И. П. Сенченко
Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира
Дворцы и храмы, замки и крепости Древнего Йемена
Йемен – это архитектурная сокровищница Древнего Востока. Историки прошлого с восхищением отзывались о дворце Шакир в Шабве, столице Древнего Хадрамаута (разрушен сабейцами во время военной кампании 220 г.), а также о дворцовых комплексах Салхин в Ма’рибе и Гумдан в Сана’а’. Вошла в сказания многих народов Древнего мира и легендарная Ма’рибская плотина. В преданиях йеменцев она фигурирует под названием Эль-‘Арим или Садд Ма’риб (длина ее составляла 600 метров, а высота – более 15 метров).
Величественный дворцово-храмовый комплекс Гумдан, одно из архитектурных «чудес» Древней Аравии, построил сабейский царь Шар Автар. Самая высокая башня дворца, дозорно-сторожевая, имела 20 этажей. И венчал ее, говорится в сводах аравийской старины, «белый тюрбан из облаков». Стены дворца-гиганта укрывал «мраморный плащ», скроенный из камней четырех разных цветов: белого, красного, зеленого и желтого. Каждая из сторон дворца, расшитая плитами одного из этих цветов, носила соответствовавшее каждому из них название. На самом верху дворца, под его медной крышей с двумя огромными медными орлами посредине, располагался большой, богато убранный зал для приемов. В каждом его углу, сообщает известный знаток арабской древности, легенд и преданий арабов Аравии исламский историк Хишам ал-Калби (737–819), стояла медная статуя льва. И когда дул ветер, то львы эти издавали злобное рычание, заставлявшее вздрагивать и в ужасе оборачиваться в их сторону находившихся в зале людей. Ночью, во время пиршеств, на всех этажах дворца и дозорно-сторожевой башне зажигали факелы и огромные, в человеческий рост, ароматизированные свечи. И тогда, обрамленный огнями, этот «колосс Аравии» был виден на расстоянии «нескольких дней пути». Одним из чудес Гордого Гумдана, как его называли йеменцы, являлись водные часы (клепсидра), отсчитывавшие «время дня и ночи» (98).
Дворцово-храмовый комплекс Гумдан, один из самых красивых и величественных архитектурных ансамблей доисламской Аравии, до наших дней, к сожалению, не сохранился. Храм, стоявший в нем, разрушили по приказу халифа ‘Усмана ибн ал-‘Аффана (правил 644–656). На одной из стен этого храма, как гласят предания йеменцев, имелась надпись, гласившая: «Гумдан, порушивший тебя будет убит». И предсказание сие сбылось: как только храм по велению ‘Усмана разобрали, не стало и самого халифа.
По словам арабского ученого ал-Казвини (1203–1283), храм этот, примыкавший к дворцу, возвели уже во времена царя аш-Ша-раха Йахдуба. Здание храма представляло собой строение в четыре этажа; каждый этаж – высотой в 40 локтей. Основное здание дворца состояло из пяти этажей, «возведенных уступами», один над другим. Внешне оно походило на строения вавилонян, что свидетельствует о тесных культурных связях Древнего Йемена с Вавилоном. У вавилонян, кстати, йеменцы заимствовали столь характерный для их старинных многоэтажных домов стиль цветовых выкладок, украшающих фасады зданий.
Ал-Идриси, арабский историк XII века, упоминает в своих сочинениях о двух величественных замках, стоявших в Марибе. Один из них был построен, согласно преданиям, по приказу царя Соломона, посещавшего, будто бы, царство Сабейское в ответ на визит в Иерусалим царицы Билкис, и останавливавшегося в этом дворце. Другой принадлежал самой Билкис, владычице царства Сабейского, «царицы Юга».
Дворцы-крепости властелинов в царствах Древнего Йемена – это «метафоры вечности», говорят аравийские историки дней сегодняшних. Руинированные величественные строения эти зримо подтверждают справедливость слов поэта Лабида, великого «златоуста» Аравии, о том, что все люди смертны, и что не исчезнут с течением времени и продолжат «жить» лишь звезды на небе, да горы и скалы с замками и крепостями на них.
