Хатка Бобра
Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. КНИГА 1. Наложница генерала, приносящего мир, часть 2
ГЛАВА 38. Ты зачем заболела? – спросил старый Суэй
На пороге стоял управитель У, кланялся и говорил:
– Молодая госпожа, вам привезли уголь.
– Господин У, держите ее!
– Господин У, держите ее!
– Господин У, держите ее! – закричали Юй Ваньсин, У Маогэнь и Ли Лэ.
Управляющий У оказался в трудном положении: одна младшая госпожа кричала ему, чтобы он держал вторую младшую госпожу, а вторая младшая госпожа в это время лезла между ним и дверным косяком.
Управляющий У застыл в дверях, раздул свое тучное тело и притворился мертвым.
(Юй Ваньсин, бежит с чашкой:) – Юй-мэймэй, выпей отвар имбиря!
(Ли Лэ, пытается поймать хозяйку в одеяло:) – Госпожа, госпожа, вам надо в кроватку.
(У Маогэнь:) – Быстро в кроватку надо! (надвигается, поигрывая медным ковшиком на длинной ручке)
(Бай Юй, кряхтит:) – Кхе… кхе… (застряла между управителем У и косяком)
(Управитель У, бубнит:) – Уголь, уголь, госпожа, вам отец ваш прислал вам уголь из Дунъяна! (врос, как пень, только водит глазами)
Все кричали и шумели одновременно, но голоса стали почему-то удаляться, они звучали все тише… тише…
Голова Бай Юй была набита ватой. Она слышала, как горячий воздух у нее внутри сипит, еле протискиваясь в бронхи. Дышать было трудно и больно.
Болезнь, наконец, победила.
У Бай Юй началось воспаление легких.
Заботливые руки поднимали ей голову, давали пить отвар имбиря с корицей, обтирали лицо полотенцем, укутывали одеялами. Ей надо было пропотеть, чтобы умерить жар и выгнать мокроты из организма, но болезнь цепко держала ее в ледяных лапах. Кровь остановилась, она застаивалась и гнила, так что болезнетворные микробы беспрепятственно там размножались.
Бай Юй слышала, как Юй Ваньсин и Ли Лэ шепчутся у ее постели.
– Третий день… нужно доктора… не нужно доктора… нужно Фэн Цзы и-ши…
Бай Юй засипела под одеялами, на ее лице выразилось глубокое страдание.
– Госпожа не хочет Фэн Цзы и-ши…
– Я знаю знахаря в Учжуне, почтенный человек… – сказала У Маогэнь.
Бай Юй бессильно опустила ресницы и погрузилась в небытие.
– Где наша больная? – игриво вопросил знакомый голос.
Бай Юй очнулась и с трудом повернула голову к двери.
Свежий ветерок с улицы осенил ее горячий лоб.
– Мой маленький лютик! *[107] Какие злые духи посягнули на твой нежный организм?
К ним явился старик Суэй, и никто иной. Он не успел войти, а уже бочком подкатывал к У Маогэнь, умильно щуря узкие глазки.
– Дай-ка я у тебя пощупаю… пощупаю пульс! Хе-хе.
– Почтенный у-и*[108], – с поклоном вступила в разговор Юй Ваньсин. – Больная вовсе не У Маогэнь. Больная вон там лежит, на кровати…
Дед Суэй без интереса поглядел в сторону Бай Юй.
(Старый Суэй:) – Да подумаешь. Она молодая, здоровая, ничего ей не будет, выздоровеет… (нюхает воздух) Имбирь?.. Корицу даете?.. Ну и ладно.
Старый Суэй расчесал пальцами бороду, и она торжествующе встала торчком, как хвост у павлина, красующегося перед самкой. Его внимание было обращено на У Маогэнь. Стало ясно, что пристрастие к объемистым женщинам – наследственная черта семейства Суэев.
Статная и деспотичная У Маогэнь под натиском деда зарделась, как гимназистка. Ее привыкшие к работе и борьбе сильные пальцы начали от смущения перебирать конец холщового пояса.
Произведя впечатление на предмет своего любовного интереса, старик Суэй тяжело вздохнул и с большой неохотой отправился к Бай Юй.
Он строгим жестом заложил руки за спину, совсем как профессор Лоу, и сердито спросил:
– Ты зачем заболела?
– Я не нарочно, – виновато ответила Бай Юй, с трудом шевеля потрескавшимися губами.
