И. П. Сенченко
Российская империя и «страна пирамид» (Египет). История в датах и лицах

Часть VI
Годы 1824–1833

Памятные страницы истории

В период с 1824 по 1826 гг. обязанности российского генерального консула в Каире исполнял Бернардино Микеле Мария Дроветти (1776–1852), известный итальянский исследователь Египта и коллекционер древностей, занимавший до 1829 года пост французского генерального консула в Египте.

Из биографии Дроветти известно, что родился он в Барбании, в семье нотариуса. Получил юридическое образование. Имел нотариальную практику в Турине. В 1796 г., когда французская армия под командованием генерала Бонапарта заняла Пьемонт, поступил на военную службу. Хорошо зарекомендовал себя. Отличился в Итальянской кампании, и уже в 1801 г. имел звание майора. Участвовал в «египетском походе» Бонапарта. В 1803 г. по рекомендации генералов Мюрата и Коли-Риччи был назначен коммерческим комиссаром (торговым атташе) Франции в Александрии (прибыл туда в июне того же года). Благодаря своим способностям, проницательности, прозорливости и деловой хватке, смог установить дружеские отношения с Мухаммадом Али (1769–1849), пашой Египетским, и его сыном, Ибрагимом-пашой (1789–1848). Занимал пост французского вице-консула (1806–1811), а затем и генерального консула (1811–1814). После крушения империи Бонапарта (31.03.1814 г. союзные армии во главе с русским императором Александром I вступили в Париж) в течение ряда лет вместе со своими сослуживцами, Антонио Леболо и Жан-Жаком Рифо, вел археологические раскопки в Мемфисе и Фивах, искал и собирал древние артефакты в Египте и Нубии. Составил две обширных коллекции египетских древностей. Одну из них продал в 1824 г. королю Сардинии, и она стала основой Музея Древнего Египта в Турине, а вторую, в 1827 г., – Лувру.

С 1820 по 1829 гг. вновь состоял на дипломатической службе; являлся генеральным консулом Франции в Египте и исполнял обязанности российского генерального консула в Каире (1824–1826). Вышел в отставку, и в 1829 г., проведя 27 лет в Египте, возвратился на родину. Будучи уже к тому времени известным египтологом, стал почетным членом многих европейских академий. Умер в Турине, 9 марта 1852 г., в приюте для умалишенных. Такая вот судьба. А «то, что начертано судьбой, – как сказывал Плутарх, – бывает не столько неожиданным, сколько неотвратимым».

Со времени «египетского похода» Наполеона, отмечают многие египтологи, разграбление египетских древностей становится исключительной привилегией дипломатических представителей Франции и Англии, французского генерального консула Бернардино Дроветти и его недруга и конкурента, британского генерального консула в Каире (1816–1827) Генри Солта, художника по образованию. Пользуясь большим влиянием при дворе египетского вице-короля, свидетельствуют хронисты, они развернули настоящую войну за право монопольного вывоза египетских древностей в Европу. Солт, умерший в Египте, до конца жизни занимался коллекционированием египетских древностей, разделив этот бизнес с Дроветти.

Главными событиями в истории Египта в 1824–1832 гг. хронисты называют восстание феллахов в Верхнем Египте (1824) и участие египетских войск и флота в подавлении восстания в Греции (1821–1830), о чем уже упоминалось в предыдущей части этой книги.

Следует, думается, сказать несколько слов и о тех мерах, что предпринимал тогда Мухаммад Али (в рамках проводимой им реорганизации армии по европейскому образцу) для оснащения своих войск пушками и огнестрельным оружием. Помимо большого литейного завода в Булаке, в гавани-предместье Каира, построенного в 1820 г. британцем Головеем, главным инженером при Мухаммаде Али и выпускавшего пушки, был заложен (1829) Александрийский арсенал. Там, как рассказывает в своей информативной статье «Промышленное развитие Египта в первой половине XIX века: взгляд из России» Ж. В. Петрунина, ссылаясь на российского путешественника А. Н. Муравьева, действовали литейные цеха по изготовлению орудий. Открылся также оружейный завод в Род-эль-Марсуде, производивший в месяц до 650 ружей. Строительством оружейного завода в Род-эль-Марсуде занимался (1831), по сведениям издававшегося в Российской империи «Военного журнала», генуэзец Маренго, больше известный в Египте под именем Али-эфенди⁷⁹.