Не сохранился, к сожалению, и красивый, по словам историков прошлого, дворец-замок в городе Йариме, что в 156 километрах от Сана’а’, который возвели на скале посреди города. С дозорной башни на оборонительной стене у въездных ворот этого города виден также руинированный сегодня легендарный дворец-крепость Райдан в Зафаре, в древней столице царства Химйаритского.
Мегаполисы Южной Аравии, писал Плиний, располагали красивыми храмами. В Тимне (Тимна), к примеру, столице царства Катабан, их насчитывалось 65. При храмах имелись дворы, где совершали жертвоприношения и выставляли еду для тех, кто в ней нуждался, для людей бедных и лишенных крова. Готовили ее из мяса принесенных в жертву животных. Храмовая территория считалась неприкосновенной. Ее обносили стеной, либо метили камнями. Во дворах храмов устраивали ярмарки. Подходы к храмам украшали колоннады. Одна из них, что вела в храм Аввам, посвященный богу луны Алмакаху в Ма’рибе, сохранилась до наших дней.
Главными атрибутами храмов были изваяния кумиров, алтари для воскурения благовоний и камни для исполнения обряда жертвоприношения. На храмовых территориях устанавливали памятные плиты, каменные и бронзовые, с высеченными на них именами щедрых жертвователей и словами признательности тому или иному божеству – за заботу и внимание.
Смотрителями храмов, как следует из сочинений древнегреческого историка Диодора Сицилийского и арабского историка Ибн Исхака (704–768), выступали либо мужчины, либо женщины – «в зависимости от пола божества», которому поклонялись йеменцы. Они принимали подношения и пожертвования, взимали с населения сборы на нужды храмов, окуривали идолов благовониями и совершали установленные обряды.
Обращаться к своим божествам-истуканам с просьбами людям полагалось в святилищах, как это имело место, скажем, в храме сабейской богини Зат Ба’дан, и только в присутствии жрицы-провидицы, которую древние йеменцы величали сновидицей (хилма). Случалось, и довольно часто, что к помощи жриц и жрецов прибегали и в целях решения тех или иных спорных семейных дел. По словам арабского историка Ибн Исхака, должность смотрителя храма удерживалась, как правило, за одним и тем же родом, и передавалась по наследству.
Среди йеменцев во времена язычества бытовало поверье, что у богов, которым они поклонялись, имелись каналы связи с людьми. По ним боги и посылали людям знаки-предзнаменования. Прочитав их, можно было узнать, что ожидало человека в его жизни. Разузнать о своей судьбе человек мог, спросив об этом и у самих богов, обратившись к ним через их земных оракулов, храмовых жриц и жрецов. Люди эти, наделенные, дескать, даром слышать голоса богов, общались с ними в своих видениях. По глубокому убеждению древних йеменцев, жрецы-оракулы обладали дарованной им богами способностью «видеть невидимое и знать неизвестное». Могли предугадывать те или иные грядущие события в жизни человека по движениям зверей и полету птиц. Поведение зверей, по верованиям древних йеменцев, диктовалось высшими силами, и «несло в себе знаки-уведомления богов, которые они посылали людям».
Химйариты, как рассказывают составитель антологии арабской поэзии с VI по X века ал-Исфахани (897–967) и арабский географ, автор знаменитой «Выборки времени о диковинках суши и моря» ад-Димашки (1256–1327), «чтили звезды». Подразделяли на «счастливые» и «несчастливые». Венеру и Юпитер, например, именовали «двумя счастливыми звездами», а Сатурн и Марс – «двумя гибельными». Семи главным планетам посвящали и дни недели; и тоже делили их на «счастливые» и «несчастливые». Звезды считали «жилищами своих божеств».
В честь небесных тел, которым поклонялись, к примеру, сабейцы, они воздвигали колонны: золотые и серебряные. Колонны эти воспринимались ими как «носители божественной силы» того или другого светила.
Произрастала в землях «Счастливой Аравии», повествует Диодор Сицилийский (90–30 до н. э.), «священная пальмовая роща», где «стоял жертвенник, весьма древний». На нем имелась надпись, «выполненная знаками, давно вышедшими из употребления и никому неизвестными». Службу при храме в роще той, проживая там постоянно, несли мужчина и женщина (99).