– Дай-ка, дай-ка мне это, – сказал Суэй, отбирая миску с горячим имбирным отваром у Юй Ваньсин. Он пошарил у себя в мешке, раскрошил в миску какие-то сушеные кусочки, покрутил над ней носом и немного отхлебнул для пробы. Потом он сунул миску Бай Юй. Бай Юй была такая слабая, что миска свалилась бы на пол, если бы Юй Ваньсин вовремя не подбежала.
Дед Суэй уже не смотрел в их сторону, он снова копался в мешке.
Через несколько секунд он вытащил раздвоенный корень, нижний конец которого напоминал толстозадого голого человека.
– Ах! Это 人参 женьшень! – восхитились присутствующие.
Волшебный корень женьшень питал внутреннюю силу, продлевал жизнь и даже мог даровать бессмертие!
– Суэй лаожэньцзя *[109], неужели вы отдадите такой бесценный корень нашей Юй-мэй? – спросила Юй Ваньсин, восхищаясь широкой душой старого знахаря и его преданностью профессии.
– Вот еще, – сердито ответил старый Суэй. – Конечно, я подарю его моей маленькой Маогэнь для возбуждения бодрости и молодых желаний.
При этом он с игривым видом подвигал ножками корня, так что женьшень произвел несколько бесстыдных движений.
– Я сам поймал его, – сообщил старый знахарь, вручая корень не знавшей, куда деваться от смущения, У Маогэнь.
– Лаожэньцзя, вы хотели сказать "выкопал", а сказали "поймал", – засмеялась Ли Лэ.
У Маогэнь сердито хлопнула ее корнем по лбу, чтобы не мешала разговору старших.
– Ничего вы не знаете, – важно сказал старик, усаживаясь за столик и принимая от У Маогэнь чашку с медовым чаем. – Женьшень – не простой корень. Он коварен и злобен, такой у него характер от природы. Его главная мечта – стать демоном. Вот этот корень, ему 120 лет… По понятиям женьшеней, он еще молодой и глупый, но он уже отрастил себе ноги… (отпивает чай и кивает лохматой головой) Поэтому, когда я начал его вытаскивать из земли он стал лягаться, вырвался и побежал от меня в лес. На его беду, головы у него нету, поэтому он не видел, куда бежит. Он врезался в дерево, упал и потом лежал и обзывал меня последними словами, пока я не сунул его в корзину!.. Если такой корень будет медитировать тысячу лет, тогда он отрастит настоящее тело… Да… вот они что делают там под землей – медитируют…
Юй Ваньсин в это время осторожно поила Бай Юй, каждый раз терпеливо дожидаясь, пока больная подруга проглотит очередной маленький глоточек.
В теле Бай Юй разрасталось приятное тепло, сосуды расширялись и начинали пропускать кровь и воздух. Она попыталась определить, что за лекарство дед Суэй насыпал ей в имбирь, но узнала только привкус китайского перца.
Она вдруг подумала, что старый знахарь Суэй – как раз тот человек, который может знать историю призрака молодого хозяина Цяня, обитающего у них в колодце… Надо его спросить! И надо спросить про нефритовые диски би!
–… медитируют и строят козни, как убить всех людей… – продолжал вещать старик. – Да… Вот послушайте, что один раз было, милые дамы… (поднимает палец, требуя внимания) Эту историю рассказал мне кое-кто, кто сам в ней участвовал… Один знахарь по фамилии Чан выкопал корень женьшеня и был очень рад. Он видел, что корню несколько сотен лет, значит, он имеет сильное действие. Он только не знал, что этот женьшень уже получил способность принимать человеческую форму…
Дед Суэй скосил глаза на бороду, проверяя, стоит ли она торчком, как надо.
– … так вот… Прибежал знахарь Чан домой, скорее налил воды в кастрюлю и поставил женьшеньвариться. Не успел он раздуть огонь, как женьшень начал кричать "Помогите! Убивают!" Прибежали соседи, и знаете, что они увидели? Они увидели, что этот Чан варит в кастрюле живого мальчика! Каков злодей! Конечно, его казнили четвертованием… А что вы хотите? Чтобы другим неповадно было.
– А кто же вам, дедушка, тогда все это рассказал, если его казнили? – не смогла промолчать Ли Лэ.
Старый Суэй поднял одну мохнатую бровь.
– Не стану больше ничего говорить… ничего… – таинственно пробормотал он, любовно ероша бороду.