В 1826–1831 гг. обязанности генерального консула Российской империи в Египте исполнял итальянец Антонио Пеццони, врач по образованию. Жительствуя и работая в Османской империи, он с 1817 г. состоял врачом российской дипломатической миссии в Константинополе. Пользовался благосклонностью султана Махмуда II, даровавшего ему обширные привилегии. По завершении работы в Египте возвратился в Константинополь и служил (до 1853 г., сверх штата) в российской дипмиссии.

По прибытии к новому месту службы Пеццони столкнулся с необходимостью проведения капитального ремонта дома, где располагалось консульство, взятого в наем предыдущим консулом.

«Генеральный консул наш в Александрии, статский советник Пеццони, – докладывал начальник Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД графу К. В. Нессельроде, – доносит об издержках, им учиненных, при вступлении в исправление должности генерального консула. … На поправку дома и на покупку принадлежностей к оному просит о переводе в возврат сих расходов 9 250 турецких пиастров и сверх того 15 050 турецких пиастров вперед за год на наем дома, содержание тюрьмы, жалование находящимся при консульстве служителям, на консульские визиты и на другие непредвиденные издержки».

Министр иностранных дел, граф Карл Васильевич Нессельроде, обратился с запросом по этому вопросу в Министерство финансов. На оригинале его записки, приложенной к ответу министра финансов, рукой Его Императорского Величества написано: «Исполнить»⁸⁰.

Знаменательным событием в истории Египта в период службы Пеццони на посту нашего генерального консула стал разгром турецко-египетского флота у юго-западного побережья полуострова Пелопоннес, в Наваринской бухте Ионического моря.

В ходе Наваринского сражения (20 октября 1827 г.) союзный флот России, Англии и Франции наголову разбил турецко-египетский флот, потерявший более 60 кораблей и до 7 тысяч солдат и матросов. Главную роль в этом морском сражении, вошедшем в анналы крупнейших морских баталий XIX столетия, сыграла русская эскадра под началом контр-адмирала Логина Петровича Гейдена (1773–1850) и адмирала Михаила Петровича Лазарева (1788–1851).

Будучи блокированным союзным флотом в Морее, страдавшей от голода и чумы, высадившийся там и взявший Морею под свое управление египетский десант во главе с Ибрагимом-пашой понес значительные потери.

В качестве компенсации за эти потери Мухаммад Али потребовал от султана Махмуда II передать ему в управление Сирию. Получив отказ, решил взять ее силой, более того, – и вовсе отложиться от Османской империи и создать независимое наследственное государство. Во время русско-турецкой войны 1829-1830 годов перестал платить дань Махмуду II, активно занялся восстановлением флота и пополнением армии. И уже к 1830 г., за год до объявления войны Османской империи, численность египетской армии составляла 150 тыс. человек, а военный флот насчитывал 32 корабля. По своим боевым качествам армия и флот паши Египетского, как информировали МИД российские дипломаты, превосходили армию и флот турецкого султана. Военные корабли строились на верфях в Александрии, существенно к тому времени переоснащенных и модернизированных.

В 1830 г. в Египте побывал, во время путешествия в Святую Землю, Андрей Николаевич Муравьев, известный литератор и дипломат, выходец из богатой дворянской семьи. В своих заметках о Египте отмечал, что, будучи в Александрии, внимательно ознакомился с ее достопримечательностями, а находясь в Каире, много времени провел на патриаршем подворье, где в архивах Патриархии обнаружил дарственные грамоты русских царей – Алексея Михайловича, Петра Первого и его брата Иоанна (Ивана) V, а также императрицы Анны Иоанновны.