О «священной пальмовой роще» на одном из участков побережья в Южной Аравии упоминает и византийский богослов, Патриарх Константинопольский Фотий (810–891). Проживавшие рядом с ней племена, пишет он, собирались там для исполнения культовых обрядов, дважды в году. Первый раз – в середине весны. Второй раз – «после летнего солнцестояния». Во время хождений к местам поклонений «соблюдали полный мир». Притом как по отношению друг к другу, так и ко всем другим племенам, обитавшим в землях «Счастливой Аравии». Свято веровали в то, отмечает Фотий, что также вели себя в сезоны паломничества и дикие животные, пребывая в мире и с людьми, и друг с другом (100).
«Священной пальмовой рощей» окружена была в седом прошлом и древняя Ка’аба. Рубить деревья в ней не смел никто.
Среди тотемов арабов Древнего Йемена историки прошлого называют и одиноко стоявшие финиковые пальмы. Такие «священные деревья» обозначались у йеменцев и других аравийцев словом «.манахиль», что значит «пчельники [ульи] ангелов». Бытовало поверье, что, время от времени, ангелы спускались на них с небес, чтобы понаблюдать за жизнью людей, и «помочь им, если они воззовут о том», в их бедах и горестях, просьбах и пожеланиях. Ни один лист с пальмовых деревьев-тотемов не мог быть сорван просто так. Вопрошая пальмы-тотемы о помощи и поддержке, люди оказывали им знаки внимания и почитания: вешали на них праздничные одежды и ювелирные украшения.
Великий арабский историк Ибн Хишам (ум. 835), сообщает, что до утверждения в Наджране, в местности на севере Йемена, христианства арабы Наджрана «поклонялись одиноко стоявшей пальме», росшей в окрестностях города. Каждый год жители Наджрана «сходились у той пальмы, и справляли праздник в ее честь»; женщины развешивали на ней свои лучшие платья и украшения (100*).
Для исполнения обрядов чествования небесных светил-по-кровителей, которым поклонялись древние йеменцы, они собирались вначале на возвышенных местах, и под открытым небом обращали к ним свои мольбы-прошения. В ряде таких мест возникли со временем города. Люди воздвигли в них храмы. И были они, по выражению историков прошлого, зримым свидетельством величия и богатства того или иного царства Древней Аравии. Храмы те именовали вначале словом «бейт», что значит «дом», ибо в них, во что свято веровали йеменцы, селились, время от времени, боги-хранители, когда спускались с небес на землю. Потом храмы стали величать перешедшим в ислам словом «масджид», смысл которого – «место, где совершают поклонение» (происходит оно от слова «саджада», что значит – «падать ниц»).
В тех местах в мечетях, где в наши дни располагаются михрабы, то есть ниши, указывающие направление на Мекку и Ка’абу, в сторону которых во время молитвы обращаются лицом мусульмане, в храмах язычников стояли идолы.
Одним из крупнейших храмов арабов доисламского Йемена являлся храм Йата в замке Абин, что возле Адана (Адена). Предания гласят, что храм тот заложил ‘Абд аш-Шамс ‘Азлам, евнух царя Саба’, и брат его Мартад. Обустроив алтарь в храме, они поднесли и первые дары Йату, «господину ‘Адана», божеству-покровителю, моля его о благосклонности по отношению к ним самим, к замку
Абин и к городу ‘Адану с его жителями. В храме в честь бога Йата, что интересно, молились и другим божествам, которым поклонялись проживавшие в том крае йеменские племена: ‘Аттару, Гаубасу, Зат-Хами и Зат-Бадани. Дары Йату клали богатые: «золотом и серебром, в монетах и слитках» (101).
Детям своим в седом прошлом жители Йемена давали имена идолов, которых они почитали. Мальчиков называли слугами-рабами, а девочек – дарами того или иного из них, ‘Абд ал-Йат, к примеру, и Дар ал-Йат соответственно.
Каждый из семи дней недели был посвящен у древних йеменцев одной из семи планет-покровительниц. Согласно легенде, пятницу, которую они величали «господином дней» («сейид ал-айам»), установил для людей в качестве дня для отдыха и совместной молитвы сам Ибрахим (Авраам). И сделал это в память о том, что в пятницу Бог сотворил человека.
