебя есть любимая песня?
Люся пожала плечами.
– У меня много любимых. Они знают «Колдплей»?
– Пятьсот рублей.
– Это очень много, – растерялась Люся.
Взмахнув пестрой юбкой, девушка растворилась в толпе так же незаметно, как и появилась.
– Держи! – перед лицом возник нежно-зеленый шарик мороженого в вафельном стаканчике.
– А где твое мороженое? – удивилась Люся.
– Обойдусь. – Коля поморщился. – Знаешь, сколько оно здесь стоит?
– Я тебе оставлю, – пообещала она, пожалев, что отдала сдачу с проездного музыкантам. – А мне предлагали песню спеть за пятьсот рублей. Представляешь?
– Ладно, ничего! – Брат закинул рюкзак на плечо. – Пройдет немного времени – и они целыми днями будут играть только музыку из твоего плейлиста.
Люся засмеялась. Брат всегда умел обнадежить.
Идти от метро оказалось недалеко. Пять минут по прямой и направо до пересечения с проспектом, а потом через арку с кодовым замком на решетчатой калитке в небольшой закрытый дворик-колодец, образованный из плотно примыкающих друг к другу четырехэтажных домов.
По дороге купили торт и лоточек клубники. Коля был против, считая, что им нужно экономить, но Люся настояла, потому что это не тот случай, когда можно прийти с пустыми руками.
На брусчатой площадке перед единственной подъездной дверью ребята остановились, собираясь с духом.
– Коль, как я выгляжу? – спросила Люся.
Брат критически оглядел ее с ног до головы: белые, чуть запылившиеся полукеды, короткое приталенное платье абрикосового цвета с крупными пуговицами от подола до отложного воротничка, на плечах – две ровные аккуратные косички. Ресницы Люся густо накрасила черной тушью, из-за чего сильно смахивала на ретроактрису.
– Шикарно выглядишь! – Коля не лукавил, ему сестра всегда казалась очень красивой. – А я?
– Ты тоже шикарно. Только я все-таки считаю, что нужно было надевать брюки, а не эти убитые джинсы. Они…
– Все-все. – Он поспешно набрал номер квартиры на домофоне, и громкий сигнал вызова прокатился по дворику.
Из кустов под окнами первого этажа выскочили два серых кота и шмыгнули в подвальное окошко.
– Кто там? – послышался из динамика грубый женский голос.
– Это Коля и Люся Бойко. Мы договаривались с Олегом Васильевичем.
– Ждите.
Домофон отключился. Брат с сестрой переглянулись.
Люся шумно выдохнула.
– Что-то я опять волнуюсь.
– Все в порядке, – заверил Коля, – клубнику не помни.
Люся бросила взгляд на пластиковый лоток в своей руке и только сейчас заметила, что сжимает его слишком крепко.
– Я не могу перестать думать о том, что будет, если мы ему не понравимся.
– Мы ему понравимся!
– Тебе очень идет эта стрижка! – Люся с благодарностью посмотрела на брата.
И вроде бы это был тот же самый, обычный ее Коля: самоуверенный, любопытный и простой, с лучистыми, чуть раскосыми глазами и улыбкой в пол-лица; но в то же время с этой новой, непривычно короткой прической он выглядел сильно повзрослевшим.
Металлическая дверь подъезда щелкнула, и, придерживая ее, к ним вышел невысокий сухопарый мужчина в темно-бордовой рубашке с коротким рукавом. Волосы его были гладко зачесаны набок, а возле серых глаз лучились морщинки.
– Молодые люди, добро пожаловать! Мы вас ждем.
– Олег Васильевич, здравствуйте! – подалась к нему Люся. – Я Люся, а это Коля.
– Я не Олег Васильевич, – доброжелательно отозвался мужчина, – но я провожу вас к нему. Можете называть меня Шуйский.
– Просто по фамилии? – не понял Коля.
– Не стесняйтесь, – мужчина махнул рукой, приглашая их пройти, – меня все так называют.
В подъезде ощущалась приятная прохлада и пахло влажными полами. Вестибюль оказался очень просторным. По одной квартире с левой и с правой стороны. Впереди виднелась широкая каменная лестница, рядом с ней сетчатая дверь лифта.
Они видели такие лифты только в кино. Двери кабины открывались вручную, и стоило войти, как пол со скрипом просел.