– Лаожэньцзя, погодите, Юй-мэй тоже хочет что-то сказать, – окликнула старика Юй Ваньсин, сидевшая на кровати в ногах подруги.
Почувствовавшая небольшое облегчение Бай Юй пыталась приподняться и поговорить со старым Суэем. Ей столько надо было спросить у него!
– Она больная, что она может сказать? – с презрением ответил лекарь.
Он подошел поближе и наклонился над пациенткой.
– Дедушка… – прошептала ему Бай Юй. – А вы знаете про…
– Какой я тебе дедушка. Я мужчина хоть куда, – сказал Суэй и толкнул ее, чтобы больная не лезла из-под одеяла.
– Я только хотела спросить…
– Сейчас ты будешь спать, – сказал дед Суэй.
– Почему…
– Потому что я тебе насыпал сонного порошка, как слону, – с добрым видом сообщил старый знахарь.
Его борода начала расплываться, она превратилась в облака, и дальше Бай Юй уже ничего не слышала.
Она проснулась только на следующее утро, вся мокрая. Рубашки, одеяло и простыни все промокли насквозь от пота. Бай Юй была слабая и голодная, но полная радости! Она чувствовала, что мертвые когти, в которых держала ее болезнь, наконец, разжались, и жизненная сила заструилась по ее меридианам.
С этого дня она только спала, ела и принимала лекарства, которые оставил для нее Суэй-уи.
В домике теперь стояли две горячие бронзовые печки и было всегда тепло.
Однажды, Бай Юй проснулась посреди ночи, потому что сквозь сон ей показалось, что возле ее кровати кто-то есть. Она, бестолково моргая, приподнялась в постели и удивленно посмотрела на сидевшего на полу человека. Не вставая, он подложил в жаровню пучок хвороста. Облокотившись спиной о кровать, он повернул голову. В свете вспыхнувшего пламени она узнала миловидное лицо Цуо Су.
Она давно не видела его и обрадовалась, но все-таки было странно, что он так спокойно сидит у нее в спальне ночью. Она даже подумала, не сон ли это.
Цуо Су улыбнулся ей и сказал как ни в чем ни бывало:
– У вас тепло. Я греюсь. Не сердитесь, госпожа.
Он был в шерстяной накидке без рукавов поверх плотной рубашки.
– Цуо Су…
Бай Юй расслабленно улыбнулась.
В следующий момент она совсем проснулась и уселась в постели!
– Цуо Су! Ты что?! Ведь нельзя!..
– Что ж ты такая трусливая? Никто не узнает, – лениво ответил Цуо Су.
– А если Ли Лэ проснется?!
– Ага, проснется она. Она спит, как бревно.
Тишина.
Только потрескивает огонь и храпит Ли Лэ за ширмой.
Цуо Су состроил несчастную физиономию и жалобно сказал:
– Госпожа Бай такая жестокая! Что, бедному слуге нельзя уже погреться?
Бай Юй засмеялась и быстро закрыла себе рот одеялом.
– Отец прислал мне две повозки угля из дома, – сказала она потом.
Юный слуга некоторое время смотрел на нее.
– Отец прислал? – задумчиво проговорил он. – Ну да… Какой хороший отец.
Бай Юй внимательно посмотрела на Цуо Су.
Цуо Су внимательно посмотрел на потолок.
Твою мать! Она дура.
Как можно было поверить, что Бай Шэнь пришлет замужней дочери уголь на обогрев ее жилища – ведь это было бы оскорблением для семьи Сян! Это все равно, что черными чернилами на белой бумаге заявить, что у генерала Сяна недостаточно средств, чтобы обеспечить своей наложнице достойную жизнь! Откуда бы он вообще мог узнать, есть у нее уголь или нет?!
– Цуо Су!
– А? – невинно спросил он.
– Но как же?.. Цуо Су, как ты это сделал?!
– Не ори, а то правда служанку разбудишь… Что я сделал? Дал пару монет местным возчикам, чтобы они сказали, что привезли груз из Дунъяна… Большое дело.
Бай Юй одной рукой зажала себе рот, а другой от полноты чувств начала стучать Цуо Су кулачком по плечу.
– Цуо Су, ты… как ты это… вот аферист! Но как… ааа, спасибо тебе, Цуо Су!
Цуо тихо засмеялся.