Звезды, отмечает Шахрастани (ум. 1153), известный богослов и историк религии, бедуины Аравии считали «жилищами божеств». «Когда у ребенка выпадали зубы, – пишет он, – то химйариты, поклонявшиеся солнцу, подбирали их и бросали в направлении светила, прося у него для дитяти своего лучших, чем те, что он утратил».
Вошедшая в пословицы и поговорки арабов неприкосновенность голубей при Заповедной мечети (Масджид ал-Харам) в Мекке, имела место, кстати, и у древних сабейцев. Употребление в пищу мяса голубей, птиц Венеры, запрещалось у них под страхом смерти. Со временем голуби стали пользоваться неприкосновенностью не только в Мекке, но и при всех главных мечетях Халифата, а впоследствии – и в местах захоронений четвертого «праведного» халифа ‘Али и его сына Хусейна, внука Пророка Мухаммада.
Многие из языческих храмов в Аравии, в том числе в Йемене, строились по образу и подобию мекканской Каабы, указывал в своем увлекательном исследовании «Очерк быта арабов в эпоху Мухаммеда» (1885) профессор Казанского университета М. Машанов. В сочинениях собирателей аравийской старины, сказывал он, часто упоминается Ка’аба Йеменская – храм колен хатсам, баджил и даус. В храме том совершали обряды и многие другие племена Древнего Йемена. Потому-то и стали называть храм тот Ка’абой Йемена.
По словам ан-Нувайри (1279–1331), знаменитого арабского энциклопедиста, химйаритские князья, сыновья ‘Асада ибн ‘Амра, вознамерились заложить в Сана’а’ такой же храм, как в Мекке. И дабы «возымел он перевес над мекканским», задались мыслью похитить Черный камень Ка’абы и поместить его в задуманном ими храме. Предприняли набег на Хиджаз, но до Мекки так и не добрались. На пути туда «остановили их кинаниты». Впоследствии, с приходом в Йемен ислама, древний языческий храм тот по распоряжению Пророка Мухаммада был порушен.
Из сочинений Ибн Хишама (ум. 833), автора «Жизнеописания Пророка Мухаммада», известно о существовании на горе Рийам (Риам), что к северу от Сана’а’древнейшего в Йемене тагута Рийам (Риам), капища идолопоклонников, с храмами Тур’ат и Талаба (божество Луны). Когда Абу Кариб ‘Асад возвратился в Сана’а’ из похода на Йасриб (Медину) и Мекку, во время которого он принял иудейство, повествует в своей увлекательной «Истории иудейства в Аравии» священник Андрей Светлаков, «склонив к тому же все войско химйаритское», то убедил принять новую веру и весь народ свой. После чего храм в Рийаме снесли. Когда же рушили его, то, как гласят сказания, вышел, будто бы, оттуда «демон в виде черной собаки», зло взглянул на людей, и скрылся (102).
Арабский историк Ибн Исхак (704–768) упоминает о двух языческих храмах в Хадрамауте – Мархаб и Аз-Зун. Память о втором из них сохранилась во времени и дошла до наших дней в сказаниях, пословицах и поговорках. «Прекраснее Аз-Зун», – скажет коренной житель Хадрамаута, увидев красивое строение необычной формы.
Все языческие храмы в Йемене имели харамы, то есть неприкосновенные территории, дававшие убежище нуждавшимся в нем людям.
Идолов своих, рассказывают собиратели аравийской старины, йеменцы-язычники мазали медом и окуривали благовониями. Приносили им в жертву волосы, а в дар – оружие поверженных врагов и драгоценности (чаще всего серьги). Бытовало поверье, что серьги – это лучшие на свете обереги от козней злых духов и недобрых людей. Снимая с себя и вешая на идолов серьги, женщины как бы защищали уши своих божеств-истуканов от наветов на их семьи. Принося в жертву идолам волосы, мужчины остригали их перед ними накануне выступления в набег, или же по возвращении из него – в знак, соответственно, просьбы о сохранении жизни или же в благодарность за ее спасение. Обычай подносить в дар идолам оружие пришел в Аравию из Палестины, где меч Голиафа, поверженного Давидом, хранился в древнем храме иудеев.