Шуйский нажал на кнопку, лифт загудел, и все вокруг затряслось.
На лестничной площадке второго этажа, куда они приехали, брат с сестрой еще раз переглянулись и следом за Шуйским шагнули в длинный, со множеством дверей коридор открывшейся перед ними квартиры.
На полу лежала мраморная плитка, а на окрашенных в белый цвет стенах висели картины.
Дошли до двустворчатых распашных дверей и очутились в комнате с роскошными винно-красными шторами на окнах, заставленной огромными книжными шкафами.
– Олег Васильевич, они пришли, – объявил Шуйский в пустоту и застыл в ожидании.
Спустя минуту в проеме между шкафами отворилась узкая дверь, и оттуда выкатился ссутулившийся старик в инвалидном кресле.
Ребята не ожидали, что Олег Васильевич окажется таким старым. На фотографиях в интернете писатель Олег Васильевич Гончар выглядел молодым и абсолютно здоровым.
– Так-так, – произнес он, издалека разглядывая их, – и кто это у нас тут такой симпатичный?
– Здравствуйте, мы Коля с Люсей, – отчеканила Люся, протягивая клубнику.
– Вот, приехали, как договаривались, – по-простому добавил Коля, – очень рады знакомству.
Олег Васильевич – серебристые волосы до плеч, черные густые брови и круглый курносый нос – направил кресло в их сторону и остановился напротив.
– Гончар, – принимая клубнику, представился он. – Чай-кофе не предлагаю, скоро обед, и Козетта будет ругаться, если вы перебьете себе аппетит, но мы легко можем организовать воду или ягодный морс.
– Большое спасибо, – отозвалась Люся, – вода у нас есть.
Нахмурившись, писатель склонил голову, продолжая осматривать их.
– Вы прелестные, – заключил он, сверкнув не по возрасту белозубой улыбкой, – и мне не терпится с вами поболтать, но понимаю, что с дороги требуется отдых. Шуйский покажет вашу квартиру. Но на обед явка обязательна!
– Здесь все квартиры, да и вообще весь дом принадлежат Олегу Васильевичу, и он любезно позволяет нам тут жить, – принялся охотно рассказывать Шуйский, когда, миновав два длинных коридора квартиры, они вышли на узкую черную лестницу с высокими сводчатыми окнами и разбитыми каменными ступенями. С одной стороны лестницы была глухая зеленая стена, с другой – массивные деревянные двери квартир. Одна на каждом этаже.
– Правое крыло у нас мужское. – Шуйский шутливо хмыкнул. – Так уж получилось. Не нарочно. Моя квартира на первом, прямо под квартирой Олега Васильевича. А на третьем обитает Корги – мальчишка, его помощник.
Женщины на левой стороне. Магда, старая приятельница Олега Васильевича, живет напротив меня. Над ней, на втором, квартира Козетты. Козетта у нас главная по хозяйству. Готовит, убирает и всем заправляет, так что если вдруг что понадобится: белье, полотенца, шампунь – спрашивайте у нее. За едой тоже обращайтесь к ней. Обеды и ужины у нас организованные, но в каждой квартире имеется своя кухня, можно попить чаю и позавтракать. Вы познакомитесь со всеми за обедом. Ну вот мы и пришли. Четвертый этаж. Это ваш.
– А что на пятом? – Коля задрал голову, заглядывая в лестничный пролет.
– На пятом? – переспросил Шуйский удивленно. – На пятом ничего.
С силой дернув за ручку, он раскрыл перед ребятами дверь.
– Добро пожаловать!
В коридоре было очень светло. Светлые стены, высокие потолки, жаркое солнце заливало все, проникая через раскрытые комнатные двери. Пахло моющими средствами и чистотой. К их приезду явно готовились, однако ощущалось, что помещение долго стояло нежилым.
Кинув рюкзаки, брат с сестрой в сопровождении Шуйского медленно прошли мимо кабинета, столовой, трех спален, кухни, библиотеки и еще нескольких комнат неопределенного назначения.
Люся не могла поверить глазам! Таких квартир она не видела даже в кино. Только огромные дома, но одно дело дом и совсем другое – квартира.
Как и на втором этаже, здесь повсюду висели картины, а полочки, комоды и столики украшали всевозможные шкатулки, статуэтки, ракушки и вазочки.