– Не бойся, сестричка, папа Цуо не даст тебе замерзнуть…
Он на секунду замолчал.
– Потому что папа Цуо задолбался таскать этот сраный хворост каждый день! – закричал он шепотом.
– Но как же управляющий У? Разве он ничего не заподозрил?
– Ему это надо? Он хочет угробить дочку Бай и потом отвечать перед господином? Он сто раз благодарил небо, что все само разрешилось… Наверно, думает, что ты сама же все и подстроила!
Управляющий У не мог ослушаться приказа старшей госпожи поместья и не выдавал Бай Юй хворост и уголь, но не мог же он отобрать у дочери семейства Бай уголь, который прислали ей из дома!
Цуо Су подмигнул ей, и Бай Юй рассмеялась, прячась в одеяло, так что были видны только веселые сощуренные глаза.
В следующую секунду ее глаза стали круглыми и испуганными.
– Но откуда ты взял деньги? Столько угля – это же много денег!
Цуо Су вздохнул и поправил хворост в жаровне.
– Не проблема, – сказал он. – Тебе какая разница? Твое дело сидеть, греться и.. делать, что ты тут обычно делаешь… Иероглифы учить…
– Цуо Су!
– Ну что?.. Продал знакомому пару сломанных мечей… будут в другой раз караулить лучше…
– Ты что?! Цуо Су, не делай так больше!
В царстве Чу было запрещено хранить дома боевые клинки для всех кроме армейских командиров и солдат на службе! Продавать мечи было все равно что в 21 веке заниматься незаконной торговлей оружием – только хуже! Потому что в древнем Китае за такое в тюрьму не сажают, а рубят ноги, руки и голову!
– Цуо Су, тебя казнят, если поймают!
Цуо Су сидел к ней спиной, привалившись к бортику кровати, и смотрел на резную ширму. Бай Юй могла видеть только его затылок. Он наклонил голову и устало потер лоб.
– Ты не понимаешь, – сказал он с усмешкой. – Этот мир просто ждет, чтобы его растащили и продали!
Он повернул к ней молодое симпатичное лицо. На его губах была улыбка, а на щеках возле губ – детские ямочки.
– Это такая глухомань… они понятия не имеют про отпечатки пальцев… никаких камер слежения, проверки ДНК… Спи давай. Никто никого не поймает.
– Цуо Су, – шепотом сказала Бай Юй, решившись спросить. – Ты точно в прошлой жизни не был преступником?
– Ну вот… Почему сразу преступником?… Может, я был следователем? Или полицейским?
Цуо Су обиженно выпятил губу.
– Или министром юстиции Фу…*[110]
– Извини, – тихо сказала Бай Юй. – Я просто иногда боюсь, что ты впутаешься во что-нибудь опасное и с тобой что-нибудь случится… Ты совсем ничего не помнишь из прошлой жизни?
– Так… какие-то куски… Я только помню, что мне точно не 15 лет!
Хворост догорал в жаровне.
Они шептались в темноте.
Когда свет вспыхивал на лице Цуо Су, оно казалось совсем юным как у школьника.
Когда свет угасал, лицо Цуо Су казалось старым, с черными резкими тенями, как у призрака.
––
*[107] 毛茛 ("маогэнь") – лютик (имя У Маогэнь)
*[108] 巫医 у-и (букв. "шаманский доктор") – знахарь, шаман, занимающийся лечением
*[109] 老人家 лаожэньцзя – уважительное обращение к старому человеку
*[110] Фу Чжэнхуа, министра юстиции, замглавы Министерства общественной безопасности КНР был приговорен за взяточничество
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 39. Ртуть полезна для здоровья
– Двести десять, двести одиннадцать, двести двенадцать… твою мать, опять одной не хватает!
Фэн Цзы был шарлатан и прихлебатель.
Он был самовлюбленным и узколобым старым ослом.
Но сумасшедшим он не был.
Фэн Цзы ненавидел, когда Ми-фужэнь заставляла его пересчитывать змей!
– Хмм… – сказала Ми-фужэнь, с осуждением посмотрев на ползучих гадов, покрывавших стены.
Вот так всегда.
Глаз да глаз за ними!
– Подумаешь, – неуверенно сказал Фэн Цзы, который понимал, что с фужэнь спорить бесполезно, но не хотел, чтобы его заставили считать по новой. – Поползает и обратно приползет…
– Укусит кого-нибудь, – хмуро ответила Ми-фужэнь. – Они очень опасные.