Надо сказать, что отношение йеменцев к волосам – испокон веку подчеркнуто внимательное. В былые времена их у врага, захваченного в плен, непременно обрезали и приторачивали к седлам верховых животных.
Дары идолам-божествам своим, свидетельствуют летописи «временных лет» Южной Аравии, древние йеменцы обязательно делали по случаю достижения половой зрелости детей, женитьбы, рождения сына и победы над врагом. Притом не только в виде жертвенных животных, но молока и меда, вина и благовоний, а также разных сооружений при храмах: колонн, к примеру.
До IV века все йеменцы были многобожниками. Их у жителей Древнего Йемена насчитывалось более ста. Имелось у них и общее верховное божество – Астар (олицетворяло планету Венера; изображение – антилопа). Вторым в этом пантеоне божеств во времена джахилийи (язычества) значилось «божество-покровитель земель Йемена, предок народа и господин страны». Роль эту выполнял бог Луны: Алмаках – у сабейцев, Вадд – у минейцев, Амм – у катабанийцев, Сайин – у хадрамаутцев (изображение бога Луны – бык). Себя йеменцы именовали детьми своих божеств.
Истукан Алмаках стоял в храме Аввам в Ма’рибе. Сабейцы приносили ему в дар 1/10 урожая их земель. Служители храма распределяли сделанные храму подношения среди обездоленных и нуждавшихся в помощи соплеменников.
Божество Вадд у минейцев являлось покровителем их торговых коммун, разбросанных вдоль всего торгового пути из Аравии в Средиземноморье. Десятина, собираемая жрецами на нужды храма с доходов населения, шла также на оплату питания людей, занятых на общественных работах, таких, к примеру, как сооружение оборонительных стен, и на проведение общенародных гуляний.
В Шабве, столице Хадрамаута, пишет древнеримский энциклопедист Плиний, куда доставляли для продажи весь собранный в царстве ладан, подать в пользу храма взимали в размере 1/10 с ежегодного сбора благовоний. Ввозили их в этих целях в город только через одни ворота. К продаже ладана, выставлявшегося во дворе храма Сайин, приступали после изъятия положенной храму доли.
У всех этих храмов йеменцы во времена джахилийи скрепляли клятвой свои договоры и договоренности. При исполнении обряда клятвы зажигали на территориях храмов костры и возжигали благовония в курильницах.
Присутствовали в пантеоне идолов Древнего Йемена и идол Сувах (был привнесен йеменцами в Ка’абу), походивший по форме на женщину и считавшийся божеством плодородия земли и плодовитости женщин; и идол Йа’ук, похожий по форме на лошадь, почитавшийся божеством успеха.
У древних йеменцев существовал обычай совершать коллективные паломничества – целыми родами и даже племенами. Согласно сведениям, содержащимся в рассказах собирателей йеменской старины, такие паломничества йеменцы предпринимали к храму идола-хранителя города Сана’а’ и к идолам в капище Рийам (Ри’ам).
Описывая жизнь и быт арабов доисламской Аравии, Абу-л-Фарадж (ум. 1286), известный сирийский ученый, рассказывает, что аравийцы времен язычества «распадались» на жителей стен (городов) и шатров (кочевников). Каждый город и каждое поселение у них, особенно в Йемене, «жило самостоятельно»; «у каждого был свой господин или госпожа – божество-истукан» (102*). Йеменцы считали их покровителями своих мест обитания – городов и поселений, племенных уделов и царств.
Кстати, некоторые из изречений Абу-л-Фараджа широко цитируются арабами Аравии и в наши дни. «Снисходительное отношение к глупости, – гласит одно из них, – присуще каждому умному человеку». «То, что скрываешь от врага, – не раз говаривал он, – не сообщай и другу, ибо нет гарантии того, что дружба будет длиться вечно». «Воздержанность и распущенность проявляются не только в поступках, но и в словах», – поучал Абу-л-Фарадж. «Лучшая похвала та, что исходит от человека, которому ты не сделал ничего хорошего».