– Ну как вам ваша новая обитель? – любезно поинтересовался Шуйский, когда они закончили осмотр.
– Все круто! – воодушевленно заверил Коля. – Просто невероятно!
Шуйский удовлетворенно кивнул.
– В таком случае располагайтесь и чувствуйте себя как дома, а я вас оставлю. Обед в два. Пропускать нельзя. Дорогу обратно сами найдете?
– А вы нам ключи дадите? – спросила Люся.
– Обязательно, – Шуйский кивнул, – но только от центрального входа. Двери черной лестницы в жилых помещениях у нас должны быть всегда открыты. Это элементарная техника безопасности на случай пожара. Дома в этом районе старые, перекрытия деревянные, проводка, бывает, шалит. Город хочет реконструкцию делать, но Олег Васильевич пока не дает.
– Это невероятно, – поразился Коля, – целый дом в самом центре Москвы принадлежит одному человеку!
Как только шаги Шуйского на лестнице стихли, Коля счастливо стиснул сестру в объятиях.
– Говорил же, что все будет круто, а ты не верила!
– Я и сейчас не верю, – ответила она и высвободилась. – Как-то это чересчур.
– Ничего не чересчур! – Брат пребывал в радостном возбуждении. – Ты уже присмотрела себе комнату?
Люся вернулась к одной из спален – самой небольшой, но благодаря угловому расположению самой светлой. Одно ее окно смотрело на проезжую часть и исторический особняк, а второе выходило в зеленый сквер.
– Я буду спать здесь, – объявила она и тут же с протяжным стоном повалилась на широкую, вкусно пахнущую свежим бельем кровать.
– Прямо сейчас?
– У нас же есть до обеда время?
Коля взглянул на часы в телефоне.
– Еще час.
– Мне хватит. – Приподнявшись, она сбросила с ног полукеды.
– В таком случае я приму душ.
Когда дверь за братом закрылась, Люся подошла босиком к окну и, немного повозившись с тяжелыми деревянными рамами, распахнула обе створки настежь.
В комнату ворвался жар улицы и легкое дуновение ветерка. Шторы затрепетали.
Стянув узкое, липнущее к потному телу платье и оставшись в лифчике и трусах, она с наслаждением раскинулась на кровати.
– Привет!
Незнакомый голос раздался так неожиданно, что она сначала села и только потом, увидев в комнате чужого парня, сообразила, что не одета.
– Тебя стучаться не учили?
В отличие от нее парень ничуть не смутился, продолжая с любопытством наблюдать, как она суетится, оборачиваясь покрывалом.
– Извини, – он протянул зажатые в пальцах ключи, – Олег Васильевич велел передать вам. Это от входной двери.
– Положи на комод.
Ей наконец удалось прикрыться.
– Я Корги, – сообщил парень.
– Корги? Как собака?
– Ну да. Прозвище.
– Потому что кусаешься? – Она все еще была на него рассержена.
– Потому что милый.
Люся усмехнулась.
Выглядел он вызывающе небрежно: тонкая и очень широкая белая футболка с неровным растянутым вырезом и красные клетчатые брюки. Действительно довольно милый: смазливый, с копной пепельно-русых волос, голубыми глазами и трагическим изгибом губ.
Корги подошел к окну и выглянул на улицу.
– Хорошая комната, но шумная. По утрам машины, а ночью народ гуляет. Я на твоем месте выбрал бы другую спальню. Ту, что ближе к лестнице. Там оба окна выходят в сквер.
– Я подумаю, – нехотя откликнулась Люся.
– Я живу под вами. – Как ни в чем не бывало Корги пристроился на подоконнике. – Помогаю Олегу Васильевичу с книгой. Он надиктовывает, а я записываю. Ему тяжело освоить комп.
– Понятно.
– А так я учусь. На дизайнера. В Вышке. Буду иллюстратором.
– Круто.
– А у тебя какие планы?
В другое время Люся обрадовалась бы подобному дружелюбию, но не сейчас.
– Давай потом поболтаем. У меня была бессонная ночь.
Корги понимающе кивнул, но с места не сдвинулся. Он смотрел на нее пристально, с нескрываемым интересом, отчего ей снова стало неловко.
– У тебя красивые глаза, – запросто сказал он. – И овал лица, и плечи… Можно я тебя нарисую?