– Тук-тук! – стук в двери.
Ми-фужэнь и Фэн Цзы переглянулись.
– Госпожа, к вам пришла Бай-цие, – раздалось с той стороны.
Не успела Ми-фужэнь ответить, служанка уже открыла дверь.
– Незначительная служанка*[111] почтительно видит Ми-цзецзе, – сказала Бай Юй с поклоном.
Ми-фужэнь выпрямилась, как деревянная, и возмущенно уставилась на посетительницу. В ее больных мозгах была полная уверенность, что Бай Юй давно умерла. Она так спокойно жила в эти последние недели, и вот на тебе!
И приходит такая, как к себе домой, и даже не боится, что стены красным лаком покрашены! Эта дочка Бай при жизни была нахалка, а когда умерла, совсем обнаглела!
– Ми-цзецзе, – между тем взволнованно говорила Бай Юй. – Послушайте меня! Я знаю, чем вы больны.
Конечно, подлая карга Ми-фужэнь чуть не отправила ее на тот свет, но все равно у Бай Юй не хватило злости спокойно наблюдать, как фужэнь будет умирать долгой и мучительной смертью. Потеря зрения, нарушение кровообращения мозга, дезориентация, дрожание конечностей, слабоумие, – все симптомы соответствовали отравлению ртутью. При этом Ми-фужэнь продолжала травиться каждый день и каждую секунду.
Фужэнь съежилась и начала бегать глазами по сторонам.
Она знала, зачем привидение сообщает про болезнь! Это значит, что оно собирается забрать человека в свой мертвый мир!
– Я совсем не больна, – сообщила Ми-фужэнь. – Я очень здоровая.
Потом она оживилась, потому что ее взгляд остановился на Фэн Цзы и-ши.
– Это он больной! – заявила она.
Ми-фужэнь надеялась отдать Фэн Цзы злобному призраку и откупиться, как в тот раз, когда она отдала ей Юй-цие. Эти призраки не давали ей покоя с первого дня, когда она вступила в проклятое поместье Сян!
О том, как Чжи из дома Ми вступила в дом Сян и сколько ударов судьбы она там испытала
Под угрозой вторжения царства Цинь было важно поддержать связь между царской семьей Ми и семейством Сян, в руках которого была сосредоточена военная сила, поэтому Ми Чжи, юная красавица из правящего дома царства Чу, была обещана Сян Юю, внуку главнокомандующего генерала Сян Иена
Небо было жестоко к царству Чу. В следующем году генерал Сян Иен пал в битве против циньской армии, царство Чу было захвачено. Ми Чжи тогда исполнялось 11 лет.
Семейство Ми потеряло силу. Сян Лян, сын погибшего генерала Сян Иена, встал во главе восстания против Циня. Он отыскал потомка семьи Ми, который после поражения Чу вел жизнь простолюдина и пас скот, и сделал его правителем.
Тем не менее, племянник Сян Ляна, Сян Юй, не спешил жениться на Ми Чжи, хотя и не отказывался от своих обещаний. Только в тот год, когда Ми Чжи исполнилось 24 года, из Учжуна приехали, чтобы забрать ее в дом мужа.
Очень скоро она узнала его холодный и равнодушный характер. Сян Юй соблюдал правила и посещал фужэнь в ночи, благоприятные для зачатия ребенка, но не задерживался у нее и, помимо супружеских визитов, не проявлял к ней интереса. Это был первый удар для молодой, красивой и гордой Ми Чжи.
Позже ей рассказали, что господин предпочитает ей наложницу низкого происхождения.
Через неделю после приезда в усадьбу Сян к Ми-фужэнь начал являться злой дух, который стучал в окна, пытался выманить ее из дома и утопить в колодце. Это был второй удар.
С тех пор Ми-фужэнь боялась выходить на улицу и приказала покрасить стены, пол и потолок своей спальни красной киноварью. Она проводила дни в тоске, а ночи в страхе.
Ми-фужэнь стала худеть, у нее болела голова, пальцы на руках иногда дрожали и не слушались.
Она зачала и на месяц раньше срока родила мальчика, но он родился больной и слабый, с маленькой головой и с кожей, покрытой выступающими синими сосудами. Две недели он мучился, а потом умер. Это был третий удар для Ми-фужэнь.