С февраля 1831 по 20 августа 1832 г. генеральным консулом России в Египте являлся французский коммерсант Эдуард Лавизон. Известно, что в 1827–1828 гг. он служил драгоманом российского консульства в Александрии и одновременно «состоял в том же звании при французском консуле». Впоследствии (с 1856 г. и до самой смерти в 1872 г.) занимал пост российского вице-консула в Каире. Поддерживал деловые связи с влиятельной в Египте греческой купеческой общиной. Находился в доверительных отношениях с Исмаилом-пашой, третьим сыном Ибрагима-паши, будущим хедивом (правителем) Египта (1863–1879). По словам Елены Петровны Блаватской, русского религиозного философа, основательницы Теософского общества, спиритуалиста, литератора-публициста и путешественницы, проведшей зиму 1871 г. в Каире, где она открыла Спиритское Общество, именно Э. Лавизон сообщил ей много интересных сведений об этой стране. Поведал во время спиритических сеансов и о тайных поставках оружия в Египет, и о «всех интригах» Нубар-паши (1825–1899), министра иностранных дел хедива, и о его переговорах с германским генеральным консулом, и о многом другом⁸¹.

В 1831 г., после объявления Мухаммадом Али войны султану Турции, своему номинальному сюзерену, египетские войска во главе с Ибрагимом-пашой продвинулись в Палестину, захватили Яффу, Хайфу и Акко (27.05.1823), и вступили на территорию Сирии и Ливана. Эмир Ливана Башир II Шихаб (1767–1850) принял вассалитет Египта. Заняв Дамаск (15 июня), Хомс (9 июля) и Алеппо (29 июля), взяв затем Киликию и горные проходы Тавра, египтяне вошли в пределы Анталии. В декабре 1832 г., в битве у города Конья, наголову разгромили турецкую армию (ее командующий, Рашид-паша, угодил к ним в плен) и стали продвигаться в направлении Константинополя. Дошли до Кютахьи, что в 150 милях от Константинополя. Победы, одержанные египтянами, дали Мухаммаду Али основания предъявить Порте требование о передаче под его управление, помимо Египта, Судана, Аравии и Крита, всех тогдашних провинций Великой Сирии. Владения Египта с захватом Палестины, Сирии и Киликии превосходили по территории основную часть Османской империи.

Не получив поддержки от Англии, на которую он рассчитывал, и видя, что Франция открыто выступает на стороне Мухаммада Али, султан Махмуд II вынужден был запросить помощи у России. Царское правительство отреагировало на обращение султана позитивно. Дело в том, что ослабленная Османская империя устраивала тогда Россию больше, чем окрепший Египет с его громкими военными победами, распространением влияния на Великую Сирию, Малую Азию и Ирак, далеко идущими планами и возвышением в Средиземном море. Падение Османской империи могло создать угрозу и доминированию России в Черном море. В Санкт-Петербурге свое неудовольствие действиями Мухаммада Али в Сирии выразили отозванием из Египта консула Э. Лавизона (покинул Египет 20 августа 1832 г.).

В ходе посреднических усилий, предпринятых Россией по урегулированию кризиса в турецко-египетских отношениях, Турцию и Египет в декабре 1832 г. со специальной военно-дипломатической миссией посетил генерал-лейтенант Н. Н. Муравьев⁸². К его миссии был прикреплен, к слову, Александр Осипович Дюгамель (для сбора военно-географических и статистических сведений), будущий российский генеральный консул в Египте.

С учетом складывавшейся тогда ситуации султан обратился к России с просьбой направить в Константинополь черноморскую эскадру и русский экспедиционный корпус. Первая русская эскадра в составе 4 линкоров, 3 фрегатов, корвета и брига под командованием контр-адмирала М. П. Лазарева встала на якорь в Буюк-Дере у Константинополя 26.02.1833 года. В марте 1833 г. в Турцию из Севастополя пришли еще две эскадры под командованием контр-адмирала М. Н. Кумани и контр-адмирала И. О. Стожевского с 14-тысячным десантом. В то же самое время 20-тысячный корпус командующего Дунайской армией генерала П. Д. Кисилева получил приказ двигаться к Дунаю. Узнав о высадке русского военного десанта на азиатском берегу Босфора (март-апрель 1833 г.), Мухаммад Али приказал Ибрагиму-паше наступление на Константинополь остановить.

Происшедшее сильно обеспокоило Англию и Францию. Опасаясь усиления позиций России в Османской империи, они экстренно вмешались в конфликт. Потребовали отвода русских войск и выступили с предложением о проведении прямых переговоров Каира с Константинополем.