– Надеюсь, не прямо сейчас?
– Нет-нет, потом, завтра… или позже, когда захочешь.
С трудом удерживая на себе широкое, путающееся в ногах покрывало, Люся дошла до двери и распахнула ее, приглашая парня выйти.
– Приятно было познакомиться.
Это заставило Корги встать с подоконника. Не вынимая рук из карманов, он неторопливо пересек комнату и остановился напротив Люси. С улицы доносился гул проезжающих машин и веселые детские голоса.
– Можешь заходить ко мне в любое время. С черного входа двери всегда открыты.
Не встречаться с ним взглядом не получалось. Светло-голубые глаза смотрели настойчиво и изучающе.
– Спасибо за приглашение.
– Увидимся за обедом.
Она торопливо прикрыла за ним дверь и, облегченно выдохнув, снова вернулась в кровать. Но уснуть не удавалось, сказывалось возбуждение от новых впечатлений, а вскоре к ней в комнату ввалился Коля.
– Прикинь, горячей воды нет. Вот тебе и Москва!
Он был босиком, в трусах, тело его блестело от влаги.
Люся взглянула на телефон – до обеда оставалось пятнадцать минут.
– Пока ты там намывался, ко мне приходил странный парень и я его еле выгнала.
– Что за парень? – нахмурился Коля.
– Корги – помощник Гончара. Под нами живет.
Коля кивнул, припоминая слова Шуйского.
– Чего хотел?
– Вроде просто познакомиться, но нужно что-то придумать, чтобы мы могли закрывать дверь.
– Он тебя напугал? – Коля напрягся.
– Дело не в этом. Но мне будет намного спокойнее, если я буду знать, что, пока я сплю, к нам никто не войдет.
– Поговорю с Гончаром, – пообещал брат.
– Ах, да, – вспомнила Люся, – на комоде ключ от входной двери. Корги принес.
Коля взял ключ и зажал в кулаке.
– Пусть останется у меня. Одевайся! В первый день не стоит опаздывать.
Люся нехотя поднялась, надела платье и, пригладив перед большим зеркалом в раме несколько выбившихся волосков, критично оглядела себя.
Двойняшкам совсем необязательно быть похожими. Это не близнецы. Но Коля с Люсей получились разнополым вариантом человека с одной внешностью.
С возрастом это стало менее заметно, но в детстве их было не различить. Точеные скуластые лица от вологодской родни по материнской линии, густые каштановые волосы и совсем светлые серые глаза плюс фамилия от папиных белорусов.
Брата она считала красивым, но о себе так не думала, полагая, что ее лицу не хватает женственности, ведь каждый раз глядя в зеркало, она видела в нем Колю.
Но в остальном они отлично друг друга дополняли. Где бы ни были, чем бы ни занимались, все распределялось поровну. Люся отыскивала маршруты, Коля вел по ним; Люся намазывала обои клеем, Коля приклеивал; Люся выстраивала планы на ближайшее будущее, Коля их воплощал.
Порой их роли менялись, но Люся была все же более вдумчивой и осторожной, а Коля – импульсивным и прямым. Он родился раньше сестры на семь минут и в их тандеме считался лидером, однако на деле без поддержки сестры никак не мог обойтись. И если случалось, что их мнения расходились, Коля, поступая по-своему, впоследствии нередко об этом жалел. Но не потому, что сделал нечто ошибочное, а лишь оттого, что нуждался в одобрении сестры.
Глава 2
В огромной столовой за длинным столом, застеленным бледно-зеленой скатертью, их собралось шестеро. Гончар, как и полагается хозяину, занимал место во главе стола.
Брата с сестрой усадили по его левую руку, спиной к окнам, а с другой стороны расположились Шуйский и Магда – величественная бабка с фиолетовыми волосами.
Корги, сменивший к обеду растянутую футболку и клетчатые штаны на белую тенниску и джинсы, пришел позже всех и занял свободный стул в конце стола. Крупная громогласная женщина в кружевном фартуке по имени Козетта приносила еду и убирала грязные тарелки. За стол она не садилась и к обеду не присоединилась, однако, если слышала нечто для нее интересное, запросто вмешивалась в разговор.
Стол ломился от еды. Несколько овощных салатов, морепродукты, зелень, брынза, мясные нарезки. Определенно, это был праздничный обед, означающий, что им рады, но из-за жары есть не очень-то хотелось.