Прошел еще год. Вместо высокой и статной красавицы, Ми Чжи теперь выглядела, как скелет, обтянутый морщинистой кожей, полуслепая и страдающая от болей по всему телу. Радость жизни и надежды в ее душе сменились страхами и злобой. Она не знала, за что небо посылает ей такие кары.
Потом в доме появилась еще одна наложница, младшая дочь семьи Бай из уезда Дунъян, которая бесила ее даже больше, чем тихая Юй-цие. И ведь даже после смерти она не оставляла Ми-фужэнь в покое!
(Бай Юй:) – Красная краска на стенах ваших покоев изготовлена из толченой киновари, минерала с высоким содержанием ртути. Ртуть – смертельный яд и по природе она очень летуча. При нагревании она начинает активно испаряться. Когда помещение сильно натоплено, воздух здесь полон паров ртути и очень ядовит… Ми-цзецзе вам нужно срочно переехать в другой дом! Каждая минута здесь опасна для вашего здоровья!
Ми-фужэнь вдруг перестала трястись от страха.
Она сощурила выцветшие глаза, презрительно посмотрела на Бай Юй и усмехнулась.
Она все поняла.
Недаром она была шаманской жрицей из семьи Ми.
Конечно, подлое привидение все-таки боится красного цвета и хочет выманить ее!
Какой была негодяйкой, такой осталась.
Они, наверно, сговорились с тем, из колодца!
Ми-фужэнь приняла достойный вид и важно сказала:
– Ничего у тебя не получится. Я вижу твои козни насквозь.
(Бай Юй:) – А?
Она растерянно посмотрела на Фэн Цзы, надеясь , что он поможет вразумить фужэнь.
– Ртуть полезна для здоровья, – сказал Фэн Цзы.
Твою мать!
Бай Юй в душе совершила эпический фейспалм, размером со всю Поднебесную.
Кому она пытается что-то доказать?! Мы в третьем веке до новой эры! Тысячелетиями императоры пили эликсиры бессмертия со ртутью, травились, сходили с ума и умирали, но с китайским талантом доводить все до идиотизма, это никого не останавливало. Следующий император с новым молодым энтузиазмом принимался поглощать тонны ртутных эликсиров. Если ему везло, перед тем как сойти с ума и умереть от отравления ртутью, он успевал казнить придворных алхимиков.
(Бай Юй:) – Но послушайте, пожалуйста! Вы знаете о том, что рабочие на шахтах, где добывают киноварь, живут всего четыре года? От силы пять…
(Фэн Цзы, перебивает:) – Это шахты, дурочка! Это тебе не райский остров Пэнлай!..
(Ми-фужэнь, безнадежно качая головой:) – Она совсем сошла с ума.
(Фэн Цзы, отворачиваясь от Бай Юй:) – Иди, не мешай старшим. Не видишь, мы заняты?.. Одна, две, три, четыре…
(Ми-фужэнь, величественным жестом показывая на двери:) – Изыди! И больше не прилетай.
Терпение у Бай Юй кончилось!
Она нахмурилась и схватила со стола нож!
(Все:) – Ах!
Старый Фэн Цзы спрятался за Ми-фужэнь, Ми-фужэнь съежилась и зажмурилась, служанки подались назад и завесились рукавами.
Все знали, что от дочки Бай можно было ожидать чего угодно! Такое о ней сложилось в поместье мнение.
Через пару минут пронырливый дед Фэн Цзы не выдержал и высунулся из-за костлявого плеча Ми-фужэнь, а Ми-фужэнь приоткрыла один глаз. Служанки опустили рукава и начали наблюдать, как молодая госпожа ползает на коленях вдоль стены, разглядывает краску, осторожно стучит в разных местах и прислушивается.
(Бай Юй:) – Ага… вот тут доска подгнивает, все равно придется менять… Ммм… краска уже не держится.... (аккуратно начинает снимать лаковое покрытие кончиком ножа)
Не могла же она испортить хорошую роспись! Вся комната была бесценным произведением древнекитайского искусства!
Бай Юй стояла во дворе и смотрела на зимнее небо, белесое, как брюшко у дохлой рыбы.
Тусклое декабрьское солнце висело в вышине.
На лице Бай Юй были обида и безнадежность.
Вы с кем спорите?!
Вы кого за дверь выставили?!
Вам заведующая отделом музейного хранения Бай говорит, а вы ее за дверь выставили!