Мухаммад Али успешно, надо сказать, использовал дипломатическую борьбу, развернувшуюся между Англией, Францией и Россией. В результате предпринятых дипломатических усилий султан Османской империи и паша Египетский заключили так называемое Кютахийское соглашение (14.05.1833), по которому под управление Мухаммада Али переходили Сирия (с Дамаском и Алеппо), Палестина и пашалык Адана (решительно такое требование Мухаммада Али поддержала Франция). Мухаммад Али, со своей стороны, обязался вывести войска из Анатолии и по-прежнему признавать себя вассалом султана.

26 июня (8 июля) 1833 г. Россия и Порта заключили Ункяр-Искелесийский договор о мире, дружбе и оборонительном союзе, сроком на 8 лет. Со стороны России его подписали русский чрезвычайный посол А. Ф. Орлов и русский посол и полномочный министр в Константинополе Аполлинарий Петрович Бутенев, уроженец Калужской губернии, а с турецкой стороны – великий визирь Хюсрев Мехмед-паша, маршал Февзи Ахмед-паша и министр иностранных дел. Россия обязывалась предоставлять Турции военную помощь и снабжать ее в случае войны таким количеством войск, какое обе стороны сочтут необходимым. В приложении к договору отдельной секретной статьей Турция освобождалась от оказания такой же военной помощи России, но обязывалась вместо этого по требованию России закрывать Босфор и Дарданеллы для военных кораблей всех стран, что обеспечивало безопасность южных границ России. При этом подчеркивалось, что для прохода военного флота России, как союзницы Турции, Босфор и Дарданеллы будут открыты. После подписания Ункяр-Искелесийского договора русские войска из Турции ушли. Эскадра М. П. Лазарева покинула Босфор 28.06.1833 г., а вслед за ней эвакуировался из Босфора русский десант (в июле-августе – в Феодосию и Севастополь).

Русские военные, принимавшие участие в походе 1833 г., как рассказывает в своей статье «Участие русских войск в Турецко-Египетской войне 1832–1833 гг.» Ю. В. Гирченко, были награждены специально отчеканенными турецкими медалями. Серебряными медалями наградили солдат и матросов; золотыми – офицеров, и золотыми медалями с бриллиантами – генералов и адмиралов⁸³.

Вице-консулом в Каире в период с конца августа 1832 по август 1833 г. включительно служил Пьер Бокти.

Часть VII
Александр Осипович Дюгамель, генеральный консул Российской империи в Египте в 1833–1837 гг

Запечатленное время

Александр Осипович Дюгамель (1801–1880), назначенный на пост генерального консула в Египте (08.08.1833), прибыл туда 1 января 1834 года. Перед отъездом из Санкт-Петербурга его принял Николай I. Во время встречи и беседы с ним царь четко указал на необходимость упрочения позиций России в Египте.

О биографии А. О. Дюгамеля известно, что происходил он из дворян Лифляндской губернии. Начинал службу прапорщиком свиты Его Величества; состоял в штате Генерального штаба. Участвовал в экспедиции полковника Ф. Ф. Берге к Каспийскому и Аральскому морям. В августе 1826 г., в звании поручика, был командирован в Константинополь, на должность 2-го секретаря при военном атташе. Участвовал в русско-турецкой войне 1828–1829 годов. Продолжив службу в Генеральном штабе, состоял при генерал-лейтенанте Н. Н. Муравьеве, посещавшем в 1832–1833 гг. со специальными военно-дипломатическими миссиями Константинополь и Каир. По поручению Н. Н. Муравьева, ему надлежало проследовать, «сухим путем», из Константинополя в Египет, чтобы «обозреть состояние Сирии, узнать о духе жителей ее и о положении египетской армии»⁸⁴. Перед тем как отправиться в эту поездку А. Дюгамель встречался и беседовал с командующим египетским экспедиционным корпусом Ибрагимом-пашой в анатолийском городе Конья (05–06.01.1833). Убеждал его отказаться от дальнейших наступательных действий на Константинополь; информировал о своем намерении проследовать в Египет через Сирию, занятую египетскими войсками. Надо сказать, что такому намерению русского полковника, человека обходительного и переговорщика толкового, как характеризовал его Ибрагим-паша, он нисколько не препятствовал. Более того, даже снабдил А. Дюгамеля рекомендательными письмами. Однако до Сирии полковник А. Дюгамель так и не добрался – по пути туда заболел и возвратился в Константинополь. Выздоровев, составил описание укреплений Дарданелл.