– Откуда же вы приехали? – полюбопытствовала Магда.
Она сидела напротив ребят и без стеснения разглядывала их. Лицо у нее было крупное, старческое, но не старушечье: брови тщательно нарисованы, ресницы накрашены, ярко-красная помада лежала густым слоем, а костлявые пальцы на обеих руках украшали массивные перстни с красными камнями.
– Поселок Первомайский. Это в Пензенской области, – ответил Коля.
– Двенадцать часов на поезде, – добавила Люся.
Шуйский с пониманием покачал головой.
– Далековато.
Он тоже приоделся. Бледно-голубая рубашка была туго застегнута под горло, волосы прилизаны еще сильнее, от него веяло сладковатым запахом одеколона.
– И что, родители вас спокойно отпустили в такую даль? – продолжила расспросы Магда.
Люся с Колей переглянулись.
– Мама в общине живет, – сказала Люся, – к нам не приезжает, ей не до нас.
Повисла тишина.
– А отец буддист, – добавил Коля.
– Вы тоже верующие? – заинтересовался Шуйский.
– Мы агностики, – поторопилась пояснить Люся, прежде чем брат успел объявить о своем воинствующем атеизме, который он взрастил в себе в пику родительским верованиям. – Мы считаем, что мир непознаваем.
Коля недовольно передернул плечами, но промолчал.
– Как здорово! – обрадовался Гончар. – Это очень резонирует с моими убеждениями. Расскажите нам, пожалуйста, еще немного о себе, – попросил Олег Васильевич. – Что вы любите, чем увлекаетесь, какие у вас планы на жизнь?
– У меня первый юношеский разряд по плаванью, – похвастался Коля. – Я получил его в шестнадцать, но дальше не пошел. Спорт для меня не самоцель. Я поступаю в университет на гражданского пилота. Умею красить дома и перекрывать крыши, в прошлом году все лето так подрабатывал с нашей местной бригадой. А еще играю в покер. Хорошо играю. Отец научил.
– Чем же занимается ваш отец?
Взгляд у писателя был заинтересованный и ласковый.
– Да ничем, – с легкостью бросил Коля, и сестра тут же наступила ему на ногу. – В смысле ничем особенным.
– Сейчас у него свой образовательный канал на «Ютубе», – сказала Люся.
– Где канал? – не понял Шуйский.
– Это в интернете, – охотно пояснил Коля. – Считайте, как передача по телевизору.
– А… – Сделав вид, что объяснение его удовлетворило, Шуйский уставился в тарелку.
– Почему же ты решил стать пилотом? – продолжил допрос Гончар.
– Не знаю, просто захотелось.
– Так не бывает. У всего всегда должна быть причина, – поучительно произнес писатель. – Ты увидел прекрасный самолет, летящий в лазурном небе? Прокатился на аттракционах – и тебя захватило чувство полета? Тебе рассказал кто-то из знакомых о том, что это круто?
– Нет, ну что вы? Все намного проще. – Коля не переставал улыбаться. – Когда я был маленький, то верил, что внутри облаков стоят прекрасные воздушные замки. Как в той сказке про Джека и волшебные бобы.
– Ну а ты чем увлекаешься? Что любишь? – Олег Васильевич резко переключился на Люсю. – Тоже плаваешь и играешь в покер?
– Я люблю рисовать. Люблю книги, кино, музыку, животных и вообще всю природу.
– Надо же! – обрадованно воскликнул писатель. – В таком случае вы, несомненно, подружитесь с моим Корги.
Люся осторожно посмотрела на парня и, встретившись с его открытым взглядом, смущенно улыбнулась.
– Я много чего люблю. Люблю танцевать, смотреть на звезды и спать, – добавила Люся.
– Спать? – переспросил Корги с сомнением. – Как можно любить спать? Когда ты спишь, тебя нет.
– Да, но если я хорошо сплю, то чувствую потом себя замечательно. А если не высыпаюсь, злюсь на все подряд. А еще сны! Мне часто снятся волшебные сны. Я их запоминаю и иногда могу вызвать сон с продолжением.
– Ты тоже собираешься учиться в Москве? – перебила ее Магда.
– Да, на юридическом. Хочу стать адвокатом.