Во время перекочевок племена Древнего Йемена перевозили своих истуканов в красном шатре.
К древним сооружениям Йемена его седого прошлого можно отнести и обнаруженные археологами кладбищенские комплексы со склепами- погребениями, датированными III в. до н. э. Работы, проведенные на них учеными, показали, что в легендарных царствах Древнего Йемена, также как и в Древнем Египте, занимались бальзамированием тел умерших. Притом по той же технологии, что и у египтян (103).
Повествуя о древних крепостях Йемена, ал-Бакуви информирует о форте Калат аш-Шараф, что вблизи Забида. Знаменит он тем, пишет ал-Бакуви, что «взять его силой было никак нельзя». Будучи хорошо укрепленным, он к тому же стоял в труднодоступном месте – в скалах, среди гор, и так, что через единственный узкий проход, шедший к нему, люди могли двигаться только один за другим, становясь отличной мишенью для лучников.
Сообщает ал-Бакуви и о печально известной среди йеменцев «непреступной крепости Варвар, что вблизи Сана’а’». У того, кто становился ее хозяином, говорится в преданиях, сразу же «помрачался разум». И начинал он мнить себя человеком настолько великим и всемогущим, что притязал уже не просто на «власть повсюду», но и на «достоинство халифское», и даже на ниспосланный, дескать, ему свыше дар пророчества (104).
Своды йеменской старины упоминают еще об одной цитадели, «древней и могучей», – о крепости Гайман, что к юго-востоку от Сана’а’, где жительствовал, умер и был похоронен великий йеменский царь-воитель Абу Кариб ‘Асад.
Фортом, «ближайшим к небу», по выражению йеменцев, который расположен выше всех других в Горном Йемене, сами жители называют крепость Хусн Хаб. Стоит она на горе Джабаль Ба’адан, возвышающейся над древним городом Ибб, одним из красивейших городов Йемена, на пути из Сана’а’ в Таиз. Известен он сохранившимися во времени красивыми высотными зданиями и мечетями с изящными минаретами, а также оборонительными стенами, впечатляющими своей толщиной.
Сооружение знаменитой Марибской плотины, о которой уже говорилось и будет еще сказано в этой книге, датируется 750 г. до н. э. Сами йеменцы называли ее Эль-‘Арим, что значит «дамба», и Садд (плотина) Ма’риб. С помощью этой плотины йеменцы орошали 4000 акров земли, которые, по мнению специалистов, были способны прокормить 300 тыс. человек.
Исторические хроники свидетельствуют, что после первого размыва Ма’рибской плотины (середина II в.) несколько племен йеменитов, во главе с шейхами Бакром, Мударом и Рабиа’, ушли из родных земель в Верхнюю Аравию и обосновались в Хиджазе. Ряд других племен отодвинулись на юго-восток полуострова. Впоследствии Ма’рибскую плотину прорывало еще несколько раз. Когда это случилось в 450 г. (по другим источникам в 454 г.), отмечает в своем сочинении «История арабов» именитый российский востоковед-арабист А. Е. Крымский (1871–1942), то, «выставив 20 тыс. рабочих», царю Шурахби’илу Йа’фуру удалось поправить запруду. В 542 г. ее опять размыло. Восстановительные работы заняли 58 дней. После прорыва 580 г. Ма’рибский оазис угас.
Царства «Счастливой Аравии», земли Древнего Йемена, с их ярко выраженной национальной культурой, поддерживали тесные торговые отношения с царствами Месопотамии и Средиземноморья, и потому вобрали в себя и кое-что из культур Вавилона и Ассирии, Греции, Римской империи и Византии, в том числе и в архитектуре.
Делясь собранными им сведениями о Горном Йемена, арабский географ ал-Бакуви, приводит несколько интересных фактов, связанных с горой Шаб, местом обитания ша битов. Именно там, согласно преданиям, был убит, в 510 г., Сабит ибн ‘Аус ал-‘Азди аш-Шанфара, знаменитый поэт доисламской Аравии. Родом из тех мест и арабский историк Абу ‘Амр аш-Ша’би (ум. в 731 г.), и халиф Ибн Марван (правил 685–705) из династии ‘Умаййидов (Омейядов) (105).