В "Восточном У" запасники для хранения киноварных росписей и лаковой резьбы были оборудованы вытяжками и датчиками токсичных испарений. На экспозиции витрины с такими артефактами регулярно проверялись на герметичность, а при их вскрытии необходимо было включить кондиционеры и покинуть помещение на 15 минут.
Музейная практика у студентов-искусствоведов начиналась с того, что руководитель клал в витрину с киноварным лаком тестовую пластину с нанесенным на нее слоем йодида меди, а через две недели демонстрировал, что пластина изменила цвет с кремового на оранжевый в результате реакции йодида с ртутью, присутствующей в витрине.
– Товарищи химики!..
Юй Ваньсин сидела за пяльцами в домике у Бай Юй и ждала ее, чтобы учить вышиванию.
Бай Юй, в двух теплых пао поверх нескольких нижних рубашек похожая на маленького управителя У, возникла на пороге и обвела помещение строгим взглядом. В ней проснулась заведующая Бай.
– Тэкс, коллеги… перед нашей группой стоит задача проверить образец лакового покрытия на предмет возможных ядовитых примесей… Товарищ У, вы будете…
Бай Юй посмотрела на массивную и надежную фигуру У Маогэнь.
– … будете штативом. Ли Лэ, ты будешь… запасным штативом, а Ваньсин-цзецзе…
Юй Ваньсин подняла руку, как в школе.
– Можно я буду вышивать? – спросила она
– Нет, ты будешь газоанализатором, – сказала Бай Юй.
– Мы наведем на кого-нибудь порчу? – с надеждой спросила Ли Лэ.
Странное поведение Бай Юй никого не беспокоило. Во-первых, она была потомственным шаманом, во-вторых, в поместье Сян давно уже потеряли надежду увидеть, чтобы младшая наложница генерала Сян вела себя, как нормальные люди.
Бай Юй взяла металлическую тарелку и поместила ее на бронзовую печку вместо крышки. Она вытащила куски красного лака.
Киноварь – это сульфид ртути, то есть соединение ртути с серой. При сильном нагревании в присутствии кислорода ртуть и сера разделяются и образуют оксиды. Оксид ртути приобретает черный цвет, а оксид серы улетучивается в виде бесцветного газа.
Бай Юй высыпала лепестки лака на раскаленную тарелку. Сначала раздалось тихое шипение – это плавилась и испарялась древесная смола, которая была основой лака. Оставшийся киноварный пигмент рассыпался в порошок и начал менять цвет с алого на тускло-красный, как запекшаяся кровь – цвет оксида ртути.
– Запах чувствуете? – спросила Бай Юй.
Это был знакомый ей запах загоревшейся спички, который означает присутствие в воздухе двуокиси серы. Несмотря на то, что Бай Юй была уверена в результате эксперимента, исследовательский азарт заставил ее сердце биться быстрее.
Остатки пигмента в это же время начали чернеть, изменение цвета при нагревании было характерно для красного оксида ртути.
– Не наклоняйтесь! Не наклоняйтесь близко!
Вместе с двуокисью серы в воздух активно испарялась невидимая глазу металлическая ртуть!
– У Маогэнь, покажи, что там у тебя, – велела Бай Юй.
У Маогэнь, которая держала над печкой деревянную дощечку, повернула ее, и все увидели, что дерево лоснится, как будто на нем выступил металлический пот, состоящий из блестящих, еле различимых глазом, мелких капель.
– Ух ты! Что это? Серебро?
– Это ртуть, – мрачно сказала Бай Юй.
– Здорово! – сказали древние китайцы. – Полезно для здоровья!
Дело оказалось намного сложнее, чем Бай Юй себе представляла.
В ее мире, когда разбивали в комнате ртутный градусник, мягкие игрушки и ковры приходилось выбрасывать, а комнату проветривать сутки или двое.
В этом мире она была одна против всего Китая.
Бай Юй тяжело вздохнула.
Кому тут можно что-то доказать?
Ей оставалось только одно…
––
*[111] 小女 (букв. "маленькая девушка", "младшая женщина") – форма вежливости, ставящая говорящего ниже адресата в иерархии. Традиционно переводится "служанка", как и другая почтительная формула 小奴 (букв. "маленький слуга/ раб"). В разговоре с Сян Юем Бай Юй скажет о себе 小奴 ("незначительная служанка"). Эти формулы не являются уничижительными, они просто констатируют положение вещей (слуги принадлежали хозяину, так же как наложницы).
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