– Почему же ты не поддержала брата? – Гончар вопросительно склонил голову. – Могла бы стать стюардессой, и вы летали бы вместе.
– Мы думали об этом, – призналась Люся, – но я боюсь высоты, да и учиться платно двоим слишком дорого. Я подала документы туда, куда смогу пройти на бюджет.
– Значит, у тебя нет своей мечты? – Корги хитро прищурился.
– Такой, как у брата, нет.
– А какие книги? Кино? Театральные постановки вы любите? – снова вклинился Шуйский. – У вас есть предпочтения в жанрах или темах?
– Я люблю кино, – поторопился ответить Коля. – Почти каждый день смотрю что-нибудь. Люблю Тарантино и особенно его «Бешеных псов», хотя некоторые считают, что этот фильм уже устарел. Но Тим Рот там очень здорово сыграл. А еще мне нравится «Талантливый мистер Рипли», и «На ярком солнце» тоже, но Ален Делон слишком аристократичен для Рипли. Сам по себе он отличный актер, но там он будто не совсем на своем месте.
– Ален Делон идеален, – категорично высказалась составляющая грязные тарелки на сервировочный столик Козетта. – Это самый прекрасный мужчина всех времен и народов. Ну, после Олега Васильевича, конечно.
Гончар громко расхохотался.
– Козетта вечно надо мной подшучивает.
– Какие уж тут шутки? – добродушно откликнулась та. – Вы же знаете, как я вами восхищаюсь.
– Ален Делон, – зло фыркнула Магда, – апофеоз зла!
На ее замечание никто не обратил внимания.
– А тебе нравится Том Рипли? – неожиданно спросил Люсю Корги. – Не Ален Делон и не Мэтт Дэймон, а сам персонаж?
– Трудно сказать. – Она задумалась. – Скорее, мне его жалко. У него огромное количество талантов, но он не может принять себя таким, какой есть, и поэтому хочет стать другим человеком.
– И тебя не смущают его поступки?
– Да не особо, – ответил за сестру Коля. – Если бы не они, то и фильма не было бы. Интересно же само кино и его сюжет, а не оценка поступков несуществующих людей.
– Значит, ты считаешь, что произведение ведет исключительно сюжет, а не вовлеченные в него персонажи?
– Я в этом не разбираюсь, – сухо ответил Коля. – Если мне что-то нравится, я не стремлюсь отыскать причины и разобрать на составляющие, и наоборот: если не нравится, то просто не нравится.
– Это называется анализом. Разве вас в школе этому не учили?
Гончар строго посмотрел на Корги и погрозил ему вилкой.
– А как вы относитесь к Брамсу? – поспешил вмешаться Шуйский.
Люся пожала плечами.
– К сожалению, мы не увлекаемся классической музыкой.
– Все-все. – Олег Васильевич замахал руками. – Дадим ребятам поесть. Больше никаких вопросов. А то они испугаются и сбегут от меня.
И все тут же, как по мановению волшебной палочки, переключились на собственные разговоры.
Обсуждали жару, грохочущие машины, разгружающиеся рано утром у соседнего дома, депрессивность последней книги Уэльбека, зерновой хлеб из новой пекарни на углу, «Мастера и Маргариту» в постановке Виктюка и пребывание Демиса Руссоса в захваченном ливанскими террористами самолете.
Люся осторожно разглядывала писателя. Немного суетливый и разговорчивый, однако слушать умел и, когда кто-то говорил, мог запросто замереть с открытым ртом. Курносый нос придавал ему добродушный вид, а темные любопытные глаза следили за всем внимательно и цепко.
Люсе он показался приятным, легким в общении человеком, и она порадовалась, что им с ним повезло.
Козетта заходила несколько раз: заменила грязные тарелки чистыми, принесла блюдо с курицей и картошкой, постояла, уперев руки в бока и слушая, как Шуйский рассуждает об эффективности иммуномодуляторов, громогласно высказалась, что все это чушь, но к столу так и не присела.
И уже в самом конце обеда, когда Магда, пожаловавшись на давление, ушла, а Корги втихую под столом переписывался в телефоне, Олег Васильевич попросил их с братом уделить ему немного времени.
Они проследовали за бесшумно катящимся креслом в комнату, где писатель встретил их в первый раз. На угловой этажерке возле окна стояла большая ваза с бордовыми пионами, и все вокруг утопало в их аромате.