Дипломатические способности А. Дюгамеля, ярко проявленные им в ходе посреднической миссии России по урегулированию турецко-египетского кризиса 1831–1833 гг., во время Босфорской экспедиции русских войск и флота, а также при подготовке и подписании Ункяр-Искелесийского договора о мире, дружбе и союзе между Российской империей и Портой, в Санкт-Петербурге оценили по достоинству. С учетом знания им египетской проблематики и проявленных качеств переговорщика его назначили генеральным консулом России в Египет, а несколько позже он получил звание генерал-майора.

После Египта (был отозван в Россию 03.08.1837) служил в Персии, исполнял особые дипломатические поручения в княжествах Молдова и Валахия, работал в нескольких департаментах в Сенате, занимал пост командующего войсками Западно-Сибирского военного округа и генерал-губернатора Западной Сибири. Умер 28 мая 1880 года.

Повышенное внимание во время службы в Египте А. Дюгамель уделял наблюдению за положением дел в Сирии. В донесении русскому послу в Константинополе А. П. Бутеневу от 30.09.1834 г., делясь с ним своими соображениями насчет сирийского аспекта внешнеполитической деятельности Мухаммада Али, писал, что тем, что «раскинул он так широко владения свои» паша Египетский «ослабил себя». Сирия, к примеру, отмечал он, «только поглощает его солдат и деньги, … и только военной силой он может держать в повиновении эту страну»⁸⁵.

Противоречивые известия, поступавшие в Каир из Сирии, подвигли А. Дюгамеля к тому, чтобы лично отправиться туда и самому во всем там происходящем разобраться, досконально и скрупулезно. Выехав в конце апреля 1836 г. из Александрии и добравшись на английском пароходе до Бейрута, он проследовал оттуда в Горный Ливан, где повстречался с эмиром Баширом II в его резиденции в Дейр-эль-Камаре. Побывал в Триполи, Латакии, Антиохии, Алеппо, Хомсе, Баальбеке и Дамаске, «самом арабском городе после Каира», как он о нем отзывался.

Из Дамаска отправился в Палестину. Пересек реку Иордан. Проследовал вдоль Тивериадского озера. Побывал в Назарете, Иерусалиме, Вифлееме и Иерихоне. Возвратился в Египет морским путем – на судне, шедшем из Яффы в Александрию. Российское консульство в Яффе находилось в то время в ведении российского генерального консула в Египте.

В отчете об этой поездке подчеркивал, что управление Сирией египтянами «тяжело отражалось» на народе тамошнем, изнывавшем от «обременительных налогов и воинской повинности». Указывал, вместе с тем, и на то, что администрация египетская в землях сирийских смогла обеспечить невиданную там дотоле безопасность на дорогах и «водворить порядок в стране, где царила прежде полная анархия»⁸⁶.

В автобиографических записках А. О. Дюгамель высказывается в том плане, что не считаться тогда в своей восточной политике с существованием государства Мухаммада Али, фактически независимого, включавшего в себя, помимо Египта, часть Аравии и Судана, Палестину, Сирию и Ливан, а также приморские провинции Абиссинии (Эфиопии), Россия не могла. Египет являлся важной составной частью «восточного вопроса» дипломатии Франции и Англии, что и обязывало Россию не упускать «страну пирамид» из зоны своего внимания.

Несмотря на подписанное Турцией и Египтом Кютахийское соглашение от 1833 г., Порта всячески стремилась скорректировать его в свою пользу. Тем же отвечал ей и Мухаммад Али, добивавшийся от султана права на наследственный переход власти во всех подконтрольных ему на тот момент землях. Так, в 1834 г. Османская империя не только открыто поддержала выступление сирийских горцев, поднявшихся против новых порядков, введенных в их землях египтянами, в том числе против воинской повинности, но и направила армию на левобережье Евфрата, к городу Урфа, именовавшемуся во времена эллинизма Эдессой, дабы, как заявил султан, «правильно провести границу». Ибрагим-паша мятеж подавил и Урфу отбил, но отношения между Турцией и Египтом опять накалились. Стороны начали активно вооружаться и предъявлять друг другу новые требования. Султан настаивал на том, чтобы Мухаммад Али сократил численность своего войска и регулярно платил дань. Мухаммад Али ставил вопрос о получении от султана фирмана насчет наследственной передачи власти (наследственного перехода ее внутри его семейства). Сделать это султан соглашался, но только в обмен на переход Сирии под власть Порты. Переговоры, начавшиеся между Каиром и Константинополем с подачи великих держав, результатов не дали, и в конце 1837 г. были прерваны.