Гончар подъехал к двери между шкафами и, раскрыв ее, пропустил ребят вперед.
Здесь было темно, но не мрачно, яркие солнечные лучи, проникая сквозь неплотно задернутые шторы, рассекали комнату на несколько частей.
В глубине стоял массивный письменный стол, заваленный книгами и бумагами, а вдоль стен, словно в музее, расположились невысокие комоды, уставленные необычными, похожими на антиквариат вещицами вроде печатной машинки и больших песочных часов.
– Знаете, что это? – Остановившись напротив одного из комодов, Олег Васильевич кивнул на вертушку с иглой.
– Патефон? – предположил Коля.
– Ну почти. Это проигрыватель. Условно говоря, усовершенствованный патефон.
– Можно посмотреть? – Коля кивнул на пластинку.
Гончар аккуратно достал из розового бумажного конверта с изображением микрофона виниловый диск и зажал его между раскрытыми ладонями.
– Держать нужно вот так, ведь если пальцы попадут на дорожки, останется жирное пятно – и игла будет спотыкаться.
Коля осторожно взял у него из рук пластинку и надел на металлический штырек вертушки.
– Раритет, – с чувством сказал он.
Гончар довольно рассмеялся.
– У меня этого раритета полон дом.
Мелодичная легкая песенка на английском языке годов шестидесятых или около того наполнила комнату.
– Don’t take this heaven from one. If you must cling to someone, – подпел Олег Васильевич высоким голосом. – Now and forever. Let it be me… Любимая песня моей сестры Оленьки. Кто ее только не исполнял! И Эверли Браверз, и Нэнси Синатра, и Шер с мужем, и Том Джонс, и Боб Дилан, и Хулио Иглесиас, и даже сам Пресли, Демис Руссос. Но на самом деле песня французская. Я пишу под нее новую книгу. И собираюсь так и озаглавить ее, потому что эта книга, как и песня, о верности сделанного выбора.
Заметив, что Люся разглядывает на стене одну из картин, Гончар поспешил к ней.
– Эта картина называется «Ежевичные сны». Мне ее подарила одна коллекционерша. Сказала, что она принесет мне вдохновение и бессмертие. Ты когда-нибудь задумывалась о том, что бессмертие возможно?
Люся пожала плечами, не понимая, при чем тут сны. На картине был лишь однотонный прямоугольник цвета ягодного мороженого.
– Вроде нет.
– Ну понятно. – Он весело махнул рукой. – В ваши годы о таком не думают. Но согласись, мы же действительно слишком привязываемся к своей физической сути и совершенно забываем про содержание. А оно, хоть и подвержено временны́м изменениям, разрушается совершенно иными способами.
И тут же, покосившись на Колю, писатель неожиданно громко расхохотался.
– Не пугайтесь! Вам не придется со мной скучать. Я только с виду старый, нудный и дурной, но со мной может быть интересно.
– Я и не думал пугаться, – встрепенулся Коля. – У вас удивительный дом.
– Садитесь. – Олег Васильевич указал на софу с изогнутой спинкой под окном. – Давайте перейдем к делу. Знаете, почему я позвал вас сюда?
– Вы пишете книгу, – ответила Люся, опускаясь на софу рядом с братом.
– Верно. Я написал около двух десятков книг, но самую главную все время откладывал на потом. Больше откладывать некуда.
– Вы больны? – вежливо поинтересовалась Люся.
– Милая, мне семьдесят шесть. – Гончар подъехал и нежно взял девушку за руку сухими ладонями. – Никто к этому возрасту не остается здоровым. Без помощи Корги я уже и писать не смогу. Древние люди, провожая на закате солнце, никогда не знали, взойдет ли оно снова. Вот так и я, каждый вечер ложась в постель, понятия не имею, открою ли назавтра глаза.
Его курносое лицо сделалось печальным.
– У меня тоже была сестра-двойняшка. И мы были с ней очень близки. Очень. Уж вы-то должны понимать, как это. Чувствовали друг друга на расстоянии и читали мысли. Даже когда ей у стоматолога вырывали зуб, я ощущал эту боль. Когда она веселилась, я тоже испытывал радость, а когда мечтала, без слов понимал о чем. И она знала все про меня. Между вами есть нечто подобное?
– Постоянно, – заверил его Коля.