В фокусе внимания А. Дюгамеля во время его службы в Египте находилось также все то, что происходило в Святой Земле.

В одном из его донесений А. П. Бутеневу, российскому послу в Константинополе, направленном А. П. Бутеневым с сопроводительным письмом от 15.02.1836 г. Константину Константиновичу Родофиникину, директору Азиатского департамента внешнеполитического ведомства России, речь шла о положении дел Греко-восточной церкви на Святой Земле. В нем сообщалось о фирмане султана, даровавшем «исключительное право починок Храма Святого Гроба Господня» Армянской церкви на Святой Земле (прежде оно принадлежало Греческой Иерусалимской церкви). Сведения о притеснении греческой христианской общины на Святой Земле, докладывал А. Бутенев, подтвердил и патриарх Иерусалимский. Поскольку фирманом этим, писал А. Бутенев, нарушены права, издревле принадлежавшие Греческой Иерусалимской церкви, то «я не премину немедленно войти в сношения с турецким правительством по сему предмету, и употреблю все старания для восстановления прежнего порядка в Святых местах»⁸⁷.

Помимо роста накала напряженности в отношениях с Османской империей, повышенную обеспокоенность и серьезные опасения вызывало у Мухаммада Али укрепление власти Са’удов в Неджде. Он видел в этом угрозу интересам Египта в Аравии.

Памятуя о том, сколь нелегко далась ему победа над ваххабитами во время двух первых «аравийских походов» египтян, Мухаммад Али вознамерился заменить «дерзкого Файсала ибн Турки», вставшего у руля власти в Неджде в 1834 г., на своего ставленника. Избрал таковым шейха Халида ибн Са’уда, сына легендарного эмира Са’уда, старшего из выживших братьев эмира ‘Абд Аллаха, казненного в Константинополе. В качестве почетного заложника он много лет провел в Египте при дворе Мухаммада Али.

Пугала его и возможность заключения эмиром Файсалом союза о совместных действиях против египтян в Аравии с правителем Асира, провинции на Аравийском побережье Красного моря. Мухаммад Али дважды пытался захватить Асир, а вслед за ним подвести под власть свою и весь Йемен. Две военные кампании, организованные им в этих целях (1833–1834 и 1835 гг.), успехом не увенчались. Египтяне понесли тяжелые потери.

Не остались незамеченными у Мухаммада Али и активизировавшиеся контакты эмира Файсала с семейно-родовым кланом Рашидитов в Джабаль Шаммаре, который присягнул ему, Мухаммаду Али, на верность, и главу которого он утвердил на посту правителя Джабаль Шаммара.

Требовалось предпринять срочные меры. И в июле 1836 г. египетское войско во главе с Исмаилом-беем выступило из Каира в новый «аравийский поход». Надо сказать, что эмир Файсал, узнав о военных приготовлениях египтян, попытался, было, предотвратить их вторжение в Неджд. Отправил своих представителей в Каир с письмами, содержавшими изъявления в покорности и смирении. Выражал готовность предоставить египетскому экспедиционному корпусу, действовавшему в Асире, 5 тысяч верблюдов. Египтяне потребовали 15 тысяч, на что Файсал ответил отказом. До этого он уклонился от обращения к нему египтян насчет участия в двух их военных экспедициях против Асира. Так у египтян и появился повод для того, чтобы войти в Неджд и «наказать ослушника».

В 1837 г. египетская армия вторглась в Неджд. Прибыл с ней и шейх Халид ибн Са’уд, которого Мухаммад Али, повторимся, решил поставить эмиром Неджда. После захвата египтянами Эль-Касима все население этой провинции, включая шейхов племен и старейшин крупнейших семейно-родовых кланов в городах тамошних, признало власть Халида ибн Са’уда. В мае 1837 г. Исмаил-бей вошел в Эр-Рияд. Попытка эмира Файсала вернуть Эр-Рияд успехом не увенчалась. Но вот в битве под Эль-Хильвой в июле 1837 г. удача ему улыбнулась. Силы противников на какое-то время оказались равными. Согласно договору, достигнутому тогда между ними, Неджд был разделен на две зоны влияния. Под контролем эмира Файсала остались Северо-Восточная Аравия, оазис Эль-Бурайми и часть Южного Неджда. Центральный Неджд формально подпал под власть привезенного египтянами из Каира шейха Халида ибн Са’уда.

В начале 1838 г. в Эль-Касим прибыло египетское подкрепление, направленное из Медины Хуршидом-пашой, наместником паши Египетского, а в мае 1838 г. Хуршид-паша сам отправился в Неджд.

Осенью 1838 г. египетское войско, командование которым перешло к Хуршиду-паше, совместно с племенным ополчением под началом шейха Халида ибн Са’уда, выступило на Дилам, что на юге Неджда. После полуторамесячной осады Дилам пал. Находившегося там эмира Файсаля схватили и отправили пленником в Египет.

Де-факто управлять Недждом стал Хуршид-паша. Действовал умно и решительно. И навел в землях Внутренней Аравии тишину и порядок.

Активная внешняя политика Мухаммада Али (суданская, греческая и аравийская экспедиции, а также схватка с Портой за Сирию), равно как и его масштабные планы по модернизации и реформированию всех сторон жизни Египта, нуждались в людских ресурсах, особенно армия и сельское хозяйство. По сведениям Клот-бея, французского врача и соратника Мухаммада Али, численность населения Египта в середине 1830-х годов составляла 1 850 150 человек⁸⁸. Нехватку людских ресурсов, сообщал А. Дюгамель, покрывали поставками рабов – из Судана, Абиссинии и Сомали.

Египетская армия в 1835 г. насчитывала 114 712 чел., в том числе пехота (29 полков) – 92 800 чел.; кавалерия (16 полков) –13 400 чел.; артиллерия (36 батарей с 216 орудиями) – 6 912 чел.; саперы (2 батареи) – 1 600 человек⁸⁹.

Египетский флот в 1835 г. состоял из 12 линейных кораблей, 9 фрегатов, 4 корветов, 2 бригов, 5 галиотов, 1 куттера, 1 парохода и 40 транспортов. Число матросов египетского флота составляло 18 653 чел., а число работников на адмиралтейской верфи – 5 069 человек. Небольшую эскадру, в количестве 7 кораблей, Мухаммад Али держал в Красном море – для оказания помощи египетским армиям в Хиджазе и Йемене⁹⁰.

Во время службы А. Дюгамеля в Египте «страну пирамид» посетил Авраам Сергеевич Норов, государственный деятель, участник Отечественной войны 1812 г., артиллерист, потерявший ногу в Бородинском сражении, путешественник, литератор и собиратель старинных книг, ставший впоследствии министром народного просвещения (1853–1858.) и членом Государственного совета (с 1854 г.).

В своем «Путешествии по Египту и Нубии в 1834–1835 г.» А. Норов не только поделился впечатлениями о Египте и Мухаммаде Али, с которым встречался и беседовал, но и дал развернутую характеристику государственного строя Египта тех лет, состояния его финансов и торговли, сельского хозяйства и промышленности. Высказывался в том плане, что годы правления Мухаммада Али войдут в историю Египта как время проведения глубоких социально-политических реформ, затронувших все сферы жизни Египта.

В столицу Востока, как А. С. Норов отзывался о Каире, на обширную площадь Эзбекие, он въехал через массивные ворота. Генеральный консул А. О. Дюгамель, с которым А. Норов был знаком, прислал ему драгомана российского консульства, в качестве провожатого до Каира, и свою лошадь, а дней через пять по приезде его в Каир представил Мухаммаду Али. Аудиенции иностранцам, рассказывает А. С. Норов, паша Египетский давал обыкновенно по вечерам. «Чело его», с белой большой чалмой на голове, обрамленное «широкой седой бородой», оставляло впечатление о нем, при первом взгляде на него, как о «тихом старце». Но такое впечатление было обманчивым. Во время беседы с Мухаммадом Али обнаружились «гениальный ум» этого «истребителя мамлюков», умение скрывать эмоции и направлять беседу по нужному ему руслу⁹¹.